Левко Лукьяненко: Не думал, что независимость Украины возможна при моей жизни
Александр Михельсон, Милан Лелич, Владислав Мусиенко (фото), «Главред», 06.08.10 // 09:02
Автор Акта о независимости Украины и народный депутат четырех созывов в особых рекомендациях не нуждается. Еще на заре независимости Левко Лукьяненко уже был одним из старейшин освободительного движения, поэтому сегодня он – свидетель и творец нашей общей истории. Красноречивый факт, без которого не обходится ни одна статья о Лукьяненко: независимость Украины провозгласили именно в его день рождения (24 августа).
В беседке перед собственным домом под Киевом, который супруги Лукьяненко продолжают достраивать, 82-летний политик и диссидент рассказал «Главреду» о том, что заставило его рискнуть жизнью и свободой в советское время, в чем заключается главная угроза для Виктора Януковича, и чем лучше последнего Юлия Тимошенко.
Левко Григорьевич, недавно исполнилось 20 лет со дня принятия Декларации о государственном суверенитете Украины, а скоро будет 19 лет Акту о независимости. Вы причастны к обоим этим документам – так чувствуете ли Вы себя бронзовым памятником?
Я – только соавтор Декларации о суверенитете. Я считаю, что соавторами Декларации являются триста пятьдесят пять депутатов – все, кто 16 июля 1990 года проголосовал за нее.
Кто-то писал, кто-то – не писал, а просто вносил какие-то предложения, много дискутировали и спорили, потом редактировали текст – поэтому нас триста пятьдесят пять. А кто не голосовал – тот вряд ли может быть соавтором, так как его воля была направлена против независимости Украины.
Что касается Акта провозглашения независимости Украины, то там я автор, скажем так. Этот документ возник так. 23 августа 1991 года демократы впервые собрались на собрание в стенах Верховной Рады. Московские реваншисты проиграли (идет речь о поражении ГКЧП. – Авт.). Украинские коммунисты были причастны к заговору, поэтому чувствовали себя виновными и растерянными.
В этих условиях члены Народной рады (некоммунистическая часть Верховной Рады УССР 1991 года. – Авт.) предлагали воспользоваться возможностью и провести через парламент хорошие патриотические законопроекты.
Я встал и сказал, что надо решить самый главный национальный вопрос – провозгласить Украину независимым государством, потому что сейчас именно тот исторически благоприятный момент, который пропустить было бы большим грехом. Все поняли, что это было исторически своевременное предложение, и согласились.
Тогда, кажется, Дмытро Павлычко говорит: пусть лучший Левко напишет документ об этом. Я сказал: хорошо, ладно. Это было где-то в пол одиннадцатого утра. Народная рада дала время до 12-ти часов.
Я встал и сказал: в двенадцать часов приду сюда с проектом. Поднялся и Сандуляку (Леонтий Сандуляк, в 1991 году депутат Верховной Рады СССР. – Авт.) говорю: пошли, вдвоем посидим.
Мы пошли в левое крыло от улицы Грушевского. Я предложил писать как можно более короткий текст, во избежание дискуссий, и принять документ в тот же день. Сандуляк согласился. Я достал тетрадь и начал писать. Мы советовались с Сандуляком. У меня и сейчас есть эта тетрадь.
В 12 часов мы пришли в Народную раду, я изложил идею самого короткого документа и зачитал проект Акта провозглашения независимости Украины. Народная рада внесла поправки.
«Вернуться к духовным истокам трудно»
Такой философский вопрос: почему за нашу государственность постоянно приходится бороться?Гм. Вы по образованию кто?
Журналист и экономист.
Нет историка среди вас. Если бы кто-нибудь из вас был историком, то все было бы очень легко объяснить.
Дело в том, что украинская нация была триста сорок лет под московской оккупацией. Реально царская Россия начала влиять где-то с 1709 года. 1713, 1718 гг. Петр І приказал угро-финно-татарских московитов считать славянами и Московское царство называть Русью.
Так вот, с тех пор украинцы были лишены возможности изучать свою историю. А Екатерина ІІ создала специальную ученую комиссию, которая собрала из монастырей и церквей летописи и старинные книги, все это вывезли из Украины, и так «отредактировали» историю, что из украинской культуры и просвещенности сделали московщине цивилизованный фундамент.
Пан Левко, мы хоть и не историки, но эту историю знаем, и большинство наших читателей, наверное, тоже знают. Но дело не в диагнозе, а в том, есть ли рецепт!
Рецепт есть. Однако без диагноза его не напишешь.
Мы знаем из Макиавелли, что ни один народ не сгинул от меча, но очень много сгинули от ассимиляции. И то, что мы сегодня имеем - это результат семидесятилетней диктатуры Коммунистической партии да еще следствие предыдущего периода царского лингвоцида и этноцида украинцев.
Коммунистическая партия не удовлетворилась русификацией и уничтожением нашей культуры, и 70 лет вершила геноцид, то есть физически истребляла украинцев.
Существует генотип нации, то, что заложено глубже всего в психике народа, в его мозге. Генотип наш - это селянская индивидуалистская психология. Именно этот генотип не давал нам исчезнуть, невзирая на ассимиляционные усилия разных оккупаций.
Ну а что мы теперь видим? Мы видим, что многие украинцы потеряли любовь к родному краю, к родной земле, их русифицировали. Оказывается, вернуться к духовным истокам трудно, и на это надо много времени.
Я вспоминаю еврейскую историю, когда Моисей сорок лет водил по пустыни израильтян, которых вывел из египетской неволи, пока не вымерли рабы, привыкшие к рабству. Вот я и думаю, не придется ли нам сорок лет так же плутать по пустыне идеологической растерянности и неконсолидированности?
Знаете, а я лично никогда в эту легенду о Моисее и пустыне не верил. Потому что в реальной жизни первыми роптать начали бы те, кто никогда не были в рабстве. Потому что они от своих родителей, которые в рабстве были, постоянно слышали бы, что в рабстве кормили каждый день, а в пустыне есть ничего. Вот новое поколение первым и кричало бы «хотим в рабство» - и не видите ли вы такую тенденцию и в нашей современности?
Нет, свободный человек не хочет рабства, потому что он высоко ценит свою личную свободу, право личного выбора. Тяга части украинцев старшего возраста в прошлое, к бывшему коммунистическому «раю», предопределена незнанием украинской истории и неспособностью понять современное общество.
Способ решить эту проблему очень прост : старшим обеспечить приличную старость, а младшим дать историю нации. К сожалению, государство этого двадцать лет не делало. Средства массовой информации попались в руки заробитчан. Телевидение в частности - возможно, это не вас касается.
Что делает двадцать лет телевидение? Оно зарабатывает на кинофильмах, закупленных в Америке. Покупает за девяносто долларов какой-нибудь боевик и крутит. Нет у нас систематического, последовательного освещения борьбы украинской нации против оккупантов, нет на экране культуры нашей, нет музыки, нет искусства.
У Виктора Ющенко был шанс, но он им не воспользовался. Как же вы предлагаете теперь все это сдвинуть?
Смотрите, в чем основа моего оптимизма. Все эти триста лет периода оккупации наше украинское тело не могло формировать украинскую интеллигенцию. Не могло, потому что Гоголь пошел в русскую литературу, Квитка-Основьяненко не пошел, но он прошел цикл русификации - потом сознание возвращает его в украинскую литературу, но на пути русификации он утратил аромат украинского языка. Такой язык превращается в асфальтовый, журналистический, простой, правильный, но не вкусный и не душистый.
Вы обещали сказать об основаниях для вашего оптимизма.
Да. Эти основания в том, что в последние двадцать лет само украинское тело формирует украинскую интеллигенцию. И нет запрещенных книг, нет запрещенных авторов, нет запрещенных произведений, следовательно, началось возрождение национальной истории.
Второй факт: впервые появились условия для диалога интеллигенции с народом. А народа большинство, народа миллионы. Комбинаторов и заробитчан в телевидении - это капелька в огромном украинском море. Так вот, вот огромное море потихоньку начинает пробуждаться. Здесь действует генотип из самой глубокой глубины нашей психологии.
Он непреодолим, он побеждал всегда в прошлом и победит теперь, хоть по-правде говоря на пути к национальному величию приносит жертвы.
А в чем вы видите симптомы такого пробуждения? По крайней мере, последние несколько месяцев никак о нем не свидетельствуют.
Где вы были эти последние месяцы, о которых вы говорите?
В Киеве.
Жаль.
Вы имеете в виду, что такие проявления есть в провинции?
Да, конечно.
Для нас вопрос стоял так: мы боремся до смерти
Несколько вопросов личностно-исторического характера. Вы помните момент, когда вы поняли, что Украина действительно неминуемо получит независимость?Вы знаете, я лучше зафиксировал точку, когда я решил, что буду бороться за независимость.
И когда это было?
Это было, когда мне было двадцать лет.
Что на вас повлияло в столь юном возрасте?
Два момента: «Овод» Войнич, и поэмы Кондратия Рылеева «Наливайко» и «Войнаровский». После этого я себе поклялся перед небом, что я пойду этим путем. Никому не говорил об этом десятилетиями.
Что же касается того, когда я понял, что Украина обязательно станет независимой. По-видимому, это было уже позже, когда я прочитал четырехтомную историю дипломатии, «Феноменологию духа» Гегеля, и еще несколько книг, которые на меня повлияли.
Словом, я прочитал немного истории, и понял тогда, что все идет абсолютно нормально. Нет в истории ни одной империи, которая жила бы вечно. И Русская империя сгинет, и Украина станет независимым государством.
Сформулировал я это на бумаге тогда, когда впервые получил возможность писать и хранить написанное - уже в Сибири, в ссылке. Это была большая статья «Что дальше?», в которой я проанализировал причины: почему развалится Русская империя и почему это неизбежно, почему Чехословакия распадется, почему Югославия распадется. Там обоснованно все это.
А в ссылке, в тюрьме вы думали, что это может случиться при вашей жизни?
Абсолютно нет.
Когда началась перестройка, сначала тоже узники не были уверены в том, что власти не повернут обратно к диктатуре. Так как определенные попытки перестройки и Косигин пытался делать, и Хрущев, но партапарат все-таки брал верх.
И чекисты, которые нас держали за решеткой в свое время, тоже при встречах говорили, мол, ничего-ничего, там на вас досье собирается, вы еще вернетесь за решетку.
И даже когда случилось ГКЧП, еще ничего ясно не было. Но когда я увидел, как у Янаєва трясутся руки, я понял, что они проигрывают. Вот если бы они не начали дискутировать, а начали с сообщения, что расстреляны уже двести человек в Москве и триста в Киеве - тогда бы они победили. Ненадолго, на год-два, однако могли победить.
В душах советских людей страх был огромен, глубинен, и если бы реваншисты ошеломили общество массовыми репрессиями и расстрелами, они получили бы тактическое преимущество, которое дало бы им временную победу.
А вы понимали в 1991 году, когда была провозглашена независимость, что она на самом деле в большей степени «случилась», чем «произошла»? Имею в виду, что она была получена в большой степени благодаря в том числе и партноменклатуре, не проникавшейся национальной идеей?
Я тогда события так не воспринимал, потому что я постоянно был в среде борцов за свободу Украины. Для нас вопрос стоял так: мы боремся до смерти за независимую Украину.
Мы только с этой точки зрения рассматривали вообще все процессы в СССР и вокруг него, задолго до 1991 года. И, кстати, обстоятельства складывались все лучше и лучше для нас.
Например, когда в шестидесятые годы Советский Союз рассорился с Китаем - даже были вооруженные столкновения на Даманськом острове - это привело московское руководство к мысли, что нельзя воевать на два фронта: и со странами НАТО на западе, и с Китаем на востоке. А это было причиной того, что СССР пошел на Хельсинское соглашение.
Во-вторых, я наблюдал за развитием экономики. В 1978 году меня осудили. Тогда же состоялся пленум ЦК КПСС, специально посвященный развитию экономики. Вскоре выяснилось, что он не нашел способов остановить темпы спада внутреннего валового продукта.
Я интересовался работой Новосибирского отдела академии наук, где глубоко анализировали экономику. И я видел, как они ищут выход из экономического кризиса, который все углублялся, и не находят. Не находят в пределах централизованной государственной экономики. Я понял: коммунисты не выведут экономику из кризиса, потому что неспособны перейти от принудительных к экономическим методам руководства ею, а это показывало, что ситуация изменяется в нашу пользу.
А знаете, что скажет кое-кто из читателей? Они скажут, что пока советская экономика загнивала, такие враги народа, как Левко Лукьяненко этому радовались, значит они враги народа. А во-вторых, они скажут - а разве после распада СССР экономика стала лучше?
Не забывайте, что советская экономика была построена на неэкономичных способах руководства экономикой. И потому со своих огородов крестьяне продавали на базарах картошки, лука, морковки и прочего больше, чем вся колхозная система. И это - лучшее доказательство нерациональности.
Но при том у тех же крестьян не было даже кирзовых сапог. У них были разве что резиновые сапоги, и на буряке работали в них - а это ревматизм, это болезни, это муки страшные.
Теперь что касается промышленности. Сторонникам Советского Союза стоит напомнить слова, которые приписывают Ленину: в конце концов побеждает тот общественный строй, который обеспечивает более высокую производительность труда. А СССР не повышал производительность труда.
И именно поэтому нельзя было купить ковер, потому что надо было стоять полтора года в очереди, нельзя было купить «Жигули». Тот, кто говорит, что тогда было хорошо, пусть вспомнит, что не было сахара, не было банок стеклянных, а за крышками, если стеклянную банку где-то нашел, ездили в Москву!
Вот такая была жизнь. А мясо и масло только доставали, а не покупали. Потому что купить - это пойти в магазин и купить, а в магазине его не было. Его было вдоволь только на деревянных агитационных щитах.
Так сейчас все-таки лучше?
Сейчас по крайней мере все есть: сапоги, одежда, обувь, еда. Сейчас все есть.
http://glavred.info/archive/2010/08/06/090251-7.html
Немає коментарів:
Дописати коментар