В марте 1951 года меня вызвали в крайком ВЛКСМ на беседу с представителем Тихоокеанского флота. Он сообщил, что по указанию тов. Сталина ЦК ВЛКСМ принял постановление о направлении на флоты 500 комсомольских работников для укрепления флотских комсомольских организаций опытными кадрами. Тогда на флоте не всё благополучно было с состоянием воинской дисциплины. За послевоенные годы на кораблях обновился личный состав - старослужащие уволились в запас, им на смену пришла молодёжь, произошла замена и офицерского состава. Всё это повлияло на состояние воинской дисциплины. Я дал согласие.
В начале мая я прибыл на курсы комсомольских работников в Советскую Гавань. После войны Балтийский и Тихоокеанский флоты поделили и создали на Балтийском флоте 6-й и 8-й, а на Тихоокеанском 5-й и 7-й флоты. Советская Гавань стала главной базой 7-го флота. Для нас были организованы трёхмесячные курсы комсомольских работников. Программу курсов хорошо продумали, нас ознакомили с Тихоокеанским театром военных действий, тактико-техническими характеристиками основных классов кораблей, основами партийно-политической работы в армии и на флоте, методикой проведения политической учёбы личного состава, организовали практические хождения на шлюпках на вёслах и под парусом, устроили экзамены. По окончании курсов всем нам, не имеющим воинских званий, присвоили звания лейтенантов корабельной службы и назначили на должности.
Меня назначили секретарём комитета ВЛКСМ эскадренного миноносца «Верный», корабля нового проекта 30-БИС, только что построенного в Комсомольске-на-Амуре с местом базирования во Владивостоке. Серьёзным испытанием для меня стали артиллерийские стрельбы из орудий главного калибра, когда согласно корабельному расписанию мне предстояло забираться на крышу носовой башни и быть контролёром: смотреть, направлены ли стволы пушек в сторону щитов, а не в сторону буксирующего их корабля. На корабле испытывали и проводили проверку в море все приборы и механизмы, поэтому такая предосторожность была не лишней.
Потом была служба на крейсере «Дмитрий Пожарский», где я был начальником клуба. Позднее служба в должности начальника клуба на крейсере сыграла свою положительную роль. Много лет спустя по ходатайству Главного политического управления мне присвоили почётное звание «Заслуженный работник культуры РСФСР».
С учёбой у меня всегда было нормально: в 1953 году я окончил с отличием (без единой четвёрки) годичные военно-политические курсы, в 1954 году - с первого захода экстерном военно-политическое училище. Моя служба шла успешно, в 1955 году меня перевели в политический отдел органов вооружения и судоремонта флота курировать культурно-просветительную работу в частях и подразделениях соединения. Однако без высшего образования рассчитывать на дальнейшее продвижение по службе не представлялось возможным.
Поступление в академию осложнилось тем, что на конкурсные экзамены допустили в два раза больше абитуриентов, чем позже потребовалось. Перед началом вступительных экзаменов поступило распоряжение принять в академию слушателей значительно меньше, чем планировалось, в связи с сокращением численного состава академии на 50 процентов. В 1960 году Вооружённые Силы СССР сокращались на 640 тысяч человек. В результате из 27 абитуриентов с Тихоокеанского флота, допущенных к конкурсным экзаменам, приняли в академию лишь семь человек, в том числе и меня, занявшего по количеству баллов среди абитуриентов третье место (из 40 возможных - 35).
Учебным планом предусматривались после каждого курса обучения полуторамесячные стажировки на подводных лодках. Нас готовили на должности заместителей командиров подводных лодок по политической части с высшим военным образованием с расчётом, что каждый из нас со временем может стать командиром корабля. После первого курса мы ездили на практику на подводные лодки Северного флота, базирующиеся в военно-морской базе Гремиха, для практического освоения обязанностей вахтенного офицера. В то время состоялось моё первое знакомство с Краснознамённым Северным флотом. Во время той стажировки я первый раз вышел в море на подводной лодке, первый раз услышал грохот от заполнения цистерн главного балласта водой при погружении лодки. Там я почувствовал, что на подводных лодках, как нигде, жизнь зависит от каждого подводника, где действует принцип: «Один - за всех и все - за одного!»
Служба на средней дизельной подводной лодке мне, человеку, служившему на надводных кораблях, где служба тоже не из лёгких, показалась особенно трудной в бытовом отношении. Подводники в море не имели индивидуального места для отдыха, офицерам полагалась одна койка на двоих, старшинам и матросам - одно место на троих. Отсеки заполнены аппаратурой, а перед выходом в море почти все свободные места заполняются запасами продовольствия и патронами регенерации для восстановления воздуха в подводном положении, в котором к тому же осуществляется жёсткий режим экономии электроэнергии. Она тратится на обслуживание приборов и механизмов, на приготовление пищи, в минимальном количестве - на освещение и обогрев отсеков. На Севере в отсеках холодно, подводники вынуждены тепло одеваться, носить телогрейки и сапоги. Имелись также ограничения пользования туалетами (по-флотски - гальюнами). Однако бытовые неудобства компенсируются хорошим питанием подводников. В дополнение ко всему на выходах в море каждый подводник ежедневно получает небольшую плитку шоколада, одну тарань и 50 граммов сухого вина.
В автономных походах жизнь в отсеках не затухает ни на минуту - каждому подводнику полагается отстоять в течение суток 8 часов ходовой вахты (вахтой на корабле называется особый вид дежурства, как правило, у действующих механизмов). В остальное время суток распорядком дня предусматриваются часы на отдых, приём пищи, мероприятия боевой и политической подготовки. Даже на средних подводных лодках регулярно организуются просмотры личным составом кинофильмов с учётом несения вахт. В море у личного состава пользуются успехом весёлые кинокартины. Например, такие как: «Волга-Волга», «Весёлые ребята», «Карнавальная ночь», «Белое солнце пустыни». С удовольствием подводники смотрят и некоторые военно-патриотические фильмы. Те, в которых не очень много жестокости и кровавых сцен. Не случайно говорят, что космонавты незадолго до старта любят смотреть «Белое солнце пустыни», говорят также, что этот фильм каким-то образом попал в Афганистане к моджахедам и его часто показывали в горах, не переводя даже с русского на их язык.
Политработники на кораблях, особенно на подводных лодках, стараются занять личный состав в часы отдыха, зная и учитывая способности и наклонности каждого моряка. Широкое поле деятельности в это время предоставлялось партийно-комсомольскому активу - в каждом отсеке были комсгрупорги, агитаторы, редакторы боевых листков. Во время подвсплытий на зарядку аккумуляторов политработник имел возможность получить информацию по радио о событиях в стране и мире, записать на магнитофон наиболее интересные сообщения, затем проинструктировать агитаторов отсеков, которые после проводили беседы с сослуживцами. Регулярно, не реже одного раза в неделю, в отсеках выпускались боевые листки, а в масштабе подводной лодки большим интересом пользовались стенные газеты и листки-молнии, посвящаемые знаменательным событиям. Активная политико-воспитательная работа способствовала охвату всего личного состава мероприятиями, компенсировала изолированность подводников от внешнего мира, отвлекала некоторых из них от негативных раздумий. Отвлекать от негативных мыслей военнослужащих - обязанность всех командиров и политработников, а для этого нужно хорошо знать своих подчинённых. У молодых матросов чаще всего бывают негативные раздумья, связанные с трудностями службы, особенно когда в подразделении процветает «годковщина» - издевательства над молодёжью.
Во время Карибского кризиса, стажируясь на Северном флоте на должности старшего помощника командира в Полярном, мне пришлось участвовать в подготовке океанской подводной лодки к походу на Кубу. Заместитель командира по политчасти той лодки находился в отпуске, и меня попросили одновременно со строевой стажировкой штатно выполнять его обязанности, с тем чтобы его из отпуска раньше времени не отзывать. Это была океанская подводная лодка проекта 641. Она значительно отличалась в лучшую сторону от средних подлодок по обитаемости и военно-техническому вооружению. Но недостатки всех дизельных лодок на этом проекте тем не менее сохранялись. Им необходимо было подвсплывать на перископную глубину для зарядки аккумуляторной батареи и двигаться под РДП (устройство для работы дизелей под водой), что значительно снижало их скрытность. На этом проекте не было холодильной установки, и температура в отсеках зависела от температуры забортной воды: на Севере в подводном положении было холодно, а в теплых морях - жарко. Лодке предстоял поход на Кубу, правда, о цели похода экипаж узнал только в море, единственное, что было известно экипажу, так это то, что поход будет проходить в жарких районах океана.
Экипаж лодки подготовился к походу всесторонне и достойно вёл себя в труднейших климатических условиях плавания, когда температура в отсеках подводной лодки достигала нескольких десятков градусов жары, а всплыть на поверхность лодка не имела права - наверху её преследовали американские надводные корабли: в то время Америка объявила Кубе морскую блокаду. Я не удивился, когда узнал, что командир другой подводной лодки в тех условиях принял решение всплыть в непосредственной близости от американского корабля. Но позже при разборе похода подводных лодок на Кубу в Москве маршал Гречко упрекнул командира и сказал, что он в той обстановке предпочёл бы утонуть, чем всплывать около американского корабля. Да, лодка всплыла, когда под водой уже находиться не было возможности: нужно было заряжать аккумуляторы, да и в отсеках дышать было нечем - при температуре 50 градусов электролит закипал, отравляя людей парами кислоты, к тому же маломощный испаритель выдавал пресную воду каплями, люди падали. В том походе на Кубу участвовали четыре подводные лодки, не всё тогда у подводников получилось, как хотелось бы, поход не получился скрытным. Тем не менее нахождение лодок вблизи Америки дало возможность Никите Хрущёву заявить на объявление Кеннеди карантина Кубы, что обыск советских судов американцами в открытом море будет считаться пиратством и что он прикажет нашим подводным лодкам топить американские корабли. Обысков после такого заявления не было.
После была служба на эскадренном миноносце «Скрытный» 56-го проекта с экипажем 300 человек, который прибыл на Камчатку после длительного пребывания в ремонте во Владивостоке. Меня же тянуло на более перспективную должность, приоритетной в то время считалась служба на подводных лодках.
Мой перевод по службе в сферу подводного плавания оказался неудачным. Без моего согласия я был назначен во вновь формируемый экипаж на подводную лодку, которая строилась на судомехе в Ленинграде. Памятным во всей эпопее испытаний и приёма лодки был переход из Лиепаи в надводном положении по Балтике, Северному и Баренцевому морям на Северный флот. В Лиепае, в сухом доке, лодка была обшита стальными листами для того, чтобы при плавании во льдах северных морей по Северному морскому пути, при переходе на Тихоокеанский флот льды не могли бы повредить лёгкий корпус. Прошли проливами Каттегат и Скагеррак, в непосредственной близости от берегов Швеции и Дании, увидели даже так называемый дворец Гамлета. Переход использовался для продолжения ходовых испытаний лодки, поэтому 8 суток шли в режиме «три дизеля полный ход».
На Северном флоте в районе Полярного было проведено последнее плановое испытание - погружение лодки на предельную глубину. Готовились к погружению тщательно. Весь экипаж сдал зачёты по легководолазной подготовке. На УТС (учебно-тренировочная станция) фактически отработали задачу выхода личного состава через торпедный аппарат из затонувшей подводной лодки. Мне также пришлось получить впечатление от нахождения в торпедном аппарате, когда он заполняется водой, а затем выбираться из него за борт. Глубоководное погружение проводилось с нахождением на борту представителей сдаточной команды завода-изготовителя и всевозможным флотским обеспечением надводными кораблями и подводными лодками. Всё прошло успешно. Подводная лодка была принята в состав Военно-морского флота.
Я считал свою миссию выполненной, корабль построен, и попросил оставить меня на Северном флоте, а не возвращать на Камчатку. Моя просьба была удовлетворена. Меня назначили служить в Лиинахамари, в политический отдел бригады подводных лодок. Через год перевели на атомную подводную лодку (официально называется: подводная лодка со специальной энергетической установкой) в Западную Лицу, это место в то время считали главной базой атомного флота страны: там дислоцировалась Первая флотилия атомных подводных лодок. Вся инфраструктура военно-морской базы с жилым городком, расположенным на значительном удалении от стоянки кораблей, создана была в послевоенный период в сопках, в устье реки Западная Лица. База была засекречена, и допуск в неё был по специальным пропускам, местное почтовое отделение называлось «Заозерный». Мне предстояло служить на ракетной подводной лодке 675-го проекта. Она несла 8 крылатых ракет с дальностью действия по морским или береговым целям до 500 километров с надводным стартом. Для самообороны же она имела торпедное вооружение. Подводные лодки этого проекта на боевую службу ходили, как правило, на 50 суток: длительность пребывания в автономном плавании ограничивалась запасом регенеративных патронов для восстановления воздуха, по другим показателям такие лодки могли находиться в море в подводном положении более длительное время.
Служба на атомной подводной лодке мне нравилась. Она значительно отличалась от службы на дизельных лодках тем, что бытовые условия личного состава были значительно лучше. Каждый подводник имел отдельное место отдыха, там регулярно проводится смена постельного, так называемого разового, белья. К тому же на атомоходах всегда тепло, много света, хороший воздух. Мощные испарители полностью удовлетворяют потребности экипажа в пресной воде, что обеспечивает возможность регулярно организовывать помывку личного состава в душе пресной водой. Размеры отсеков позволяют организовывать там просмотр кинофильмов на узкоплёночной киноаппаратуре, размещать в них небольшие по габаритам спортивные снаряды, на которых подводники в походах имеют возможность заниматься и не набирать лишний вес. В круг обязанностей корабельного политработника входят и вопросы работы с семьями военнослужащих. Взаимоотношения часто обостряются в связи с многодневными разлуками супругов, из-за длительных отлучек мужей, уходящих в походы, заступающих на боевое дежурство.
В 1968 году наш экипаж принял аварийную подводную лодку, вернувшуюся из автономного похода раньше срока. В походе по неизвестной причине заболело большинство экипажа - повышение температуры, головная боль, тошнота и рвота были характерными признаками заболевания. Оказалось, что всё дело в том, что во время похода спецтрюмный подлодки, находясь в реакторном отсеке один, из любопытства вскрыл один контейнер, который выскользнул у него из рук, и несколько сот граммов ртути разлетелись мелкими каплями на тёплую палубу отсека. Большинство разлетевшейся ртути матрос собрать не смог, она испарилась и повлекла заболевание экипажа. Доложить о случившемся матрос побоялся да и считал, что причина происходящего в чём-то другом. После проведения дезмеркуриализации подводную лодку мы отвели в Северодвинск в завод для текущего ремонта.
С возвращением из Северодвинска к месту постоянного базирования нашему экипажу был предоставлен отпуск. Свои свободные дни я использовал для подготовки к экзаменам в адъюнктуру. К концу отпуска по договоренности в Московском авиационном институте сдал кандидатские экзамены, которые засчитывались за вступительные экзамены в адъюнктуру. Это был первый шаг для осуществления плана заняться научно исследовательской работой профессионально.
Материал подготовил Андрей ЗАБОЛОТСКИХ, «Красная звезда».
В начале мая я прибыл на курсы комсомольских работников в Советскую Гавань. После войны Балтийский и Тихоокеанский флоты поделили и создали на Балтийском флоте 6-й и 8-й, а на Тихоокеанском 5-й и 7-й флоты. Советская Гавань стала главной базой 7-го флота. Для нас были организованы трёхмесячные курсы комсомольских работников. Программу курсов хорошо продумали, нас ознакомили с Тихоокеанским театром военных действий, тактико-техническими характеристиками основных классов кораблей, основами партийно-политической работы в армии и на флоте, методикой проведения политической учёбы личного состава, организовали практические хождения на шлюпках на вёслах и под парусом, устроили экзамены. По окончании курсов всем нам, не имеющим воинских званий, присвоили звания лейтенантов корабельной службы и назначили на должности.
Меня назначили секретарём комитета ВЛКСМ эскадренного миноносца «Верный», корабля нового проекта 30-БИС, только что построенного в Комсомольске-на-Амуре с местом базирования во Владивостоке. Серьёзным испытанием для меня стали артиллерийские стрельбы из орудий главного калибра, когда согласно корабельному расписанию мне предстояло забираться на крышу носовой башни и быть контролёром: смотреть, направлены ли стволы пушек в сторону щитов, а не в сторону буксирующего их корабля. На корабле испытывали и проводили проверку в море все приборы и механизмы, поэтому такая предосторожность была не лишней.
Потом была служба на крейсере «Дмитрий Пожарский», где я был начальником клуба. Позднее служба в должности начальника клуба на крейсере сыграла свою положительную роль. Много лет спустя по ходатайству Главного политического управления мне присвоили почётное звание «Заслуженный работник культуры РСФСР».
С учёбой у меня всегда было нормально: в 1953 году я окончил с отличием (без единой четвёрки) годичные военно-политические курсы, в 1954 году - с первого захода экстерном военно-политическое училище. Моя служба шла успешно, в 1955 году меня перевели в политический отдел органов вооружения и судоремонта флота курировать культурно-просветительную работу в частях и подразделениях соединения. Однако без высшего образования рассчитывать на дальнейшее продвижение по службе не представлялось возможным.
Поступление в академию осложнилось тем, что на конкурсные экзамены допустили в два раза больше абитуриентов, чем позже потребовалось. Перед началом вступительных экзаменов поступило распоряжение принять в академию слушателей значительно меньше, чем планировалось, в связи с сокращением численного состава академии на 50 процентов. В 1960 году Вооружённые Силы СССР сокращались на 640 тысяч человек. В результате из 27 абитуриентов с Тихоокеанского флота, допущенных к конкурсным экзаменам, приняли в академию лишь семь человек, в том числе и меня, занявшего по количеству баллов среди абитуриентов третье место (из 40 возможных - 35).
Учебным планом предусматривались после каждого курса обучения полуторамесячные стажировки на подводных лодках. Нас готовили на должности заместителей командиров подводных лодок по политической части с высшим военным образованием с расчётом, что каждый из нас со временем может стать командиром корабля. После первого курса мы ездили на практику на подводные лодки Северного флота, базирующиеся в военно-морской базе Гремиха, для практического освоения обязанностей вахтенного офицера. В то время состоялось моё первое знакомство с Краснознамённым Северным флотом. Во время той стажировки я первый раз вышел в море на подводной лодке, первый раз услышал грохот от заполнения цистерн главного балласта водой при погружении лодки. Там я почувствовал, что на подводных лодках, как нигде, жизнь зависит от каждого подводника, где действует принцип: «Один - за всех и все - за одного!»
Служба на средней дизельной подводной лодке мне, человеку, служившему на надводных кораблях, где служба тоже не из лёгких, показалась особенно трудной в бытовом отношении. Подводники в море не имели индивидуального места для отдыха, офицерам полагалась одна койка на двоих, старшинам и матросам - одно место на троих. Отсеки заполнены аппаратурой, а перед выходом в море почти все свободные места заполняются запасами продовольствия и патронами регенерации для восстановления воздуха в подводном положении, в котором к тому же осуществляется жёсткий режим экономии электроэнергии. Она тратится на обслуживание приборов и механизмов, на приготовление пищи, в минимальном количестве - на освещение и обогрев отсеков. На Севере в отсеках холодно, подводники вынуждены тепло одеваться, носить телогрейки и сапоги. Имелись также ограничения пользования туалетами (по-флотски - гальюнами). Однако бытовые неудобства компенсируются хорошим питанием подводников. В дополнение ко всему на выходах в море каждый подводник ежедневно получает небольшую плитку шоколада, одну тарань и 50 граммов сухого вина.
В автономных походах жизнь в отсеках не затухает ни на минуту - каждому подводнику полагается отстоять в течение суток 8 часов ходовой вахты (вахтой на корабле называется особый вид дежурства, как правило, у действующих механизмов). В остальное время суток распорядком дня предусматриваются часы на отдых, приём пищи, мероприятия боевой и политической подготовки. Даже на средних подводных лодках регулярно организуются просмотры личным составом кинофильмов с учётом несения вахт. В море у личного состава пользуются успехом весёлые кинокартины. Например, такие как: «Волга-Волга», «Весёлые ребята», «Карнавальная ночь», «Белое солнце пустыни». С удовольствием подводники смотрят и некоторые военно-патриотические фильмы. Те, в которых не очень много жестокости и кровавых сцен. Не случайно говорят, что космонавты незадолго до старта любят смотреть «Белое солнце пустыни», говорят также, что этот фильм каким-то образом попал в Афганистане к моджахедам и его часто показывали в горах, не переводя даже с русского на их язык.Политработники на кораблях, особенно на подводных лодках, стараются занять личный состав в часы отдыха, зная и учитывая способности и наклонности каждого моряка. Широкое поле деятельности в это время предоставлялось партийно-комсомольскому активу - в каждом отсеке были комсгрупорги, агитаторы, редакторы боевых листков. Во время подвсплытий на зарядку аккумуляторов политработник имел возможность получить информацию по радио о событиях в стране и мире, записать на магнитофон наиболее интересные сообщения, затем проинструктировать агитаторов отсеков, которые после проводили беседы с сослуживцами. Регулярно, не реже одного раза в неделю, в отсеках выпускались боевые листки, а в масштабе подводной лодки большим интересом пользовались стенные газеты и листки-молнии, посвящаемые знаменательным событиям. Активная политико-воспитательная работа способствовала охвату всего личного состава мероприятиями, компенсировала изолированность подводников от внешнего мира, отвлекала некоторых из них от негативных раздумий. Отвлекать от негативных мыслей военнослужащих - обязанность всех командиров и политработников, а для этого нужно хорошо знать своих подчинённых. У молодых матросов чаще всего бывают негативные раздумья, связанные с трудностями службы, особенно когда в подразделении процветает «годковщина» - издевательства над молодёжью.
Во время Карибского кризиса, стажируясь на Северном флоте на должности старшего помощника командира в Полярном, мне пришлось участвовать в подготовке океанской подводной лодки к походу на Кубу. Заместитель командира по политчасти той лодки находился в отпуске, и меня попросили одновременно со строевой стажировкой штатно выполнять его обязанности, с тем чтобы его из отпуска раньше времени не отзывать. Это была океанская подводная лодка проекта 641. Она значительно отличалась в лучшую сторону от средних подлодок по обитаемости и военно-техническому вооружению. Но недостатки всех дизельных лодок на этом проекте тем не менее сохранялись. Им необходимо было подвсплывать на перископную глубину для зарядки аккумуляторной батареи и двигаться под РДП (устройство для работы дизелей под водой), что значительно снижало их скрытность. На этом проекте не было холодильной установки, и температура в отсеках зависела от температуры забортной воды: на Севере в подводном положении было холодно, а в теплых морях - жарко. Лодке предстоял поход на Кубу, правда, о цели похода экипаж узнал только в море, единственное, что было известно экипажу, так это то, что поход будет проходить в жарких районах океана.
Экипаж лодки подготовился к походу всесторонне и достойно вёл себя в труднейших климатических условиях плавания, когда температура в отсеках подводной лодки достигала нескольких десятков градусов жары, а всплыть на поверхность лодка не имела права - наверху её преследовали американские надводные корабли: в то время Америка объявила Кубе морскую блокаду. Я не удивился, когда узнал, что командир другой подводной лодки в тех условиях принял решение всплыть в непосредственной близости от американского корабля. Но позже при разборе похода подводных лодок на Кубу в Москве маршал Гречко упрекнул командира и сказал, что он в той обстановке предпочёл бы утонуть, чем всплывать около американского корабля. Да, лодка всплыла, когда под водой уже находиться не было возможности: нужно было заряжать аккумуляторы, да и в отсеках дышать было нечем - при температуре 50 градусов электролит закипал, отравляя людей парами кислоты, к тому же маломощный испаритель выдавал пресную воду каплями, люди падали. В том походе на Кубу участвовали четыре подводные лодки, не всё тогда у подводников получилось, как хотелось бы, поход не получился скрытным. Тем не менее нахождение лодок вблизи Америки дало возможность Никите Хрущёву заявить на объявление Кеннеди карантина Кубы, что обыск советских судов американцами в открытом море будет считаться пиратством и что он прикажет нашим подводным лодкам топить американские корабли. Обысков после такого заявления не было.
После была служба на эскадренном миноносце «Скрытный» 56-го проекта с экипажем 300 человек, который прибыл на Камчатку после длительного пребывания в ремонте во Владивостоке. Меня же тянуло на более перспективную должность, приоритетной в то время считалась служба на подводных лодках.
Мой перевод по службе в сферу подводного плавания оказался неудачным. Без моего согласия я был назначен во вновь формируемый экипаж на подводную лодку, которая строилась на судомехе в Ленинграде. Памятным во всей эпопее испытаний и приёма лодки был переход из Лиепаи в надводном положении по Балтике, Северному и Баренцевому морям на Северный флот. В Лиепае, в сухом доке, лодка была обшита стальными листами для того, чтобы при плавании во льдах северных морей по Северному морскому пути, при переходе на Тихоокеанский флот льды не могли бы повредить лёгкий корпус. Прошли проливами Каттегат и Скагеррак, в непосредственной близости от берегов Швеции и Дании, увидели даже так называемый дворец Гамлета. Переход использовался для продолжения ходовых испытаний лодки, поэтому 8 суток шли в режиме «три дизеля полный ход».
На Северном флоте в районе Полярного было проведено последнее плановое испытание - погружение лодки на предельную глубину. Готовились к погружению тщательно. Весь экипаж сдал зачёты по легководолазной подготовке. На УТС (учебно-тренировочная станция) фактически отработали задачу выхода личного состава через торпедный аппарат из затонувшей подводной лодки. Мне также пришлось получить впечатление от нахождения в торпедном аппарате, когда он заполняется водой, а затем выбираться из него за борт. Глубоководное погружение проводилось с нахождением на борту представителей сдаточной команды завода-изготовителя и всевозможным флотским обеспечением надводными кораблями и подводными лодками. Всё прошло успешно. Подводная лодка была принята в состав Военно-морского флота.
Я считал свою миссию выполненной, корабль построен, и попросил оставить меня на Северном флоте, а не возвращать на Камчатку. Моя просьба была удовлетворена. Меня назначили служить в Лиинахамари, в политический отдел бригады подводных лодок. Через год перевели на атомную подводную лодку (официально называется: подводная лодка со специальной энергетической установкой) в Западную Лицу, это место в то время считали главной базой атомного флота страны: там дислоцировалась Первая флотилия атомных подводных лодок. Вся инфраструктура военно-морской базы с жилым городком, расположенным на значительном удалении от стоянки кораблей, создана была в послевоенный период в сопках, в устье реки Западная Лица. База была засекречена, и допуск в неё был по специальным пропускам, местное почтовое отделение называлось «Заозерный». Мне предстояло служить на ракетной подводной лодке 675-го проекта. Она несла 8 крылатых ракет с дальностью действия по морским или береговым целям до 500 километров с надводным стартом. Для самообороны же она имела торпедное вооружение. Подводные лодки этого проекта на боевую службу ходили, как правило, на 50 суток: длительность пребывания в автономном плавании ограничивалась запасом регенеративных патронов для восстановления воздуха, по другим показателям такие лодки могли находиться в море в подводном положении более длительное время.
Служба на атомной подводной лодке мне нравилась. Она значительно отличалась от службы на дизельных лодках тем, что бытовые условия личного состава были значительно лучше. Каждый подводник имел отдельное место отдыха, там регулярно проводится смена постельного, так называемого разового, белья. К тому же на атомоходах всегда тепло, много света, хороший воздух. Мощные испарители полностью удовлетворяют потребности экипажа в пресной воде, что обеспечивает возможность регулярно организовывать помывку личного состава в душе пресной водой. Размеры отсеков позволяют организовывать там просмотр кинофильмов на узкоплёночной киноаппаратуре, размещать в них небольшие по габаритам спортивные снаряды, на которых подводники в походах имеют возможность заниматься и не набирать лишний вес. В круг обязанностей корабельного политработника входят и вопросы работы с семьями военнослужащих. Взаимоотношения часто обостряются в связи с многодневными разлуками супругов, из-за длительных отлучек мужей, уходящих в походы, заступающих на боевое дежурство.
В 1968 году наш экипаж принял аварийную подводную лодку, вернувшуюся из автономного похода раньше срока. В походе по неизвестной причине заболело большинство экипажа - повышение температуры, головная боль, тошнота и рвота были характерными признаками заболевания. Оказалось, что всё дело в том, что во время похода спецтрюмный подлодки, находясь в реакторном отсеке один, из любопытства вскрыл один контейнер, который выскользнул у него из рук, и несколько сот граммов ртути разлетелись мелкими каплями на тёплую палубу отсека. Большинство разлетевшейся ртути матрос собрать не смог, она испарилась и повлекла заболевание экипажа. Доложить о случившемся матрос побоялся да и считал, что причина происходящего в чём-то другом. После проведения дезмеркуриализации подводную лодку мы отвели в Северодвинск в завод для текущего ремонта.
С возвращением из Северодвинска к месту постоянного базирования нашему экипажу был предоставлен отпуск. Свои свободные дни я использовал для подготовки к экзаменам в адъюнктуру. К концу отпуска по договоренности в Московском авиационном институте сдал кандидатские экзамены, которые засчитывались за вступительные экзамены в адъюнктуру. Это был первый шаг для осуществления плана заняться научно исследовательской работой профессионально.
Немає коментарів:
Дописати коментар