По количеству подводных лодок в строю, советский флот во второй половине 20-го века значительно превзошел ВМС прочих стран мира, обогнав даже американцев. Они занимали непропорционально большое место в структуре ВМС СССР. Даже после начавшихся масштабных сокращений, в конце 1991-го года в боевом строю все еще находилось 59 ракетных подводных лодок стратегического назначения и 163 многоцелевых подводных лодок, а всего 222 (из них 88 атомных). После Второй мировой войны лодки строились темпами, сравнимыми только с усилиями германской судостроительной промышленностью в годы войны, В середине 50-х годов флот каждые пять дней получал новую дизельную подводную лодку, а в конце 60-х годов по 5-6 атомных подводных ракетоносцев в год. С учетом общего уровня советской промышленности, лихорадочное строительство новых лодок сопровождалось срывами плановых сроков и авралами в декабре, когда требовалось любой ценой выполнить план (не случайно огромное количество надводных и подводных кораблей было сдано в последние дни года, особенно 31 декабря). Эту особенность национальной промышленности хорошо знали многие советские граждане. Покупая товары, они первым делом обращали внимание на дату выпуска, предпочитая не приобретать товары, выпущенные в конце месяца (квартала, года), так как заранее было известно, что это брак. Военные моряки, принимая от промышленности очередной боевой корабль, право выбора не имели. Конечно, они могли предъявлять претензии, требовать доработки, но и на них давили сроки, тем более, что каждый новый освоенный корабль адмиралам и старшим офицерам щедро раздавали ордена, а также не забывали о материальном поощрении. Корабли вступали в строй с многочисленными недоделками, не говоря о принципиальных недостатках проектов. В результате новая техника становилась источником постоянной головной боли для командования флотов и экипажей, которым приходилось эксплуатировать эту технику. Подобная ситуация сохранялась до последних дней существования Советского Союза, ибо отечественная промышленность не умела и не хотела работать по - другому. Проведенное в феврале 1989 года ознакомление в Постоянной комиссии Государственной приемки кораблей с приемными актами и другими материалами показало, что практика приемки от промышленности военно-морской техники с недоработками, отступлениями от технической документации и без проведения в полном объеме испытаний продолжается.
Особенно тяжелым было положение с атомными подводными лодками, строившимися крупными сериями, матросам и офицерам советского подводного флота пришлось ради высших военно-стратегических интересов ложиться грудью на « атомную амбразуру «, своими жизнями оплачивая ошибки конструкторов и заводской брак. Ситуация усугублялась низким уровнем подготовки личного сотава.
Призванные на действительную военную службу парни долго осваивали воинские профессии ( так как больше времени уходило на разного рода хозяйственные работы и политзанятия), считая дни до демобилизации. Как только матрос становился классным специалистом, подходило время ему увольнять, и вся история повторялась сначала. Спасти положение могли профессионалы, но советские вооруженные силы строились на основе всеобщей воинской повинности, и об этом оставалось только мечтать. Проблему пытались решить по- своему даже конструкторы. Так, на подводных лодках- истребителях проекта 705 предусматривался небольшой экипаж, состоящих только из офицеров, но это так и осталось экспериментом. Проблемы, связанные с низким профессиональным уровнем, касались и офицерского состава.
Опытных специалистов постоянно не хватало, поэтому офицеров, только что вернувшихся в родную базу после несения боевой службы, нередко буквально на следующий день снова отправляли в море. Иногда это заканчивалось печально.
Было еще одно обстоятельство, о котором сообщил в своих мемуарах адмирал Г.М. Егоров: « Внимательно изучив обстоятельства, предшествовавшие гибели лодки (подводного ракетоносца К 129 в 1968 году в Тихом океане), и проанализировав другие подобные случаи, я выдвинул несколько версий катастрофы. Одна из них состояла в том, что экипаж был перегружен различного рода работами на берегу и не мог по-настоящему подготовиться к дальнему океанскому походу». Иными словами, перед дальним походом для несения боевой службы экипаж подводного ракетоносца не мог даже нормально подготовиться, не говоря уже об отдыхе. Командиры стратегических ракетоносцев продолжали копать траншеи под фундаменты зданий, возводившихся в гарнизонах « своим силами « и перетаскивать мешки, вместо того, чтобы готовиться к несению боевой службы. Подобное отношение приводило даже к саботажу. Об одном совершенно жутком случае рассказал на страницах газеты « Комсомольская правда « бывший командир атомной подводной лодки К-172 (пр. 675) Северного флота вице-адмирал Н. Шашков. Весной 1968 года эта лодка несла боевую службу в Средиземном море. Вскоре после того, как они миновали Гибралтарский пролив, один за другим матросы и офицеры стали буквально валиться с ног от неизвестной болезни. Большая часть экипажа была полностью выведена из строя. Только после возвращения на базу стараниями врачей и Особого Отдела удалось выяснить, что причина непонятной эпидемии- отравление ртутью. Матрос-химик из первого экипажа лодки, увольняясь в запас, вылил 16 килограммов жидкого металла в умывальную раковину. О причинах, побудивших уроженца Баку совершить акт саботажа, вице-адмирал не сообщил. Не удивительно поэтому, что «усталые» советские подводные лодки горели и тонули в морских просторах, а их экипажи умирали от лучевой болезни или находили последние пристанище в океанской бездне. Однако, долгое время любая информация о катастрофах и авариях подводных лодок (да и надводных кораблей) скрывалась под грифом «секретно», о них не писали газеты, не сообщало телевидение и радио. Причем трагические вести скрывались главным образом от собственного народа - на Западе об этих чрезвычайных происшествиях прекрасно знали, о них писала пресса, фотографии терпящих бедствия советских лодок появлялись на страницах газет и журналов. Только советские люди были твердо уверены, что могилу на дне морском находят себе исключительно подводные лодки империалистов. Названия американских подводных лодок Трешер и Скорпион не сходили со страниц советской печати. Они стали символом трагических последствий гонки вооружений, « развязанной мировым империализмом«, тогда как « первоклассные качества советских атомоходов не раз подтверждались в дальних океанских походах и подледных плаваниях. Поэтому настоящей сенсацией стало короткое сообщение ТАСС, появившееся на страницах центральных советских газет в октябре 1986 года и сообщавшее о гибели безымянной советской атомной подводной лодки в Атлантике (это была К-219). Больше о ней долгое время ничего не писали - ни о причинах катастрофы, ни о последствиях, как бы подчеркивали трагическую случайность произошедшего. Но не прошло и трех лет с момента трагедии в Атлантике, как стало известно о гибели еще одной подводной лодки- печально знаменитого « Комсомольца».
Ситуация в стране к тому времени изменилась, обьявленная Горбачевым гласность привела к тому, что буквально все газеты бросились писать о катастрофе, делая упор на героизм экипажей, до конца боровшегося за спасение подводной лодки. Но вскоре у осмелевших журналистов появились вопросы, на которые флотское начальство не хотело отвечать, предпочитая обвинять журналистов в клевете на героический экипаж и флот в целом. Однако те не унимались, они стали раскапывать обстоятельства других морских катастроф, которые старательно скрывали десятилетиями. Их, к удивлению простых граждан, оказалось немало, а благодаря тому, что всесильная прежде цензура уже практически не контролировала
средства массовой информации, журналы и газеты какое-то время словно соревновались в том, кто раньше и ярче подаст сенсационные материалы. С той романтической поры прошли десятилетия. В печати появились воспоминания участников давних трагических событий, позволившие любознательному читателю получить довольно полное представление о непростой истории советского подводного флота. В 1970 году в Бискайском заливе погибла советская подводная лодка К-8 ( проект 627А), о чем советские средства массовой информации, естественно, не сообщили. До рядовых советских граждан сведения об этой трагедии поступали отрывочно, через зарубежные радиостанции на русском языке. Впрочем, не только пожары и взрывы служили причинами аварий советских подводных лодок. Так, 13 июня 1973 года не разошлись в море атомная подводная лодка К-56 (проект 675) Тихоокеанского флота и научно- исследовательское судно
« Академик Берг«. В результате столкновения лодка получила серьезные повреждения, погибли 27 человек, внутрь прочного корпуса стала поступать вода.
Чтобы избежать затопления, командир лодки В. Хоменко посадил ее на мель, что позволило избежать более серьезных последствий. К-8 стала первой погибшей советской атомной подводной лодкой, но не последней. Между пожарами на ней и « Комсомольцем«, морская пучина поглотила еще две атомные субмарины (одну удалось поднять, но она утонула еще раз). Эксплуатация атомных подводных лодок в ВМФ постоянно сопровождалась радиационными авариями. Так, в 1980 году произошел пожар на лодке К-66 (проект 659). В результате сильного радиационного заражения лодку пришлось списать. Настоящей трагедией стала катастрофа на атомной подводной лодке К-431 (проект 675М) Тихоокеанского флота 10 августа 1985 года, производившей замену отработанного топлива ядерных реакторов. После замены стержней и установки на место крышки реактора выяснилось, что его герметичность нарушена. Пришлось вновь снимать крышку, после чего выяснилось, что причиной негерметичности послужил кусок электрода под прокладкой ( его забыли, либо специально подложили с целью диверсии). Так как работы производились в спешке и с нарушением всех инструкций, матрос-крановщик зацепил решетку, которая потянула за собой ТВЭЛ. Произошел взрыв. Капитан 2-го ранга В. Захар так изложил последующие события:
«Взрыв был двойной. Впоследствии аналитики предположили, что с возникновением ядерной реакции тепловые нейтроны начали деление и их активность в короткий промежуток времени достигла более 1000% мощности. Не находя выхода, накопившаяся энергия с огромной силой вырвалась наружу. Крышку подбросило и ударило о прочный корпус атомной подводной лодки. Резкое возрастание температуры превратило воду в реакторе в пар. Реакция прекратилась. С падением крышки - практически на свое место - в реакторе сконденсировалась вода. Снова возникла цепная реакция, произошел второй взрыв. Крышку выбросило наверх. Она ударилась о борт перегрузчика и упала на корпус атомохода... От взрыва в реакторном отсеке возник пожар. На прочном корпусе К-431 в районе 6-го отсека по правому борту образовалась трещина длиной около полутора метров и шириной несколько десятков миллиметров. Волной огонь внутри отсека захлестнуло, а через образовавшуюся трещину реакторный отсек заполнился водой по действующую ватерлинию «. В считанные минуты все вокруг взорвавшейся лодки, все, попавшее в след выброса, стало радиоактивным. Уровни гамма-излучений в десятки, сотни раз Превышали санитарную норму. На развороченной взрывом палубе лодки и на стоявших вблизи кораблях лежали разорванные человеческие тела, куски активной зоны атомного реактора. Уровень радиации во много раз превышал максимально допустимый, но его никто не замерял и не фиксировал. Дезактивация бухты и завода продолжалась несколько месяцев. Пришлось даже снять метровый слой земли на берегу. Собранные останки моряков и рабочих кремировали и захоронили в глубоких шурфах. Уровень радиации на борту К- 431 был настолько высоким, что
глубоких шурфах. Уровень радиации на борту К-431 был настолько высоким, что ее реакторный отсек залили бетоном и поставили на долговременное хранение. Рядом с ней встала на вечную стоянку подводная лодка К-42 (проекта 627А). В тот роковой день она находилась по соседству с « Тихоокеанским чернобылем« и оказалась в зоне радиоактивного заражения, поэтому эксплуатировать ее не предоставлялось возможным. Атомную катастрофу на Тихоокеанском флоте спрятали под грифом « совершенно секретно «, хотя в зоне радиоактивного заражения оказались не только военные объекты, но и жилые дома поселка Дунай. Местные жители никуда не эвакуировали, они по сей день продолжают жить на территории с повышенным уровнем радиации, страдая от многочисленных болезней и вымирая ускоренными темпами.
Подобное «чудо» произошло 14 сентября 1954 года в 9 часов 53 минуты на Тоцком полигоне Южно-Уральукого военного округа. На территории полигона проводились тактические учения войск под руководством Маршала Советского Союза Г.К. Жукова. 17 сентября 1954 года. Газета «Правда» опубликовала сообщение ТАСС об этом чуде: « В соответствии с планами научно-исследовательских и экспериментальных работ в последние дни в Советском Союзе проведено испытание одного из видов атомного оружия «. Было вот что: бомбардировщик сбросил с высоты 13 километров. Тротиловый эквивалент - 40 килотонн, т.е. мощь взрывов в Хиросиме и Нагасаки, сложенная вместе. Взрыв воздушный, на высоте 350 метров. Итак на Тоцком полигоне возвели оборону условного противника и оборону наших войск. «Красная Звезда« от 31 мая 1996 года рассказывает: « Бомба была сброшена над районом, где в оборонительных сооружениях находились животные. В отношении личного состава как обороняющейся, так и наступающей сторон были приняты меры безопасности. Учение дало богатейший научный материал. Его итоги были тщательно проанализированы и обобщены». Кроме подопытных животных были на тех учениях еще и люди. Там были войска. Общее число участников 45000 - 60000 душ. 50000 молодых здоровых мужиков. « Как позже оказалось, солдата и офицеры, принимавшие участие в секретном мероприятии, а с ними и местные жители получили немалую дозу радиационного облучения» («Красная Звезда«, 19 июля 1996 года.) Высокие чины разъехались сразу после завершения действа буквально за несколько минут. А на полигоне остались валяться не только груды скота с оторванными конечностями, но и трупы людей. О них Жуков не вспомнил никогда. «Красная Звезда« вспомнила о них Через 38 лет- 9 июля 1992 года: « Руководитель учений Г.К.Жуков поблагодарил всех участников за мастерство, стойкость и мужество... Такие элементарные меры предосторожности, как дезактивация техники, оружия и обмундирования, не применялись. В учениях принимала участие огромная масса людей. Никакого специального медицинского наблюдения за состоянием их здоровья установлено не было. Засекреченные и забытые, они жили, как могли, без всякого внимания со стороны государства, постепенно вымирая... Каждый дал подписку, клятвенно обязавшись молчать об этом в течение 25 лет, но по истечении этого времени спрашивать было не с кого. Вот так Г.К. Жуков любил свой народ, своих солдат и офицеров.
Во времена СССР многие подводные лодки и корабли носили имена, связанные с комсомолом, который, как считалось, шествовал над флотом. На разных флотах служили дизельные подводные лодки С-61 «Комсомолец», С-77 « Тюменский комсомолец», С-283 «Владимирский комсомолец», С-300 « Брянский комсомолец». Но в составе Балтийского флота имелась подводная лодка проекта 613 с неофициальным прозвищем « Шведский комсомолец «.Ее похождения в свое время вызвали крупный международный скандал, покрыли позором советских подводников. 18 октября 1981 года С-363 под бортовым номером 137 вышла в море для очередного патрулирования. Обычный поход, обычная задача- ничего, казалось,
не предвещала трагикомической развязки. 18 октября, когда подводная лодка находилась в подводном положении, рыбацкий трал свернул антенну радиопеленгатора, а вскоре стал барахлить приемник радионавигационной системы «Дека». Между тем, штурман Коростов, кроме радиопеленгации и счисления, другими способами определения места корабля не владел, все его попытки определиться по звездам успеха не имели. К 27 октября ошибка между фактическим местоположением подводной лодки и ее отметкой на карте штурмана составляла уже более 45 миль (83 км.), но об этом еще никто не подозревал. Позже замполит С-363, капитан-лейтенант В. Беседин вспоминал: « В ночь с 27 на 28 октября, когда подводная со скоростью в семь с половиной узлов и в абсолютной уверенности, что вокруг на много миль открытое море, мы вылетели на пустынный шведский пляж... Ширина фарватера там, секретного, искусственного_ 12 метров. А мы по нему-как по ниточке! Радиометрист докладывает: « Прямо по курсу работает шведская береговая РЛС!» А командир, капитан 3 ранга Гущин, ему в ответ: « Ты думай, что говоришь. В открытом море-то!». Ну, командир есть командир, с его авторитетом не поспоришь. Метрист быстренько «переквалифицировал»: мол, корабельная РЛС. Потом все кто был на мостике, увидели впереди огнь. А ночь- осенняя, темнющая. Море парит, дымка у воды. И мертвый штиль. Командир говорит: «Рыбак лазит, давай вперед». Через несколько минут сигнальщик увидел темное пятно по курсу. Доложил. На мостике пришли к выводу, что кто-то топливо разлил. А это уже шла гряда камней. Да... Момент посадки на мель был и в прямом и переносном смысле сногсшибательный. К утру штурман наконец-то правильно определил место. Можете представить себе нашу реакцию, когда он выдавил из себя, что лодка - у южных берегов Швеции. Это при том, что несколько часов назад мы, по его уверенным докладам, находились в центре Балтийского моря. Точных слов командира я не помню. Но он много нехорошего пожелал и штурману и его ближайшим родственникам, и училищу, которое Анатолий заканчивал... К этому моменту начало светать, дымка рассеиваться. А наши глаза, мягко говоря, округлятся. Вокруг земля, только сзади лодки и впереди- узкая полоска воды. Увидели береговую вышку РЛС, той самой, которую засекли наши радиометристы. А самое поразительное - безо всяких расчетов было ясно: подверни мы на один градус влево - и вошли бы точнехонько в гавань Карлскруны, шведской военно-морской базы. Вот и доказывай теперь, что мы не шпионы, а обыкновенные разгильдяи «. Впрочем, не на высоте оказались и шведские военные, сильно расслабившиеся за 150 лет непрерывного нейтралитета- ни расчет их РЛС, ни береговые наблюдатели не заметили появления советской подводной лодки. Первым обнаружил ее случайный рыбак, вышедший в море на моторке, он и поднял тревогу. Вскоре С-363 окружили шведские пограничники, а на берегу началось разбирательство. Надо заметить, что инцидент доставил много неприятностей советской дипломатии. Шведы уже давно обвиняли Советский Союз в том, что его подводные лодки нарушают границу шведских территориальных вод, ведя разведку.» Ведь более нелепого и позорного «приключения» с военными кораблями на Балтике, пожалуй, не было за всю историю нашего флота. Впрочем, определенные традиции у «красных военморов» все же были. Штурман Коростов оказался достойным продолжателем дела печально знаменитого «революционного штурмана» Анатолия Железнякова, который « шел на Одессу, а вышел к Херсону». Инцидент у шведских берегов получил мировой резонанс, но подобные ситуации возникали как до него, так и после. Например, атомная лодка К-7 (проект 675 ) Тихоокеанского флота, которой командовал капитан 2 ранга Г. Хватов, села на мель у берегов Окинавы в сходных обстоятельствах. Находившийся на борту заместитель командира дивизии капитан 1 ранга Д. Голубев по причинам, оставшимся неизвестными, запретил пользоваться эхолотом, гидролокатором и радиолокационнй станцией. Командир не решился возражать начальству, а штурман, слабоориентировавшицся не только по звездам, но даже с помощью радионавигационных систем, допустил ошибку в определении места на 40 миль. Как видим, анархист Железняков имел достойных преемников в советском флоте.
Немає коментарів:
Дописати коментар