Осенью 1982 года было принято решение о срочной выгрузке отработавшего топлива из левого бассейна (на правый уже плюнули – там вода утекла окончательно): откуда тоже начала уходить вода. Ее доливали по пожарным рукавам, протянутым из котельной (той самой, где сын зека делал зубы из рандоля).
В то же время чехлы с ОЯТ спешно отправляли эшелонами на челябинский химкомбинат «Маяк». Одновременно ударными темпами началось строительство временного хранилища сухого типа – БСХ (блок сухого хранения – он же, по военно-морской терминологии, «блок смерти хиросимный»). Под это дело приспособили заброшенные и неиспользовавшиеся емкости для жидких радиоактивных отходов (ЖРО). Почему неиспользовавшиеся? Потому что ЖРО давно уже сливали с танкеров в районе Новой Земли.
ОЯТ перегрузили в металлические трубы, разместили в емкости, пространство между трубами залили бетоном. Рассчитали: емкость номер 3а – на 900 чехлов; номера 2а и 2б – на 1200 чехлов. 240 ячеек использовались под захоронение зараженной одежды, тряпок, фонящих инструментов.
Планировалось, что в таком состоянии ОЯТ пробудет 3-4 года. До постройки нормального хранилища.
В этом самом состоянии чехлы с деградирующим ОЯТ находятся уже 28 лет.
Кстати, истинных причин аварии установлено так и не было. Остались версии: плохое качество сварных швов обшивки бассейнов; подвижки скального грунта, из-за которых треснули сварные швы; резкие температурные колебания воды, приведшие к созданию температурных напряжений в сварных швах; и наконец, предположение, что левый бассейн потек из-за перекосов, образовавшихся в результате накрытия правого бассейна биологической защитой с огромным весом.
Официальное сообщение об этой аварии впервые было опубликовано в апреле 1993 года в докладе Правительственной комиссии по вопросам, связанным с захоронением в море радиоактивных отходов, под руководством советника президента Бориса Ельцина по экологии Алексея Яблокова.
Мне приходилось писать о пожарах на кораблях ВМФ: там аварийные партии действуют быстро, счет идет на секунды (например, если есть вероятность взрыва боезапаса), людям угрожает «видимая» опасность. А радиация не видна. Ну, течет вода и течет. Реально оценивать всю степень угрозы могут только специалисты.
Сафонов вспоминает, что в связи со сложившейся ситуацией все руководство БТБ и Северного флота было сильно напугано. Предполагали возможность ядерного взрыва. Для консультаций пригласили одного из самых крупных специалистов в области ядерной безопасности. После детального изучения вопроса на месте он сказал буквально следующее: «Практически я уверен, что ядерного взрыва в процессе растаскивания ядерно-опасного завала не произойдет. А вот вероятность того, что в процессе работ на этом завале начнутся самопроизвольные цепные реакции (СЦР), я не исключал. Позже я несколько раз видел синие всполохи. Это и были маленькие ядерные взрывы».
Все работы по разгрузке левого бассейна выполнялись штатным персоналом БТБ и завершились в сентябре 1987 года. Ликвидаторы извлекли более 1114 чехлов (т.е. не менее 7800 ОТВС), притом значительную часть – со дна бассейна.
Почему работы растянулись на столь длительный срок? Из-за постоянных поломок древних грузоподъемных механизмов, хилого электрооборудования, и дряхлых кабелей, которые приходилось менять, сильнейшего падения уровня воды (вместо положенных шести метров, к примеру, он опустился до четырех). Все это, рассказывает Анатолий Николаевич, неминуемо приводило к повышению гамма-фона на рабочих местах и, как следствие, получению личным составом неоправданно высоких доз переоблучения.
По предположению Сафонова, в Баренцево море вытекло не три тысячи, как позже было официально объявлено, а до 700 тысяч тонн высокорадиоактивной воды.
…Мы сидим в его маленькой квартире в Обнинске. Анатолий Николаевич протягивает мне книгу, написанную им в соавторстве с капитаном 1 ранга Александром Никитиным об этих событиях – тираж крошечный. Он показывает фотографии и периодически заглядывает на сайт (http://andreeva.uuuq.com/), посвященный аварии, который создал бывший подводник Иван Харламов: нет ли там новых сообщений от коллег-ликвидаторов. Из этих сообщений он узнает, что умер очередной матрос или офицер. Умер от болезней, вызванных переоблучением.
– Для меня до сих пор остается загадкой, – рассказывает Сафонов, – каким образом мои крановщики видели и понимали команды начальников смен с расстояния иногда более 40 метров, находясь в кабине крана на высоте порядка 20 метров. Как-то смотрел по телевизору соревнования автокрановщиков, они с 15 метров задвигали выдвинутую часть спичечного коробка. Мои ребята Александр Пронин и Константин Крылов с первого раза, в условиях высокой радиоактивности и плохой видимости, попадали чехлом – кассетой диаметром 24,2 см с ОЯТ – в ячейку диаметром 25 см с расстояния 43 метров. Это поистине фантастический результат, достойный занесения в Книгу рекордов Гиннесса.
Крылов участвовал в ликвидации каскадных (одна за другой) радиационных аварий. Через два месяца после увольнения в запас он умер. Сафонов узнал об этом из электронного письма его друга Василия Колесниченко.
– Должного медицинского контроля за состоянием здоровья людей не было, – продолжает Сафонов. – Защитной спецодежды не хватало. А экипировка ликвидаторов ничем не отличалась от одежды заключенных: ватник, кирзовые сапоги, либо дубовые валенки. Чтобы не продуло поясницу, подпоясывались веревками. Питались плохо:
14 здоровых молодых матросов после работы на опасных участках в три часа ночи съедали ведро картошки и несколько банок кильки в томате. Ели в резиновых перчатках. В них же и спали. Тела не поддавались дезактивации. Трудились в губе Андреева и прикомандированные стройбатовцы – две роты. Они работали круглые сутки. Их кормили еще хуже, чем нас. В качестве дополнительного пайка использовались объедки с нашего стола, которые предназначались свиньям в подсобном хозяйстве…
Случалось, вспоминает Сафонов, при подъеме краном аварийного чехла кассеты с ОЯТ из него прямо на бетон сыпалось ядерное топливо. «Светило» от этого «мусора» до 17 000 рентген в час. Убирали его матросы с помощью лопаты и веника. Работы велись без представителей службы ядерной безопасности (СЯБ) Минобороны – контроля с их стороны не было. Безусловно, это были чудовищные игры человека со смертью.
Купание в радиации
В одну из смен Анатолий Николаевич получил дозу облучения, равную 2 бэрам (биологический эквивалент рентгена). Допустимая годовая доза облучения в мирное время составляет 5 бэр. Каково же было его удивление, когда на следующий день в журнале дозиметрического контроля личного состава напротив своей фамилии он увидел цифру 0,1 бэра. Если такие манипуляции с дозовой нагрузкой производились в отношении офицера, замечает он, то о фактически полученных дозах облучения старшин и матросов можно только догадываться...
– Во время работ в здании номер 5, – вспоминает Сафонов, – старшина первой статьи Евгений Табунов упал в бассейн с чехлами с ядерным топливом. Под водой ему придавило ноги. Старшина второй статьи Семенов прекрасно знал, что собой представляет вода в бассейне. Но, не раздумывая, прыгнул и спас тонущего друга. Говоря просто: совершил героический поступок. Но у нас героизм, судя по фильмам, бывает где угодно, только не в таких прозаических местах, как БТБ.
Последствия прыжка в радиоактивную бездну ликвидировали «подручными средствами»: моряки были полностью обриты во всех местах, принимали пищу и спали в резиновых перчатках на клеенке, отдельно от остального личного состава, так как они сами в этот момент являлись источниками гамма-излучения. Какую дозу облучения они получили, находясь в течение некоторого времени в непосредственной близости от чехлов с ОЯТ, никто не знает, так как их дозиметры утонули.
Только через месяц им удалось отмыть свои тела от радиоактивных веществ. Кожу на пятках и частично на руках пришлось срезать лезвием до крови, так как эти участки тела не поддавались дезактивации. Табунов и Семенов, наверное, стали единственными в мире людьми, которые плавали в бассейне с высокорадиоактивной водой, среди чехлов с ОЯТ, излучающими десятки тысяч рентген/час…
В ходе аварийных работ, подводит итог Сафонов, были сильно переоблучены более 1500 матросов и офицеров в/ч 90299 и прикомандированного личного состава.
Однажды из разговора с прикомандированным на БТБ специалистом капитаном первого ранга Константином Булыгиным Сафонов узнал, что «наверху» было принято решение ликвидировать аварию «любой ценой», использовать для этого всех военнослужащих Северного флота: личный состав не жалеть. То есть вопрос об усовершенствовании технологий не стоял. А когда, собственно, в России жалели людей?
Зато награды наше государство всегда давало неохотно. Особенно тем, кто их больше всего заслуживал. Некоторым матросам-ликвидаторам дали краткосрочные отпуска.
Ближе к концу работ по ликвидации аварии в Андрееву губу зачастили офицеры из вышестоящих штабов. Они переодевались в новенькие спецкостюмы, заходили вместе с ликвидаторами в зону строгого режима и там фотографировались. Как потом выяснилось, фотографии также использовались в качестве основания для получения наград.
Звезду Героя Советского Союза получил Владимир Булыгин. Капитан-лейтенант Сафонов за свою службу был награжден орденами Красной Звезды и Мужества. На героя «не потянул». Так как в свое время был исключен из рядов КПСС за то, что выразил негативное отношение к награждению генсека Брежнева орденом Победы.
Сафонов показал мне составленный им список офицеров и прикомандированных гражданских специалистов, которые, по его мнению, заслуживают добрых слов и наград: в нем 63 офицера и 112 матросов. Напротив многих фамилий в скобках указано – умер.
Он все еще надеется, что государство вспомнит своих героев и наградит тех, до кого у прошлой власти «не дошли руки». Причем не только проживающих сегодня на территории России.
…и 50 эшелонов с ОЯТ
В 2008 году мне попался на глаза документ «Локального центра по обращению с РАО в филиале номер 1 ФГУП «СевРАО» (губа Андреева)». В нем со ссылками на специалистов Научно-исследовательского и конструкторского институра энергетики (НИКИЭТ) им. Н. Доллежаля, сказано: «В настоящее время нет возможности обследовать ТРО (твердые радиоактивные отходы. – Ред.)…; не проведено обследование подвальных помещений…; нет определенности по вопросу…» И сделан вывод: «Недоступные для обследования ТРО существенно не влияют на выбор проектных решений».
Сегодня в хранилищах губы Андреевой размещено не менее 90 активных зон реакторов. Количество урана-235 в каждой из активных зон АПЛ первого поколения составляет 50 кг, второго – 70 кг и третьего – 115 кг, причем суммарное количество урана в активных зонах второго и третьего поколений составляет 300-350 кг.
После выхода в 1998 году постановления правительства РФ «О мерах по ускорению утилизации АПЛ и НК с ядерно-энергетическими установками, выведенных из состава ВМФ, и экологической реабилитации радиационно-опасных объектов ВМФ» все береговые технические базы, в том числе и в губе Андреева, флота перешли в подчинение Минатома (ныне Росатом). Россия вынуждена была слегка поступиться своей пресловутой секретностью. На проблемных территориях появились зарубежные специалисты.
За период с 1999 года по 2005 год в губе Андреева реализовано 14 международных контрактов с участием Норвегии на сумму около 100 млн норвежских крон (около
15 млн долларов США). А всего за последнее десятилетие Норвегия потратила на работы в этом районе около 140 млн крон.
Тем не менее, западных инвесторов до сих пор останавливает искусственная закрытость проблемных объектов российского атомного комплекса. Последняя привела к тому, что на самом ядерноопасном из них – в губе Андреева – за последние 15 лет не сделано практически ничего для снижения ядерной опасности.
По мнению эксперта экологической организации «Беллона» Александра Никитина, все, что предпринималось в регионе вплоть до 2007 года, имело лишь косвенное отношение к главной проблеме – выгрузке топлива из блока сухого хранения. В настоящее время там находится 23 тысячи сборок (50 эшелонов ОЯТ), более 10 тысяч тонн ТРО и около 6 тысяч кубометров ЖРО.
Недавно Росатом и ФГУП НИКИЭТ подписали контракт с немецкой фирмой RWE NUKEM на разработку проекта строительства здания-хранилища ОЯТ, технологии обращения с ним, создание условий для его безопасного хранения и разработку мероприятий по обеспечению радиационной безопасности при проведении работ на технической территории. Окончательный срок ввода в эксплуатацию объектов инфраструктуры обращения с ОЯТ и РАО в губе Андреева намечен на 2012 год.
Несмотря на множество нерешенных проблем, правительство РФ утвердило программу строительства 30-32 новых атомных энергоблоков и восьми новых атомных подводных лодок.
Мощное атомное лобби, которое в нашей стране никем, по сути, не контролируется, заинтересовано в освоении огромных бюджетных средств и зарубежных денежных поступлений.
…Прощаясь с Анатолием Николаевичем Сафоновым, рассматривая список героев, я подумал о других средствах и поступлениях. Вспомнил о мытарствах, которыми поделились со мной ликвидаторы аварии с атомной подводной лодкой на заводе в бухте Чажма (1985 год). Многие из них так и не стали обладателями удостоверения ветерана подразделений особого риска. Дабы воспользоваться определенными законом льготами, им необходимо было не только прибыть в военкомат и сообщить о себе как об участниках ликвидации радиационной аварии, но и собрать все документы, по длиннющему перечню, затем отправить их в Комитет ветеранов подразделений особого риска (он находится в Санкт-Петербурге) и ждать. На это уходили годы. Придирки по справкам были такие, что многие отказались от продолжения переписки. В судах их тоже ждало разочарование. В случае победы над бюрократией – копеечные льготы. Но на лекарства, конечно, и копейки лишними не бывают.
…У Анатолия Сафонова серьезные проблемы с зубами: облучение даром не прошло. «Негерою» Сафонову государство ОДИН РАЗ В ГОД выплачивает за причиненный здоровью вред 1500 (!) рублей. Стоимость одной зубной пломбы.
Немає коментарів:
Дописати коментар