НАША ИСТОРИЯ.

 Воспоминания 
Ветерана Второй Мировой войны
ст. сержанта Меера (Мирона) Гойхмана (1917), 
уроженца г. Оргеева, Бессарабия (до 1940 – Румыния).

Ст. сержант запаса М. Гойхман. Сиэтл, 2009 Когда Красная Армия вошла на территорию Бессарабии (июнь 1940) мне было 23 года и я русский язык практически не знал, так как среднее и высшее образование получил в Королевской Румынии. По правде сказать, я еще плохо ориентировался в событиях, которые происходили в СССР, чьими гражданами мы неожиданно стали в течение одной ночи. Через год началась война. По видимому из интересов безопасности - нас, бессарабцев, которые прожили только один год при советской власти, в Армию не призывали. Я вместе с родителями и сестрой на двухконной упряжке двигался вместе с потоком эвакуированных на восток. На переправе через реку Южный Буг, у населенного пункта Александровка (Одесская обл.), был задержан заградительным отрядом. Попрощался с родителями и с этого момента потерял с ними связь. А они закончили свой путь эвакуации в ныне мятежной Киргизии, о чем я узнал уже после войны. Источник- http://www.russianseattle.com/victory/victorty_2009.htm На один из своих бесчисленных запросов они получили ответ, что я пропал без вести на фронте в декабре 1941. Они горько оплакивали потерю любимого сына, а я в это время в качестве рядового сапера прошагал через весь юг Украины, Северный Кавказ, а потом назад до Сталинграда. Потом была Белоруссия, Польша, Восточная Пруссия и последняя точка Кенигсберг (Калининград). Если я остался жив и почти невредим (если не считать 15 дней пребывания в военном госпитале в Ростове с обмороженными пальцами ног) – это не только потому, что сапер может ошибиться только один раз, а больше всего благодаря богу, который в самых казалось безвыходных ситуациях посылал мне спасательный круг. Похоронка А сейчас все по-порядку. Перейду к событиям, которые происходили более 60 лет тому назад, и которые, благодаря тому же богу, сохранились свежими в моей памяти. Сначала я попал в саперный батальон, который формировался где-то в Одесской области. В этой части я оказался единственным уроженцем из Бессарабии. Красная Армия в те дни не могла удержать натиск немецких войск и отступала на восток. В один из дней отступления, мы сделали привал на ночлег на окраине деревни, которая находилась на берегу Днепра. Я тогда не знал, что мы уже были в окружении. Севернее немцы уже вышли к Днепру, а южнее мост в Берислав уже был разбит. Короче говоря, мы были прижаты к Днепру. До появления немцев оставались может дни, а может часы. Утром, когда я проснулся, вокруг никого не было, ни командиров, ни батальонного обоза. Я один между небом и землей. Сзади немцы, спереди – широкий в том месте Днепр. Видимо командир батальона, оценив положение и чтобы избежать плена, предложил всем ночью раствориться среди гражданского населения, а мне об этом никто ничего не сказал. После длительных пеших переходов последних дней, я спал как убитый, и когда проснулся, никого уже не было. Спускаюсь через лесок к берегу Днепра, а там мужчина верхом на лошади собирается переплыть Днепр. Он говорит мне – 'садись на вторую лошадь'. Я быстро раздел обувь и с вещмешком на спине прыгаю на лошадь. Так начался штурм Днепра вплавь. Моя лошадка фыркала, по уши в воде. Мне казалось она вот-вот уйдет под воду. А мужчина кричит – 'держись крепко за лошадь руками и ногами'. Течение уносило нас в сторону, но в конце концов мы достигли другого берега Днепра. Это был районный центр Большой Лепатых, кажется Днепропетровской области. Я – быстро в военкомат, затем маршевая рота и через несколько дней я уже в другом, 525 отдельном саперном батальоне.  Зимой 1941-42 года мы оказались на берегу Таганрогского залива со стороны Ростова, где копали системы траншей и строили огневые точки. Потом снова ночное отступление через г. Ростов. Отчетливо помню – непрерывный поток движущихся танков, артиллерии, пехоты. В небе светят прожектора, висит аэростат, и никакой стрельбы. Как я разобрался уже после войны – это была сдача Ростова без боя. После Ростова двигаемся через Батайск на юг. Потом наша часть стояла в казацких станицах Ставропольского края. К лету 1942 мы уже дошли до Грозного, потом Гудермеса, Хасавюрта. Последняя остановка – город Буйнакс, это уже Дагестан, подножие Кавказких гор. Идет подготовка к переходу в Грузию, через горы и ущелия. Все было готово. За каждой ротой закреплены проводники из местных жителей. Утром – построение перед отходом. И вдруг все отменяется. А произошло это потому, что после окружения под Сталинградом, немцы начали быстро отступать из Северного Кавказа, чтобы не попасть в новый мешок. И вот мы уже двигаемся на север, по тем же местам, где недавно отступали на юг. Хорошо помню как мы проходили через освобожденный Сталинград. В памяти остались груды кирпичей разрушенных зданий. Вскоре погрузка на вагоны и поездом до узловой станции Кинель, близ Куйбышева. Так как наши ряды сильно поредели – нам передано пополнение из Сибири, и готовят нас на Северный фронт. Постоянные марши по 25 км на лыжах по пересеченной местности, последние 5 км в противогазах. И это все при 30 градусах мороза (зима 1943). Мы в ботинках, валенки есть, но их держат для фронта. И вот пришло время ехать на северный фронт. На одной из станций по пути следования - команда, сдать валенки и лыжи.  В связи с изменением положения на фронтах, нас направляют в Белоруссию. Мы именуемся уже 929 отдельный корпусной саперный батальон 70-го стрелкого корпуса (командующий генерал-лейтенант Терентьев) 49-ой армии 3-го Белорусского фронта. После прибытия на станцию назначения, мы двигаемся уже пешком по территории Белоруссии. Не доходя 20 км. до Днепра (тот же Днепр, но уже в Белоруссии) - остановка. Обьявляют, что есть приказ Командующего армией форсировать Днепр с ходу на любых плавсредствах. На второй день, рано утром, начался штурм Днепра. Долго описывать, как все это произошло, но к исходу дня весь наш корпус уже был на другом берегу. После этого участвуем в боях за освобождение г. Могилева, где немцы упорно сопротивлялись. Наконец ликвидирован последний очаг сопротивления, вокзал, где взято в плен несколько сотен немцев. Здесь же не обошлось и без курьезов. В городе был захвачен огромный фронтовой продовольственный склад немецкой армии. Все в виде консервных банок. По наклейкам видно, что они изготовлены во всех странах, оккупированных немцами. Командование хотело взять склад под охрану и выставило у ворот несколько танков. Но ничего не получилось. В своих стрелять-же не будешь. Преследование немцев застопорилось, пока солдаты не заполнили вещмешки, автомашины, повозки. Каждому хватило потом консервов на пару недель.  Вспоминаю, как мы подошли к реке Неман, южнее Гродно. Река там не глубокая, но широкая. На берегу реки – сколько видишь глазами – огромное количество танков, орудий, войск. Видимо здесь части не одной армии. Немцы отступили, надо их преследовать, кругом суетятся генералы. Принимается решение: разобрать дома, сараи, постройки рядом стоящей деревни и строить деревянный мост. В работе участвуют несколько саперных батальонов, пехота. Через каждые 20 метров стоит офицер и кричит – 'бегом, бегом, быстрее'. Группа взятых в плен немцев забивают сваи деревянными «бабами». Другие уже укладывают балки, прогоны, настилы и т.д. Мост растет как на дрождях. Я был в группе, где топорами заостряли на три канта сваи. К вечеру танки и артилеррия уже переправлялись через Неман. Потом участвуем во взятии крепости Осовец (Польша). Нашему батальону, который особенно отличился в этой операции, присвоено звание «Осовецкий». Я тогда был награжден медалью «За отвагу». В Польше мы, насколько я помню, долго стояли в обороне. За эти 4 года я не получил ни одного письма. И никому не писал. Все связи с родными были потеряны. Но в глубине души теплилась надежда, что еще увижу своих.  Я перечислил только наиболее масштабные события, учитывая что и это много для газетной статьи. Я почти не упомянул о повседневной нашей работе, работе солдата - сапера по обезвреживанию мин противника, по минированию переднего края обороны, ночью, на ничейной земле, где до траншей противника другой раз менее полукилометра, и кругом свистят пули и надо устанавливать противотанковые мины. Я ничего не написал о тех многочисленных эпизодах, где только благодаря богу остался жив и невредим и избежал судьбы моих боевых товарищей - саперов, которые погибли на войне. Не могу здесь не упомянуть о помкомвзвода, бесстрашном сибирском парне Золотареве, который погиб в Польше, подрывая склад противотанковых немецких мин, который находился на опушке леса. Он оказался в центре взрыва и мы потом нашли только на одной из веток дерева кусок гимнастерки с карманом, где был его комсомольский билет. Помню, как однажды вызывают меня срочно в штаб батальона. – 'Сдай быстро оружие. Сейчас машина едет в штаб армии, в Белосток. Мы направляем тебя на курсы мл. лейтенантов' -. Через день – приемная комиссия, генерал, несколько полковников. – 'Откуда родом, сержант Гойхман?' – спрашивает генерал. – 'Из города Оргеева, Бессарабия' – отвечаю. Но этого было достаточно, чтобы на следующий день я увидел себя первым в списке недопущенных, несмотря на то, что у меня было высшее образование. Внизу была приписка, получить холодный паек и догнать свою часть. А наш батальон в это время уже пересек границы Восточной Пруссии. Догонять пришлось на попутных военных машинах. Машина остановилась у только что организованной военной комендатуры приграничного немецкого городка Ортельсбург. На улице возле комендатуры военный комендант майор Романенко слушает рассказ немца из местного населения. Я прислушиваюсь. Майор говорит 'не понимаю'. Я был рядом и говорю 'Разрешите товарищ майор, я переведу вам. Он говорит, что пришли солдаты и забрали у него корову' – 'Скажи ему, что мы разберемся. А ты что здесь делаешь, сержант?' – 'Догоняю свою часть и хочу узнать в каком направлении они двигались.' – 'Считай, что ты догнал свою часть. Останешься здесь в комендатуре в качестве переводчика.' (Я по-немецки свободно говорил, читал и писал). Сержант М. Гойхман. Восточная Пруссия, 1945 г. Здесь меня и застало 9-го Мая и окончание войны. Помню как сегодня. Я был на пару вместе с зам коменданта дежурным по комендатуре. Вдруг зашел комендант, тот же самый майор Романенко, и приказывает остановить военные машины, которые почти непрерывно проезжали мимо комендатуры. После этого он вышел на улицу и громко обьявил это радостное известие. Началась стрельба в воздух, обьятия. У всех появилась надежда вернуться домой, к своим родным и близким.  Примерно в июле – августе 1945, после передачи этой части Восточной Пруссии Польше, я был направлен в распоряжение Главного управления военных комендатур 3-го Белорусского фронта. Служил переводчиком в г. Кенигсберге, затем в комендатуре г. Палмникен (Янтарное), потом в г. Куменен, откуда демобилизовался в декабре 1945 года в звании старшего сержанта. Награжден Орденом Отечественной Войны, боевыми и юбилейными медалями. Итак, в декабре 1945 я вернулся в свой родной город Оргеев с надеждой узнать что-то о родителях. С двумя чемоданами в руках, я вышел из автобуса, который по моей просьбе, остановился у места, где был наш дом. Дом был полностью разрушен (фронт стоял здесь три месяца), кругом пусто, никого не видно. К счастью, вскоре на улице появился один из наших соседей, молдаванин Исидор Бутучел. Я его узнал, он меня тоже. Он рассказал мне, что родители вернулись в Оргеев, сестра работает на почте гл. бухгалтером. – 'Жди здесь, я пойду на почту, скажу ей'. Примерно через пол-часа по улице бегут мать, отец и сестра. Не могу найти слова, чтобы описать как произошла моя встреча с ними у руин нашего дома, через 4 года после того, как они меня похоронили. Я помню как уже дома, они всю ночь напролет не спали, охраняли мой сон, смотрели как я сплю. Вспоминается песня: 'Пусть солдаты немного поспят'  После войны я жил в Кишиневе, работал на стройках по восстановлению города в системе министерства связи, а потом министерства строительства МССР. В июне 1989 я с женой Симой, сыном Александром, невесткой Аллой и внучками Аней и Соней, покинул Советский Союз и (через Вену, Рим) приземлился в аэропорту г Сиэтла. Здесь и живем благополучно уже 20 лет. Всего этого могло и не быть, если не победа Красной Армии и армий союзных войск во Второй Мировой войне, 64-летие которой мы празднуем в этом мае. Ст. сержант М. Гойхман. Сиэтл, 2005