Подвиг Маринеско?
Эта статья посвящена Александру Маринеско, капитану 3 ранга, потопившему германский лайнер «Вильгельм Густлов», – точнее, не ему самому, а подвигу, который он совершил. Я решил проанализировать несколько источников, отличить миф, коих в нашей стране создано немало, от реальности, и наконец выяснить, кем же был Александр Маринеско… Был ли он бравым Героем Советского Союза, совершившим дерзкий подвиг, за который получил орден Красного Знамени, или посредственностью, потопившей не военный корабль, который в состоянии дать отпор, а беззащитный транспорт, и пьяницей, не соблюдавшем дисциплину…
Обратимся сначала к официальным советским источникам:
«Подводная лодка С-13 под командованием капитана 3-го ранга А.И. Маринеско 30 января 1945 г. потопила к северо-западу от Данцигской бухты германский лайнер «Вильгельм Густлов» водоизмещением в 25 484 тонны, на борту которого находилось более 6000 человек. Подошедшие в район потопления крейсер «Адмирал Хиппер», миноносцы и тральщики не могли уже оказать транспорту никакой помощи. Опасаясь атак советских лодок, они поспешно отошли на запад. 9 февраля та же подводная лодка С-13 потопила пароход «Генерал Штойбен» водоизмещением в 14 660 тонн. За боевые успехи в этом походе подводная лодка С-13 была награждена орденом Красного Знамени».
Вот и все, что говорится о достижениях Маринеско в «Истории Великой Отечественной войны Советского Союза 1941–1945». Тут следует обратить внимание на слова «6000 человек» и «пароход».
А вот что написал в своем опусе «Капитан дальнего плавания» (изд-во «Советский писатель», 1984) политрук А. Крон:
«30 января 1945 года подводная лодка С-13 под командованием капитана 3-го ранга А.И. Маринеско потопила в районе Штольпмюнде гигантский лайнер фашистского флота «Вильгельм Густлов» водоизмещением 25 484 тонны, на борту которого находилось свыше 7000 эвакуировавшихся из Данцига под ударами наступающих советских войск фашистов: солдат, офицеров и высокопоставленных представителей нацистской элиты, палачей и карателей. На «Густлове», служившем до выхода в море плавбазой для школы подводного плавания, находилось свыше 3000 обученных подводников – примерно 70 экипажей для новых подлодок гитлеровского флота. В том же походе Маринеско торпедировал большой военный транспорт «Генерал Штойбен», на нем переправлялись из Кенигсберга 3600 солдат и офицеров вермахта».
А теперь «Большой энциклопедический словарь», 1997:
«МАРИНЕСКО Ал-др Ив. (1913–63), моряк-подводник, капитан 3-го ранга (1942), Герой Сов. Союза (1990, посм.). В Вел. Отеч. войну, командуя подводной лодкой С-13 (1943–45), потопил в р-не Данцигской бухты 30 янв. 1945 нем. суперлайнер «Вильгельм Густлов» (имевший на борту св. 5000 солдат и офицеров, в т.ч. ок. 1300 подводников) и 10 февр. – вспомогат. крейсер «Генерал Штойбен» (св. 3000 солдат и офицеров). После войны работал в Ленингр. пароходстве, затем на з-де».
Налицо тенденция – сначала на «Густлове», согласно официальной историографии, было 6000 ЧЕЛОВЕК, затем у Крона – 7000 ФАШИСТОВ, среди которых свыше 3000 подводников, и, наконец, снова в официальном источнике – 5000 солдат и офицеров, среди которых только 1300 подводников. Что касается «Штойбена», называемого то пароходом, то крупным военным транспортом, то вспомогательным крейсером (а Крон в своем опусе называет его и просто крейсером), то вспомогательными крейсерами немцы называли гражданские суда, вооруженные 5–7 орудиями. И, как видите, в 1963-м в СССР официально не называлось никаких цифр и состава утонувших на «Штойбене».
Кто же и когда первым заговорил о гигантском уроне немецким вооруженным силам, нанесенным Маринеско? То есть кто решил поспорить с официальной советской историографией, считавшей в 1963 году, что особого военного урона врагу С-13 не нанесла?
По-видимому, это адмирал И.С. Исаков, который в 1965 году в статье в журнале «Советский Союз» (предназначавшемся для пропаганды коммунизма за рубежом) писал: «Героическим подвигом, потрясшим фашистов, начиная с самого Гитлера, является беспримерный успех атак подводной лодки С-13».
Не знаю, кто первый запустил байку об объявлении Маринеско личным врагом Гитлера и о трауре после потопления «Густлова». По советским источникам, траур был, по немецким – нет. Впрочем, несомненно, что действительно ни одно другое столь малочисленное подразделение не уничтожало за один раз столь большое число германских граждан. Даже во время знаменитой бомбардировки Дрездена, когда было убито 250 000 человек, в этом участвовало несколько тысяч летчиков. Однако ни тогда, ни после потопления «Густлова» траур не объявлялся – эти потери в Германии не афишировали, чтобы не давать повода для паники среди населения.
Согласно опусу Крона, ссылающегося на сослуживца Маринеско, тот прекрасно знал, что собирается потопить не боевой корабль (крейсер, как доложил ему штурман), а лайнер. Крон также пишет, что сам Маринеско не считал себя героем и что у него был некий зарок молчания.
Так кого и сколько утопил Маринеско? Несколько тысяч человек, или фашистов-палачей, или военных? В различных источниках состав пассажиров «Густлова» сильно варьируется. По количеству утонувших – от 4000 до 8000. По составу – говорится то просто «беженцы», то «беженцы и военные», то «беженцы, военные, раненые и заключенные».
Наиболее детальные цифры о пассажирах «Густлова» таковы:
918 военных моряков, 373 женщины из женской вспомогательной части флота, 162 раненых военнослужащих, 173 члена экипажа (гражданских моряков) и 4424 беженца. Всего 6050. Кроме них, внесенных в списки, на борт «Густлова» удалось попасть еще до 2000 беженцев. Всего было спасено 876 человек. Погибло 16 офицеров учебной дивизии подводного флота, 390 курсантов, 250 женщин-военнослужащих, 90 членов экипажа, а также раненые военнослужащие. Таков военный урон, нанесенный потоплением «Густлова».
Что касается утонувших на «Штойбене», то на нем действительно (как и написано в советских источниках) было более 3000 солдат и офицеров – 2680 раненых и 100 здоровых военнослужащих, 270 медперсонала, а также 285 членов экипажа и около 900 беженцев. Всего было спасено 659 человек. Некоторые источники включают потопление «Штойбена» в первые строки списка крупнейших по числу жертв морских катастроф. Кстати, потопление «Густлова» всегда присутствует в таких списках – или на первом, или на втором месте по числу погибших за всю мировую историю мореплавания. Если на втором месте называют «Густлов», тогда на первом месте называют или потопление «Гойи» (советской подводной лодкой Л-3 17 апреля 1945 года) – от 5000 до 7000 беженцев, или потопление лайнера «Кап Аркона» (британской авиацией 3 мая 1945 года), в результате которого утонуло 5000 заключенных.
Итак, подводная лодка под командованием Маринеско нанесла урон вражеской армии. Но не столь грандиозный, как это стала представлять советская пропаганда с 1960-х годов.
А теперь представим, как это событие выглядело на историческом фоне.
Германия неудержимо катится к пропасти. Это понимают даже те, кто еще совсем недавно во все горло кричал «Хайль Гитлер!». Пламя войны бушует на земле Третьего рейха. Советские танки грохочут на дорогах, ведущих к Берлину, летающие крепости наводят ужас на организованно отступающих немецких солдат.
В начале февраля 1945 года в Крыму собрались главы правительств союзных держав, чтобы обсудить меры, обеспечивающие окончательный разгром фашистской Германии, и наметить пути послевоенного устройства мира.
На первом же заседании в Ливадийском дворце в Ялте Черчилль спросил Сталина: когда советские войска захватят Данциг, где сосредоточено некоторое количество строящихся и готовых немецких подводных лодок? Он просил ускорить захват этого порта.
Беспокойство английского премьера было понятно. Военные усилия Великобритании и снабжение ее населения во многом зависело от морских перевозок. Однако волчьи стаи фашистских подлодок продолжали бесчинствовать на морских коммуникациях. Хотя конечно, их эффективность была уже не той, что в первые годы войны, когда оказалось, что корабли британцев просто бессильны перед угрозой немецких U-шек. Данциг был одним из основных гнезд фашистских подводных пиратов. Здесь же находилась и германская высшая школа подводного плавания, плавучей казармой для которой служил лайнер «Вильгельм Густлов».
Но английский премьер запоздал со своим вопросом. В Данциге уже слышались залпы советских орудий и «катюш». Началось поспешное бегство противника. «Тысячи солдат, моряков и гражданских чинов погрузились на «Вильгельм Густлов». Половину пассажиров лайнера составляли высококвалифицированные специалисты – цвет фашистского подводного флота. Сильное охранение в море должно было обеспечить безопасность их перехода от Данцига до Киля. В состав конвоя входили крейсер «Адмирал Хиппер», миноносцы и тральщики». Так следует из советских послевоенных источников. На деле же среди 9000 беженцев подавляющее число составляли лица гражданские, иначе их бы задержали как дезертиров или, наоборот, свели в какие-нибудь команды. Вообще странно предполагать в числе 9000 беженцев абсолютное отсутствие каких-то военных, например одноногих ветеранов Франко-Прусской войны. Вся подводная немецкая элита погибла в 1942–1944 годах. А весь конвой состоял из единственного (!) тральщика.
В конце января 1945 года советская подводная лодка С-13 под командованием Александра Маринеско вошла в Данцигскую бухту. 30 января в море разыгрался жестокий шторм. Рубка лодки, антенны и перископы быстро покрываются толстым слоем льда. Командир и комиссар до боли в глазах всматриваются в темноту. И вот показался силуэт огромного судна. Около 23 часов 30 января С-13 атакует неприятельское судно, несколько торпед одна за другой устремляются к цели. Раздается сильнейший взрыв – и «Вильгельм Густлов» идет ко дну.
Находившийся на борту лайнера и оставшийся в живых офицер Хайнц Шеп в своей книге «Гибель «Вильгельма Густлова», изданной в ФРГ, подтверждает, что 30 января 1945 года недалеко от Данцига «Вильгельм Густлов» был торпедирован советской подлодкой, в результате чего погибло более 5000 человек. «Если этот случай можно считать катастрофой, – пишет автор, – то это, несомненно, была самая большая катастрофа в истории мореплавания, по сравнению с которой даже гибель «Титаника», столкнувшегося в 1913 году с айсбергом, – ничто».
На «Титанике» погибло 1517 человек. Эта трагедия потрясла тогда все человечество. О «Вильгельме Густлове» не жалел никто.
Хайнц Шеп подробно описывает историю гибели лайнера:
«Wilhelm Gustloff находился под двойным командованием – как судно лайнер возглавлял капитан торгового флота Фридрих Петерсен, а как плавказарму 2 учебной дивизии подплава лайнер возглавлял офицер ВМФ Вильгельм Цан.
К вечеру 22 января 1945 года лайнер был подготовлен к рейсу и погрузке пассажиров – тысяч изможденных, обмороженных и раненых беженцев. Термометр показывал 14 градусов ниже нуля, кругом царили хаос и развал.
В собственно гавани Готенхафн находилось порядка 60 000 беженцев, и как только были установлены трапы, тысячи людей бросились на штурм. В ходе посадки в возникшей давке многие дети были разлучены с родителями.
На борт поднялись около 400 девушек – сотрудниц женской вспомогательной организации ВМФ, в возрасте от 17 до 25 лет. Их разместили в плавательном бассейне на палубе Е. Разумеется, девушки были более чем рады, ввиду грозящей советской оккупации Восточной Пруссии, покинуть Готенхафн. Утром 29 января в Готенхафн прибыл еще один госпитальный поезд, раненых разместили на солнечной палубе.
Теперь на борту находилось порядка 7000–8000 человек, но сколько их было точно, установить не удалось и по сей день. Лайнер был буквально набит битком, и каюты, и коридоры, и проходы были переполнены.
Для противовоздушной обороны на верхней палубе установили пару зенитных орудий.
Спасательными средствами были обеспечены порядка 60% пассажиров.
Во вторник 30 января, в 12:30 по местному времени, к лайнеру подошли четыре буксира и отвели его от причала. Погодные условия были плохими – ветер силой до 7 баллов, температура 10 градусов ниже нуля, шуга.
Я был назначен старшим зенитного расчета. После выхода в море на палубах началось обледенение, и мы должны были постоянно очищать орудия ото льда. Впереди лайнера следовал тральщик для поиска и уничтожения мин. Стемнело, и стало еще холоднее. Внизу на смену радости и облегчению пришла подавленность, т.к. многие беженцы начали страдать от морской болезни. Но большинство считали себя в полной безопасности, твердо веря, что через пару дней они достигнут Штеттина или Дании.
Моя вахта началась в 21:00. Все было тихо и спокойно. И вдруг, где-то в 21:10, раздались взрывы. Сначала я подумал, что мы наскочили на мины. Но позже узнал, что нас поразали торпеды, выпущенные советской подлодкой С-13, которой командовал Маринеско. Тысячи людей впали в панику. Многие начали прыгать за борт, в ледяные воды Балтики. Сначала судно накренилось на правый борт, но затем выпрямилось, и в это время в лайнер в район бака попала еще одна торпеда. Мы находились в районе побережья Штольпмюнде, Померания. Немедленно подали сигнал SOS и начали выпускать сигнальные ракеты.
Удар второй торпеды пришелся на участок судна, на котором размещался плавательный бассейн. Почти все девушки погибли, их буквально разорвало на куски. Я хотел было вернуться в свою каюту и взять несколько личных вещей, но это было уже невозможно. Тысячи людей рвались с нижних палуб наверх, подгоняемые снизу потоками воды.
Карабкаясь наверх, люди страшно кричали и толкались, те, кто упал, были обречены, их затаптывали насмерть. Никто не мог помочь беспомощным – беременным женщинам и раненым солдатам. Толпы людей брали штурмом спасательные шлюпки, и речи не было об исполнении знаменитой заповеди «Женщины и дети – первыми!». Никто никому не подчинялся, верх брали те, кто был физически сильнее. Многие шлюпки, покрытые льдом, не могли быть спущены вообще, а я наблюдал, как у ряда спускаемых шлюпок обрывался один из фалиней, и шлюпка вываливала всех находящихся в ней людей вниз, в ледяной ад. Лайнер продолжал погружаться в воду носом, релинги бака были уже под водой, и спуск шлюпок стал еще более затруднительным.
Некоторое время я стоял на солнечной палубе, наблюдая этот кошмар. Некоторые семьи и отдельные люди, у которых было личное оружие, предпочли застрелиться, нежели погибнуть гораздо более мучительной смертью в ледяной воде и мраке. А тысячи других продолжали цепляться за лайнер, в то время как он продолжал погружаться.
Я думал, что мне не выбраться. Я прыгнул в воду и быстро отплыл в сторону, чтобы меня не затянуло в воронку. Сначала холод вообще не ощущался, и вскоре я смог зацепиться за борт переполненной спасательной шлюпки (вдоль бортов спасательных шлюпок протянуты специальные спасательные лини именно для этой цели). Картина, мне открывшаяся, была воистину ужасной. Дети, на которых надели спасательные жилеты, переворачивались вниз головой, и над водой выдавались только их беспомощно дрыгающиеся ноги. Кругом плавали мертвецы. Воздух был наполнен криками умирающих и призывами о помощи. В меня вцепилось двое детей, они кричали и звали родителей. Я ухитрился поднять их на борт шлюпки, но спаслись они или нет, я так и не узнал.
Затем я ощутил слабость – наступило переохлаждение. Я смог зацепиться за металлический спасательный плотик – на расстоянии приблизительно 50 ярдов от тонущего лайнера. Нос почти полностью погрузился, корма поднялась в воздух, а сотни людей все еще находились там, дико крича. Скорость погружения возрастала. Затем вдруг наступила мертвая тишина. Wilhelm Gustloff исчез под водой, унеся с собой жизни тысяч людей. Самая большая в истории мореплавания катастрофа длилась приблизительно 50 минут.
В течение приблизительно 20 минут, самых страшных минут в моей жизни, я просто куда-то плыл. Время от времени меня накрывала ледяная шуга. Крики вокруг становились все тише и раздавались все реже. Затем случилось то, что я считаю чудом. Я увидел надвигающуюся на меня тень и закричал, собравшись с последними силами. Меня заметили и подняли на борт.
Спас меня торпедный катер Т-36. Экипаж катера помогал нам, спасенным, всеми имеющимися средствами – горячий чай, массаж. Но многие спасенные умирали уже на борту от переохлаждения и шока. Среди спасенных были и беременные, и так уж получилось, что членам экипажа пришлось в ту ночь попробовать себя в роли акушерок. Родилось трое детей. Катер Т-36 был частью эскадры, которой командовал лейтенант Херринг, ее задачей было эскортирование тяжелого крейсера «Адмирал Хиппер». Крейсер также шел из Восточной Пруссии, имея на борту беженцев. Внезапно катер резко изменил курс, взвыли машины. Как я позже узнал, заметили след двух торпед, одна прошла по правому борту, от другой катер смог уклониться резким маневром. Поворот было настолько крутым, что часть спасенных, находящихся на верхней палубе, выпала за борт и утонула. Но 550 человек было спасено. Из-за большой опасности повторной атаки субмарины катер отошел от места катастрофы и в 02:00 31 января прибыл в Сашшнитц. Спасенные были перегружены на борт датского плавучего госпиталя Prinz Olaf, который стоял там на якоре. Многих отправили на носилках на берег. Нас, военных моряков, разместили в казармах. Лейтенант Херринг находился все время на мостике и отдал честь в тот момент, когда последний спасенный покинул борт катера. Как я позже узнал, спаслось только 996 человек из приблизительно 8000 находившихся на борту.
Мы, спасшиеся военные моряки, еще раз избежали смерти. Как моряки Кригсмарине мы все были товарищами, мы любили нашу родину и считали, что делаем правое дело, защищая Германию. Мы не считали себя героями, а смерть нашу героической, мы просто исполняли свой долг».
Для тех, кто не в курсе: как водится, нас с детства учили, что Маринеско не абы кого на дно отправил, а отборнейших немецких асов-подводников и кучу эсэсовского отребья, в панике убегающего от справедливого советского возмездия. И, как водится, сказали немного не то и немного не так – как видим, утопил он хорошо если несколько сотен действительно военных, а с ними прихватил и несколько тысяч тех, кто к войне имел не совсем прямое отношение, т.е. попросту гражданских лиц. А ведь и после «Густлова» Маринеско не успокоился, не тот он был человек. Спутал он свою цель с крейсером «Эмден» или знал, кого бил, про то только ему ведомо. Но торпеды он всадил в еще один лайнер – «Генерал фон Штойбен». В лайнер, а не в лайбу с лодочником бородатым, махающим веслами, дабы эвакуировать пару трясущихся от страхов эсэсовских молодчиков. Вместе с лайнером отправились на тот свет еще 3500 душ, всего лишь через 10 суток после гибели «Густлов», там еще и тела не остыли.
А вот дальше начинается совдепия в доблестях своих – Маринеско не только Героя не дали, но и вышибли из флота при первой, можно сказать, возможности. Уже известно, впрочем, что никакого траура в Германии по случаю гибели «Густлова» объявлено не было и личным врагом Рейха Маринеско тоже не объявляли. Ну и что? Больше, чем он, никто из советских подводников не сделал. В авиации были Покрышкин и Кожедуб, а на флоте, пожалуй, только Маринеско. Лунин было попытался, но уж больно сомнительна она, его атака на «Тирпиц». И вот ему-то, подводнику номер один, Героя и не дали. Интересно, почему. Читаю там и сям, и один везде довод – пил и крыл начальство не в меру. А между прочим, Покрышкин начальству как-то в морду дал, и ничего, трижды Герой. Хотя и был уже под трибуналом. Так за что так с Маринеско? Ужели за пьянки? Россия вообще, и флот ее в особенности, пили, пьют и будут пить, и если к кому за пьянки и придирались – при условии, что офицер был дельный, – то чаще для того, чтобы скрыть истинные мотивы.
Мне кажется, была тут обыкновеннейшая политика. Давайте посчитаем – парой залпов, в одном походе, Маринеско отправил на тот свет, по самым скромным подсчетам, свыше 10 000 человек! Хочется, для несведущих, повторить – гибель «Густлова» была крупнейшей в истории человечества морской катастрофой, «Титаник» по сравнению с победными залпами Маринеско глядится как перевернувшаяся на пруду лодочка с пьяными отдыхающими. Круче Маринеско были, пожалуй, только экипажи тех Б-29, что укрощали Японию – атомными бомбами. А в общем, цифры-то сопоставимы. Там и там – десятки тысяч. Только Маринеско без атомных бомб обошелся, всего двух на тот момент на всей планете. Маринеско и десятка торпед хватило.
А теперь вспомним наше Политбюро и товарища Сталина – тут вам и приказы, требующие навести порядок и прекратить бесчинства на немецкой земле, и хлеб для прокорма оккупированной Германии из голодающей России – это что, от больших любви и гуманизма? Да нет, это от большой политики. Чего еще оставалось? Или немцев истребить, или, коли не выходит, как-то их тянуть на свою сторону. И если попытаться взгромоздиться на высоты большой политики, то становится понятно, что возвеличивать человека, прихлопнувшего парой ударов больше гражданских немцев, чем кто бы то ни было, не совсем для этих самых немцев будет привлекательно. Это ведь не бомбардировки немецких городов союзной авиацией – там не было конкретных личностей. Там были сотни самолетов, и их, кстати, сбивали. А тут – один человек, парой залпов…
Американцы в таких случаях не стеснялись и не стесняются – те, кто усмирял Японию атомом, герои, и все тут! А если кое-кого из них потом совесть заела и они с ума сошли, так это уже их личное дело. Нашим, как Маринеско, было не до угрызений – с голоду б не сдохнуть, после того как из флота вышибли. А потом еще и лагеря...
Так вот, американцы могли – а мы нет. Мы всегда стеснялись. Когда один наш губил много ихних, тогда и стеснялись. Когда много своих – у-у, тут другое дело, тут ура и вперед на коне, прямиком на Манежную. Или куда попадется, лишь бы в бронзе, граните или, хрен с ним, в гипсе. На том мы – с 1917-го – стояли, стоим и, боюсь, стоять будем.
А теперь немного о самом Маринеско. Мать у Маринеско была украинка, а отец служил в юности кочегаром на военном корабле королевского румынского флота. После какой-то ссоры с начальством отец бежал в Россию и осел в Одессе. Подрастающий Александр Маринеско окончил школу юнг, а затем, в 1930-е, – и Одесское мореходное училище. Плавал на пароходах в Черном море. Как штурман дальнего плавания Маринеско был призван в ВМФ и после учебы попросился на подводную лодку.
Всегда спокойный, уверенный, он был очень настойчив в искусен в достижении своих целей. Командуя кораблем, никогда не повышал голоса, не кричал на подчиненных. Все это создало ему непоколебимый авторитет, он заслужил любовь и уважение матросов.
В противовес ко всему этому остается добавить, что Маринеско вышибли с флота за пьянство и плохую дисциплину. Маринеско устроился завскладом. Там окончательно спился и стал пропивать вверенное ему казенное имущество – достаточно неумело, если судить по тому, что его поймали и осудили в 1949-м на три года.
Таков был Александр Маринеско, фигура во многом противоречивая. Я не пытаюсь его судить, не мое это дело, я лишь постарался наиболее объективно отразить все подробности его «подвига». А подвиг это или нет, решать вам.
Обратимся сначала к официальным советским источникам:
«Подводная лодка С-13 под командованием капитана 3-го ранга А.И. Маринеско 30 января 1945 г. потопила к северо-западу от Данцигской бухты германский лайнер «Вильгельм Густлов» водоизмещением в 25 484 тонны, на борту которого находилось более 6000 человек. Подошедшие в район потопления крейсер «Адмирал Хиппер», миноносцы и тральщики не могли уже оказать транспорту никакой помощи. Опасаясь атак советских лодок, они поспешно отошли на запад. 9 февраля та же подводная лодка С-13 потопила пароход «Генерал Штойбен» водоизмещением в 14 660 тонн. За боевые успехи в этом походе подводная лодка С-13 была награждена орденом Красного Знамени».
Вот и все, что говорится о достижениях Маринеско в «Истории Великой Отечественной войны Советского Союза 1941–1945». Тут следует обратить внимание на слова «6000 человек» и «пароход».
А вот что написал в своем опусе «Капитан дальнего плавания» (изд-во «Советский писатель», 1984) политрук А. Крон:
«30 января 1945 года подводная лодка С-13 под командованием капитана 3-го ранга А.И. Маринеско потопила в районе Штольпмюнде гигантский лайнер фашистского флота «Вильгельм Густлов» водоизмещением 25 484 тонны, на борту которого находилось свыше 7000 эвакуировавшихся из Данцига под ударами наступающих советских войск фашистов: солдат, офицеров и высокопоставленных представителей нацистской элиты, палачей и карателей. На «Густлове», служившем до выхода в море плавбазой для школы подводного плавания, находилось свыше 3000 обученных подводников – примерно 70 экипажей для новых подлодок гитлеровского флота. В том же походе Маринеско торпедировал большой военный транспорт «Генерал Штойбен», на нем переправлялись из Кенигсберга 3600 солдат и офицеров вермахта».
А теперь «Большой энциклопедический словарь», 1997:
«МАРИНЕСКО Ал-др Ив. (1913–63), моряк-подводник, капитан 3-го ранга (1942), Герой Сов. Союза (1990, посм.). В Вел. Отеч. войну, командуя подводной лодкой С-13 (1943–45), потопил в р-не Данцигской бухты 30 янв. 1945 нем. суперлайнер «Вильгельм Густлов» (имевший на борту св. 5000 солдат и офицеров, в т.ч. ок. 1300 подводников) и 10 февр. – вспомогат. крейсер «Генерал Штойбен» (св. 3000 солдат и офицеров). После войны работал в Ленингр. пароходстве, затем на з-де».
Налицо тенденция – сначала на «Густлове», согласно официальной историографии, было 6000 ЧЕЛОВЕК, затем у Крона – 7000 ФАШИСТОВ, среди которых свыше 3000 подводников, и, наконец, снова в официальном источнике – 5000 солдат и офицеров, среди которых только 1300 подводников. Что касается «Штойбена», называемого то пароходом, то крупным военным транспортом, то вспомогательным крейсером (а Крон в своем опусе называет его и просто крейсером), то вспомогательными крейсерами немцы называли гражданские суда, вооруженные 5–7 орудиями. И, как видите, в 1963-м в СССР официально не называлось никаких цифр и состава утонувших на «Штойбене».
Кто же и когда первым заговорил о гигантском уроне немецким вооруженным силам, нанесенным Маринеско? То есть кто решил поспорить с официальной советской историографией, считавшей в 1963 году, что особого военного урона врагу С-13 не нанесла?
По-видимому, это адмирал И.С. Исаков, который в 1965 году в статье в журнале «Советский Союз» (предназначавшемся для пропаганды коммунизма за рубежом) писал: «Героическим подвигом, потрясшим фашистов, начиная с самого Гитлера, является беспримерный успех атак подводной лодки С-13».
Не знаю, кто первый запустил байку об объявлении Маринеско личным врагом Гитлера и о трауре после потопления «Густлова». По советским источникам, траур был, по немецким – нет. Впрочем, несомненно, что действительно ни одно другое столь малочисленное подразделение не уничтожало за один раз столь большое число германских граждан. Даже во время знаменитой бомбардировки Дрездена, когда было убито 250 000 человек, в этом участвовало несколько тысяч летчиков. Однако ни тогда, ни после потопления «Густлова» траур не объявлялся – эти потери в Германии не афишировали, чтобы не давать повода для паники среди населения.
Согласно опусу Крона, ссылающегося на сослуживца Маринеско, тот прекрасно знал, что собирается потопить не боевой корабль (крейсер, как доложил ему штурман), а лайнер. Крон также пишет, что сам Маринеско не считал себя героем и что у него был некий зарок молчания.
Так кого и сколько утопил Маринеско? Несколько тысяч человек, или фашистов-палачей, или военных? В различных источниках состав пассажиров «Густлова» сильно варьируется. По количеству утонувших – от 4000 до 8000. По составу – говорится то просто «беженцы», то «беженцы и военные», то «беженцы, военные, раненые и заключенные».
Наиболее детальные цифры о пассажирах «Густлова» таковы:
918 военных моряков, 373 женщины из женской вспомогательной части флота, 162 раненых военнослужащих, 173 члена экипажа (гражданских моряков) и 4424 беженца. Всего 6050. Кроме них, внесенных в списки, на борт «Густлова» удалось попасть еще до 2000 беженцев. Всего было спасено 876 человек. Погибло 16 офицеров учебной дивизии подводного флота, 390 курсантов, 250 женщин-военнослужащих, 90 членов экипажа, а также раненые военнослужащие. Таков военный урон, нанесенный потоплением «Густлова».
Что касается утонувших на «Штойбене», то на нем действительно (как и написано в советских источниках) было более 3000 солдат и офицеров – 2680 раненых и 100 здоровых военнослужащих, 270 медперсонала, а также 285 членов экипажа и около 900 беженцев. Всего было спасено 659 человек. Некоторые источники включают потопление «Штойбена» в первые строки списка крупнейших по числу жертв морских катастроф. Кстати, потопление «Густлова» всегда присутствует в таких списках – или на первом, или на втором месте по числу погибших за всю мировую историю мореплавания. Если на втором месте называют «Густлов», тогда на первом месте называют или потопление «Гойи» (советской подводной лодкой Л-3 17 апреля 1945 года) – от 5000 до 7000 беженцев, или потопление лайнера «Кап Аркона» (британской авиацией 3 мая 1945 года), в результате которого утонуло 5000 заключенных.
Итак, подводная лодка под командованием Маринеско нанесла урон вражеской армии. Но не столь грандиозный, как это стала представлять советская пропаганда с 1960-х годов.
А теперь представим, как это событие выглядело на историческом фоне.
Германия неудержимо катится к пропасти. Это понимают даже те, кто еще совсем недавно во все горло кричал «Хайль Гитлер!». Пламя войны бушует на земле Третьего рейха. Советские танки грохочут на дорогах, ведущих к Берлину, летающие крепости наводят ужас на организованно отступающих немецких солдат.
В начале февраля 1945 года в Крыму собрались главы правительств союзных держав, чтобы обсудить меры, обеспечивающие окончательный разгром фашистской Германии, и наметить пути послевоенного устройства мира.
На первом же заседании в Ливадийском дворце в Ялте Черчилль спросил Сталина: когда советские войска захватят Данциг, где сосредоточено некоторое количество строящихся и готовых немецких подводных лодок? Он просил ускорить захват этого порта.
Беспокойство английского премьера было понятно. Военные усилия Великобритании и снабжение ее населения во многом зависело от морских перевозок. Однако волчьи стаи фашистских подлодок продолжали бесчинствовать на морских коммуникациях. Хотя конечно, их эффективность была уже не той, что в первые годы войны, когда оказалось, что корабли британцев просто бессильны перед угрозой немецких U-шек. Данциг был одним из основных гнезд фашистских подводных пиратов. Здесь же находилась и германская высшая школа подводного плавания, плавучей казармой для которой служил лайнер «Вильгельм Густлов».
Но английский премьер запоздал со своим вопросом. В Данциге уже слышались залпы советских орудий и «катюш». Началось поспешное бегство противника. «Тысячи солдат, моряков и гражданских чинов погрузились на «Вильгельм Густлов». Половину пассажиров лайнера составляли высококвалифицированные специалисты – цвет фашистского подводного флота. Сильное охранение в море должно было обеспечить безопасность их перехода от Данцига до Киля. В состав конвоя входили крейсер «Адмирал Хиппер», миноносцы и тральщики». Так следует из советских послевоенных источников. На деле же среди 9000 беженцев подавляющее число составляли лица гражданские, иначе их бы задержали как дезертиров или, наоборот, свели в какие-нибудь команды. Вообще странно предполагать в числе 9000 беженцев абсолютное отсутствие каких-то военных, например одноногих ветеранов Франко-Прусской войны. Вся подводная немецкая элита погибла в 1942–1944 годах. А весь конвой состоял из единственного (!) тральщика.
В конце января 1945 года советская подводная лодка С-13 под командованием Александра Маринеско вошла в Данцигскую бухту. 30 января в море разыгрался жестокий шторм. Рубка лодки, антенны и перископы быстро покрываются толстым слоем льда. Командир и комиссар до боли в глазах всматриваются в темноту. И вот показался силуэт огромного судна. Около 23 часов 30 января С-13 атакует неприятельское судно, несколько торпед одна за другой устремляются к цели. Раздается сильнейший взрыв – и «Вильгельм Густлов» идет ко дну.
Находившийся на борту лайнера и оставшийся в живых офицер Хайнц Шеп в своей книге «Гибель «Вильгельма Густлова», изданной в ФРГ, подтверждает, что 30 января 1945 года недалеко от Данцига «Вильгельм Густлов» был торпедирован советской подлодкой, в результате чего погибло более 5000 человек. «Если этот случай можно считать катастрофой, – пишет автор, – то это, несомненно, была самая большая катастрофа в истории мореплавания, по сравнению с которой даже гибель «Титаника», столкнувшегося в 1913 году с айсбергом, – ничто».
На «Титанике» погибло 1517 человек. Эта трагедия потрясла тогда все человечество. О «Вильгельме Густлове» не жалел никто.
Хайнц Шеп подробно описывает историю гибели лайнера:
«Wilhelm Gustloff находился под двойным командованием – как судно лайнер возглавлял капитан торгового флота Фридрих Петерсен, а как плавказарму 2 учебной дивизии подплава лайнер возглавлял офицер ВМФ Вильгельм Цан.
К вечеру 22 января 1945 года лайнер был подготовлен к рейсу и погрузке пассажиров – тысяч изможденных, обмороженных и раненых беженцев. Термометр показывал 14 градусов ниже нуля, кругом царили хаос и развал.
В собственно гавани Готенхафн находилось порядка 60 000 беженцев, и как только были установлены трапы, тысячи людей бросились на штурм. В ходе посадки в возникшей давке многие дети были разлучены с родителями.
На борт поднялись около 400 девушек – сотрудниц женской вспомогательной организации ВМФ, в возрасте от 17 до 25 лет. Их разместили в плавательном бассейне на палубе Е. Разумеется, девушки были более чем рады, ввиду грозящей советской оккупации Восточной Пруссии, покинуть Готенхафн. Утром 29 января в Готенхафн прибыл еще один госпитальный поезд, раненых разместили на солнечной палубе.
Теперь на борту находилось порядка 7000–8000 человек, но сколько их было точно, установить не удалось и по сей день. Лайнер был буквально набит битком, и каюты, и коридоры, и проходы были переполнены.
Для противовоздушной обороны на верхней палубе установили пару зенитных орудий.
Спасательными средствами были обеспечены порядка 60% пассажиров.
Во вторник 30 января, в 12:30 по местному времени, к лайнеру подошли четыре буксира и отвели его от причала. Погодные условия были плохими – ветер силой до 7 баллов, температура 10 градусов ниже нуля, шуга.
Я был назначен старшим зенитного расчета. После выхода в море на палубах началось обледенение, и мы должны были постоянно очищать орудия ото льда. Впереди лайнера следовал тральщик для поиска и уничтожения мин. Стемнело, и стало еще холоднее. Внизу на смену радости и облегчению пришла подавленность, т.к. многие беженцы начали страдать от морской болезни. Но большинство считали себя в полной безопасности, твердо веря, что через пару дней они достигнут Штеттина или Дании.
Моя вахта началась в 21:00. Все было тихо и спокойно. И вдруг, где-то в 21:10, раздались взрывы. Сначала я подумал, что мы наскочили на мины. Но позже узнал, что нас поразали торпеды, выпущенные советской подлодкой С-13, которой командовал Маринеско. Тысячи людей впали в панику. Многие начали прыгать за борт, в ледяные воды Балтики. Сначала судно накренилось на правый борт, но затем выпрямилось, и в это время в лайнер в район бака попала еще одна торпеда. Мы находились в районе побережья Штольпмюнде, Померания. Немедленно подали сигнал SOS и начали выпускать сигнальные ракеты.
Удар второй торпеды пришелся на участок судна, на котором размещался плавательный бассейн. Почти все девушки погибли, их буквально разорвало на куски. Я хотел было вернуться в свою каюту и взять несколько личных вещей, но это было уже невозможно. Тысячи людей рвались с нижних палуб наверх, подгоняемые снизу потоками воды.
Карабкаясь наверх, люди страшно кричали и толкались, те, кто упал, были обречены, их затаптывали насмерть. Никто не мог помочь беспомощным – беременным женщинам и раненым солдатам. Толпы людей брали штурмом спасательные шлюпки, и речи не было об исполнении знаменитой заповеди «Женщины и дети – первыми!». Никто никому не подчинялся, верх брали те, кто был физически сильнее. Многие шлюпки, покрытые льдом, не могли быть спущены вообще, а я наблюдал, как у ряда спускаемых шлюпок обрывался один из фалиней, и шлюпка вываливала всех находящихся в ней людей вниз, в ледяной ад. Лайнер продолжал погружаться в воду носом, релинги бака были уже под водой, и спуск шлюпок стал еще более затруднительным.
Некоторое время я стоял на солнечной палубе, наблюдая этот кошмар. Некоторые семьи и отдельные люди, у которых было личное оружие, предпочли застрелиться, нежели погибнуть гораздо более мучительной смертью в ледяной воде и мраке. А тысячи других продолжали цепляться за лайнер, в то время как он продолжал погружаться.
Я думал, что мне не выбраться. Я прыгнул в воду и быстро отплыл в сторону, чтобы меня не затянуло в воронку. Сначала холод вообще не ощущался, и вскоре я смог зацепиться за борт переполненной спасательной шлюпки (вдоль бортов спасательных шлюпок протянуты специальные спасательные лини именно для этой цели). Картина, мне открывшаяся, была воистину ужасной. Дети, на которых надели спасательные жилеты, переворачивались вниз головой, и над водой выдавались только их беспомощно дрыгающиеся ноги. Кругом плавали мертвецы. Воздух был наполнен криками умирающих и призывами о помощи. В меня вцепилось двое детей, они кричали и звали родителей. Я ухитрился поднять их на борт шлюпки, но спаслись они или нет, я так и не узнал.
Затем я ощутил слабость – наступило переохлаждение. Я смог зацепиться за металлический спасательный плотик – на расстоянии приблизительно 50 ярдов от тонущего лайнера. Нос почти полностью погрузился, корма поднялась в воздух, а сотни людей все еще находились там, дико крича. Скорость погружения возрастала. Затем вдруг наступила мертвая тишина. Wilhelm Gustloff исчез под водой, унеся с собой жизни тысяч людей. Самая большая в истории мореплавания катастрофа длилась приблизительно 50 минут.
В течение приблизительно 20 минут, самых страшных минут в моей жизни, я просто куда-то плыл. Время от времени меня накрывала ледяная шуга. Крики вокруг становились все тише и раздавались все реже. Затем случилось то, что я считаю чудом. Я увидел надвигающуюся на меня тень и закричал, собравшись с последними силами. Меня заметили и подняли на борт.
Спас меня торпедный катер Т-36. Экипаж катера помогал нам, спасенным, всеми имеющимися средствами – горячий чай, массаж. Но многие спасенные умирали уже на борту от переохлаждения и шока. Среди спасенных были и беременные, и так уж получилось, что членам экипажа пришлось в ту ночь попробовать себя в роли акушерок. Родилось трое детей. Катер Т-36 был частью эскадры, которой командовал лейтенант Херринг, ее задачей было эскортирование тяжелого крейсера «Адмирал Хиппер». Крейсер также шел из Восточной Пруссии, имея на борту беженцев. Внезапно катер резко изменил курс, взвыли машины. Как я позже узнал, заметили след двух торпед, одна прошла по правому борту, от другой катер смог уклониться резким маневром. Поворот было настолько крутым, что часть спасенных, находящихся на верхней палубе, выпала за борт и утонула. Но 550 человек было спасено. Из-за большой опасности повторной атаки субмарины катер отошел от места катастрофы и в 02:00 31 января прибыл в Сашшнитц. Спасенные были перегружены на борт датского плавучего госпиталя Prinz Olaf, который стоял там на якоре. Многих отправили на носилках на берег. Нас, военных моряков, разместили в казармах. Лейтенант Херринг находился все время на мостике и отдал честь в тот момент, когда последний спасенный покинул борт катера. Как я позже узнал, спаслось только 996 человек из приблизительно 8000 находившихся на борту.
Мы, спасшиеся военные моряки, еще раз избежали смерти. Как моряки Кригсмарине мы все были товарищами, мы любили нашу родину и считали, что делаем правое дело, защищая Германию. Мы не считали себя героями, а смерть нашу героической, мы просто исполняли свой долг».
Для тех, кто не в курсе: как водится, нас с детства учили, что Маринеско не абы кого на дно отправил, а отборнейших немецких асов-подводников и кучу эсэсовского отребья, в панике убегающего от справедливого советского возмездия. И, как водится, сказали немного не то и немного не так – как видим, утопил он хорошо если несколько сотен действительно военных, а с ними прихватил и несколько тысяч тех, кто к войне имел не совсем прямое отношение, т.е. попросту гражданских лиц. А ведь и после «Густлова» Маринеско не успокоился, не тот он был человек. Спутал он свою цель с крейсером «Эмден» или знал, кого бил, про то только ему ведомо. Но торпеды он всадил в еще один лайнер – «Генерал фон Штойбен». В лайнер, а не в лайбу с лодочником бородатым, махающим веслами, дабы эвакуировать пару трясущихся от страхов эсэсовских молодчиков. Вместе с лайнером отправились на тот свет еще 3500 душ, всего лишь через 10 суток после гибели «Густлов», там еще и тела не остыли.
А вот дальше начинается совдепия в доблестях своих – Маринеско не только Героя не дали, но и вышибли из флота при первой, можно сказать, возможности. Уже известно, впрочем, что никакого траура в Германии по случаю гибели «Густлова» объявлено не было и личным врагом Рейха Маринеско тоже не объявляли. Ну и что? Больше, чем он, никто из советских подводников не сделал. В авиации были Покрышкин и Кожедуб, а на флоте, пожалуй, только Маринеско. Лунин было попытался, но уж больно сомнительна она, его атака на «Тирпиц». И вот ему-то, подводнику номер один, Героя и не дали. Интересно, почему. Читаю там и сям, и один везде довод – пил и крыл начальство не в меру. А между прочим, Покрышкин начальству как-то в морду дал, и ничего, трижды Герой. Хотя и был уже под трибуналом. Так за что так с Маринеско? Ужели за пьянки? Россия вообще, и флот ее в особенности, пили, пьют и будут пить, и если к кому за пьянки и придирались – при условии, что офицер был дельный, – то чаще для того, чтобы скрыть истинные мотивы.
Мне кажется, была тут обыкновеннейшая политика. Давайте посчитаем – парой залпов, в одном походе, Маринеско отправил на тот свет, по самым скромным подсчетам, свыше 10 000 человек! Хочется, для несведущих, повторить – гибель «Густлова» была крупнейшей в истории человечества морской катастрофой, «Титаник» по сравнению с победными залпами Маринеско глядится как перевернувшаяся на пруду лодочка с пьяными отдыхающими. Круче Маринеско были, пожалуй, только экипажи тех Б-29, что укрощали Японию – атомными бомбами. А в общем, цифры-то сопоставимы. Там и там – десятки тысяч. Только Маринеско без атомных бомб обошелся, всего двух на тот момент на всей планете. Маринеско и десятка торпед хватило.
А теперь вспомним наше Политбюро и товарища Сталина – тут вам и приказы, требующие навести порядок и прекратить бесчинства на немецкой земле, и хлеб для прокорма оккупированной Германии из голодающей России – это что, от больших любви и гуманизма? Да нет, это от большой политики. Чего еще оставалось? Или немцев истребить, или, коли не выходит, как-то их тянуть на свою сторону. И если попытаться взгромоздиться на высоты большой политики, то становится понятно, что возвеличивать человека, прихлопнувшего парой ударов больше гражданских немцев, чем кто бы то ни было, не совсем для этих самых немцев будет привлекательно. Это ведь не бомбардировки немецких городов союзной авиацией – там не было конкретных личностей. Там были сотни самолетов, и их, кстати, сбивали. А тут – один человек, парой залпов…
Американцы в таких случаях не стеснялись и не стесняются – те, кто усмирял Японию атомом, герои, и все тут! А если кое-кого из них потом совесть заела и они с ума сошли, так это уже их личное дело. Нашим, как Маринеско, было не до угрызений – с голоду б не сдохнуть, после того как из флота вышибли. А потом еще и лагеря...
Так вот, американцы могли – а мы нет. Мы всегда стеснялись. Когда один наш губил много ихних, тогда и стеснялись. Когда много своих – у-у, тут другое дело, тут ура и вперед на коне, прямиком на Манежную. Или куда попадется, лишь бы в бронзе, граните или, хрен с ним, в гипсе. На том мы – с 1917-го – стояли, стоим и, боюсь, стоять будем.
А теперь немного о самом Маринеско. Мать у Маринеско была украинка, а отец служил в юности кочегаром на военном корабле королевского румынского флота. После какой-то ссоры с начальством отец бежал в Россию и осел в Одессе. Подрастающий Александр Маринеско окончил школу юнг, а затем, в 1930-е, – и Одесское мореходное училище. Плавал на пароходах в Черном море. Как штурман дальнего плавания Маринеско был призван в ВМФ и после учебы попросился на подводную лодку.
Всегда спокойный, уверенный, он был очень настойчив в искусен в достижении своих целей. Командуя кораблем, никогда не повышал голоса, не кричал на подчиненных. Все это создало ему непоколебимый авторитет, он заслужил любовь и уважение матросов.
В противовес ко всему этому остается добавить, что Маринеско вышибли с флота за пьянство и плохую дисциплину. Маринеско устроился завскладом. Там окончательно спился и стал пропивать вверенное ему казенное имущество – достаточно неумело, если судить по тому, что его поймали и осудили в 1949-м на три года.
Таков был Александр Маринеско, фигура во многом противоречивая. Я не пытаюсь его судить, не мое это дело, я лишь постарался наиболее объективно отразить все подробности его «подвига». А подвиг это или нет, решать вам.
Немає коментарів:
Дописати коментар