вівторок, січня 17, 2012

БИТВА КЛАНОВ: РОССИЙСКИЙ ОПЫТ(из личного архива) Как было.А Как есть?
   Американские гражданские министры обороны постепенно научились купировать наиболее очевидные проявления эгоизма видов и родов войск. А вот у российских генералов, дорывавшихся до поста главы военного ведомства, никаких внешних тормозов на пути оттеснения соперников от военного бюджета и перекройки структуры Вооруженных сил под собственные предпочтения не было. Первым вволю покуражился Павел Грачёв. Так как основная задача, полученная им сверху, состояла в проведении максимально возможного сокращения армии, то, будучи выходцем из сравнительно немногочисленного рода войск (ВДВ), пощады при «урезании» остальных составных частей Вооруженных сил он не знал. За какие-то четыре года Грачёв сократил численность армии и флота на 1 миллион 122 тысяч человек. А вот родные ВДВ он стремился сберечь и даже задумал превратить их в основную ударную силу Вооруженных сил. Задачей военного строительства Грачёв объявил создание мобильных сил как нового оперативно-стратегического объединения в составе Воздушно-десантных войск, морской пехоты, легких соединений Сухопутных войск, части военно-транспортной авиации, других необходимых сил и средств переброски, поддержки и усиления войск. В целях повышения роли ВДВ он создал в составе 104-й (Ульяновской) дивизии ВДВ тяжелый танковый полк, хотя нигде в мире тяжелых танков в воздушно-десантных войсках не бывает. 14 ноября 1994 г. Борис Ельцин заявил на сборе руководящего состава Вооруженных сил, что «создание мобильных войск заканчивается». Правда, ввод войск в Чечню, осуществленный три неделю спустя, показал, как на деле обстоят дела с их мобильностью.
   Отправленного 17 июня 1996 г. в отставку Грачёва сменил общевойсковой генерал Игорь Родионов, исповедовавший прямо противоположные взгляды. Он открыто заявлял, что решающим средством сдерживания любой агрессии являются не стратегические ядерные силы, не высокоточное оружие и уж тем более не мобильные силы, а высокое оборонное сознание народа. При его наличии, заверял он, «мы любого агрессора перебьем палками». Воевать он, конечно, собирался не палками, а танками и пехотой, поэтому категорически отказывался сокращать и тех, и других. Зато с азартом принялся крушить Воздушно-десантные войска. Он объявил, что для России пять дивизий и восемь бригад ВДВ – это непозволительная роскошь, так как даже США имеют всего две такие дивизии. В одной из своих первых директив он предписал сократить ВДВ, а также переподчинить ряд соединений и частей ВДВ командующим военными округами. Распущен был и пресловутый «летающий» танковый полк. Решение Родионова едва не привело к открытому неповиновению со стороны десантников. 15 октября 1996 г. военный совет ВДВ выразил несогласие с директивой, а слова явившегося на заседание генерала Александра Лебедя, в то время секретаря Совета безопасности РФ, о «преступном приказе» были встречены возгласами одобрения и аплодисментами. Впрочем, реализовать в полном объеме свое намерение сократить ВДВ Родионов не успел, потому что 22 мая 1997 г. был уволен. Не за то, что собирался «потеснить» ВДВ, а за требование денег на реформу армии и отказ от ее масштабного сокращения.
    Освободившееся место занял бывший главком Ракетных войск стратегического назначения (РВСН) Игорь Сергеев. Ошибок предшественника он решил не повторять, поэтому денег на реформы не просил, а указ президента Ельцина от 16 июля 1997 г. о сокращении армии на 500 тысяч человек в течение двух лет и доведении ее численности к 1 января 1999 г. до 1,2 миллиона военнослужащих выполнил беспрекословно. Новый глава военного ведомства начал с претворения в жизнь давней задумки стратегических ракетчиков – поглощения Военно-космических сил (ВКС) и войск Ракетно-космической обороны (РКО). Предложения об объединении РВСН, ВКС и РКО прорабатывались в Генеральном штабе не менее 10 лет, получили одобрение Академии военных наук и многократно рекомендовались различными комиссиями Генштаба. Но всегда терпели неудачу ввиду сопротивления руководства Войск противовоздушной обороны (ПВО), в состав которых входили Войска РКО, а также ВКС, ставшие самостоятельным родом войск в 1982 г. (до этого космические силы подчинялись РВСН). Теперь же, имея «своего человека» в кресле министра, ракетчики добились цели. Уже в 1997 г. РКО и ВКС влились в РВСН. Разумеется, слияние оправдывалось необходимостью сокращения численности интегрируемых войск и расходов на их содержание. По данным Владимира Яковлева, сменившего Сергеева на посту главкома РВСН, объединение позволило сократить суммарную численность РВСН, РКО и ВКС на 85 тысяч человек, а расходы на их содержание – на 20 % в год.
   Основное бремя полумиллионного сокращения армии легло, однако, на плечи других структур Вооруженных сил. При этом больше всех пострадали Сухопутные войска – традиционно главный и наиболее многочисленный компонент как Советской армии, так и Российской армии. Они были не только радикально сокращены, но и практически ликвидированы как самостоятельный вид Вооруженных сил. Главное командование Сухопутных войск упразднено, а вместо него создано подчиненное Генштабу Главное управление Сухопутных войск с более низкими должностными категориями и правами. Сами же войска переданы в подчинение командующих военными округами под предлогом придания последним статуса оперативно-стратегических командований на стратегических направлениях. Ликвидирован и еще один самостоятельный вид Вооруженных сил – Войска ПВО. Часть их (упомянутые выше Войска РКО) вошла в состав РВСН, а оставшиеся присоединены к ВВС. Основательной перекройке подверглась и территориальная нарезка военных округов. Все эти перемены также проводились под флагом уменьшения численности управленческого аппарата. Так, утверждалось, что слияние Сибирского и Забайкальского военного округов высвободило 5 тысяч военнослужащих, в том числе 1 тысячу офицеров. С той же целью «оптимизации» численности армии с 1 августа 1997 г. из состава Вооруженных сил были выведены Железнодорожные войска общей численностью 54 тысячи человек. Все эти сокращения и реорганизации Игорь Сергеев провел, не встречая открытого сопротивления со стороны руководства затронутых ими военных структур. Однако положение резко изменилось, когда он покусился на прерогативы Генштаба. В ноябре 1998 г. министр обороны обратился к президенту России c предложением осуществить в течение 1999 г. переход на трехвидовую структуру Вооруженных сил в составе Сухопутных войск, ВВС и ВМФ с одновременным созданием Объединенного главного командования (ОГК) Стратегических сил сдерживания (ССС). В ОГК ССС должны были войти РВСН и 12-е Главное управление Минобороны, отвечающее за ядерное оружие. Ему же передавались в оперативное подчинение морские и авиационные стратегические ядерные силы (СЯС), входившие в состав ВМФ и ВВС. При этом главнокомандующий ССС становился первым заместителем министра обороны. Формально статус РВСН, согласно плану Сергеева, понижался, так как они из вида Вооруженных сил преобразовывались всего лишь в их род. На деле же они становились ядром нового супервида таких сил в лице ОГК ССС, выводимого, по сути, из прямого подчинения Генеральному штабу. А именно на Генштаб еще несколько десятилетий назад был возложен контроль за применением стратегических ядерных сил. Ясно, что предложение Сергеева было неприемлемо для Генштаба. Не могли поддержать его и главкомы ВВС и ВМФ, терявшие оперативный контроль над стратегическими ядерными компонентами своих сил. Между министром обороны и его оппонентами вспыхнул конфликт, при этом обе стороны сочли допустимым вынести сор из избы, подключив к нему СМИ. По степени ожесточенности взаимных обвинений и применению методов «ниже пояса» российские военачальники мало в чем уступали американским коллегам в приведенном выше описании их схватки за контроль над ядерным оружием и долю бюджетного пирога в конце 1940-х гг.
   В результате Сергеев потерпел поражение, а поддержку получил альтернативный план реформирования, представленный начальником Генштаба Анатолием Квашниным через голову Сергеева в Совет безопасности РФ, который в то время возглавлял Сергей Иванов. Он-то и занял в марте 2001 г. пост министра обороны, после того как Сергеева отправили в отставку. Хотя Иванов и объявил себя гражданским министром, демонстративно отказавшись от звания генерал-лейтенанта ФСБ (став, тем не менее, впоследствии генерал-полковником запаса), действовал он, во всяком случае первоначально, как типичный министр в лампасах. Он не стал создавать гражданские управленческие структуры, заявив, что в его ведомстве «на подавляющем большинстве должностей должны быть военные». А затем попросту отменил большинство решений предшественника. Уже 24 марта 2001 г. воссоздано упраздненное в 1998 г. Главное управление Сухопутных войск, а исполнявшее его функции 2-е управление Главного оперативного управления Генштаба вошло в состав воссозданного Главкомата. Военно-космические силы и Войска РКО были выведены из состава РВСН, а последние низведены до рода войск. В стремлении к реставрации прежних структур Иванов пошел дальше. Тогда же, 24 марта 2001 г., указом президента РФ вторично был образован Приволжско-Уральский военный округ. В первый раз Приволжский и Уральский военные округа были объединены еще в 1989 г. Затем, в 1992 г. Павел Грачёв восстановил их самостоятельность.
   Принимая сторону одной военной группировки против другой, Сергей Иванов посеял и семена распри между генералами, которую теперь придется улаживать Анатолию Сердюкову, отвлекаясь от и без того трудных задач придания армии нового облика. Сейчас Сухопутные войска и ВДВ все решительнее требуют передачи им армейской (вертолетной) авиации, которую Иванов отобрал у сухопутчиков и передал ВВС, хотя подобное решение противоречит мировой практике военного строительства. Летчики в лице своего главкома столь же твердо убеждены, что все, что летает, должно находиться под одним командованием. Дело, конечно, не в злом волшебнике, который заставляет военных одной и той же армии наскакивать друг на друга как боевые петухи, а в имманентных свойствах военной профессии, о которых пишет Джеймс Кэрролл. «Остудить» их может только арбитр в лице гражданского министра, лишенный клановых и профессиональных пристрастий, опирающийся на квалифицированный аппарат и независимых экспертов.
   С какими опасностями сопряжена российская традиция назначения на пост министра обороны людей в военной форме или держащих такую форму в шкафу можно проиллюстрировать на примере ведущихся переговоров по СНВ-1. Сейчас, когда наши переговорщики бьются с американскими за каждую боеголовку и пусковую установку, мало кто вспоминает, что Анатолий Квашнин в азарте борьбы с Игорем Сергеевым предлагал сократить РВСН с 19 до 2 (!) дивизий. Стань он министром обороны, о чем бы мы сейчас разговаривали с Бараком Обамой? И что осталось бы от армии, получи она еще двух-трех военных министров обороны? - К счастью, пагубная практика приостановлена. Чтобы осознать глубину произошедших перемен, достаточно указать хотя бы на то, что в России есть теперь первая почти за полтора века (со времен реформ царского военного министра Дмитрия Милютина в 1861–1881 гг.) полностью боеготовая армия мирного времени. То есть армия, способная обходиться без кадрированных дивизий и частей неполного состава.

НЕ ЗНАЕШЬ, ЧТО ДЕЛАТЬ, – УЧИСЬ У ДРУГИХ
    Есть еще одна причина (на этот раз сугубо субъективного характера), позволившая Анатолию Сердюкову осуществить преобразования в предельно сжатые сроки. Он первый снял табу на изучение и использование зарубежного опыта военного строительства. До прихода в военное ведомство Сердюков, человек со стороны и с незамутненным военной спецификой умом, вряд ли имел собственную точку зрения по конкретным вопросам преобразования армии. Убедившись, что генералитет не имеет ответов на волновавшие его вопросы, а проводившиеся на протяжении последних 20 лет так называемые реформы просто разрушают армию, он решил использовать чужой опыт, метод, неоднократно проверенный в российской истории военными реформаторами. Еще Пётр I, заложивший основы одной из самых современных и победоносных армий XVIII века в условиях, когда Россия была еще относительно бедной и малонаселенной страной (14 млн жителей по сравнению с 20 млн во Франции), дал рецепт выхода из подобных ситуаций: не знаешь, что делать, – учись у других. И не просто копируй чью-то понравившуюся армию, а синтезируй чужой опыт, выбирая из него все лучшее и наиболее подходящее для национальных условий.
   Конечно, каждая страна в построении вооруженных сил идет собственным путем, исходя из национальной специфики. В результате современные армии мира отличаются большим многообразием. Однако существуют такие принципы и пути военного строительства, которые давно уже носят аксиоматичный характер, приняты во всех ведущих правовых государствах и не требуют каких-то долгих прогнозных исследований, экспериментов или разработок доктринальных положений. И внедрять их можно без дополнительных дискуссий, поскольку они накапливались и отрабатывались десятилетиями и, по существу, безальтернативны с точки зрения нормального функционирования боеспособных армий и флотов для самых различных условий. Именно такой подход был предложен Министерству обороны РФ в 2004 г. в обширном докладе «Военное строительство и модернизация Вооруженных сил России», подготовленном Советом по внешней и оборонной политике. В нем, в частности, содержался составленный мною (я был руководителем авторского коллектива) список из полутора десятка характеристик, присущих всем армиям мира и отсутствующих в Вооруженных силах нашей страны. Мы предлагали, в частности, радикальное сокращение численности офицерского корпуса, упразднение института прапорщиков и мичманов, подготовку кадровых сержантов, введение военной полиции и многие другие меры, которые уже реализованы в ходе первого этапа сердюковских преобразований. И, естественно, учреждение полновластного гражданского Министерства обороны. В Генштабе эти предложения были тогда отвергнуты в самой грубой форме. Нас обвиняли в попытке толкнуть армию на натовский путь, а фраза из доклада, что «все страны СНГ уже давно изучают зарубежный опыт, и только Россия одиноко стоит в стороне», была названа провокацией. Особенно подчеркивалось, что доклад ни в коем случае не должен быть направлен президенту РФ, хотя мы и не собирались это делать. Тем не менее мы проявили выдержку, считая, что любой диалог с военными полезен. В итоге мы подготовили восемь версий доклада, стараясь учесть их точку зрения. С каждой переработкой доклад становился все хуже и хуже. В частности, список общих черт зарубежных армий из начала доклада задвинули в самый конец. Но основные положения удалось сохранить. Ни мои коллеги, ни я, конечно же, не претендуем на авторство нововведений Сердюкова. И я склонен думать, что большинство из них были предложены самими генералами. Ибо все новшества продиктованы исключительно здравым смыслом, которого не лишены многие генералы. А вот чего они были нередко лишены, так это министров, готовых прислушаться к здравым суждениям. Сердюков с самого начала не отдавал себе отчет в том, какую грандиозную реформу он запускает. Но теперь лавина тронулась с места, и за первыми преобразованиями неизбежно последуют другие.
   Важно, конечно, не путать боеготовность, то есть степень укомплектованности армии по штатам военного времени, с ее боевыми возможностями. Известно, что в армии сейчас только 10 % новой техники, соответствующей лучшим мировым образцам. Об этом предупредил и президент Дмитрий Медведев. Выступая 26 октября 2009 г. в Реутове, он сказал, что «через два месяца должны завершиться мероприятия по структурному обновлению Вооруженных сил». После чего добавил: «Следующая наша задача более сложная – техническое перевооружение армии и флота». И здесь одним здравым смыслом обойтись вряд ли удастся.

Немає коментарів: