АВТОНОМКА...

Автономное плавание или автономность корабля – понятия чисто научные и эти термины озвучены как «продолжительность непрерывного плавания корабля без пополнения запасов..». Все сводится к продовольственным и техническим запасам, а о человеке ни слова, хотя он должен быть главным элементом этой автономности.

«Ирония судьбы» в отдаленном гарнизоне

Когда после 60-70-ти дней напряженного похода, обычно ночью, лодка подходит к родному причалу, у всех «женатиков» сердца не выдерживают, и они любыми способами пытаются известить родных о своем благополучном прибытии. Эмоции бывают самые разные: «Распрекрасная ты моя, гони всех, не взирая на поздний час, я спешу к тебе в карете номер 11!» или «Не волнуйся, часа через два буду дома»... Но служба есть служба, и на атомной лодке, даже после того, как она хорошо ошвартовалась к пирсу, работы – ой, сколько! И больше всего ее по механической, боевой части.

Даже спустя много лет, вспоминая историю, рассказанную собратом по «автономке», всегда представляю себе сцены из кинокомедии «Ирония судьбы, или с легким паром», снятой почти 40 лет назад в 1976-ом, хотя сама история, которая произошла в нашем городке-гарнизоне, после возвращения одной из подлодок из «автономки», случилась гораздо раньше. И мне всегда представляется, что кто-то из подводников рассказал ее режиссеру и он, усовершенствовав, поставил фильм, который стал новогодним шедевром на все времена.

...Атомоход во втором часу ноябрьской ночи плотно привязался к родному берегу. За плечами остались нелегкие 80 суток похода. Все до чертиков соскучились по дому, у кого он был, и те, которые думали его получить. А это значит – все. Старпом вызвал «автобус», так у нас называлась обыкновенная бортовая крытая машина. До городка было добрых 6-7 километров, и зимой, без машины, а тем более ночью, до городка было не очень быстро добраться. Но «дед» распоряжался своими офицерами сам, и поэтому большинство было оставлено на расхолаживание реактора.

Были в механической части два старших лейтенанта, один киповец, другой управленец, есть такие профессии на атомоходах. Оба были женаты, оба получили квартиры под номером 17 – это значит однокомнатные на 5-м этаже, в одинаковых как близнецы домах. Лейтенанты в то время получали, если везло, только однокомнатные и только на 1-м или 5-м этажах. Дома клепали в городках по одному проекту, и стояли они в ряд среди сопок как близняшки. Их путали часто даже днем – улиц не было, а номера на домах столь же часто, кому положено, забывали нарисовать, и жильцы держали их расположение только в голове... И еще была одна особенность – на лодке этих лейтенантов звали свояками, а что это значит – объяснять не надо. Жены их были родными сестрами, да к тому же и близнецами, как и все в нашей истории. Чтобы не путаться во всем похожем, назовем их просто Даша и Маша, а наших свояков Петя и Ваня.

Обычно, когда лодки уходили в «автономки», жены офицеров, как правило, уезжали на Большую землю. Там у них были разные задачи, в отличие от одной у их мужей. Но что удивительно, как бы ни были засекречены все даты автономного плавания, или иначе «БС», офицерские жены знали их с поразительной точностью, и как перелетные птицы все собирались точно к назначенному сроку: одни несколько раньше, другие точно в день прихода субмарины.

В те годы многие военнослужащие и члены их семей предпочитали для связи с Большой землей авиатранспорт. Летали надежные «Ил-14», которые сегодня мало кто помнит, но по надежности они превосходили все современные типы самолетов, вместе взятые. Да к тому же это были универсальные труженики, в арктических условиях незаменимые. И, конечно, 4 часа полета до Ленинграда (Питера) считались мгновение, по сравнению с 48-ю часами скорого № 49 (Мурманск-Ленинград). Вот только с аэродрома до нашего гарнизона было добираться очень неудобно, и обычно пассажиры домой попадали ночью, но в ноябре это понятие было уже относительным – ночь была полярной.
Ходила даже такая загадка «армянского радио»: «Можно ли за одну ночь полюбить сто раз жену? – Можно! Если эта ночь полярная!».

Даша прилетела в день прихода субмарины и попала в городок к позднему вечеру. Добиралась на попутной. Поэтому сошла несколько раньше главной автобусной остановки, служившей основным ориентиром в распознавании своих домов. Вещей было немного, и она шустро взбежав на 5-й этаж, без труда попала в квартиру 17. За два месяца можно было многое забыть, и она особенно не обратила внимание, на мелькнувшую было мысль, что-то вроде не так. Надо отметить, что и внутреннее убранство квартир с казенной мебелью, получаемой КЭЧ (квартирно-эксплуатационная часть) на прокат, была на Севере тогда такая льгота, делали их до удручения однообразными. Холодильники были огромной роскошью, и все пользовались естественными: под окном на кухне ниша, за окном – мясо в авоське.

Даша, помывшись сама, приготовив «Титан» (был такой «агрегат» – производитель горячей воды для ванной, топился деревянными чурками) для Пети, решила немного отдохнуть, уверенная, что Петя не пройдет мимо дома. Но, по иронии судьбы, Петю задержал механик, а во время, то есть вместе со всеми, отпустил Ваню. Доехав до поселка на «автобусе» к Дому офицеров, все как воробьи прыснули к своим домам-близнецам.

Вот тут Ваня точно попал в свою квартиру 17. Предвкушая блаженство близости с Машей, дело молодое, он, не став насиловать домашний «Титан», предварительно отпарился в лодочном душе, нырнул прямо в кровать. Разбираться было некогда. А когда сели за стол...

Так судьбе было угодно

Здесь их и застала Маша, нагруженная вещами, она еле добралась из Мурманска, куда приехала из Питера поездом. И тут... Тут Даше и Ване пришлось ей рассказать всю правду. Нет, сцен не было, все было решено мудро, и Маша направилась в квартиру 17 другого дома, чтобы объяснить Пете создавшуюся ситуацию.
Она застала квартиру пустой, потому что Петя еще расхолаживал реактор, как бы вбирая в себя его энергию. После смены решил в шестом часу утра на своих двоих добираться домой. Когда он добрался, то дома его ждал горячий «Титан» и отлично сервированный стол. Он радостно бросился к «Даше» и начал ее с таким пылом обнимать-целовать, что она не решилась сказать, что она не Даша, а Маша. Он удивился, что до сих пор не разобрана кровать и, не слушая ее объяснений, дал ей время только на это: «Пока я ополоснусь, чтобы все было готово!».

И за эти пять минут она решила: «А почему, если получилось у Даши с Ваней, не может получиться у нас с Петей? Потом ему объясню». А потом был семейный совет, вернее совет двух семей. Все решили полюбовно.
Даша и Маша были очень похожи, и в городке их часто путали, а та ночь показала – в том сочетании, которое подложила им судьба, они подходят друг другу лучше, чем до этого. Решили не поднимать шума, а жить, как ни в чем не бывало. Маша с Петей, а Даша с Ваней. Благо, у них не было еще детей, и они только начинали жизнь...

Эту историю я услышал от Вани в одной из автономок, когда он был уже капитаном 3-го ранга и выступал в должности командира первого дивизиона механической, боевой части, в заведовании которого находилось все реакторное хозяйство. Я дал ему слово, что этот разговор останется между нами. Жизнь свояков и их жен-близнецов сложилась удачно, и разбивать ее случайным словом, тем более, когда человек доверился от тоски по далекому дому, негоже. Но теперь, спустя полвека, думаю, что зла своим рассказом никому не причиню.

И всегда, когда смотрю фильм «С легким паром...», вспоминаю эту историю и думаю, что все искусство – это наша жизнь и придумать что-то просто так невозможно. Даже невероятная фантазия потом находит свой аналог в нашей жизни.

Вадим Кулинченко, капитан 1 ранга в отставке, ветеран-подводник,

поселок Купавна, Московской обл.