БИСКАЙСКИЙ РЕКВИЕМ ( Продолжение )

________________________________________ Минули сутки, и очередной вахтенный офицер, заступивший на вахту в ноль часов, записал в вахтенном журнале: "8 апреля 1970 года. Атлантический океан". Стрелки корабельных хронометров отмеряли уже последние часы до того мгновения, когда судьбы членов экипажа будут брошены волей рока на чашу весов жизни и смерти. Чем запомнился оставшимся в живых офицерам и матросам тот трагический день? Тем, что после обеда в 9-м отсеке замполит провел партийное собрание, на повестке которого стоял один вопрос: "О задачах коммунистов на период маневров "Океан". День восьмого апреля мало чем отличался от однообразной череды множества таких же дней. Все было как всегда: вахта, отдых, вахта. В 20.00 заступила очередная смена: вахтенным офицером - помощник командира капитан 3 ранга Олег Фалеев, вахтенным механиком - командир второго дивизиона капитан 3 ранга Владимир Рубеко. Заступающих инструктировал старпом капитан 2 ранга Виктор Ткачев. - Особых указаний на вахту нет, - объявил он. - Всекак обычно. Главное - сеанс связи. Курс лодки был 314", скорость десять узлов, глубина погружения 120 метров, дифферент 0,9" на нос, крен 0". Пронзая толщу Атлантики, атомоход мчался на норд-вест в район предстоящих учений. На 23.00 согласно распоряжению был назначен очередной сеанс связи с Москвой. За полчаса до назначенного времени Фалеев скомандовал: - Боцман, всплывай на десять метров! Дифферент два градуса на корму! Стоящий рядом Рубеко оповестил экипаж: - Всплываем на десять! Осмотреться в отсеках! Лодка чуть заметно качнулась, и стрелка глубиномера плавно пошла влево. - Акустик, горизонт? - обернулся Фалеев к рубке гидроакустиков. - Горизонт чист! - раздалось в ответ и тут же срывающийся голос. - Дым в рубке! Аварийная тревога! Мгновенно обернувшийся Фалеев увидел, как выскакивает из рубки гидроакустиков старшина 1-й статьи Бройченко, несший там вахту, а следом за ним в открытую дверь валит густой дым, стелясь над самой палубой. - Толя! Пожар! - крикнул он уже подбежавшим к нему матросам. - Разворачивайте ВПЛ! Живее! Вахтенный механик был уже у тумблера аварийной тревоги. Короткий, короткий, короткий... Сигнал аварийной тревоги буквально вышвырнул из коек подвахту. Набрасывая на ходу одежду, люди стремглав разбегались по постам. В центральный пост одновременно влетели командир электромеханической боевой части В.Н. Пашин и зам. командира дивизии В.А. Каширский. Каширский на ходу схватил микрофон "Каштана": - Боцман, всплывай как можно быстрее! Глубинометр показывал еще около ста метров. Из рубки гидроакустиков дым уже валил во всю. Буро-зеленое облако быстро заполняло тесный отсек. На пульте вахтенного механика отчаянно мигала лампочка седьмого отсека. - Пожар в седьмом! Горит регенерация! - кричал из репродуктора капитан-лейтенант Кузнеченко. - А черт, - ругнулся замкомдив. - Этого нам только недоставало! Матросы торопливо раскатывали по палубе шланги ВПЛ. В центральный вбежал командир корабля. Бессонова сигнал тревоги застал отдыхающим в своей каюте. Мгновенно оценил обстановку. Махнул рукой. - Всплываем в надводное! Средний вперед! Продуть балласт! Пашин тем временем уже командовал на пульт главной энергетической установки: - Обе турбины 240 оборотов! - Есть обе турбины 240 оборотов! - ответил пульт. Еще несколько секунд, и из седьмого, заходясь кашлем, прокричали: - Большая задымленность! Нечем дышать! Пашин взглянул на командира. - Пусть выходят! - распорядился тот. - Включайтесь в ИПы и переходите в восьмой! - приказал командир БЧ-5. Из смежных с аварийными отсеков докладывали о готовности по аварийной тревоге. На глубинометре было уже 16метров. - Поднять перископ! - распорядился Бессонов. Видя, что вахтенные матросы заняты борьбой за живучесть лодки, помощник командира самолично бросился к манипуляторам перископа. Внезапно лодка стала стремительно заваливаться на нос, людей буквально сбило с ног. - Ермакович, куда загнал дифферент! - уже кричал ему Бессонов. - Рули на всплытие! Но боцман был ни при чем. Просто резко упало давление в системе гидравлики, а насосы уже не работали. - Седьмой! Седьмой! - кричал в "Каштан" командир БЧ-5. Репродуктор молчал. - Все, командир, - обратился к Бессонову Пашин. - Из седьмого вышли! Осталась лишь вахта на пульте! Снова толчок. Это выскочила на поверхность лодка. - Канадку и шапку! - крикнул Бессонов. Командир кошкой взлетел по трапу и отдраил верхний рубочный люк. В лицо ударил свежий морской воздух. Атомоход легко качался на пологой волне. Над головой холодно сияли звезды. Следом за командиром на мостик в клубах дыма выскочил замкомдив. Схватив бинокль, он быстро оглядел горизонт. - Чисто! Повезло хоть в этом! - откашлявшись, сказал Бессонову. Они верили в свою победу над огнем и поэтому сейчас больше волновались - не обнаружит ли их вероятный противник, не нарушат ли они свою скрытность? Внизу в центральном внезапно истошно взвыли ревуны - это сработала аварийная защита реактора и турбин, а значит - лодка полностью обесточилась и лишилась хода. Использование ВПЛ в центральном посту успеха не принесло. Пенообразователь быстро иссяк и пожар тушить теперь было нечем. - Командир! - кричал снизу на мостик Пашин. - В отсеке находиться больше нельзя! Люди падают! - Покинуть отсек немедленно! - распорядился Бессонов. Один за другим подводники буквально вываливались на мостик. Изолирующие противогазы в суматохе пожара успели надеть не все, и, спасаясь от удушливого дыма, матросы и офицеры закрывали лица рукавами роб. Последним наверх выбрался помощник Фалеев. - Кто-нибудь еще остался? тревожно поинтересовался командир. - Не знаю! - перевел дыхание помощник. - Сплошной дым! Наскоро провели перекличку. Выяснилось, что не хватает мичмана Станислава Посохина. Его звали, свешиваясь вниз в дымную пелену, но безрезультатно. - Надо искать и побыстрее! - подытожил Каширский. - Кто пойдет? - обвел взглядом еще не отдышавшихся подводников Бессонов. - Я! - махнул рукой Фалеев. - Дайте ИДА! Включившись в дыхательный аппарат, помощник спустился в отсек. В кромешном дыму ощупью он обшарил каждый метр, каждый закоулок, но так никого не найдя, поднялся наверх. Между тем пожар в центральном разгорался все больше. Дым клубами поднимался вверх. Наверное, если бы кто мог в эти минуты видеть лодку, он сравнил бы ее с вулканом, внезапно возникшим среди океана. Из жерла - боевой рубки клубился дым, а внутри еще дремала чудовищная неразбуженная сила двух ядерных реакторов... - Надо прекратить доступ воздуха в отсек! - подсказал командиру Пашин. Бороться с пожаром герметизацией отсека дело опасное, но иного выхода у командира К-8 не было. Надышавшись выходящим из центрального поста угарным газом, едва не потерял сознание Бессонов. Командира под руки оттащили в сторону от люка, где он, отдышавшись, постепенно пришел в себя. Пока несколько человек задраивали рубочный люк, командир электромеханической боевой части с другой группой матросов спустился на верхнюю палубу и поспешил в нос лодки к первому отсеку. Люк в него отдраили быстро. Спустились. Пашин быстро пробежал во второй и, присев у телефона, принялся устанавливать связь с другими отсеками. Первыми доложились четвертый и девятый. Здесь все было в норме. Из шестого доклад был тревожен: - Очень жарко! Через сальники линии валов из седьмого валит дым! - Как переборка? - запросил командир БЧ-5. - Раскалена, нельзя дотронуться! - ответили из шестого. - Держитесь! - вздохнул Пашин. - И будьте на связи! Восьмой отсек и пульт главной энергетической установки (ГЭУ), несмотря на все попытки до них дозваться, молчали... Прибежал рассыльный от Бессонова. - Командир приказал выводить людей из шестого в пятый! - Ясно! - Пашин вытер рукавом струящийся по лицу пот. - Шестой, ответьте! - Слушаю, шестой! - отозвалось в телефонной трубке. - Как обстановка? - Дым быстро прибывает. Дышать уже почти нечем, но держимся! - Командир приказал переходить в пятый! Внимание на герметичность! По переходу доклад! - Есть! - коротко выдохнул "шестой". - Выполняем! (продолжение следует..)