Нашел этот форум по ссылке, которую прислал моему брату Михаил Михалев (оставивший свои воспоминания по столкновению БПК "Адмирал Нахимов" с Б-255 14 февраля 1986 года в 01.34 мин
Огромное спасибо Михаилу за воспоминания и добрые слова в адрес командира Б-255 (166 экипаж) капитана 1 ранга Швиденко Александра Тихоновича.
Дело в том, что Александр Тихонович мой отец, а история столкновения с БПК являсь по сути обыкновенной навигационной аврией (для сторонних), для нашей семьи эта авария стала переломным моментом в нашей судьбе. Разделила нашу жизнь до аварии и после. Четко на две половины.
По иронии судьбы я пишу эти строки с 13 на 14 февраля 2008 года. В 01 час 34 минуты исполнится ровно через 22 года.
1986 год был "богат" на трагические события. Чернобыль и гибель Нахимова на Черном море. Рядовые советские жители не знали, что в начале 1986 года военный корабль в названии, которого фигурировала фамилия славного адмирала, тоже учавствовал в катастрофе, которая чудом закончилась без человеческих жертв.
Для того, чтобы дать понять читающим, почему я так серьезно оцениваю это столкновение, начну с конца.
В 1993 году после окончания ВВМУПП им. Ленинского комсомола (минно-торпедный факультет) я был назначен на должность командира группы управления в 505 экипаж 1 флотилии ПЛ. По стечению обстоятельств это был корабль такого же проекта 671 РТМ, как и Б-255. Командовал кораблем капитан 1 ранга Стахеев, прекрасный офицер, моряк от бога. "Драл" (в хорощем смысле этого слова) экипаж по полной схеме. В море, все работали, "как часы". Когда я первый раз его увидел, он мне даже внешне напомнил отца. Теже пшеничные усы, уверенность в себе, идеально сидящая форма и т.д. Мало того, Стахеев мне сказал, что очень уважает моего родителя, как человека, моряка и офицера. Только никаких поблажек я для себя не дождался. Лично на себе, очень быстро я понял, что пахать буду по "полной схеме". Зачеты и становление офицера в экипаже вопрос очень сложный. Требования ко мне были удвоены. За что капитану 1 ранга Стахееву огромная благодарность в настоящем смысле этого слова. Но речь сейчас не о том.
В самом начале 1994 года мы ушли на боевую службу. Боевая служба была сложной, аварийные тревоги (по разным причинам) присутствовали постоянно. Экипаж справлялся с задачей успешно. Контактов с иностранными ПЛ было более, чем достаточно. Теперь главное.
22 марта поступило распоряжение (пишу человеческим языком, чтобы всем было ясно) прибыть в такой то район для проверки отсутствия слежения за нашей ракетной подводной лодкой. 23 в 2 часа ночи мы успешно прибыли в точку и заняли определенную глубину. Ждем "наших", чтобы проверить, нет ли в хвосте у них америкосов. Все просто? Да, "сто раз" такие операции делали. Но не тут то было. Элементарное разногласие в наших и ихних документов, а также "мудрое" руководство" Североморска позволило БДРМу прийти в район на 5 часов раньше. По нашим данным он должен был прийти в 7 утра. Они пришли раньше. Пресловутая гидрология (кто знает, тот поймет) акустикам дала повод классифицировать цель, как иностранную ПЛ. И тут началось. Мы начали маневривать для проведения определенных действий, давали активные посылки (работали по полной схеме, как и положено) Самое страшное в этой ситуации, что на БДРе нас сразу классифицировали, как нашу ПЛ (вплоть до проекта), мы же работали активными посылками. Наш экипаж был в полной уверенности, что мы работаем по иностранной ПЛ. На борту БДРа сидел старшим на борту "грамотный офицер", который не только не объявил тревогу, но и запретил акустикам ответить на наши акустические посылки (если бы он ответил на нашу "работу", мы бы сразу поняли, что это наши). Он наоборот начал пологую циркуляцию и увеличение хода. Именно так уклоняются американцы. В конце концов в 4 утра 23 марта мы "удачно" на всплытии столкнулись. Удар был страшным. Скорости были большими. Крен критический. Стоя в проходе мне пришлось практически наступить на противоположную переборку сверху.
В 1993 году после окончания ВВМУПП им. Ленинского комсомола (минно-торпедный факультет) я был назначен на должность командира группы управления в 505 экипаж 1 флотилии ПЛ. По стечению обстоятельств это был корабль такого же проекта 671 РТМ, как и Б-255. Командовал кораблем капитан 1 ранга Стахеев, прекрасный офицер, моряк от бога. "Драл" (в хорощем смысле этого слова) экипаж по полной схеме. В море, все работали, "как часы". Когда я первый раз его увидел, он мне даже внешне напомнил отца. Теже пшеничные усы, уверенность в себе, идеально сидящая форма и т.д. Мало того, Стахеев мне сказал, что очень уважает моего родителя, как человека, моряка и офицера. Только никаких поблажек я для себя не дождался. Лично на себе, очень быстро я понял, что пахать буду по "полной схеме". Зачеты и становление офицера в экипаже вопрос очень сложный. Требования ко мне были удвоены. За что капитану 1 ранга Стахееву огромная благодарность в настоящем смысле этого слова. Но речь сейчас не о том.
В самом начале 1994 года мы ушли на боевую службу. Боевая служба была сложной, аварийные тревоги (по разным причинам) присутствовали постоянно. Экипаж справлялся с задачей успешно. Контактов с иностранными ПЛ было более, чем достаточно. Теперь главное.
22 марта поступило распоряжение (пишу человеческим языком, чтобы всем было ясно) прибыть в такой то район для проверки отсутствия слежения за нашей ракетной подводной лодкой. 23 в 2 часа ночи мы успешно прибыли в точку и заняли определенную глубину. Ждем "наших", чтобы проверить, нет ли в хвосте у них америкосов. Все просто? Да, "сто раз" такие операции делали. Но не тут то было. Элементарное разногласие в наших и ихних документов, а также "мудрое" руководство" Североморска позволило БДРМу прийти в район на 5 часов раньше. По нашим данным он должен был прийти в 7 утра. Они пришли раньше. Пресловутая гидрология (кто знает, тот поймет) акустикам дала повод классифицировать цель, как иностранную ПЛ. И тут началось. Мы начали маневривать для проведения определенных действий, давали активные посылки (работали по полной схеме, как и положено) Самое страшное в этой ситуации, что на БДРе нас сразу классифицировали, как нашу ПЛ (вплоть до проекта), мы же работали активными посылками. Наш экипаж был в полной уверенности, что мы работаем по иностранной ПЛ. На борту БДРа сидел старшим на борту "грамотный офицер", который не только не объявил тревогу, но и запретил акустикам ответить на наши акустические посылки (если бы он ответил на нашу "работу", мы бы сразу поняли, что это наши). Он наоборот начал пологую циркуляцию и увеличение хода. Именно так уклоняются американцы. В конце концов в 4 утра 23 марта мы "удачно" на всплытии столкнулись. Удар был страшным. Скорости были большими. Крен критический. Стоя в проходе мне пришлось практически наступить на противоположную переборку сверху.
Немає коментарів:
Дописати коментар