Сейчас родители все чаще слышат от своих еще не оперившихся чад: папа-мама, «поступи» меня в тот вуз, я хочу там учиться! И не желая терять контакта с ребенком, родитель соглашается. Чтобы удержать доверие своего чада, родители «задабривают» 14-летних подростков материальными ценностями. Заключается контракт внутри семьи: ты мне, я тебе, причем условия игры диктуют дети.
Это порождает цинизм: папа-мама, вы ничего не понимаете в жизни, потому что вы не знаете современную музыку, плохо разбираетесь в компьютерах и мобилках – так вы не знаете жизнь …. Теперь не стыдно иметь избыточный вес. Еще 20 лет назад тучных и неспортивных высмеивали и говорили «жирпромкомбинат», а сейчас толстый ребенок — признак достатка. Теперь они не боятся ни родителей, ни директора, ни милиции, а подчиняются только исключительно харизматичным и даже стервозным лидерам.
И вместе с тем они знают по три языка, прекрасно разбираются в компьютере, много путешествуют. Они моментально распознают преподавателя, который плохо знает свой предмет, и с удовольствием «забьют» его вопросами, как древние люди копьями мамонтов. Современные ученики умеют и могут задавать самые неудобные вопросы, верят только в то, что можно пощупать собственными руками и продумывают каждый свой шаг. У большинства уже есть своя модель будущего, которая является целью и для достижения ее все средства хороши. Никто из них больше не надеется на государство и манну небесную. А если и надеется то только в том случае, если знают, где ее достать.
Всегда ли так было? Как вообще менялся образ школьника за последние полстолетия, «Сегодня» спросила у киевских учителей (в частности, Финансового лицея и школы №57), которые отдали школе по 30—45 лет своей жизни.
50-60 ГОДЫ
До 1954 года мальчики и девочки учились отдельно, а потом классы соединили. Обязательная школьная форма: мальчики должны были подшивать к гимнастерке или кителю белый воротничок, а девочки носить коричневые платья и черные фартуки (по праздникам — белые). Девичьи платья шили из штапеля. Но не каждая семья могла себе позволить растраты на форму, платье могло быть, а фартук — нет. Конечно, детям хотелось выделиться, девчонки с завистью посматривали на юбочку-плиссе своей одноклассницы, а парни хвастали, к примеру, необычной наливной чернильной ручкой.
Прийти в класс без пионерского галстука считалось недопустимым и расценивалось как предательство идеалов Пионерии. Галстуки шили из сатина, скрепляли металлическим зажимом с картинкой горящего костра, а чуть позже просто завязывали узлом. Между учениками отношения были демократическими, вне зависимости от должности родителей.
Между учениками и учителями выдерживалась дистанция, а учителей, которые хотели быть с учениками на «короткой ноге», считали чудаками. Слово учителя было непререкаемым. Высшее образование считалось очень престижным. На студентов смотрели как на небожителей. Школьники мечтали быть врачами, учителями, инженерами. Но поступали в вузы немногие — прием был небольшим, большинство уходило на производство, чтобы помочь семье материально.
В 60-х годах перешли к обязательному восьмилетнему образованию. В большой чести была книга. Зачитывались Джеком Лондоном с его романтическими, бесстрашными и сильными героями. Увлекались поэзией. Образцами для подражания были герои гражданской и Великой Отечественной войны — Павка Корчагин, Зоя Космодемьянская, молодогвардейцы.
70-80 ГОДЫ
Строгая школьная форма, но уже появилась альтернатива поднадоевшей коричневой — ателье, а потом и фабрики шьют на заказ однотонные или в клеточку пиджачки и юбочки. Старшеклассницы стараются обратить на себя внимание юбками покороче. «Это макси-пояс, а не мини-юбка», — возмущались классные руководители.
В 1971 году на смену перьевой ручке и чернильнице-непроливайке пришла шариковая ручка. Младшие и средние классы многочисленные — до 40 человек, много параллелей — от «А» до «Е». Человек с энциклопедическими знаниями вызывает уважение. «Книга — лучший подарок» — не просто расхожая фраза. Когда дети возвращались с каникул, первым вопросом был: «Кто что прочитал?»
Дети увлекаются космосом, естественными науками, посещают многочисленные бесплатные кружки при домах детского творчества. В школе много факультативов, которые учителя ведут бескорыстно. В учебном процессе — новые, а том числе авторские, методики. Они заставляют не просто воспринимать информацию, но анализировать ее. Авторитет учителя высок, он — арбитр и советчик. Ученик мог прийти к нему с самым сокровенным.
К 8 Марта, к 23 февраля девочки и мальчики готовят друг для друга или для мам-пап капустники. Во внеклассной работе впервые за историю школьного обучения принимают участие родители — помогают с экскурсиями, в подготовке и участии вечеров, вместе с детьми ремонтируют классы. Входят в моду конкурсы бальных танцев, инсценированной песни. Идет соперничество между классами по сбору макулатуры и металлолома. Высок дух патриотизма. Популярны герои Отечественной войны. Еще Че Гевара. На рубеже десятилетий мальчиков-выпускников стали забирать в Афганистан. Но гордости за участие в чужой войне не было. Был страх, что не вернутся. Девочки-выпускницы, как правило, целомудренны, строги в общении с ребятами. В них есть стержень и чувство стыда. В 70-х читают Эриха Ремарка, а в 80-е — Чингиза Айтматова.
90-Е ГОДЫ
Как только провозгласили независимость Украины, родители тут же попрятали школьную форму в шкафы. Ее продолжали носить только дети из бедных семей. Ходили, кто в чем, нередко даже в спортивных костюмах. В школах, где было больше дисциплины, — мальчики носили костюмы приглушенных цветов, только в субботу разрешался свободный стиль. Девочки стали надевать на уроки брюки.
Середина 90-х — период, когда кажется, что знания больше не нужны, важнее способность быть оборотистыми. Профессии экономиста, бухгалтера выходят на первый план — раньше ими овладевали на курсах после неполной средней школы, а теперь идут за ними в вузы. Прагматично настроенные дети больше не хотят быть ни учителями, ни врачами — там платят мало. Как и в общественной жизни, в школе больше нет авторитетов. Ученики стали грубыми и циничными в отношении учителей, более агрессивными друг к другу.
Со всего, что касается жизни полов, снято табу. В школе наряду с факультативами «История религий» и «История мирового искусства» появляется «Культура сексуальных отношений». Дети без стеснения задают вопрос: «С какого возраста можно вести половую жизнь?» Вечера и капустники приобретают форму обязаловки. Дети игнорируют поэзию, но взахлеб читают «Мастера и Маргариту» Булгакова, «Чайку по имени Джонтан Ливингстон» Ричарда Баха.
Поступление в вуз было и остается престижным. Правда, теперь уже не важно какая специальность, «главное — корочка». В этот период появляются многочисленные филиалы университетов, готовые за деньги учить ребенка с любым уровнем знаний. Первокурсники с гордостью заявляют: «Учусь в университете!» Ни у кого не возникает вопроса, насколько успешно он учится и насколько серьезным специалистом он станет. Материться в публичном месте уже не стыдно.
2000-е годы
Дети стали настолько практичными, что это пугает уже взрослых. Ребенок не будет тратить время на предмет, который ему не понадобится на тестах или при поступлении. Уделяют внимание математике и английскому. Часто приносят в класс вместо книг распечатки из интернета, а потом просто выкидывают их в мусорник. Большинство просто случает Толстого и Достоевского в плеерах на СD-дисках.
Учитель — только помощник для поступления в вуз. Теперь учитель просто не имеет права плохо знать свой предмет — его просто «забьют» вопросами. Выбор профессии связан с деньгами. Это — экономика, компьютеры, менеджмент, международный бизнес, юриспруденция, реже медицина, биология. Многие при поступлении надеются на родителей — они оплатят учебу.
Отношения между мальчиками и девочками упростились. Без пива и сигареты, как правило, не общаются и не отдыхают. Притом девочки курят и пьют наравне с мальчиками. Теперь в порядке вещей, если мальчик похлопает девочку по плечу, отпустит «сальную» шутку, выругается при ней. Уже с 12—13 лет школьницы начинают чувствовать себя объектами сексуального внимания. Отсюда юбочки выше позволенного и откровенные топики с декольте. Девочки стали активнее. Если мальчик нравится, будут досаждать ему бесконечными телефонными звонками.
Объект хвастовства — достаток в семье, он — как показатель того, что в его семье умеют жить. Ориентируются: вещь из бутика или из магазина «все по 50». Могут отчитать одноклассницу: «Ах, ты паразитка! Зачем купила такой же зонтик, как у меня? Мне что теперь, выбросить свой?» Кумиры — спортсмены и артисты сериалов.
В классах теперь моют полы только уборщицы. Насоривший ученик отказывается даже подмести за собой — ведь он платит за уборку деньги!
Но вместе с тем немало умных и добрых детей — так, по крайней мере, утверждают сами учителя.
«Розбышака» стал священником, задира возглавил фирму
«Где-то году в 80-м ко мне приехал бывший ученик, — вспоминает Рада Аркадьевна Фридман, учитель русского языка и литературы Енакиевской школы №1 Донецкой области. — Он сказал: «Вы учили нас неправильно, вы говорили, что мы должны быть честными, а в жизни много подлости». Я ему ответила: «Значит, я должна была вам повторять: «Ребята, жизнь не стоит того, чтобы быть честными и трудолюбивыми, люди не стоят того, чтобы быть с ними откровенными? Учитесь подличать. Так правильно?» — «Да что вы, Рада Аркадьевна!»
Я прихожу в ужас от того, что некоторые учителя сегодня подают детям примеры отнюдь не для образца. Сам учитель — это пример бескорыстия. Жаль, что не все сегодня соответствуют этому правилу. Авторитет он завоевывает прежде всего эрудицией.
Но учитель — это еще и уважение к ученику. Ученик должен знать, что он нужен учителю. Уже в конце 70-х ко мне в класс пришел ученик из другой школы. Виталька, в отличие от моих мальчишек, курил, выпивал. Мог с ухмылкой посмотреть, как класс собирает металлолом: «Ну-ну, не надорвитесь!» и уйти. Очень медленно он врастал в коллектив. Где он сегодня? Это нормальный человек, имеет приход в Кировоградской области. За советом, как жить, к нему ходят жители нескольких сел.
Девочки знали, что курить недопустимо, потому что, по словам поэта Щипачева: «На окурке след губной помады лишь презренье вызовет к тебе». А мальчики не позволяли себе напиться, потому что по Толстому: «Были деньги — пили шампанское, не было — ничего не пили. До водки не опускались никогда». Но иногда нужны были слова другого плана.
В конце 80-х приняла очередной класс. К моему ужасу, каждый день кто-нибудь являлся избитым в кровь. Молчали, как партизаны, и я мучительно вычисляла зачинщика. Заметила, что только Вовка ни разу не был бит. Прижала его к стенке после уроков: «Помни, в тюрьму сяду, но прибью тебя собственными руками. Если еще прольется хоть капля крови!..» Все, как бабка пошептала. Кстати, Вове организаторские способности пригодились, теперь он возглавляет фирму».
Из сочинения: «...он вырос бы плохим человеком. И даже хуже — депутатом»
«Кто бы что ни говорил, но школа осталась одним из самых чистых мест в нашем государстве, — утверждает Евгения Михайловна Роик, учитель русского языка и литературы киевской школы № 57 (45 лет назад она учила детей Стельмаха, Гончара и Воронько). — Конечно, говорить с детьми нужно со ссылкой на время, в котором живем. Но вопреки «патриотизму кошелька» учитель должен продолжать воспитывать патриотов родины, вопреки яростному потребительству — говорить о бескорыстии, сердечности.
Читала в 8 классе рассказ Драгунского «Он живой и светится» о том, как мальчик променял новую дорогую машину на червячка-светлячка. Ученик пишет в сочинении: «Если бы мальчик так не сделал, он вырос бы плохим человеком, или хуже того — депутатом». Вот вам знамение времени. А теперь у нас нет уважаемых людей, моральных авторитетов! Перестал быть безусловным авторитетом и учитель. Но нужно сказать, что и тогда не все были идеальными, и сейчас не все плохие. Литература — это прежде всего, возможность говорить о морально-этических проблемах».
«Где, укажите мне, Отечества отцы, которых мы должны принять за образцы?» — цитирует Роик вечно актуального Грибоедова. Или приводит такой сюжет: «Послал воевода убить святого старца. Старец перед смертью попросил разрешения помолиться. Молился так долго, что убийца превратился в прах. Мораль вложена в уста старухи: «Это ему в наказание дано — злого приказа бы не слушался, за чужую совесть не прятался». Разве это не поучительно?»
«Что школа 60-80-х была авторитарной, неправда, — говорит учитель биологии школы № 57 Людмила Михайловна Бондаренко. — Мы обсуждали такие вопросы как «Зачем ЦК Компартии, если есть Верховный Совет СССР?», «Что руководит миром: материализм и идеализм?», «Почему запретили книгу Солженицына?» Ребята обсуждали и смену генсеков: «Горбачев лучше, он не только сам ходит, но и сам говорит».
Идеальный учитель — знаток компьютера, английского и авто
«Нынешняя система образования — это отголосок немецкой казарменной системы, — утверждает Юрий Владимирович Шукевич, директор Финансового лицея, председатель Ассоциации директоров школ Киева, — парты в ряд, шеренга и учитель, который руководит. И 20 лет назад, и сейчас условно всех учеников можно разделить на три категории: первая — асоциальные, у которых внутри протест против любой организации (15%). Вторая — мотивированные дети, которые родились с предвкушением успеха — генераторы идей (15%). Третьи — основная масса, которые ничего не создают и не придумывают, а пожинают плоды мотивированных (70%). Сейчас школы пытаются искусственно увеличить количество второй категории.
В середине 90-х еще были дети, которые не подвергали сомнению авторитет учителя. Сегодня же каждый третий ребенок позволяет себе сомневаться в знаниях учителя, мотивируя так: раз ты такой умный, то почему у тебя нет машины, а мой папа, который неграмотно пишет, добился в этой жизни большего? Для них авторитет тот, кто имеет больше денег. Стимулировать таких детей досками почета и похвалами практически бесполезно. Главная похвала для них теперь — только оценка. Теперь они воспринимают школу, как контракт: заплатили, получили знания — все, больше никто никому ничего не обязан.
Что же сохранилось со времен Союза? Огромная важность школы, как социального института. Школы все еще занимаются воспитанием ребенка. Еще велика роль классного руководителя — класс перенимает все его замашки, фразы и мировоззрение. Но чтобы это случилось, теперь у учеников нужно завоевывать авторитет своей харизмой и, если хотите, — стервозностью. Нынешний идеальный учитель должен разбираться в современной музыке, компьютере, водить свою машину и знать английский язык. И такие учителя есть, просто их на всех учеников не хватает».
И вместе с тем они знают по три языка, прекрасно разбираются в компьютере, много путешествуют. Они моментально распознают преподавателя, который плохо знает свой предмет, и с удовольствием «забьют» его вопросами, как древние люди копьями мамонтов. Современные ученики умеют и могут задавать самые неудобные вопросы, верят только в то, что можно пощупать собственными руками и продумывают каждый свой шаг. У большинства уже есть своя модель будущего, которая является целью и для достижения ее все средства хороши. Никто из них больше не надеется на государство и манну небесную. А если и надеется то только в том случае, если знают, где ее достать.
Всегда ли так было? Как вообще менялся образ школьника за последние полстолетия, «Сегодня» спросила у киевских учителей (в частности, Финансового лицея и школы №57), которые отдали школе по 30—45 лет своей жизни.
50-60 ГОДЫ
До 1954 года мальчики и девочки учились отдельно, а потом классы соединили. Обязательная школьная форма: мальчики должны были подшивать к гимнастерке или кителю белый воротничок, а девочки носить коричневые платья и черные фартуки (по праздникам — белые). Девичьи платья шили из штапеля. Но не каждая семья могла себе позволить растраты на форму, платье могло быть, а фартук — нет. Конечно, детям хотелось выделиться, девчонки с завистью посматривали на юбочку-плиссе своей одноклассницы, а парни хвастали, к примеру, необычной наливной чернильной ручкой.
Прийти в класс без пионерского галстука считалось недопустимым и расценивалось как предательство идеалов Пионерии. Галстуки шили из сатина, скрепляли металлическим зажимом с картинкой горящего костра, а чуть позже просто завязывали узлом. Между учениками отношения были демократическими, вне зависимости от должности родителей.
Между учениками и учителями выдерживалась дистанция, а учителей, которые хотели быть с учениками на «короткой ноге», считали чудаками. Слово учителя было непререкаемым. Высшее образование считалось очень престижным. На студентов смотрели как на небожителей. Школьники мечтали быть врачами, учителями, инженерами. Но поступали в вузы немногие — прием был небольшим, большинство уходило на производство, чтобы помочь семье материально.
В 60-х годах перешли к обязательному восьмилетнему образованию. В большой чести была книга. Зачитывались Джеком Лондоном с его романтическими, бесстрашными и сильными героями. Увлекались поэзией. Образцами для подражания были герои гражданской и Великой Отечественной войны — Павка Корчагин, Зоя Космодемьянская, молодогвардейцы.
70-80 ГОДЫ
Строгая школьная форма, но уже появилась альтернатива поднадоевшей коричневой — ателье, а потом и фабрики шьют на заказ однотонные или в клеточку пиджачки и юбочки. Старшеклассницы стараются обратить на себя внимание юбками покороче. «Это макси-пояс, а не мини-юбка», — возмущались классные руководители.
В 1971 году на смену перьевой ручке и чернильнице-непроливайке пришла шариковая ручка. Младшие и средние классы многочисленные — до 40 человек, много параллелей — от «А» до «Е». Человек с энциклопедическими знаниями вызывает уважение. «Книга — лучший подарок» — не просто расхожая фраза. Когда дети возвращались с каникул, первым вопросом был: «Кто что прочитал?»
Дети увлекаются космосом, естественными науками, посещают многочисленные бесплатные кружки при домах детского творчества. В школе много факультативов, которые учителя ведут бескорыстно. В учебном процессе — новые, а том числе авторские, методики. Они заставляют не просто воспринимать информацию, но анализировать ее. Авторитет учителя высок, он — арбитр и советчик. Ученик мог прийти к нему с самым сокровенным.
К 8 Марта, к 23 февраля девочки и мальчики готовят друг для друга или для мам-пап капустники. Во внеклассной работе впервые за историю школьного обучения принимают участие родители — помогают с экскурсиями, в подготовке и участии вечеров, вместе с детьми ремонтируют классы. Входят в моду конкурсы бальных танцев, инсценированной песни. Идет соперничество между классами по сбору макулатуры и металлолома. Высок дух патриотизма. Популярны герои Отечественной войны. Еще Че Гевара. На рубеже десятилетий мальчиков-выпускников стали забирать в Афганистан. Но гордости за участие в чужой войне не было. Был страх, что не вернутся. Девочки-выпускницы, как правило, целомудренны, строги в общении с ребятами. В них есть стержень и чувство стыда. В 70-х читают Эриха Ремарка, а в 80-е — Чингиза Айтматова.
90-Е ГОДЫ
Как только провозгласили независимость Украины, родители тут же попрятали школьную форму в шкафы. Ее продолжали носить только дети из бедных семей. Ходили, кто в чем, нередко даже в спортивных костюмах. В школах, где было больше дисциплины, — мальчики носили костюмы приглушенных цветов, только в субботу разрешался свободный стиль. Девочки стали надевать на уроки брюки.
Середина 90-х — период, когда кажется, что знания больше не нужны, важнее способность быть оборотистыми. Профессии экономиста, бухгалтера выходят на первый план — раньше ими овладевали на курсах после неполной средней школы, а теперь идут за ними в вузы. Прагматично настроенные дети больше не хотят быть ни учителями, ни врачами — там платят мало. Как и в общественной жизни, в школе больше нет авторитетов. Ученики стали грубыми и циничными в отношении учителей, более агрессивными друг к другу.
Со всего, что касается жизни полов, снято табу. В школе наряду с факультативами «История религий» и «История мирового искусства» появляется «Культура сексуальных отношений». Дети без стеснения задают вопрос: «С какого возраста можно вести половую жизнь?» Вечера и капустники приобретают форму обязаловки. Дети игнорируют поэзию, но взахлеб читают «Мастера и Маргариту» Булгакова, «Чайку по имени Джонтан Ливингстон» Ричарда Баха.
Поступление в вуз было и остается престижным. Правда, теперь уже не важно какая специальность, «главное — корочка». В этот период появляются многочисленные филиалы университетов, готовые за деньги учить ребенка с любым уровнем знаний. Первокурсники с гордостью заявляют: «Учусь в университете!» Ни у кого не возникает вопроса, насколько успешно он учится и насколько серьезным специалистом он станет. Материться в публичном месте уже не стыдно.
2000-е годы
Дети стали настолько практичными, что это пугает уже взрослых. Ребенок не будет тратить время на предмет, который ему не понадобится на тестах или при поступлении. Уделяют внимание математике и английскому. Часто приносят в класс вместо книг распечатки из интернета, а потом просто выкидывают их в мусорник. Большинство просто случает Толстого и Достоевского в плеерах на СD-дисках.
Учитель — только помощник для поступления в вуз. Теперь учитель просто не имеет права плохо знать свой предмет — его просто «забьют» вопросами. Выбор профессии связан с деньгами. Это — экономика, компьютеры, менеджмент, международный бизнес, юриспруденция, реже медицина, биология. Многие при поступлении надеются на родителей — они оплатят учебу.
Отношения между мальчиками и девочками упростились. Без пива и сигареты, как правило, не общаются и не отдыхают. Притом девочки курят и пьют наравне с мальчиками. Теперь в порядке вещей, если мальчик похлопает девочку по плечу, отпустит «сальную» шутку, выругается при ней. Уже с 12—13 лет школьницы начинают чувствовать себя объектами сексуального внимания. Отсюда юбочки выше позволенного и откровенные топики с декольте. Девочки стали активнее. Если мальчик нравится, будут досаждать ему бесконечными телефонными звонками.
Объект хвастовства — достаток в семье, он — как показатель того, что в его семье умеют жить. Ориентируются: вещь из бутика или из магазина «все по 50». Могут отчитать одноклассницу: «Ах, ты паразитка! Зачем купила такой же зонтик, как у меня? Мне что теперь, выбросить свой?» Кумиры — спортсмены и артисты сериалов.
В классах теперь моют полы только уборщицы. Насоривший ученик отказывается даже подмести за собой — ведь он платит за уборку деньги!
Но вместе с тем немало умных и добрых детей — так, по крайней мере, утверждают сами учителя.
«Розбышака» стал священником, задира возглавил фирму
«Где-то году в 80-м ко мне приехал бывший ученик, — вспоминает Рада Аркадьевна Фридман, учитель русского языка и литературы Енакиевской школы №1 Донецкой области. — Он сказал: «Вы учили нас неправильно, вы говорили, что мы должны быть честными, а в жизни много подлости». Я ему ответила: «Значит, я должна была вам повторять: «Ребята, жизнь не стоит того, чтобы быть честными и трудолюбивыми, люди не стоят того, чтобы быть с ними откровенными? Учитесь подличать. Так правильно?» — «Да что вы, Рада Аркадьевна!»
Я прихожу в ужас от того, что некоторые учителя сегодня подают детям примеры отнюдь не для образца. Сам учитель — это пример бескорыстия. Жаль, что не все сегодня соответствуют этому правилу. Авторитет он завоевывает прежде всего эрудицией.
Но учитель — это еще и уважение к ученику. Ученик должен знать, что он нужен учителю. Уже в конце 70-х ко мне в класс пришел ученик из другой школы. Виталька, в отличие от моих мальчишек, курил, выпивал. Мог с ухмылкой посмотреть, как класс собирает металлолом: «Ну-ну, не надорвитесь!» и уйти. Очень медленно он врастал в коллектив. Где он сегодня? Это нормальный человек, имеет приход в Кировоградской области. За советом, как жить, к нему ходят жители нескольких сел.
Девочки знали, что курить недопустимо, потому что, по словам поэта Щипачева: «На окурке след губной помады лишь презренье вызовет к тебе». А мальчики не позволяли себе напиться, потому что по Толстому: «Были деньги — пили шампанское, не было — ничего не пили. До водки не опускались никогда». Но иногда нужны были слова другого плана.
В конце 80-х приняла очередной класс. К моему ужасу, каждый день кто-нибудь являлся избитым в кровь. Молчали, как партизаны, и я мучительно вычисляла зачинщика. Заметила, что только Вовка ни разу не был бит. Прижала его к стенке после уроков: «Помни, в тюрьму сяду, но прибью тебя собственными руками. Если еще прольется хоть капля крови!..» Все, как бабка пошептала. Кстати, Вове организаторские способности пригодились, теперь он возглавляет фирму».
Из сочинения: «...он вырос бы плохим человеком. И даже хуже — депутатом»
«Кто бы что ни говорил, но школа осталась одним из самых чистых мест в нашем государстве, — утверждает Евгения Михайловна Роик, учитель русского языка и литературы киевской школы № 57 (45 лет назад она учила детей Стельмаха, Гончара и Воронько). — Конечно, говорить с детьми нужно со ссылкой на время, в котором живем. Но вопреки «патриотизму кошелька» учитель должен продолжать воспитывать патриотов родины, вопреки яростному потребительству — говорить о бескорыстии, сердечности.
Читала в 8 классе рассказ Драгунского «Он живой и светится» о том, как мальчик променял новую дорогую машину на червячка-светлячка. Ученик пишет в сочинении: «Если бы мальчик так не сделал, он вырос бы плохим человеком, или хуже того — депутатом». Вот вам знамение времени. А теперь у нас нет уважаемых людей, моральных авторитетов! Перестал быть безусловным авторитетом и учитель. Но нужно сказать, что и тогда не все были идеальными, и сейчас не все плохие. Литература — это прежде всего, возможность говорить о морально-этических проблемах».
«Где, укажите мне, Отечества отцы, которых мы должны принять за образцы?» — цитирует Роик вечно актуального Грибоедова. Или приводит такой сюжет: «Послал воевода убить святого старца. Старец перед смертью попросил разрешения помолиться. Молился так долго, что убийца превратился в прах. Мораль вложена в уста старухи: «Это ему в наказание дано — злого приказа бы не слушался, за чужую совесть не прятался». Разве это не поучительно?»
«Что школа 60-80-х была авторитарной, неправда, — говорит учитель биологии школы № 57 Людмила Михайловна Бондаренко. — Мы обсуждали такие вопросы как «Зачем ЦК Компартии, если есть Верховный Совет СССР?», «Что руководит миром: материализм и идеализм?», «Почему запретили книгу Солженицына?» Ребята обсуждали и смену генсеков: «Горбачев лучше, он не только сам ходит, но и сам говорит».
Идеальный учитель — знаток компьютера, английского и авто
«Нынешняя система образования — это отголосок немецкой казарменной системы, — утверждает Юрий Владимирович Шукевич, директор Финансового лицея, председатель Ассоциации директоров школ Киева, — парты в ряд, шеренга и учитель, который руководит. И 20 лет назад, и сейчас условно всех учеников можно разделить на три категории: первая — асоциальные, у которых внутри протест против любой организации (15%). Вторая — мотивированные дети, которые родились с предвкушением успеха — генераторы идей (15%). Третьи — основная масса, которые ничего не создают и не придумывают, а пожинают плоды мотивированных (70%). Сейчас школы пытаются искусственно увеличить количество второй категории.
В середине 90-х еще были дети, которые не подвергали сомнению авторитет учителя. Сегодня же каждый третий ребенок позволяет себе сомневаться в знаниях учителя, мотивируя так: раз ты такой умный, то почему у тебя нет машины, а мой папа, который неграмотно пишет, добился в этой жизни большего? Для них авторитет тот, кто имеет больше денег. Стимулировать таких детей досками почета и похвалами практически бесполезно. Главная похвала для них теперь — только оценка. Теперь они воспринимают школу, как контракт: заплатили, получили знания — все, больше никто никому ничего не обязан.
Что же сохранилось со времен Союза? Огромная важность школы, как социального института. Школы все еще занимаются воспитанием ребенка. Еще велика роль классного руководителя — класс перенимает все его замашки, фразы и мировоззрение. Но чтобы это случилось, теперь у учеников нужно завоевывать авторитет своей харизмой и, если хотите, — стервозностью. Нынешний идеальный учитель должен разбираться в современной музыке, компьютере, водить свою машину и знать английский язык. И такие учителя есть, просто их на всех учеников не хватает».
Полная версия материала: http://www.online812.ru/2010/12/02/009/
Немає коментарів:
Дописати коментар