КОМАНДИР С ФРАНЦУЗСКИМ ИМЕНЕМ
"JEAN"
"JEAN"
Вадим ФЕДОТОВ,
ветеран-подводник,
г.Нижний Новгород
ветеран-подводник,
г.Нижний Новгород
Вместо вступления
Мне довелось впервые увидеть «К-19» во всей полноте ее недоброй славы в середине 70-х годов, когда два портовых буксира, не торопясь, разворачивали на акватории заполярного судоремонтного завода громоздкое тело допотопного подводного ракетоносца.
«Хиросима», - негромко сказал стоящий рядом наш маститый механик, - запомни, лейтенант». Я запомнил и вот, спустя много лет, вновь встретился с «К-19», оставляющей вдов» («K-19» Widowmaker») в голливудском изложении давней истории июля 1961 года. Фильм патетичен и достаточно достоверен. «Трагедия рождает героев», - говорится в нём. Но очень часто народ или ничего не узнаёт о своих героях, или узнаёт слишком поздно...
И цель этого повествования - показать на фоне истории «Хиросимы» человека яркого, благородного и нетипичного для нашего общества, где духовные ценности декларативны и третьестепенны, показать не с целью морализаторства, а просто для того, чтобы выразить ему запоздалую благодарность.
«Хиросима»
Крейсерскую лодку «К-19» можно было бы считать «рядовым» атомным ракетоносцем эпохи холодной войны, если бы не цепь преследующих ее происшествий и аварий, в результате которых возникло зловещее прозвище «Хиросима».
В разгар лета 1961 года во время масштабных флотских учений «Полярный круг» на борту ракетоносца произошла авария, грозящая взрывом реактора и ядерного боезапаса. Ценой беззаветного самопожертвования моряков взрыв был предотвращен, но за тысячи миль от базы в пустынной Северной Атлантике проникающая радиация начала «пожирать» экипаж субмарины.
Корабль медленно двигался на одном реакторе в район предполагаемого нахождения советских дизельных лодок, участвующих в учениях, периодически передавая с помощью маломощного передатчика свои координаты.
Капитан 3 ранга Свербилов
Сообщение об аварии было принято лодкой «С-270» капитана 3 ранга Свербилова. Командир «эски» оставил позицию и полным ходом направился по указанным координатам.
К счастью для аварийного экипажа Жан Свербилов был самостоятельным, решительным и героическим человеком, ибо он принял решение, которое не каждый командир способен принять в принципе – решение действовать без приказа.
Погода благоприятствовала морякам: океан был спокоен, светило солнце. Следуя полным ходом, лодка через 4 часа обнаружила точку на горизонте, которая при приближении и оказалась «К-19», палуба её была полна людей.
В 14 часов 4 июля подошли к борту атомохода. Уровень радиации достигал здесь 7 р/час. На вопрос, в какой нуждаются помощи, командир аварийного корабля Николай Затеев попросил обеспечить связь с берегом и принять на борт тяжелобольных.
Свербилов загнал форштевень «эски» под отваленные рули «К-19». Троих тяжелобольных перенесли по ним на носилках, восемь перешли сами (пока еще сами). Все одиннадцать были размещены в 1-м отсеке, уровень радиации в котором сразу достиг величины 9 р/час, пострадавших рвало, врач лодки оказывал им посильную помощь. Дали радио.
Штаб флота откликнулся «радиоразносом» за самовольное оставление Свербиловым позиции.
Только через сутки после аварии (около 3-х часов утра 5 июля) по приказу КП флота подошли еще две дизельные лодки, с задачей снять экипаж и передать пораженных на надводные корабли, уже вышедшие навстречу. А до базы было около полутора тысяч миль!
На «С-270» перешло еще 68 человек, и были приняты мешки с секретной документацией. Моряки, сняв загрязненную радиоактивными веществами одежду, покидали свой корабль голыми.
Оставленная командой «К-19» осталась посреди океана ожидать прибытия спасательного отряда.
Погода изменилась, и трое суток перехода в точку рандеву прошли в условиях шторма. К моменту встречи с отрядом эсминцев, возможности для передачи пострадавших не было, но командир отряда настаивал на передаче, ссылаясь на категорический приказ Командующего СФ. Став против волны своим левым бортом под правый борт флагмана, и прикрываемый другим эсминцем, стоящим лагом к волнам, попробовали начать передачу. По круто сброшенному на лодочную рубку трапу удалось перебежать на борт тридцати наиболее здоровым людям, прежде чем сносимый волнами и ветром прикрывавший операцию эсминец, чтобы избежать навала дал ход. Лодку с кораблем развернуло по волне и начало бить друг о друга, боковой киль эсминца распорол весь левый борт «эски».
Все тяжело пораженные остались на поврежденной «С-270», которая, борясь со штормом, малым ходом продолжила свой путь.
На исходе вторых суток следования было получено «радио», что в районе Нордкапа (северное побережье Норвегии) эвакуированные с «К-19» будут приняты на надводные корабли. Так как погода продолжала представлять опасность для серьезно поврежденной «эски», 11 июля Свербилов, ошвартовавшись к надводному кораблю, передал оставшихся 49 человек на спокойной воде в пустынном фиорде в районе Нордкапа (территория и акватория Норвегии).
Покинув чужой фиорд, лодка взяла курс на базу Полярный.
После прибытия экипаж в полном составе прошел тщательную помывку с дозиметрическим контролем в бане, потом всех переодели в матросские робы и разместили на специально подогнанной плавбазе «Пинега»: матросов - в кубриках, а офицеров - каютах.
Еще во время службы на лодках мне приходилось слышать об эпизоде с попыткой неподчинения, пресеченной Свербиловым во время спасательной операции. Дело заключалось в том, что первым на борт «эски» (еще до эвакуации носилочных пострадавших) перескочил один из членов экипажа атомохода. Свербилов, обратившись к нему, как к матросу (я думаю, он знал, что перед ним не матрос), поручил передать на борт Затееву квитанцию о переданной радиограмме, на что услышал, что тот - никакой не матрос, а старший офицер одного из управлений штаба флота и назад на аварийную лодку не пойдет. Тогда Свербилов приказал ему следовать в первый отсек «эски», а получив и на этот раз отказ, приказал своему старпому вынести пистолет на мостик и расстрелять бунтовщика у кормового флага. Сообразив, что с ним не шутят, штабник, подчинился. В воспоминаниях командира «эски» есть этот эпизод, по его словам он не называет имени струсившего потому, что «позже, за участие в указанных событиях, тот был награжден орденом, а у нас зря орденами не награждают».
А упоминание вольнодумца Жана Михайловича о встрече со своими коллегами - командирами на борту «Пинеги» хотелось бы привести дословно.
Вот эти строки:
«Мы много говорили и пили в эту ночь. Разошлись в 4 утра. Перед тем, как заснуть, я думал о том, что наш экипаж сделал святое дело. Все лодки, участвовавшие в учениях, приняли радио Коли Затеева, но никто, кроме нас, к нему не пошел. Если бы не наша «С-270», они бы все погибли, а их было более 100 человек… И если Бог есть, предположил я, мы будем в раю. С надеждой на это я заснул».
Командованием Северного флота командир «С-270» капитан 3 ранга Жан Свербилов был представлен к званию Героя Советского Союза, но Никита Хрущев, возможно, не разобравшись, с кем приключилась авария, написал на представлении к званию: «Мы за аварии не награждаем!».
Естественно, никто не нашел смелости настаивать.
Облученному экипажу «С-270» пришлось еще неделю провести в условиях повышенной радиоактивности - вырубать все деревянные конструкции, снимать линолеумные покрытия и т.п. потому что служба радиационной безопасности не давала разрешения на проведение работ по заделке разорванного борта, как представляющие опасность для здоровья рабочих судоремонта.
Никаких отметок о полученных дозах в медицинских книжках членов экипажей всех трех участвующих в спасательной операции «эсок» сделано не было.
Прошло много лет, и драматическая история «Хиросимы», с её многочисленными авариями и жертвами этих аварий, странным образом вытеснила из людской памяти подвиг весёлого и независимого командира с французским именем «Jean».
Жан Михайлович Свербилов, умер 1 сентября 1991 года в возрасте 64-х лет и похоронен на одном из ленинградских кладбищ. Его подвиг не увековечен.
Я надеюсь, что он - в раю.
Фото из личного архива автора
Немає коментарів:
Дописати коментар