О подвиге советских подводников с атомной субмарины К-19, 4 июля 1961 года предотвративших взрыв атомного реактора на борту, «Собеседник» писал не раз. Мы добились выдвижения моряков на соискание Нобелевской премии мира за 2006 год. А вот их вдов и матерей уже никто не наградит. Да и что им награды? Как складывалась жизнь после трагедии, какая судьба ждала выживших подводников – об этом рассказываем впервые.
Министр Гречко дал катер
«Когда лежали в Ленинградской военно-медицинской академии, каждый день к нам в палату приходила Нинель Григорьевна Козырева. Первым делом спрашивал ее: «Командир жив?» – «Жив!» Заглядывал в глаза: не обманывает ли? «Правда, жив!» Становилось легче…» (Из воспоминаний Ивана Кулакова, старшины 1 статьи, члена первого экипажа К-19.)
– О том, что с нашими что-то случилось, мы узнали через день, 5 июля, – говорит Нинель Козырева, вдова командира электромеханической боевой части К-19 Анатолия Козырева. – Рано утром в гарнизоне Западной Лицы объявили тревогу. Я включила «Голос Америки», а там сообщают: американские моряки выловили в Норвежском море, неподалеку от острова Ян-Майен, одежду советских подводников, экипаж К-19 погиб... Представляете ужас?! А тут еще в гарнизоне отключили телефоны. Но надежда умирает последней. Наших ведь не раз хоронили заживо, работа такая…
Нинель Козырева приняла решение: пробиться в штаб базы подлодок. Туда ходу –8 километров. И не заметила, как долетела. В голове была одна мысль: узнать правду.
– Не пускали меня, думала, пристрелят, ведь запретная зона! Но прорвалась, – усмехается она. – И вот представьте: захожу в штаб – двери везде нараспашку – вижу, с одной стороны идут химики, в спецодежде, противогазах, с мешками документов, изъятых на К-19, а с другой – толпа генералов и адмиралов, впереди – министр обороны СССР маршал Гречко. Увидели меня – глаза у всех на лоб: кто это, откуда?! А я – им: «Скажите правду, где наши мужья? Где лодка? Она уже в Полярном? Дайте торпедный катер до Полярного! Не дадите, ползком доберусь!..»
Видно, таким был напор, что Гречко распорядился выделить катер – на нем жен офицеров доставили в Полярный. В госпитале нашли своих. Узнали, что шестерых моряков, получивших при аварии запредельные дозы облучения, отправили в Москву, в институт биофизики. Остальных лечили на месте. Тогда никто не подозревал, какие тяготы ждут впереди.
– Через несколько дней из Москвы поступили горькие новости: все шестеро, кто «задраивал» реактор, умерли один за другим. Нельзя сказать, что мы совсем уж не были готовы, но все равно испытали шок. Ведь ребятам было по 20 с небольшим – только жить начинали!.. После этого врачи решили переправить оставшихся в Ленинградскую военно-морскую академию, – продолжает Козырева. – Мы с Тоней Затеевой, женой командира К-19, полетели туда же. Дневали и ночевали в госпитале. Наши мужья, такие молодые, красивые, таяли на глазах: температура, тошнота, головокружение, затем волосы, ногти стали слезать жуткими клочьями, рот, язык, горло – все обожжено, десны кровоточат… Страшным ударом стала смерть Бори Рыжикова. А Юра Повстьев умер у меня на руках, нескольких часов не дожив до приезда жены. Меня всю трясло, но я села в такси и поехала в аэропорт встречать Валю Повстьеву – по дороге туда кричала и выла так, что водитель остановил машину: «Ради бога, или выйдите, или замолчите, иначе я сойду с ума!» Взяла себя в руки, ведь надо было встретить Валю. Но не отступал страх – и за других, и за себя. Мой муж выжил (Анатолий Козырев умер 1 августа 1970 года. – Авт.). И другие – тоже. Больными, инвалидами остались, но выжили. Медики делали все, что могли – пересадку костного мозга, переливание крови, массу всяких процедур!..
Военкомат венка не прислал
«В царском флоте про них сказали бы: блестящие офицеры, их ждет большое будущее, адмиральские чины. Но где все это?.. После аварии весь офицерский состав разбросали по воинским частям. На кораблях они уже не служили. Бросили их на произвол судьбы. Так и умирали подводники со своими чаяниями, несбывшимися надеждами и недугами, которых с лихвой хватило бы на десятки людей». (Из письма в редакцию Николая Карпюка, старшины 1 статьи, члена экипажа К-19.)
– Когда их подлечили, многие стали безработными, никто их никуда не брал, – вспоминает Надежда Красичкова, жена офицера с К-19 Михаила Красичкова. – У мужа был диагноз: острая лучевая болезнь 3-й степени. А выписку дали с записью «астено-вегетативный синдром». Читали потом люди этот диагноз и вопросы задавали: уж не припадочный ли ты, морячок?.. С помощью друзей муж кое-как устроился преподавателем в обнинский Центр по переподготовке офицеров для атомного флота. Потом перебрались в Севастополь…
Легендой экипажа по сей день остается Иван Кулаков, получивший 369 рентген облучения и лучевую болезнь 3-й степени. Летом 1961-го на операционном столе он дал слово: если выживет и у него родится сын, то назовет его именем доктора Григория Алексеева. Обещание выполнил: давно выросли и сын Григорий, и дочь, замечательные внуки подрастают… Сейчас подводник Иван Кулаков живет в Минске. Чем не чудо?! Однако даже такой крепчайший от природы человек больше года после выхода из госпиталя не мог найти работу. Комиссовали – дали вторую группу инвалидности, пенсию в 32 рубля – и все, гуляй, Ваня!..
Старшина второй статьи Леонид Березов, «хвативший» 367 рентген, умер в 1977-м. Вдова, Раиса Вениаминовна, одна воспитывала двоих детей.
– Муж за неделю сгорел, – рассказывает она. – Похороны организовала фабрика, на которой
он работал. Очень много людей пришло. Никогда не забуду, как один молодой человек опустился на колени перед могилой и поблагодарил Леонида Александровича за то, что тот его многому научил. А от военкомата даже венка не прислали…
– Витя очень волновался, когда родилась дочь, чтоб не было последствий. Он же перенес лучевую болезнь, но тогда никто не обращал на это внимания, – рассказывает свою историю вдова старшины первой статьи Виктора Пичугина – Валентина Петровна. – Вроде бы обошлось. Но сам он многие годы перед смертью не работал, сильно болел, почти потерял память. Умер 10 лет назад – отказали почки и печень. Позже выяснилось, что ему были положены две пенсии: по старости – трудовая и по инвалидности. Сами мы об этом и думать не думали, а в собесе никто не подсказал…
Награды на особых условиях
«…присвоение звания Героя РФ членам экипажа подводной лодки К-19, а также возбуждение ходатайства перед правительством Москвы о присвоении имени командира лодки Н.В. Затеева, награжденного орденом Красного Знамени, одной из улиц г. Москвы представляется нецелесообразным. …героические действия экипажа К-19 в ходе аварии 4 июля 1961 г. уже были оценены руководством страны… Повторное награждение государственными наградами возможно только за новые заслуги». (Из ответа статс-секретаря – заместителя министра обороны РФ Н.Панкова на письмо редакции «Собеседника» и Федерации мира и согласия.)
Все вроде правильно, придраться не к чему. За одно и то же дважды госнаград не дают. Но надо внести ясность – не все так просто, как представлено в ответе статс-секретаря Минобороны.
Дело в том, что в 1961 году, еще в госпитале, офицеры К-19 отказались от орденов, которыми были награждены «за проявленное мужество». Почему? Да потому, что медалями обошли матросов, точно их и не было на лодке! Офицеры сочли невозможным получать ордена в таких обстоятельствах. Через некоторое время военачальники «исправились» – каждому члену экипажа вручили подарок: часы, фотоаппарат. Ну и комсостав решил принять награды. Позже, в 90-х, членам экипажа, оставшимся в живых на тот момент, как ветеранам подразделений особого риска дали по ордену Мужества…
Награды из-под палки, если можно так выразиться. Видно, еще не скоро научимся мы награждать своих героев от души и вовремя.
Вот и фильм «К-19. Оставляющая вдов» был создан и вышел в 2002 году не у нас, а в Америке – во многом благодаря именно этому фильму первый экипаж К-19 получил известность. Вообще наблюдается печальная тенденция: наших героев охотней признают за рубежом, а не на родине. Хотя последнее гораздо желанней – и для самих героев, и для их семей… Поэтому еще в прошлом году, став одним из инициаторов выдвижения экипажа К-19 на Нобелевскую премию мира, «Собеседник» заявил: вне зависимости от международного признания важно воздать должное подводникам в собственной стране!..
– «На первом месте у меня работа, а ты и дети – на втором», – вспоминает слова мужа Нинель Григорьевна Козырева. – Я не обижалась. Понимала: служение родине для военного превыше всего. Я знала: флот – вся его жизнь, любовь, судьба. Да и моя, получается, тоже.
Немає коментарів:
Дописати коментар