46-й экипаж ПЛ пр.705. Контр-адмирал А.С.Богатырев.
05.05.2012 08:28:16
Кузнецов Владимир Викторович (контр-адмирал, командир пла К-432 705 проекта, впоследствии начальник Управления кадров КСФ), Тимофеев Александр Рюрикович (капитан 1 ранга, командир Б-292 «Пермь»), Зарубин Сергей Леонидович (капитан 1 ранга, командир пларк 945 проекта).
В былые времена вся тематика командирской подготовки разрабатывалась на картах и, чтобы можно было в последующие годы ими пользоваться, с них снимались кальки, поскольку отдельные темы повторялись. Но требования изменились, и вышестоящие начальники, видя эти кальки, начали выражать неудовольствие по поводу формы хотя с точки зрения содержания все оставалось на должном уровне.
Через трое суток, вся корабельная документация под руководством старшего помощника командира, частое оставление корабля которым не совместимо с выполнением ответственных обязанностей (КУ ВМФ), была приведена в порядок, и при проверке серьезных замечаний не было. В составе комиссии Главного штаба были, естественно, и офицеры управления противолодочной борьбы, и внутренне я был готов к работе с одним из них, но оказалось, что вся группа целенаправленно прибыла заслушать, в том числе и меня, за "дела" на БС.
— Готовься, Александр Сергеевич, доложить о своем слежении, — сразу начал Владимир Дмитриевич Гайдук после крепких дружеских объятий. — Кроме нас, слушать тебя будут и все основные специалисты. Я — старший!
Уже два года мой бывший командир служил в Главном штабе и дотошно разбирал с командирами их противолодочную деятельность.
— Сумеешь доложить с лёта? Все твои карты и документы уже у нас!
— Постараюсь, но только прошу разрешения подглядывать в журнал учета событий, все-таки почти 2 месяца прошло, могу что-то упустить...
— Это, пожалуйста, ограничивать по времени не буду.
К-463 у борта плавмастерской. - В.В.Осинцев. Атомная подводная лодка пр.705 (705К). Специальный выпуск альманаха «Тайфун». Санкт-Петербург, 2008.
Тут же зашли в кабинет, где уже сидела высокая комиссия, и я начал свой доклад, особо и не заглядывая в журнал учета событий, так как не любил этого, да и в памяти все всплывало быстро, как будто находился я еще находился в море. После окончания доклада посыпались вопросы, в том числе и каверзные, которые касались безопасности плавания, строгого выполнения руководящих документов и ответственности командира за корабль. Но аргументированно, опираясь в первую очередь на корабельный устав, боевые распоряжения и те же руководящие документы, мне удалось убедить всех, что в конкретной обстановке надо было действовать только так, а не иначе, и кораблю была поставлена положительная оценка.
— Так какая же все-таки была дистанция слежения, Саша? Между нами... — хитро улыбаясь, опять спросил Владимир Дмитриевич, выйдя из кабинета.
— 10 кабельтов, как показано на карте, товарищ командир! — доложил я четко, обращаясь по-старому.
— Ну, это ты им можешь говорить, я ведь знаю наши возможности в той гидрологии! Посмотри-ка мне в глаза! Ты никогда врать не умел!
— 10 кабельтов, Владимир Дмитриевич!,, — засмеялся в ответ, глядя в глаза своему командиру,
— Вот теперь понял!
Чуть позже, во время перекура, наш флагманский минер Николай Михайлович Терлецкий сказал мне, что после моего ухода из кабинета отдельные "ревнители" безопасности плавания попытались дать и отрицательную характеристику нашим действиям, но бывалые командиры поправили их, причем без участия Гайдука. А когда в целом проголосовали за положительную оценку, Гайдук встал и громогласно заявил: "А ведь это мой старпом, и по-другому он действовать не мог". Мне до сих приятно вспоминать об этом, потому что я своего Командира не подвел ни тогда, ни потом!..
Октябрь-ноябрь на флоте — это сложный период жизни, когда подводятся итоги за прошлый учебный год, ставятся задачи на новый и осуществляется повсеместное планирование. Все вертится как в чертовом колесе, а при подготовке к длительному плаванию жизнь зачастую бывает и вовсе невыносимой для всего экипажа, от матроса-кока до командира. Счастье в том, что всему этому приходит конец и вот, наконец, К-463 ушла на контрольный выход в море под руководством нового начальника штаба дивизии капитана 1 ранга Николая Владимировича Волкова (П.М.Маргулис убыл к новому месту службы в Госприемку кораблей).
Еще во время приема К-463 (впервые) от другого экипажа я обратил внимание, что открытая крышка верхнего рубочного люка вроде стоит как-то не так.
— Вячеслав Николаевич, тебе не кажется, что крышка люка стоит не очень вертикально, не как на других лодках?
— спрашиваю поднявшегося на мостик командира БЧ-5.
Механик внимательно осмотрел, открыл и закрыл люк.
— Да нет, товарищ командир, у меня не такой штурманский глаз, но на мой, механический, стоит прямо!
— Ну, может ты и прав...
На контрольный выход впервые на пр.705 вышел в море и новый начальник политотдела (НачПО) капитан 1 ранга Владимир Николаевич Бурдин, прибывший в дивизию из Гремихи. Посмотрев на режим работы личного состава экипажа, он воскликнул:
— Да у вас нагрузка на каждого в 2-3 раза больше, чем на других проектах, Александр Сергеевич!
Лебедев В.И. «Капитан первого ранга Бурдин В.Н.». 2006.
— А мы привыкли, Владимир Николаевич! И, как дети в фильме "Щит и меч", еще можем дать кровь, — смеюсь.
— Сейчас еще ничего, вот при отработках задач и подготовке к БС сложнее. Поэтому мы и просим политотдел выдавать в поход качественно подготовленные лекции, рассчитанные на уровень офицера, а не матроса.
— Ну и как?
— Да всякое бывало, — уклончиво отвечаю.
— А как вы относитесь к замполиту с вами на БС?
— Если по делу, замполит нам нужен при подготовке к БС, хотя в море иметь хорошего политработника тоже неплохо...
— Почему так?
— Да потому, что уходит он с нами и бросает технический экипаж на полгода — подготовка, плавание, послепоходовый отдых, а потом вы же его и "размазываете по переборкам" за воинскую дисциплину и политико-моральное состояние! Матросам он больше нужен!
— Логика есть, и я даже согласен, но руководящие документы не обойти.
— А я и говорю об этом, менять их надо или скорректировать с учетом нашей специфики! В свое время мы с Гайдуком подавали свои предложения, да где-то сгинули они в наших бюрократических канцеляриях.
Разговор был неслучаен, НачПО присматривался ко мне, а я к нему.
Захожу как-то в кают-компанию, а он стучит пальцем по пишущей машинке.
— Владимир Николаевич, что вы делаете?!
— Да вот, политинформацию отрабатываю, сейчас вывешу на доску.
— Так она же уже напечатана?! — еще больше удивляюсь.
В сеанс связи после боевой информации шла политическая, и ленту с ней наш связист, он же секретарь парторганизации, старший лейтенант Анатолий Васильевич Кривцов сразу наклеивал на боевой листок и вывешивал на средней палубе в центральном проходе.
Кривцов Анатолий Васильевич, прошел путь от ст. инженера по средствам связи до помощника флагманского связиста 1-й ФлПЛ, Каминский Владимир Федорович, флагманский связист 6-й ДиПЛ, преподаватель 6-х ВСОК ВМФ. - День памяти погибших подводников. Санкт-Петербург. Никольский собор.
— Э нет, Александр Сергеевич! Я её всегда сначала обрабатываю, анализирую, потом что-то добавляю, и что-то получается..., — и протягивает мне исписанный лист бумаги, гораздо больший, чем мы приняли в сеанс связи.
Читаю, действительно интересно, написано литературным, а не "шершавым языком плаката" и читается как хороший очерк.
— Вот не думал, что сухие строчки сеанса связи можно превратить в "стихи". А почему сами печатаете?
— Так ведь нагрузка у вас большая.
— О, как мы запугали вас нашей невыносимой жизнью, — засмеялся я. — Не надо, Владимир Николаевич, Вы тут полдня стучать будете, а наш разведчик, или кто другой, отпечатает за пять минут!
— У нас все отработано, партийные секретари на "705-х" строги, но справедливы, — и через 10 минут политинформация НачПО висела на доске.
Плавание проходило без особых замечаний, матчасть работала, мероприятия контрольного выхода выполнялись, мы привыкали к особенностям работы технических средств (лодки, хоть и одного проекта, но каждая со своими особенностями), и даже дождались штормовой погоды, что немаловажно для опробования ПЛ в шторм, особенно когда мы на ней впервые.
По плану всплываем в надводное положение, хорошо качает, и я собираюсь выйти на мостик.
— Зачем мерзнуть в воде наверху? — спрашивает начальник штаба, — через два часа погрузимся, целей нет, наблюдения в перископ достаточно!
— Нет, Николай Владимирович! Я на "463-й" впервые, и надо сравнить видимость через перископ с настоящей. Вдруг "перископный туман"? Так я и буду два месяца считать, что наверху сплошной "мрак и вихорь"... А если мостик не заливает, можно и покурить всем с приятностью.
Перископы на некоторых наших лодках запотевали, не спасал никакой селикогель, и мы называли это "перископным туманом".
— Ну, смотри сам, я не пойду, — ответил некурящий начальник штаба.
Отдраил верхний рубочный люк (открывается на левый борт), но до конца не выхожу, стою на трапе, высунув только голову и опершись левой подмышкой о комингс (рука, естественно, за ним), и смотрю налево, откуда идут волны. Волны высокие, пока мостик не заливает, но считаю девятый вал, он действительно существует, правда, может быть и восьмым, и десятым. Наконец, дождался его, и сразу понял, что сейчас хорошо накроет. Только успел набрать воздуху и опустить голову, как страшный удар по левой лопатке затмил глаза, и столб воды хлынул в центральный пост: 90-килограммовая крышка верхнего рубочного люка захлопнулась, как форточка от порыва ветра, и упала мне на спину, пропустив внутрь лодки огромную волну. В полусознании, но с четкой мыслью, что надо задраить люк, приподнял спиной крышку, правой рукой вынул неуправляемую левую из-за комингса, ей же задраил люк, на ней же спустился вниз и упал весь мокрый в кресло, выдавив из себя: "Доктора!". Сначала никто ничего не понял, и только командир электротехнического дивизиона Владимир Григорьевич Мишин, сидевший на своем КП рядом с командирским креслом, всмотревшись в меня, завопил:
— Скорее доктора, командиру плохо! Подскочил начальник штаба.
— Николай Владимирович, прими управление, похоже меня вырубило...
— Не вопрос! Что случилось?
— Люк... На спину...
Нестерпимая боль с каждой минутой нарастала, перетащили меня в каюту, доктор быстро раздел, ни проломов, ни разрывов не обнаружил, всадил хороший укол, дал пилюли — и боль стала терпимой. Вошли начальник штаба и начальник политотдела.
— Коля! Поработай, пожалуйста, командиром, пока я встать не могу...
— Да что ты заладил... уже работаю!
С Николаем Владимировичем у меня были хорошие товарищеские отношения, и я относился к нему всегда с уважением. В двух словах рассказал, как все было наверху, и удовлетворенно отметил, что "перископного тумана" нет.
— Ну, что поделать с нашими командирами, товарищ НачПО! Голова чуть не скатилась за борт, а он про "перископный туман"!..
Немає коментарів:
Дописати коментар