«Сегодня самый высокий наш сыновний долг - сделать все, чтобы жизнь наших ветеранов была достойной их заслуг. И мы это сделаем », - обещал Президент в своем выступлении на параде по случаю 65-й годовщины Победы в Великой Отечественной Войне. И благодарил ветеранов за ратный подвиг. Но сказали Виктору Януковичу сколько ветеранов могли услышать его слова? Или доложили ему, что героям войны приходилось прорываться на свой праздник чуть ли не с боями?
| Президент Виктор Янукович, министр обороны Михаил Ежель, и начальник Генерального штаба - Главнокомандующий Вооруженных Сил Украины, генерал армии Иван Свида на сцене, во время парада войск по случаю 65-й годовщины Победы |
Для меня День Победы - не только любимое с детства праздник. Праздник, в котором при всех напластованиях, мы можем воспевать самые светлые чувства, любовь и самопожертвование. Праздник, в котором мы оплакиваем самых лучших наших людей. И поздравляем оставшихся в живых, всех, даже тех, кто был там всего один день. К сожалению, для меня 9 мая - еще и день отчаянных попыток не думать об организованной властью показуху
.
С одной стороны: реальные люди, которые смогли вопреки всему выжить и победить, является их истории, возможность узнать что-то о войне «из первых рук» от тех, кто остался в живых - партизан и радистов, моряков и летчиков. В этот праздничный день я всегда приношу сыну с работы военную историю из тех, которые невозможно забыть ... С другой - больно видеть, как эти и другие настоящие герои становятся чужими на организованном властями празднике.
Последние годы в стране парадов не было. Ветеранов после шествия розсаджувалы в автобусы и везли на Певческое поле. Там было выступление президента и угощение в палатках. Я всегда любила смотреть, как ветеранов подсаживают в автобусы председателя столичных райадминистраций. Нравилось смотреть, как горожане их одаривают цветами, улыбками, поздравлениями. И пусть экс-президент непродуманно носился с идеей примирения двух лагерей ветеранов, все же хочется отдать ему должное - это праздник без пушек и парадов имело какой очень выраженный человеческое измерение.
В этом году еще на дальних подходах к Майдану стало понятно, что ветеранов много не будет.
Входы-выходы метро перекрыли Крещатик, был оцеплен. Да и чтобы пробраться через линии ограждения, одного желания попасть на центральную улицу столицы было мало. Ситуация требовала еще и немало напористости и физической силы. Пробраться через границы на ту часть Крещатике, от Европейской площади и к углу с Прорезной, мамам и папам с детьми было просто невозможно.
Вообще-то, власти организовали подвоз ветеранов, но если кто не успел на автобус, таким приходилось добираться своим ходом.
- Скажите, что это за машина? - Спросила я у милиционера, стоявшего окружении, указывая на один из образцов, которыми было заставлено обеим сторонам Крещатика.
Страж порядка реплику проигнорировал.
- Это наводящих спутниковый танк. - Уверенно заявил мальчик, стоявший неподалеку. - А вон то - наводящие спутниковая машина, - показал мне школьник другую машину, - А вон, на той машине установлена очень сильная боеголовка, она может разбомбить целый гвардию танков.
- Как тебя зовут, и откуда ты это знаешь? - Спросила я.
- Я - Руслан Весна, а мы с мамой перед парадом поехали в президентский полк на экскурсию.
Здесь я увидела Бориса Олийныка, писателя и национал-коммуниста, как он себя называет.
- С праздником, Борис Ильич, - обратилась я.
- И вас тоже. Для меня это праздник, мой отец под Харьковом остался.
- Только то нелепо всего организованно, не думаете? - Кивнула я на пункт пропуска, где мускулистые товарищи в штатском не пускали горожан, ругались.
- Это всегда у нас все бессмысленно, - согласился Олийнык.
ПОБЕДА ... ОНА БОЛЬШАЯ? Блестяще? НЕ ЗНАЮ ... Она выстрадана
Здесь вблизи показались две старушки с орденами. Люди сразу же бросились их приветствовать. Я было подошла пообщаться. Но, узнав, что я журналистка, женщина говорить отказалась:
- Девонька, милая. Я уже дала одно интервью тоже милой девушке. И она очень просила меня больше никому не давать. Говорит, что ей важно, чтобы она одна написала мою историю ... А не все журналисты ... Поймите, я обещала, я не могу ее подвести, - объяснила мне бывшая военная медсестра.
Я не обиделась. Просто с грустью подумала, что настоящие ветераны становятся эксклюзивом ...
Подошел еще один старенький, на груди - боевые медали, в руках - цветы.
- Говорят, что ветеранов сажают где под сценой. Может, вас провести туда? - Предложила я.
- Я знаю, я опоздал на развозку, и вот пришел сам. Но мне не столько парад хочется посмотреть, сколько вот на новую технику посмотреть. Если бы нам такую тогда.
- А вы в каких войсках служили?
- ПВО. Хотя у нас тоже хорошая была «Катюша», - стал рассказывать ветеран, - Когда меня призвали в армию, мы эту установку ставили уже на американский студебеккер, это было после того, как американцы стали нам помогать. В этом студебеккер, американцы нам их через Иран поставляли, всегда были кожаные плащи, унты и перчатки для водителей.
Степан Степанович Ищенко, так звали моего собеседника, рассказывал легко, иногда перескакивал на довоенное прошлое, иногда в настоящее. Его жизнь - будто история самой Украины. Но такая вдумчивая и неагрессивная история.
- Я родом из Полтавы, из Решетиловского района. Отец был кулаком. Рады его раскулачили и забрали в тюрьму, в соседний райцентр, а у него дома восемь детей осталось, наша мама умерла раньше, я был моложе, но ему помогла скрыться девушка, влюбилась в него, из Комитета бедноты. Он сбежал в Донбасс, устроился на шахту в 1932 году, а в 1933, когда на Полтаве уже был Голодомор, в нашем селе люди уже детей ели, он вернулся за мной. Я убежал с ним, потом меня взяли к себе его друзья, одна бездетная семья, решили, что там я под большим контролем. Меня призвали в 1942 году. Меня отправили в Нижний Новгород, в артиллерийское училище. Я всю жизнь украинской говорил, сначала русского языка не понимал, меня все дергали командиры. А потом оказалось, что я способен, что из 450 человек, экзамены сдали только 150, и среди них - я. Но когда война началась мы все простили этой власти. Все, на счет боевого духа пишут - все правда. Мы очень хотели победить. Мой отец, он грамотный был, наше село было не крепостное, а казацкое, особенное, там на каждого сына надо было коня мать. Казацкие села в Украине, считалось, что защитников растят. Так отец велел: синее, идешь в армию, скажи, что сирота, а то узнают, что я кулаком был, оружия не дадут. А мы победим ... Наполеон пришел на русских и где оказался? И мы сейчас с русскими победить.
- С плаздником, - серьезно сказала она.
Через минуту его снова потянула за штанину еще одна девочка чуть старше:
- С Днем Победы, - и тоже протянула вафли.
Мама девочек с улыбкой наблюдала со стороны.
- Мы вообще-то под Смоленском стояли, - продолжал Степан Степанович, но потом мы понадобились в противотанковому наступлении под Варшавой. Вы помните, что под Варшавой было? Там немцы хотели начать контрнаступление. У них в танках была броня двадцать сантиметров ... Нас перебросили туда. А там части национальной польской армии не хотели советскую армию пускать ... Так, Сталин дал секретный приказ и тех, кто армии противостоит, тех расстреливать.
- Но поляков понять можно было, они понимали, что советская власть не пойдет, - автоматически перебиваю я.
- Я их понимаю, я когда в Смоленске во время войны служил, местные жители мне показали, где НКВД польских офицеров расстреляли. Там недалеко наши склады были. Так, что о Катыни я знал давно. Но, вы наверняка об этом не пишите. Они же вроде все друг другу простили. Хотя я знаю, что Путин очень обижался, когда узнал, что местные жители из-под Смоленска, все места расстрела после войны польским исследователям показали. Но если говорить о том, как мы немецкие танки остановили. Мы по гусеницам стреляли и по смотровых щелях тоже ...
Пока мы разговаривали, Крещатику прошла техника, зазвучали залпы.
Степан Степанович поморщился.
- Наша история сложная. Но всех можно в этой истории понять. Вот я еще не был призывником, приехал во Львов с друзьями отца. Ведь россиян там сначала в сентябре 1939 года встречали, как родных. А потом, помню, через время были выборы в национальное собрание, и никто из местных туда не попал, коммунисты, только приехали, стали руководить Львовом. А потом ночные зачистки начались. И можно после этого обижаться на галичан? Они не встретили советские войска, как оккупантов, но когда те стали вести себя как оккупанты, то что им оставалось делать? Возможно, они искали после 1941 года, варианты союзов с немцами, но очень быстро развернули оружие и против них? Кого здесь можно осудить? Кто здесь прав? Кто не прав?
Слушая, этого ветерана из зенитно-артеллерийского полку, не зацикленного, не закостенелого в каких истинах, не пропитанного пропагандой, я подумала, что эта встреча - подарок мне на 9 мая, сюрприз от самого Дня Победы.
- Нам, простым бойцам, тоже надо было уметь прощать ... Сталина за то, что пленных немцев, восстанавливали Смоленск он кормил лучше, чем моих солдат, - говорил Степан Степанович, - Ведь мы помним голод и 1932-33, и 1946-47 годов ... Сейчас мы тоже должны прощать. .. В Германии и те, кто воевал за Вермахт и те, кто против, получают пенсию в две с половиной тысячи долларов. И те, и другие получают, и никто никого лбами НЕ сталкивает. А что касается победы ... Она большая? Она блестящая? Не знаю. Она очень выстрадана. И это сделали мы ...
Завершился парад. Моего собеседника окружили люди, вручая ему цветы. Ему желали здоровья, благодарили за победу, и за что он дожил до юбилея.
Он как-то стыдливо улыбался, чуть удерживая охапки цветов, и благодарил. В глазах у него стояли слезы ...
ДА ДЛЯ КТО ПАРАД: ДЛЯ ВЕТЕРАНОВ, ЛЮДЕЙ ИЛИ ВЛАСТИ?
Все-таки хорошо, что накануне праздника были репетиции военного парада.
У нас было время привыкнуть к этой демонстративной военной суеты украинской власти под московского партнера, подавить раздражение и в очередной раз решить: мы все равно не дадим испортить нам Праздник.
Это Праздник оставалось с нами всегда. И даже, когда, повзрослев, мы узнали, что война была не всегда Отечественная, а сначала Вторая мировая ... И когда мы узнали страшную правду о войне, о иногда бездарные военные решения и жертвы, которых можно было избежать ... Что это изменило для наших дедов? Разве это делает их виноватыми? Разве это не причина любить их еще больше? Всех ветеранов, в одну минуту, не раздумывая, отдавали жизнь за семьи, детей, матерей и жен? Это Праздник, в котором мы оплакиваем самых лучших наших людей ... И поздравляем оставшихся в живых.
Только вот ... Последние вечерами, когда шли репетиции парада, возвращаясь, домой из офиса УНИАН (на Крещатике), наблюдала, как самодовольные существа в погонах перелезали из своих джипов в белые кабриолеты «чайки» ... Тренировались, наверное. А за несколько часов до этого - как ветераны медленно с остановками возвращаются из Украинского дома после официальной встречи, где их приветствовала центральная власть. Они проходили мимо УНИАН, одетые в старенькие, иногда кремпленови костюмы. Шли с трудом, потихоньку, зажимая под мышкой коробочку конфет и жиденькие букеты цветов.
И циничная профессиональная память тут же подсовывала цифру: 90 миллионов гривен, именно столько было потрачено на прошлогодней, менее крутой военный парад на День Независимости. А женский ум калькулював, сколько можно было бы дать денег этим ветеранам, из средств, потраченных на парад. Наконец, все, что они получают раз в год - всего подачки, это унизительно. Ведь всем им что-то нужное, кому сиделка, кому операция, кому протез ...
Военный парад должен был стать венцом этих приветствий ... Только вот сами герои дня очередной раз стали жертвами «организационных моментов». Опять случилось так, что людям, которые смогли не сломаться глазу на глаз со смертью, сегодня нечего противопоставить чиновничьему стремлению поддержать государственный фасон, неспособности действующей власти понять, что праздник и пропаганда - далеко не всегда одно и то же. Не потому ощущение духовной нищеты официального праздника никак не змивалося ни помпезностью поздравительных речей, ни блеском начищенных по случаю пуговиц?
Маша Мищенко
Фото Владимира Гонтара / УНИАН
Немає коментарів:
Дописати коментар