Украинский катынский список. Как НКВД уничтожал поляков в Украине
...Как следует из советских документов, только в 1 октября 1939 года были арестованы 3 914 человек, относящихся к категориям, упомянутых в приказе Берии. А это было только начало. Далее аресты «антисоветского элемента» проводили как оперативные, так и обычные структуры НКВД, которые создавались в областях и районах. Среди арестованных оказались выдающиеся личности межвоенной Польши..
.Эксгумационные работы в Быковне (под Киевом — «А»), к сожалению, не принесли (потому что и не могли принести) точных данных о количестве захороненных здесь жертв из украинского «катыньского списка» — не позволял это сделать достаточно скупой материал для идентификации польских граждан. Несмотря на это результаты исследований в Быковне можно считать огромным успехом.
Замысел построить в Быковне мемориал гражданам Второй Речи Посполитой, которые были расстреляны НКВД в Киеве и захоронены в Быковнянском лесу, в последнее время снова начал будоражить определенные слои украинского общества. Одной из причин неприятия этого замысла часто является незнание основных фактов этой части Быковнянской трагедии.
Именно поэтому «Историческая правда» опубликовала с незначительными сокращениями перевод подробных изысканий доктора Славомира Кальбарчика из Института Национальной Памяти Польши. Предваряя комментарии читателей, отметим, что использование выражений «Восточные Креси» и «так называемые западные области УССР и БССР» отражают реалии 1939 года и ни в коем случае не является проявлением какого-либо превосходства или отношения автора к современной польско-украинской границе.
***
«22 сентября 1939 года, 14:00
Генерал Лянгнер сдал город Советской Армии,
которая в любой момент может войти во Львов.
Да здравствует Польша!»
Виктор Хаес — а именно последние строки его дневника «Записки поляка иудейского вероисповедания 1926-1939 гг» стали эпиграфом к этой статье — был вице-мэром Львова, передового бастиона польскости, и, наконец — одной из жертв чудовищного преступления. Почти полвека СССР удавалось скрывать это преступление от мира. Правду о нем российская сторона подтвердила только в октябре 1992 года, когда Россия передала Польше ключевой документ Катынского дела — определение Политбюро ЦК ВКП (б) от 5 марта 1940 года.
Протокол № 13 Политбюро ЦК ВКП(б) — внешне обычная бюрократическая бумажка. Если бы не «Вопрос № 144»... Первая страница оригинала
Документ этот, один из величайших тайн Советского Союза, был неопровержимым доказательством того, что решение об уничтожении польских военнопленных из лагерей в Козельске, Старобельске и Осташкове принимала высокая партийная и государственная власть СССР.
В свете этого стало очевидным, что за Катынское преступление несет ответственность не только и не столько шеф НКВД Лаврентий Берия и его сотрудники, как об этом говорилось еще в сообщении ТАСС от 13 апреля 1990 года, но и вообще советское государство.
Именно с этого момента поляки начали иначе смотреть на Катынское убийство, получив к этому ранее неизвестную и одновременно ужасную информацию: в том же распоряжении Политбюро предписывалось НКВД СССР расстрелять вместе с 14 700 военнопленными еще и 11 000 заключенных, содержавшихся в так называемых западных областях Украины и Белоруссии (а именно так советская терминология определяла оккупированные СССР 17 сентября 1939 года восточные Креси). (...)
Однако, из других документов, переданных Польше, позже выяснилось, что на самом деле расстреляли не 11 000, а 7 305, причем не только военнопленных, но и людей вполне гражданских профессий.
Кем были гражданские жертвы Катыни? Решение Политбюро определяет их очень обще, называя только категории лиц, которые надо было уничтожить: «членов различных контрреволюционных шпионских и диверсионных организаций, бывших помещиков, фабрикантов, бывших польских офицеров, чиновников и перебежчиков». Эта последняя категория охватывала людей, которые пытались скрыться с территории, оккупированной немцами, на территории, занятой советскими войсками, но были арестованы во время «нарушения» германо-советской «границы» и заключены в тюрьмы. (...)
Здесь следует развеять все сомнения относительно категории «офицеры». Она действительно охватывала офицеров, но не тех, которые попали в плен во время военных действий, а тех, кого арестовали уже после их прекращения. Необходимость их расстрела Берия объяснил участием в «антисоветской деятельности»:
"Органы НКВД в западных областях Украины и Белоруссии разоблачили ряд контрреволюционных повстанческих организаций. Во всех этих контрреволюционных организациях активную руководящую роль играли бывшие офицеры бывшей польской армии, бывшие полицейские и жандармы«.(1)
Согласно мартовского решения Политбюро, как в отношении военнопленных, так и в отношении этих заключенных приговоры должна выносить «тройка» в составе высокопоставленных работников НКВД: заместителей Берии Всеволода Меркулова и Богдана Кобулова вместе с начальником 1-го отдела НКВД СССР Леонида Баштакова. Основанием такой их деятельности должна быть информация, предоставленная НКВД Украины и Белоруссии (...).
После ознакомления с этим документом польская сторона столкнулась с важной задачей — идентификации расстрелянных гражданских лиц. Поиски в архивах увенчались успехом в 1994 году, когда Служба безопасности Украины передала заместителю прокурора РП Стефану Снежко список 3 435 польских граждан, уничтоженных в 1940 году в Украине на основании мартовского решения Политбюро. Этот документ — это алфавитный перечень личных дел расстрелянных, который был отправлен в ноябре 1940 года из Киева в НКВД СССР в Москве.
Одна из страниц украинского катынского списка
Нельзя путать «Украинский катынский список» — а именно такое название получил этот документ — с «этапными списками» НКВД, на основании которых отправляли очередные партии осужденных на смерть. Такие списки известны для Козельска и Осташкова, но не для Старобельска.
Этих этапных списков до сих пор не удалось найти, но аннотации к фамилиям расстрелянных позволяют выяснить, что таких этапных списков было 33, на каждом из которых фигурировало около 100 человек. Для полной ясности следует процитировать фрагмент списка от номера 858 до 860 (цифры в правом столбце обозначают сигнатуры этапных списков):
«858. Дворжак Людвик Иосифович г.р. 1900 55/3-32
859. Двулят Василий Андреевич, г.р. 1905 56/2-49
860. Двулит Генрих Михайлович 65/3-126». (2)
Теперь, зная, что такое украинская катынский список, попытаемся приблизиться к судьбе людей, которые в него попали, и ответить на вопрос: когда были арестованы, где были расстреляны, а где — похоронены.
Первые аресты в так называемой Западной Украине (т.е. юго-восточных рубежах II-й Речи Посполитой) осуществляли весьма небольшие — 50-70 бойцов — отряды НКВД. Они были созданы по приказу Берии от 8 сентября 1939 года в Киеве, под наблюдением комиссара безопасности III ранга Ивана Серова, который только занял пост наркома внутренних дел УССР. (3) Очевидно, Берия считал эту операцию очень важной, ведь из удаленной Ленинградской области в распоряжение Серова были откомандированы 60 оперативников, еще 10 прибыли из Москвы.
В соответствии с директивами шефа НКВД оперативники должны были арестовать «помещиков» и «капиталистов» вместе с самыми «реакционными» представителями польской администрации, руководством полиции, жандармерии и пограничной службы, а также членов «контрреволюционных» партий: Польской социалистической партии, Национальной партии (Stronnictwo Narodowe), Украинского национально-демократического объединения и Организации украинских националистов.
Пользуясь разведданными пограничных войск НКВД, оперативники составляли списки назначенных к аресту. С момента нападения на Польшу оперативные группы (всего их было пять) отправились на запад, продвигаясь за линией фронта. Во Львов также отправились как Серов, так и уже упомянутый Вячеслав Меркулов, один из ближайших соратников Берии.
Подчиненные Серова — и хотелось бы добавить «к сожалению» — очень хорошо разбирались в польском обществе. Как следует из советских документов, только в 1 октября 1939 года были арестованы 3 914 человек, относящихся к категориям, упомянутых в приказе Берии. А это было только начало. Далее аресты «антисоветского элемента» проводили как оперативные, так и обычные структуры НКВД, которые создавались в областях и районах.
Среди арестованных оказались выдающиеся личности межвоенной Польши. В сентябре 1939 года Управление НКВД Львовской области арестовало генерала в отставке Казимира Дзержановського, участника войны с большевиками 1920 года (отличился в боях за Минск и Бобруйск), бывшего коменданта Высшей военной школы в Варшаве и командующего военных округов в Гродно и Познани.
Также во Львове 3 октября был арестован еще один отставной генерал Мечислав Линде, участник боев в предместьях Львова в 1919 году и войны польско-большевистской; его отправили в тюрьму на улице Замарстиновской. На следующий день арестовали очередного отставника — генерала Владислава Енджеевского, участника боев за Львов в 1919 году и организатора гражданской стражи в этом городе в сентябре 1939 года.
В октябре в тюрьму на Замарстиновскойй также попал уже упомянутый в начале Виктор Хаес, один из борцов за польскую независимость, банкир, основатель Еврейского музея Львова. Очередным арестованным выдающимся представителем польского общества был доктор Виктор Нехай, географ и геолог. Перед войной он жил в Катовицах, где в местном музее руководил геологическим и минералогическим отделами, в сентябре 1939 года эвакуировался из столицы Восточной Малой, где и был арестован НКВД 3 октября.
Конечно, аресты происходили не только в одном Киеве, но и во всех трех так называемых западных областях УССР. Уже 18 сентября 1939 года в Тернополе НКВД приговорил мэра этого города — бывшего депутата Сейма и подполковника в отставке Станислава Видацкого.Подполковник Станислав Видацкий был мэром Тернополя. В украинском катынском списке он значится под номером 457
Шесть дней спустя в Дубне был заключен волынской воевода Игнаций Стжеминский. Его поймали при попытке пересечь венгерскую границу.
При подобных обстоятельствах энкаведисты из Станиславской области 3 октября 1939 задержали Зигмунта Пьотровского, бывшего депутата от социалистической партии Польши.
В Ровно в конце сентября 1939 года был заключен Дезидерий Смочкевич, также бывший депутат Сейма, боец легионов Пилсудского, член Польской военной организации (POW) и глава местного OZN — Организации национального единства.
Жертвами арестов также стало много полицейских, как, например, Якуб Панихида, заключенный в сентябре 1939 года в Тлумаче начальник местной полиции. В конце 1939 года острие арестов было направлено прежде всего именно против офицеров Войска Польского.
Их деятельность беспокоила Серова. В начале ноября он посылал встревожены сигналы в Москву, мол, офицеры созывают нелегальные собрания, планируют побег в Румынию, Венгрию, Литву и даже во Францию, чтобы сформировать там «польские легионы» для нападения на Советский Союз.
Весьма вероятно, что беспокойство шефа Украинской НКВД передалось высшему руководству этого ведомства, и через месяц позже оно обратилось в Политбюро ЦК ВКП б) о согласии на проведение на Кресах операции «обезвреживания» кадровых офицеров польской армии. Такое согласие НКВД получил 3 декабря 1939 года, и уже к концу этого месяца только на Западной Украине арестовали 1057 офицеров Войска Польского.
«Коллекция битых Красной конницей». Отношение к врагам СССР в карикатуре Кукрыниксов из газеты «Правда», 1939 год.
Стоит вспомнить некоторых из них.
Генерал в отставке Франтишек Паулик, участник боев с украинцами в 1919 г. и с большевиками в 1920 г., был брошен во львовскую Бригидку. 10 декабря в эту же тюрьму попал и отставной подполковник Бронислав Николай Щирадловский, заместитель начальника обороны Львова в сентябре 1939 года.
Также в декабре туда посадили бывшего сотрудника Бюро военной истории, автора огромного количества публикаций полковника в отставке Яна Йордана-Розвадовского.
Все это время продолжались также аресты гражданских лиц: членов «контрреволюционных» политических партий, подпольщиков, помещиков и промышленников. (...)
Арестовывали не только поляков, но и евреев, и украинцев. В декабре 1939 года НКВД арестовал в Горохове бывшего сенатора Елену Левчанивскую, а перед ней, в Луцке — экс-сенатора Николая Маслова.
Всех этих людей вспоминаю случайно — все они фигурируют в украинском катынском списке.
Конечно, не обо всех мы знаем равно много. О некоторых — а таких десятки, если не сотни — не имеем никакой подробной информации.
Кем были, например, Франтишек Юзефович Зайончковский, 1897 г.р., Зигмунт Инатович Кинель, 1884 г.р., Исаак Самсонович Маргулис, 1911 г.р., Абрам Лейбович Флешер, 1903 г.р., Степан Васильевич Лесив, 1893 г.р., Сидор Иванович Бодлак, 1912 г.р.? Остается только надежда, что их точная идентификация станет возможной благодаря дальнейшим исследованиям. Можем, однако, сказать, что из 3 435 арестованных по украинскому катынскому списку было 480 военных, более 500 полицейских, около 100 судей и прокуроров, 50 помещиков, 35 адвокатов, а также несколько сотрудников государственной администрации и самоуправления.
Судьба многих польских граждан не прослеживается от 17 сентября 1939 года до момента, когда по инициативе Лаврентия Берии Политбюро приняло свое преступное решение в марте 1940 года. Сначала против граждан оккупированных территорий II Речи Посполитой применяли «нормальные» следственные процедуры: грубые допросы и отправка завершенных дел в Особое совещание (ОСО НКВД СССР).
Хотя это внесудебное учреждение было только «автоматом» для того, чтобы строчить приговоры исключительно на основании следственных дел, но оно не имела права осуждать на смертную казнь. Основные наказание, которое оно могло «присудить» — 8 лет лагерей. Если бы не мартовская инициатива Берии, которая означала смену привычных процедур — большинство арестованных наверняка выжило бы.
Однако так не случилось. И до конца не знаем — почему.
Быковнянские могилы, исследования 2011 года. Фото Петр Погожельский, Польское радио для «Исторической правды».
11 тысяч из более чем 18-ти тысяч заключенных постановили расстрелять (хотя известно, что фактически расстреляли на 4 тысячи меньше).
Воспоминания тех, кто пережил, мало помогают решить эту задачу, впрочем, могут кое-что подсказать: к арестованным относились индивидуально. Марян Хелм-Пирго, чиновник из львовской Ратуши и капитан запаса, был арестован 10 декабря 1930 года как офицер, к тому же во время обыска у него нашли спрятанное оружие.
Он оказался в одной камере с генералом Пауликом и подполковником Щирадловским. В отличие от своих сокамерников, Хелм-Пирго — выжил. За активную борьбу с революционным движением и за нелегальное владение оружием его осудили «только» на пять лет принудительных работ в лагерях, где он и дождался «амнистии» в 1941 году.
Не знаем также, почему в записке Берии и решении Политбюро объединены дела пленных из лагерей в Козельске, Старобельске и Осташкове и заключенных. Могло бы показаться, что одно от другого находятся достаточно далеко: пленными занималось Управление по делам военнопленных НКВД СССР, а заключенными — Украинский и Белорусский НКВД и Тюремное управление НКВД СССР. Над всем этим находились только четыре человека: Всеволод Меркулов, Богдан Кобулов, Лаврентий Берия и сам Иосиф Сталин. И только в этом узком кругу, кажется, могла родиться мысль, чтобы организовать акцию истребления более 25 тысяч польских граждан, находившихся в двух столь разных статусах.
(Окончание следует).
Славомир Кальбарчик, перевод на украинский язык осуществлен Александром Зинченко в рамках проекта «Общее прошлое», организованного сайтом «Историческая правда»и Польским институтом в Киеве.
Перевод: «Аргумент»
Немає коментарів:
Дописати коментар