НАЧАЛО СМ ЧАСТИ С 1 -Й ПО 14-Ю«Впечатление было колоссальное. Когда пришли из отряда «раскупать», попал на уже полюбившуюся «Щ-131». Два месяца учеником трюмного машиниста, а потом и трюмным машинистом. Вот так и пошла служба, наматывая нить целых четверть века.
Первое погружение? Никаких особых эмоций, ощущений. Все в запертом пространстве отсека, да и не до всяких там переживаний: всё внимание на команды и их исполнение. Единственное – глубиномер, но это чисто умозрительное.
Что поразило – чёткость отдачи команд и их отрепетовка (повторение исполнителем). Чёткость и, что удивило в определении моряка – «культура исполнительности». Да и то сказать, экипаж сбитый, прослужил много лет. В общем, в хороший экипаж попал молодой моряк.
БЧ-5 – хозяйство трюмного машиниста, а затем – командира отделения, а ещё затем – старшины команды Головко. Это компрессоры высокого давления, которые служат для продувания цистерн главного балласта для пуска дизелей, для аварийного противодавления.
Скучать не приходилось. Постоянная занятость, учёба, совершенствование технического мастерства, доведение выполнения команд до автоматизма, изучение всего корабля, – всё это необходимо для обеспечения живучести лодки, и занимало всё время, не оставляя места для всяких там психологических мерехлюндий. Например, при учебной тревоге в отсеке выключалось освещение, и все команды надо было выполнять вслепую, ориентируясь только на слабое мерцание фосфоресцирующих меток на маховиках. Единственное, что запомнилось при первом погружении, – возможность посмотреть в перископ: всем, кто впервые шёл на глубину, давали посмотреть. Это действительно было необычайное зрелище: возле самого твоего лица – волнующая поверхность моря, вода захлёстывает перископ и, кажется, что она сейчас плеснёт в тебя; чайки и бескрайний горизонт…»
Походы, походы… А между ними – жизнь в кубрике, на берегу, когда на лодке остаётся лишь состав, необходимый для жизнеобеспечения корабля. Увольнения, спорт, футбол, шлюпочные гонки. Да, была у подводников и настоящая морская практика. Второе место по Тихоокеанскому флоту на шлюпочных гонках под парусом – это что-то значит. А Головко был старшиной на этой шлюпке.
…И барышни. Было в ходу тогда такое слово – "барышня". И Приморский бульвар. И духовой оркестр для гуляющих… О сверхсрочной не думал. Но когда в марте 1951 года был приказ об увольнении в запас, командир лодки получил право задержать на 6 месяцев нужных специалистов. И сказал командир лодки капитан 2-го ранга Фашевский (кстати, почти земляк, тоже из Красного Луча, только не из села, а из города в Луганской области – рукой подать): "Я тебя так и так на полгода задержу, надо новичков кому-то обучать. Но можешь остаться на сверхсрочную".
Долго он его агитировал. До 7 июня колебался моряк. Хочется домой, в родное село. А с другой стороны – за 7 лет стал моряком уже и в душе, к лодке привязался. А с третьей, – ну что его там, в селе, ждёт?
И стал Н.А.Головко профессиональным военмором-подводником.
Во время корейской войны тоже всё спокойно обошлось. Ходили в походы, в том числе и к корейским берегам. Может и в чужие территориальные воды заходили, кто его знает, старшинам об этом не докладывали.
А в 1954 году пришлось проститься с Тихоокеанским флотом. Тогда началась пора перевооружения подводного флота. Со старых лодок формировались команды и направлялись на новые, которые ещё только строились, – чтобы всё увидеть своими глазами, всё прощупать своими руками.
И поехал старшина 1-ой статьи Головко на Волгу, в Сормово, где на Горьковском заводе среднюю подводную лодку строили по новому проекту. А оттуда спустили её по Волге в Каспийское море, на базу в Баку. На лодке стали обучать экипажи для других кораблей. Сохранился у Николая Андреевича снимок: он, в белом кителе (моряков всегда ведь считали в Вооруженных силах аристократами), с указкой проводит занятия по изучению компрессоров.
И клёши. Гигантские, фантастические клёши и на этом, и на других снимках. Наивная в чём-то, может быть, мода, но трогательная и романтичная. И клёши, и романтика, овевающая старшину-подводника, да и вообще моряк видный был – фотографии беспристрастно о том свидетельствуют, и серьёзность, самостоятельность – не могло устоять сердце Людмилы – Людмилы Матвеевны. И стала она женой Николая Андреевича.
В 1960 году согласилась поменять солнечный Баку на неприветливый север, куда получил новое назначение её супруг. По Волге, по Мариинской системе, по Беломорскому каналу прошла подводная лодка в Гремиху – это чуть южнее Мурманска. Гремиха – небольшой посёлок, там же – одна из баз Краснознамённого Северного флота.
Что это не Баку, поняли сразу. 10 раз за день погода меняется. Тут тебе солнце, тут тебе и дождь, тут и снеговой заряд, тут и шторм уже спешит-гремит…
"Суровый у вас край", – посочувствовал Н.С.Хрущёв, когда вручал награды "Ленинскому комсомолу" за поход на Северный полюс. И Л.И.Брежневу досталось, когда был с визитом: его комары чуть не заели, прямо тучей налетели. Суровый край, сурово Баренцево море, суровы скалистые берега, а служить везде надо. И служил. На счету мичмана Головко 11 автономных походов. Не считая обычных, по Баренцевому и Белому морям. Эти – у себя дома, продолжительностью 10 суток всего.
Это и учебные походы, и, одновременно, охрана морских границ. Торпедные, артиллерийские стрельбы, штурманские тренировки, постоянно – прослушивание моря. А прослушивать надо было. Было нормой, что советские подлодки что-то там выискивали у чужих берегов. А чужие лодки – в советских водах.
В 1965 году – автономка на 60 суток в Средиземное море. Что запомнилось Николаю Андреевичу? Ну, подвсплывали иногда на перископную глубину, да во время сеансов связи. Один раз командир дал ему взглянуть в перископ на Фарерские острова – это к северу от Шотландии.
Ослепительно белые домики на берегу запомнились. А второй раз где-то в районе Гибралтара в сторону Испании посмотрел –несколько безжизненных островов увидел. Да ещё пожар небольшой где-то в том же районе случился. Тоже обошлось всё, слава Богу. Где-то в Средиземном море всплыли, штурман говорил, что это залив Сидорова. Сколько не искал потом на картах, – нет такого залива, наверное, это какой-то штурманский арго. А там их поджидал крейсер "Михаил Кутузов". Концерт крейсерской самодеятельности посмотрели, в шахматишки с ними сразились. Турнир подводники выиграли: первая доска – Головко, о чём и грамота специальная свидетельствует. А потом тем же курсом – домой.
Просто оно всё это говорится, пишется и читается. Но вот представить себе это "замкнутое пространство"… Примерно через месяц начинает теряться аппетит. Потом раздражительность, возбуждённость, все истории, все анекдоты уже по несколько раз рассказаны, пересказаны, одни и те же лица…
Берег их ждал. Ну и готовились к встрече с родным берегом моряки. Драились, чистились… Всплыли миль за пять до базы. Отшвартовались, команда – на палубу, духовой оркестр – "Встречный марш", доклад командира адмиралу о завершении похода. А потом – встреча на берегу, где ждала-выглядывала его жена.
Во время встречи объявил адмирал, что все участники похода будут награждены. И точно – всех наградили, и Головко получил медаль "За Отвагу".
В 1968 году АПЛ К-27 находилась в походе. Мичман Головко, будучи свободным от вахты, занимался своими делами. И вдруг – ревун, световая сигнализация: сработали приборы радиоактивной защиты. Остановили левый реактор, вывели из 4-го реакторного отсека людей. Но сделано было это не очень оперативно. Сразу – курс на базу. Сразу поликлиники, врачи, наехали высокие чины, спецы. А что уже ехать? Пять человек умерли впоследствии.
Но всё это для Николая Андреевича в прошлом. Отцовские заботы – две взрослые дочери и внуки, правнуки уже есть – весь в хлопотах, всем помочь стремится. Был и самый тяжёлый день в жизни Николая Андреевича –это когда он потерял своего самого дорогого человека, с которым прожили многие десятилетия, – жену Людмилу Матвеевну. Пожелаем 83-летнему ветерану-подводнику здравия и долгих лет жизни.
Глава 20. ПОСЛЕДНИЙ БОЦМАН К-27 Г.А.ПЕТУХОВ. Олег ХИМАНЫЧ.
Ему не довелось ходить на ней в автономки. Единственный раз он вышел на лодке в море, чтобы на дне его она обрела вечный покой.
Из всех кораблей, на которых довелось служить Геннадию Александровичу Петухову, самой известной на флоте была эта К-27 – уникальная АПЛ с недолгой и трагической судьбой. Ветераны Севмаша знают её как "заказ № 601", а экологи и по сей день считают корабль потенциально опасным объектом.
Его призвали во флот в 1954 году. Парня из северного Котласа тогда направили в южные погранчасти. Служил Геннадий Петухов на Чёрном море. Сначала был на участке Очамчира –Геленджик, а потом в дозорах вплотную к границе – одной из самых напряжённых в ту пору. В море ходили много. Был случай, когда на батумском фарватере взяли пловца-диверсанта, которого должен был подобрать турецкий танкер. После этого моряков собрали в клубе части и объявили, какую "крупную рыбу" они поймали, тогда же и вручили значки "Отличный пограничник". Это сейчас повсеместно бытует понятие "откосить от армии", а тогда служить, если не почитали за честь, так стремились получить здесь знания и специальность.
Комендор торпедного катера Геннадий Петухов нелёгкой службой морского пограничника гордился, нёс её старательно и настойчиво учился. Ему присвоили квалификационный разряд "Мастер военного дела", выше которого не бывает. И со спортом, как выясняется, Геннадий Александрович крепко подружился на срочной. Увлечённо играл в футбол, волейбол, но особых успехов добился в плавании. Впоследствии, на пятом десятке лет, когда уже служил в Беломорской базе, одним "ныром" он проходил под водой 25-метровый бассейн, а стометровую дорожку одолевал вольным стилем в пределах минуты и сорока секунд.
После демобилизации Петухов вернулся в Котлас, устроился на местный ЛДК, где и отработал без малого десять лет. С окончанием срочной, быть может, могла и закончиться морская составляющая биографии главстаршины Геннадия Петухова, но в 1966 году военкомат направил его на переподготовку – в бригаду на Соловках, где отстаивались военные корабли. Вот тогда-то её офицеры и взяли на заметку умелого "призывника из запаса". Когда же решили расконсервировать один из минных тральщиков, то в его экипаж звать Геннадия Александровича специально приехал представитель Беломорской ВМБ. Рамщику ЛДК Петухову тогда было над чем размышлять, ведь у него уже росли две дочки, а с жильём ситуация складывалась беспросветная. Предложение он принял. Правда, первый месяц службы форму Петухову не выдавали: кадровики опасались –вдруг передумает. Он не передумал, и к 7 ноября 1969-го справил новоселье в квартире. Рейдовый тральщик "Т-31" польской постройки, проект 151, осадка всего 80 сантиметров – такой и на реке сгодится.
Вот и по Северной Двине его командиру Геннадию Петухову ходить довелось, и однажды по заданию гидроотдела с промерами глубин он проделал путь и до родного Котласа. Но, конечно, главная его работа была в море: рейд, входной фарватер, акватория военных полигонов. Базировался тральщик в Северодвинске. У причала, где он швартовался, рядом стояла атомная подлодка К-27 – мощный красивый корпус. Всех и каждого из моряков этой подлодки Геннадий Александрович знал. Будничные корабельные дела "по портовому соседству" сводили их часто. Командир подлодки капитан 1-го ранга Геннадий Гелиодорович Новицкий слыл большим умницей, морскую профессию знал, паркетным служакой не был. А ещё, к слову, он писал стихи, и, надо сказать, неплохие. Некоторые из них он приносил в "Северный рабочий", где я тогда ещё только начинал работать. Помню, как изумило одно его стихотворение о Северодвинске, о том, что нет во всём мире больше такого города, где бы в самом центре высился створный знак. "Единственный из всех писавших, Новицкий профессиональным взглядом моряка подметил эту уникальную чёрточку в облике нашего города", – вспоминает Геннадий Петухов.
В 1975 году тральщик мичмана Петухова "отслужил свои Регистры". Тогда же капитан 1-го ранга Новицкий взял его к себе боцманом, старшиной рулевых и сигнальщиков. Правда, атомная лодка К-27 давно уже не была ходовой. Лодка не подлежала восстановлению. Свежие активные зоны её реакторов выгрузке не поддавались. Поэтому первый контур залили фурфуролом, который, кристаллизуясь, становился чем-то наподобие гранита, а весь реакторный отсек заполнили битумом. Стоянку подлодки обеспечивал сокращённый почти в три раза экипаж.
Но, как и на любом корабле с Военно-морским флагом, на ней постоянно и беспрерывно неслась вахта. Необитаемым являлся только залитый битумом реакторный отсек. Без исключения все, кто бывал на лодке К-27 того времени, впоследствии вспоминали, что в отсеках поддерживался идеальный порядок: палубы выдраены под домашние тапочки, а поручни – под белые перчатки. А кто из команды за чистоту и опрятность корабля первый ответчик?! Иными словами, боцман Петухов дело своё знал. В Главном штабе ВМФ К-27 уже не числили, вообще как-то скоро о ней забыли.
Однажды приехал в Северодвинск главком Горшков, вышел на причал ВМБ и очень удивился: "Как, она всё ещё тут?!" Геннадий Александрович пишет, что в последний поход подлодку готовили тщательно. Главным было обеспечить её непотопляемость на переходе. Всё очень точно рассчитали и несколько балластных цистерн корабля даже заполнили "пенопластовыми шариками". Митингов не устраивали и обошлись без долгих прощаний на причале. Корабль МБ-8 Беломорской базы взял лодку на буксир, другой – спасатель СБ-9 побрёл рядом, для страховки.
АПЛ К-27 отправилась в свой последний поход.
Было начало сентября 1981 года. К месту шли около трёх суток. Прибыли в точку залив Степового – это на восточном берегу Новой Земли. Карское море: серый день, стылая вода. По рекомендациям МАГАТЭ аварийные реакторы надлежало топить на глубине не менее 4000 метров. Но кто тогда слушал МАГАТЭ? Под килем обречённого корабля было всего 33 метра! Лодка К-27 умирать не хотела. Её первые отсеки и центральный студёное море впустили в себя быстро, а кормовые брали горькую воду медленно, и приговоренная подлодка хотя и погрузилась, но упёршись носом в дно. Её корма с рулями и стабилизаторами оставалась на поверхности. Тогда решили сделать вырез в корпусе. Для этого с буксира на лодку спрыгнул было матрос с газовым резаком. Но тут обратили внимание, что воздух атомохода всё же стравливается, и резать не стали.
Неверно описывают последние минуты К-27 и маринист Черкашин, и мемуарист адмирал Мормуль: никто тогда корпус лодки в районе балластной цистерны форштевнем не бил, да и невозможно форштевнем пробить такой металл. А дело было так: оба буксира разом навалились на её кормовые стабилизаторы, жиманули, как говорится, и вот тогда атомная лодка К-27 ушла, наконец, под воду. Последний раз и навечно. Произошло это 10 сентября 1981 года. Настроение у всех было соответственное, будто на похоронах. А и в самом деле, чем не похороны?! Те, кто с первого дня на К-27 служил, мрачно и вслух: "Не помешало бы выпить за её службу и за её покой..." (Алексей Анатольевич Иванов, капитан 2-го ранга.) "Мне 10 сентября день рождения, и я в тот рейс бутылку коньяка взял, –вспоминает Геннадий Александрович. – Вот тогда она и пригодилась..."
Контр-адмирал Сальников Леонид Михайлович, помощник командира К-27 в 1968 г.
Вернулись в Северодвинск. Командир базы Леонид Михайлович Сальников, подытоживая, перед большим строем на плацу объявил: "Задача выполнена. Подлодка отбуксирована и затоплена в заданном районе Баренцева моря". Вообще-то, залив Степового – это Карское море, но адмирал тогда не ошибся и не оговорился: место затопления АПЛ К-27 держали в секрете даже от своих. И только несколько лет спустя, уже в крикливые времена "перестройки", Геннадий Александрович прочёл в одной из газет статью об экологии Севера. Там же приводились точные координаты захоронения – 72 градуса 31` 25" северной широты, 55 градусов 30` 25" восточной долготы (потом, спустя годы, старпом Воробьёв проверит эти данные, – они окажутся ложными).
По указанию главкома экипаж К-27 расформировали, моряков перевели на другие корабли. Геннадий Александрович дослуживал свой срок на К-403 и К-207 – атомных лодках, которые стояли в Северодвинске.
С АПЛ К-27 у бывшего моряка Петухова связано больше всего воспоминаний. Возможно, сказались уникальность её проекта, трагические обстоятельства, окружённые завесой секретности и домыслов, а быть может, незаурядные личности командиров, с которыми довелось служить, оставили яркие впечатления. Но в судьбе последнего боцмана К-27 первая советская атомная лодка с уникальными ядерными реакторами след в жизни оставила глубокий.
Глава 21. ПОДЛОСТЬ ГЛАЗАМИ ПОДЧИНЁННОГО
В 2002 году в г. Санкт-Петербург появилась книжка (нет, не на полках магазинов), распространённая среди определённого круга моряков-подводников. Называлась эта книга "Глазами подчинённого". Автор книги – бывший помощник командира АПЛ К-27, капитан 1-го ранга Фытов Геннадий Александрович. В 1999–2000 годах я вёл переписку с автором книги. В одном из своих писем Фытов сообщил, что он пишет мемуары, в которых хочет рассказать о своей службе, о боевых успехах атомной подводной лодки К-27 и о тех подводниках, которые служили на ней. Я ответил, что это хорошее дело. Ведь это будет книга человека, который столько лет отдал службе атомному флоту и, в частности, АПЛ К-27. До этого ведь никто не пытался рассказать о моём корабле, о тех моряках, которые в разные годы строили его, испытывали, прошли через ядерную аварию.
Г.А.Фытов
Увы, после того, как мне пришлось её прочесть, хотелось одного – быстрее помыть руки. А многие подводники из числа адмиралов, офицеров, которые ознакомились с этим произведением, в крепких выражениях в адрес автора не стеснялись. Нигде, хочу подчеркнуть, нигде такой грязи и неуважения к своим командирам, начальникам, с которыми пришлось служить Фытову, я не видел. Особенно преуспел он в этом деле в отношении командира К-27, с которым прослужил около 5-ти лет – капитана 1-го ранга Леонова Павла Фёдоровича. В своём произведении Леонова П.Ф., капитана 1-го ранга, офицера-подводника иначе как "Пашка", "карьерист", "авантюрист", "убийца" Фытов не называет!!! Командира АПЛ К-11, контр-адмирала в отставке Виктора Васильевича Смарагдова, лежавшего в лечебном центре, он называет "полутрупом". И только за то, что его, как старпома этой лодки, иногда ставили на место, потому, видите ли, что он, Смарагдов, не продвинул его сына на должность старшего помощника корабля.
Виктор Васильевич Смарагдов - контр-адмирал, подводник. В 1944 года поступил в Бакинское военно-морское подготовительное училище, закончил Каспийское ВВМУ. О службе подводника он написал замечательную книгу «10 лет службы на атомоходе». Затем его служба проходила в Москве, начальником управления кадров ВМФ.
34 года Фытов держал свою злобу, желчь против тех, кто его якобы "не понимал", кто был якобы "виновен" в его продвижении по службе. Вот и решил всё это вылить на страницы своей книжки. Зачем это он делал? Думаю, он стремился не только удовлетворить свои амбиции, но и загасить свою зависть, которая преследовала его все эти годы. Он делал всё, чтобы его книга дошла до семьи Леонова П.Ф. (не зря ведь он пишет на странице 125, обращаясь к сыновьям Леонова – Олегу и Михаилу, чтобы они всё прочли и поняли, "кто" их отец. При этом путая имя одного из сыновей, трагически погибшего.
Для меня, как и для многих десятков матросов, старшин, офицеров, он был командир. Хорош он или плох – это другой вопрос. Да, Леонов был не подарок, как человек, как командир. За годы своего пребывания командиром АПЛ, он нажил много недоброжелателей. Но скажите мне, пожалуйста, кто дал право Фытову, тоже офицеру-подводнику (и, как отмечают некоторые, неплохому специалисту- штурману) обливать грязью, более того, называть Леонова П.Ф. "убийцей"? Это может сделать только суд. А он был? За 17 лет корабельной службы у Фытова (он пишет) было семь командиров надводных кораблей (тральщиков), один командир дизельной лодки и семь командиров атомных субмарин (различных проектов)! Не много ли? И все они в большинстве были "плохие", не понимали его. Так кто же он, Фытов Геннадий Александрович? Может Военно-морской флот Советского Союза действительно достойно не оценил профессиональные качества этого человека? Может действительно он был достоин стать командиром могучего подводного корабля, а ему мешали Леоновы, Смарагдовы, Новицкие и другие?!
В начале января 1963 года капитан-лейтенант Фытов приступил к исполнению обязанностей помощника командира корабля - атомной подводной лодки К-27. Корабль в это время ещё находился в Северодвинске и готовился к летним испытаниям, чтобы потом войти в состав ВМФ Советского Союза.
Сказать, что помощника приняли радушно, значит, покривить истиной. За Фытовым уже шёл шлейф неуживчивого человека, и это было известно экипажу лодки. Да и среди офицеров, служивших тогда не один год на корабле, были достойные люди, которые могли занять эту должность. Но приказы вышестоящего начальства у военных не обсуждают, их принимают к исполнению.
Трения в экипаже у Фытова начались практически с первого дня службы, когда он с таким рвением начал "наводить" порядок среди подводников, применяя свой надводный опыт службы на тральщиках. Это привело к напряжённым отношениям между помощником командира корабля и многими членами экипажа. Пришлось вмешиваться замполиту АПЛ Петухову Михаилу Алексеевичу. "Взыгравшую кровь многолетнего надводника" в наведении порядка урезонили, но сам он стал объектом составления песенок моряками, которые на досуге распевали их в отсеках.
О том, как ему служилось при командире Гуляеве Иван Ивановиче, Фытов напишет в своей книге, которую я сегодня пытаюсь вкратце прокомментировать. И не только это. Хотелось довести до своего читателя, как может человек из-за своих амбиций, склочности, неуживчивости с людьми, карьеризма – перейти всякую грань приличия в отношении тех, с кем делил радость и трудности во время тяжёлой службы на атомоходах.
Первому командиру АПЛ К-27 посвящена глава 1.3.3. (с. 63). "Эталон мастерства, испытатель и призванный авторитет, но не оценённый по достоинству Гуляев Иван Иванович". С названием полностью согласен. Первый командир корабля был действительно мастером своего дела, уже до прихода на АПЛ К-27 его имя было широко известно среди подводников Северного флота. Со многими вещами, сказанными автором книги в адрес Гуляева И.И., можно согласиться. Это был непререкаемый авторитет, уважаемый командир экипажа, он обладал профессионализмом, принципиальностью и настойчивостью. Если требовалось, Гуляев И.И. мог отстоять свою позицию и мнение перед вышестоящим начальством.
Вот только, когда читаешь главу, всё больше и больше приходит в голову мысль, как-то всё это преподносится читателю навязчиво, с лестью, подхалимажем в адрес Гуляева Иван Ивановича. "Дорогой", "уважаемый", "мудрый", "тактичный" и т.д. "Командир, не совершающий никаких ошибок"!
Гуляев И.И, его жена, Соколовский В.Э., его жена, Сорокин Ю.М. 1964 г.
Думаю, если бы Гуляев был жив и смог прочесть "труды" своего бывшего помощника, он бы ему точно после прочтения не подал руки. Ибо, как вспоминают многие офицеры, матросы и старшины, служившие под командованием Гуляева, их командир не любил лести, подхалимажа. Так зачем всё это делает Фытов в своей книге? Думаю, что бывший помощник командира Гуляева, придя на корабль и прослуживший на нём недолгое время, понимал, что ему в ближайшее время ничего в области продвижения по службе не светит. Постоянные жалобы вышестоящему начальству на своего командира, как он это делал во время службы на тральщиках, в отношении Гуляева, не пройдут. Его могут просто убрать с корабля, а после этого ему больше никогда не светила карьера на атомных субмаринах. Но главная задача Фытова, думаю, состояла в том, чтобы противопоставить Гуляева и Леонова. Убедить читателя в том, что вот Гуляев И.И. чуть ли не "святой", и как легко ему и всему экипажу при нём служилось, а второй – это просто "дьявол", из-за которого были все беды. Первому командиру (исходя из его книги) служил и прислуживал. Верил, что после окончания испытания корабля и совершения им испытательного похода в океан, много чего должно измениться в его жизни. Он надеялся, что станет, возможно, старпомом АПЛ, а в будущем не исключал и должности командира.
И вот позади испытательный поход в Атлантику, который закончился успешно. Экипаж в ожидании наград, почестей. Уходит на повышение Гуляев Иван Иванович. С должности старпома первого экипажа на должность командира второго экипажа уходит Окованцев Николай Дмитриевич. Получают повышение многие офицеры. А Фытов Г.А.?! Он остаётся на своей прежней должности. В его жизни пока ничего не происходит. Командиром первого экипажа вместо Гуляева И.И. становится Леонов П.Ф. Фытов растерян и угнетён.
Окованцев Николай Дмитриевич
Итак, продолжаю обзор "уникальной" книжки Фытова Г.А. "Глазами подчинённого", в части пасквиля на своих командиров, начальников, под началом которых он служил. Прежде о биографии. К сожалению, полными данными я не располагаю. Известно только то, что он родился 11 мая 1930 года. В начале 1950-х годов окончил Черноморское ВВМУ им. П.С.Нахимова.
Свою первоначальную службу на тральщике Фытов начал со скандала, который мог поставить точку на его флотской карьере. Что это было: проявление характера или эгоизм и удовлетворение своих амбиций? Перед тральщиком поставлена задача – выйти в заданный район моря для траления. В это время Фытов получает извещение, что ему необходимо прибыть в Севастополь для прохождения медкомиссии, решающей вопрос о возможности его направления для службы на подводных лодках. Соответственно молодой офицер обратился к командиру, чтобы тот его отпустил. Командир ответил, сначала море, выполнение поставленной задачи, а потом уж поедешь. Думаю, это было право командира. Но Фытов решил иначе. Он прямиком – жаловаться комбригу на своего командира. Какой разговор состоялся у командира и комбрига нам неизвестно, но Фытов вышел в море. Ему бы понять, что он военный человек и только начинает свою военную карьеру. Но Фытов начал оскорблять командира, применять, как он сам пишет ненормативную лексику (ругань). Спас ситуацию замполит. Он отвёл Фытова в штурманскую каюту и разъяснил молодому стажёру-офицеру, чем это может для него закончиться. Ведь он оскорблял командира во время исполнения им служебных обязанностей. Конфликт загладили. После окончания траления Фытов уехал в училище. Как потом он напишет в своей книге "значит не судьба". Но тот случай не был им забыт. Спустя десятилетия в адрес своего первого командира напишет, что тот так и остался "капитаном 3-го ранга", а он уже "капитан 2-го ранга", на груди орден Красного Знамени – и вообще с такими "в разведку не ходят". В этом и был весь господин Фытов Г.А. – будущий помощник командира АПЛ К-27. Бегающий при различных ситуациях к вышестоящему начальству с жалобой на своих командиров, виртуальный приспособленец, услужливый исполнитель, мечтавший стать на командирский мостик в качестве командира атомной субмарины.
Не буду утомлять своего читателя рассказом о том, как служилось Фытову на тральщиках. Скажу одно: "Особых карьерных высот за время службы на семи тральщиках он не достиг". Из-за своего склочного характера больше года на корабле не задерживался. Понимал ли господин Фытов, что выше должности командира тральщика ему ничего не светит? Да и годы уже подпирали!
Думаю, что понимал, поэтому всячески пытался попасть служить на атомный подводный флот. Тогда в 1960-х годах – это была мечта сотен и сотен офицеров, мичманов. В общем, назначение на атомную подводную лодку К-27 в начале 1963 года было добыто Фытовым, как говорят в народе, "не мытьём, так катаньем".
Продолжение следует
Немає коментарів:
Дописати коментар