В течение всего ракетного кризиса официальные лица ВМФ США
не знали о планах создания базы и о ядерном оружии на борту
подводных лодок. Тем не менее, высшее командовние ВМФ США
тревожило, что поводные лодки, уже обнаруженные в северноой
Атлантике, могут сорвать усиление блокады. Поэтому по приказу
Пентагона ВМФ США придпринимала постоянные усилия по
обнаружению лодок, а также по блокаде и, возможно, вторжению
на Кубу. Выполняя приказ не атаковать подводные лодки, ВМФ
23 октября получил инструкции от министра обороны Макнамары
подать сигнал советским субмаринам всплыть и идентифицировать
себя. Вскоре Москве и правительствам других стран было передано
сообщение под названием «Процедура всплытия и идентификации
подводных лодок». На следующее утро, 24 октября, президент
Кеннеди и Исполнительный комитет Совета по национальной
безопасности обсудил подводную угрозу и опасность инцидента.
Как рассказывал Роберт Кеннеди, когда министр обороны
Роберт Макнамара сообщил об использовании практических
зарядов (глубинных бомб размером с ручную гранату) чтобы подать
сигнал подводным лодкам, «президент был чрезвычайно обеспокоен.
Он подял руки и закрыл лицо ладонями» (см. документ 3).
В течение нескольких дней американские оперативные соединения
в Карибском море опознали советские лодки на подходе к Кубе
и преследовали их, используя всю доступную им технику обнаружения.
The U.S. effort to surface the Soviet submarines involved considerable risk; exhausted by weeks undersea in difficult circumstances and worried that the U.S. Navy's practice depth charges were dangerous explosives, senior officers on several of the submarines, notably B-59 and B-130, were rattled enough to talk about firing nuclear torpedoes, whose 15 kiloton explosive yields approximated the bomb that devastated Hiroshima in August 1945. Huchthausen includes a disquieting account of an incident aboard submarine B-130, when U.S. destroyers were pitching PDCs at it. In a move to impress the Communist Party political officer, Captain Nikolai Shumkov ordered the preparations of torpedoes, including the tube holding the nuclear torpedo; the special weapon security officer then warned Shumkov that the torpedo could not be armed without permission from headquarters. After hearing that the security officer had fainted, Shumkov told his subordinates that he had no intention to use the torpedo "because we would go up with it if we did."(7)
Попытки американцев заставить лодки всплыть были сопряжены с серьёзным риском.
Утомленные длительным подводным плаванием в сложных условиях и принимая взрывы
практических зарядов за атаку глубинными бомбами, старшие офицеры некоторых
подводных лодок, особенно Б-59 и Б-130, были настолько взвинчены, что говорили
о пуске атомных торпед, чья мощность в 15 кт примерно соответствовала мощности
бомбы, разрушившей Хиросиму в августе 1945 г. Хучхаузен приводит тревожный
отчёт об инциденте на борту Б-130, когда американские эсминцы сбрасывали
на неё практические заряды. Желая произвести впечатление [?] на замполита,
капитан Николай Шумков приказал приготовить торпеды, в том числе и аппарат, где
находилась ядерная торпеда. Специальный офицер по безопасности предупредил Шумкова,
что торпеда на может быть заряжена без разрешения штаба. Узнав, что офицер
по безопасности упал в обморок, Шумков сказал своим подчинённым, что не
собирался применять торпеду «потому что мы все взлетим на воздух вместе с ней».
Possibly even more dangerous was an incident on submarine
B-59 recalled by Vadim Orlov, who served as a communications
intelligence officer. In an account published by Mozgovoi
(see document 16), Orlov recounted the tense and stressful
situation on 27 October when U.S. destroyers lobbed
PDCs at B-59. According to Orlov, a "totally exhausted"
Captain Valentin Savitsky, unable to establish communications
with Moscow, "became furious" and ordered
the nuclear torpedo to be assembled for battle readiness.
Savitsky roared "We're going to blast them now!
We will die, but we will sink them all." Deputy
brigade commander Second Captain Vasili Archipov calmed
Savitsky down and they made the decision to surface
the submarine. Orlov's description of the order to assemble
the nuclear torpedo is controversial and the other submarine
commanders do not believe that that Savitsky would have
made such a command.
Возможно даже более опасным был инцидент на лодке Б-59, пересказанный
Вадимом Орловым, служившим там офицером радиоразведки [командиром группы ОСНАЗа].
В отчёте, опубликованном Мозговым (см. документ 16), Орлов описывает
напряжённую и тревожную ситуацию 27 октября, когда американские эсминцы
сбрасывали на лодку практические заряды. По Орлову, «полностью измотанный»
капитан Валентин Савицкий, не имеющий возможности установить связь с Москвой,
«впал в ярость» и приказал привести атомную торпеду в боевую готовность.
Савицкий кричал: «Мы умрём, но всех их потопим!» Заместитель командира бригады
капитан 2 ранга Василий Архипов успокоил Савицкого, и они приняли решение
всплыть. Описание Орловым порядка приведения ядерной торпеды в боевую
готовность спорно, и командиры других подводных лодок не верят, что Савицкий
отдал бы такую команду.
Soviet submarine commanders were highly disciplined
and unlikely to use nuclear weapons by design, but the
unstable conditions on board raised the spectre of an
accident. Orlov himself believes that the major danger
was not from the unauthorized use of a nuclear weapon
but from an accident caused by the interaction of men
and machines under the most trying of circumstances.
Captain Joseph Bouchard, the author of a major study
on Naval operations during the missile crisis, supports
this point when he suggests that the "biggest danger"
was not from "deliberate acts" but from accidents,
such as an accidental torpedo launch.(8)
If the Soviets had used nuclear torpedoes, by accident
or otherwise, the U.S. would have made a "nuclear
counter-response."(9) U.S. aircraft
carriers had nuclear depth charges on board, while non-nuclear
components (all but the fissile material pit) for more
depth charges were stored at Guantanamo Bay, Cuba (see
document 49). Fortunately, the U.S. and Soviet leadership,
from heads of state to naval commanders wanted to avoid
open conflict; cool heads, professionalism, and some
amount of luck, kept the crisis under control.
Командиры советских субмарин были высоко дисциплинированными офицерами
и маловероятно, что они могли использовать ядерное оружие намеренно.
Но нестабильная обстановка на борту вызывала различные инциденты.
Сам Орлов считает, что главная опасность была не в несанкционированном
применении ядерного оружия, а в различных инцидентах, связанных с
взаимодействием человека и техники в тяжёлых условиях. Капитан 1 ранга
Джозеф Бушар, автор главного исследования морских операций во время
ракетного кризиса, придерживается точки зрения, что «главная опасность
была не в преднамеренных действиях, но в случайностях, таких как
непроизвольный пуск торпеды.» Если бы Советы применили ядерные торпеды,
случайно или нет, США нанесли бы ответный ядерный удар. Американские
авианосцы имели на борту ядерные глубинные бомбы, тогда как неядерные
компоненты большинства глубинных бомб были складированы на базе
Гуантанамо (см. документ 49). К счастью, руководство США и СССР,
от высших руководителей до командиров кораблей стремились избежать
открытого солкновения. Холодне головы, профессионализм и некоторая
доля удачи удерживали кризис под контролем.
The documents that follow, culled mostly from the U.S.
Navy's operational archives,(10) show
how U.S. destroyers and patrol aircraft pursued Soviet
submarines during the crisis and after it had subsided,
in November. Some of the documents give an overview
of the submarine tracking operation while others provide
detail on the encounters with Soviet submarines in late
October and early November. Of the four submarines that
secretly left for Cuba on 1 October, the U.S. Navy detected
and closely tracked three: 1) B-36, commanded by Aleksei
Dubivko, and identified by the U.S. Navy as C-26 (and
later found to be identical with another identified
submarine C-20), 2) B-59, commanded by Valentin Savitsky,
and identified as C-19, and 3) B-130, commanded by Nikolai
Shumkov, and identified as C-18. Only submarine B-4,
commanded by Captain Rurik Ketov, escaped intensive
U.S. monitoring (although U.S. patrol aircraft may have
spotted it). In a major defeat of the Soviet mission,
these three submarines came to the surface under thorough
U.S. Navy scrutiny.
Следующие документы, взятые в основном из оперативных архивов ВМФ США,
показывают, как американские эсминцы и патрульные самолёты преследовали
советские подводные лодки во время кризиса и после того, как в ноябре
напряжённость спала. Некоторые из этих документов дают обзор операций по поиску
лодок, тогда как другие показывают подробности столкновений с советскими
субмаринами в конце октября и начале ноября. Из четырёх поводных лодок,
которые были втайне отправлены на Кубу 1 октября, ВМФ США обнаружил и
выследил три: 1) Б-36 под командованием Алексея Дубивко, обозначенную в
ВМФ США как С-26 (затем была выяснена её идентичность с другой обнаруженной
лодкой, С-20); 2) Б-59 под командованием Валентина Савицкого, обозначенная
как С-19; и 3) Б-130 под командованием Николая Шумкова, обозначенная
как С-18. Только подводная лодка Б-4 под командованием капитана 1 ранга
Рюрика Кетова избежала обнаружения, хотя и не исключено, что она была
засечена американским патрульным самолётом. Первые три лодки были вынуждены
всплыть.
Some Soviet submarines may have escaped U.S. detection
altogether. While the four Soviet Foxtrot submarines
did not have combat orders, the Soviet Navy sent two
submarines, B-75 and B-88, to the Caribbean and the
Pacific respectively, with specific combat orders. B-75,
a "Zulu" class diesel submarine, commanded
by Captain Nikolai Natnenkov, carried two nuclear torpedoes.
It left Russian waters at the end of September with
instructions to defend Soviet transport ships en route
to Cuba with any weapons if the ships came under attack.
Although the Soviets originally intended to send a nuclear-powered
submarine for transport ship defense (see document 2),
only a diesel submarine was available. Once President
Kennedy announced the quarantine, the Soviet navy recalled
B-75 and it returned to the Soviet Union by 10 November,
if not earlier. Another submarine, B-88, left a base
at Kamchatka peninsula, on 28 October, with orders to
sail to Pearl Harbor and attack the base if the crisis
over Cuba escalated into U.S.-Soviet war. Commanded
by Captain Konstatine Kireev, B-88 arrived near Pearl
Harbor on 10 November and patrolled the area until 14
November when it received orders to return to base,
orders that were rescinded that same day, a sign that
Moscow believed that the crisis was not over. B-88 did
not return to Kamchatka under the very end of December.
While the U.S. Navy detected and surfaced most of the
submarines en route to Cuba, it remains to be seen whether
it detected any traces of submarines B-75 or B-88.(11)
Некоторые другие советские лодки также избежали обнаружения.
В то время как упомянутые четыре лодки типа «Фокстрот» не имели
боевых приказов, ВМФ СССР послал две лодки, Б-75 и Б-88 в
Карибское море и Тихий океан соответственно со специальным
боевым приказом. Б-75, дизельная лодка типа «Зулу» под командованием
капитана 1 ранга Николая Натненкова несла две ядерные торпеды.
Она вышла из территориальных вод СССР в конце сентября с приказом
защищать советские транспортные корабли по пути к Кубе любым оружием,
в случае если они подвергнуться нападению. Хотя первоначально
советы намеревались послать на защиту транспортов атомную лодку,
свободной оказалась только дизельная. Когда президент Кеннеди
объявил карантин, лодка была отозвана и вернулась в СССР не позднее
10 ноября. Другая лодка, Б-88, вышла из базы на Камчатке 28 октября
с приказом атаковать Перл-Харбор в случае, если кризис перерастёт
в американо-советскую войну. Под командованием капитана 1 ранга
Константина Киреева Б-88 прибыла в район Перл-Харбора 10 ноября и
патрулировала до 14 ноября, а затем получила приказ вернуться на
базу, однако на следующий день приказ был отменён, поскольку
Москва, видимо, считала, что кризис ещё не преодолён. Б-88 вернулась
на Камчатку в самом конце декабря. В то время как ВМФ США
обнаружил и вынудил всплыть большинство лодок, направлявшихся к Кубе,
остаётся выяснить, были ли обнаружены какие-либо следы лодок
Б-75 и Б-88.
Немає коментарів:
Дописати коментар