Первое, что бросается в глаза при выходе из железнодорожного вокзала в Минске - отсутствие в городе внешней рекламы.Встретить билборд или лайтбокс практически невозможно. Редкие рекламные плакаты висят лишь в вагонах метро: аккуратно, без потеков клея и надорванных краев, за специальным застекленным стендом. И это — в самый разгар выборов президента.
Создается впечатление, что во всей стране объявлен бессрочный день тишины, как это происходит в Украине в последний день перед выборами. Позже тебе объяснят, что административные затраты на получение разрешительной документации на внешнюю рекламу не дают экономического эффекта. Светящиеся вывески могут позволить себе лишь крупные банки и операторы мобильной связи.
К примеру, просто так повесить рекламу какой-нибудь косметики французского производства с Холли Берри просто невозможно. Во-первых, потому что госпожа Берри не родилась в Беларуси, а по местному законодательству в рекламе могут сниматься только белорусские модели. Во-вторых, не нужна тут никому французская косметика. «Завозить товары народного потребления — это преступление, — сказал когда-то Александр Лукашенко. — Все надо производить у себя».
Импортозамещение — один из важных столпов белорусской экономики. По указанию президента страна активно осваивает производство промышленных товаров, пользующихся повышенным спросом на внутреннем рынке. Конечная цель — максимальный отказ от импорта иностранных товаров.
По задумке, импортозамещение должно решить две задачи. Во-первых, любыми способами сохранить рабочие места. Во-вторых, национальный протекционизм призван экономить валютную выручку. Однако на практике это привело к тому, что многие потенциально перспективные предприятия, выполняя государственный заказ, катастрофически теряют конкурентоспособность, а экономика страны в целом оказалась в изоляции.
Дело в том, что для замещения импорта появляется необходимость создания сложных производств, которые в итоге оказываются нерентабельными. Отсутствие соответствующей системы стандартизации приводит к тому, что в рамках выполнения госплана предприятия закупают дешевые сырье и запчасти и на рынок попадает лавина некачественной продукции, не пользующейся спросом. Такая схема приводит к разного рода несуразицам вроде ноутбуков «Коллега» и мониторов «Интеграл». А выпуски общенациональных новостей периодически взрываются сенсациями об освоении «производства» красно-зеленых ананасов.
Зато в лексикон белорусских бюрократов, как, впрочем, и украинских, все прочнее и прочнее входит новый термин — инновационная модель развития экономики.
Следующее, что буквально поражает воображение, к примеру, киевлянина, — это чистота улиц и безупречное состояние дорог. Правда, нет дорогих автомобилей. Ни у кого. Самые богатые люди в стране - не бизнесмены, а представители чиновничьего сословия, которые — то ли от страха, то ли от доходов, далеких от украинских - не могут позволить себе дорогие авто.
Впрочем, и простые граждане высокими доходами похвастаться не могут. Согласно официальным данным, минимальная заработная плата на 1 января 2010 года в Беларуси составляла примерно 28600 белорусских рублей (78 долларов, или 618 гривен). При этом она не дотягивает до официального прожиточного минимума, который составляет 274 510 белорусских рублей (83 долларов, или 657 гривен).
Среднемесячная заработная плата на данный момент составляет 1 183 100 белорусских рублей (356 долларов, или 2 830 гривен).
Для сравнения, в Украине, согласно официальной статистике, и минимальная (922 гривен), и среднемесячная зарплата (2?109 гривен) превышают прожиточный минимум (875 гривен).
Правда, среднестатистический украинец ощутит разницу в ценах на некоторые товары, например, в Минске и Киеве. Буханка ржаного хлеба стоит около четырех гривен, килограмм свинины - 46-48 гривен, литр молока 3,5% жирности- 3,6 гривни, 400 граммов 15-процентной сметаны - чуть больше пяти гривен, литр сока - почти 13 гривен, бутылка местного пива - около трех гривен.
Проезд в минском метро стоит как еще совсем недавно в Киеве — 1,70 гривни, билет в маршрутке — 2,7 гривни.
Частных предпринимателей и вообще частного сектора в стране практически нет. Доля среднего и малого бизнеса составляет не более 7% экономики. Но есть нюанс. В Беларуси легко открыть собственный бизнес. Система единого окна введена в стране еще в феврале 2009 года. Чтобы зарегистрировать ИП (индивидуальное предпринимательство) или ЧУП (частное унитарное предприятие), нужно лишь предоставить небольшой перечень документов — и в тот же день вы получаете все необходимые сертификаты и разрешения.
А дальше - ад. Согласно данным Всемирного банка, в минувшем году Беларусь заняла последнее место в рейтинге стран по показателю простоты налогообложения. Самая большая армия Беларуси - не военные и не спецслужбы, а… бухгалтеры! В стране с десятимиллионным населением, армия бухгалтеров составляет более 500 тысяч, что в шесть раз больше вооруженных сил Беларуси.
По подсчетам специалистов, на оформление налоговой документации средний хозяйственник тратит 40% (!) рабочего времени. Причем объем документооборота практически одинаковый и для крупного завода, и для владельца маленького кафе. И — что тоже важно — колоссальные штрафы в случае нарушения налогового законодательства тоже одинаковые.
Социальный крюк
Государственный контроль в стране распространяется не только на экономику. В этой стране все еще многое удивительно для украинца. К примеру, чтобы купить SIM-карту для мобильной связи, надо обязательно предоставить паспортные данные. С этой минуты абонент в системе. Как могут использоваться ваши данные - неизвестно. После разгона последних массовых протестов некоторые белорусские агентства со ссылкой на источники сообщили, что все мобильные операторы по требованию МВД передали данные абонентов, чьи номера регистрировались во время беспорядков на площадях.
Впрочем, в Беларуси и без протестов от государственной машины зависит каждый — абсолютно каждый! — житель страны. Система контроля была введена еще в 2000 году под видом защиты прав трудящихся.
Десять лет назад указом Александра Лукашенко в стране начала действовать контрактная система трудоустройства, официально внедренная в законодательство о труде. Это своего рода «крепостное право» государства на трудоспособное население. Ее суть сводится к тому, что абсолютно все работники государственных предприятий обязаны оформить соответствующий трудовой контракт. Срок соглашения ограничен двумя годами. Как правило, контракт подписывается на год, по истечении которого работник снова должен обратиться к руководству с просьбой взять его на работу. Решение о продлении срока договора принимает наниматель. И очевидно, что при продлении контракта учитываются не только профессиональные качества работника, но и его идеологическая зрелость. Если наниматель принимает решение не продлевать контракт, государство на его стороне — законодательство не обязывает руководство предприятий объяснять причину отказа.
При этом все трудящиеся связаны льготами и скудным, но все же «соцпакетом» в виде полноценно действующих санаториев, больниц, детских садов и домов отдыха.Кроме того, многие, поступив на работу, имеют право получить т.н. служебное жилье — прототип социального жилья. Разница в том, что работник и его семья имеют право жить в служебной квартире только пока у него есть контракт. Соответственно, потеря работы для многих означает не просто временное уменьшение семейного дохода, но и потерю жилья.
Контрактная система — универсальный инструмент контроля над гражданами. Во-первых, она фактически сводит к нулю роль профсоюзных организаций. А учитывая единую вертикаль управления государственными предприятиями, она дает возможность контролировать и любые другие виды общественных объединений — партии, НГО, клубы.
Во-вторых, она значительно упрощает работу с потенциальным избирателем. «Трудовая игла» лучше любых других стимулов и обещаний заставляет работника задуматься о целесообразности кусать подающую руку. Кроме прочего, она еще и легализует «социальную взятку» немаловажному для нынешней власти слою избирателей — людям пожилого возраста. Дело в том, что контрактная система позволяет нанимать работника даже после наступления пенсионного возраста (для женщин — 55 лет, для мужчин — 60).
Поэтому нет нужды, например, загонять людей на встречи с нужным кандидатом — приходят сами. Точно так же находятся тысячи готовых стать добровольцами в штабах действующего президента.
Теперь самое главное. Согласно официальной статистике, на предприятиях государственного сектора Беларуси работает 74,6% трудящихся. Для справки: на минувших выборах за Александра Лукашенко проголосовало 79,67 процента избирателей.
И что самое удручающее, у всех этих людей, даже если они не разделяют взгляды и не поддерживают методы Александра Лукашенко, нет возможности узнать об альтернативе. А сама эта альтернатива, даже если она не оппозиция, вряд ли сможет получить сигналы поддержки со стороны общества. Для этого в стране существует идеология, точнее — идеологический аппарат.
Идеологический крюк
Формально в Беларуси действует многопартийная система. В стране 15 официально зарегистрированных партий, восемь из них открыто поддерживают курс действующего президента. Причем количество незарегистрированных (запрещенных либо лишенных официального статуса) партий примерно равно количеству официально существующих политических объединений.
И, по всей видимости, в скором времени партий станет еще меньше — после событий минувшего воскресения власти сообщили, что рассматривают возможность ликвидации политических партий, провоцировавших акции протеста.
Однако в отличие, например, от России или Китая, где доминирующую роль в политической системе страны играет одна партия власти, в Беларуси нет правящей партии. Созданная в 2007 году партия «Белая Русь» себя не оправдала: попытка заменить культ личности коллегиальным управлением не увенчалась успехом.
Прообразом политической власти стала идеологическая вертикаль. Формально она полностью скопирована с советской системы идеологического воспитания. Во главе этой пирамиды — главное идеологическое управление администрации президента. В ее подчинении находятся управления по идеологической работе при областных, городских и районных администрациях.
Но и это не все. В соответствии с указом президента, заместители руководителя «по идеологии» есть во всех более-менее крупных государственных предприятиях вне зависимости от структуры и характера деятельности. В негосударственных предприятиях должностные обязанности зама по идеологии автоматически возлагаются на одного из руководителей второго эшелона.
В «мирное» время роль политруков власти сводится к своевременному информированию начальства о нарушении «идеологической дисциплины». В школах и вузах официально преподается предмет «Идеология Белорусского государства» и найти такие нарушения не составляет большого труда.
А вот в «военное» время — во время выборов любых уровней, в том числе выборов президента — управления по идеологической работе автоматически превращаются в избирательные штабы Александра Лукашенко.
Тут уж власть и влияние «идеологов» становятся практически безграничными. На их плечи ложится мобилизация всей административной машины для достижения победы. И именно они отвечают за рекордные результаты голосования на местах. Соответственно львиную долю членов избирательных комиссий также составляют работники идеологической вертикали.
Избирательный крюк
Последние выборы президента Беларуси стали искусно подготовленным аукционом между Россией и Евросоюзом. И хотя с самого начала было понятно, что главный лот — право определяющего влияния на страну в ближайшие пять лет — держит в руках действующий президент Александр Лукашенко, многие верили в непредсказуемость его результата.
Однако цепь событий вокруг Беларуси нынешней осенью больше напоминала спектакль, разыгранный сначала для Европейского сообщества, а затем и для белорусского народа. Дата президентских выборов была назначена Национальным собранием в середине сентября. Тогда же фактически и началась избирательная кампания.
Но не прошло и месяца, как между президентами России и Беларуси разыгрался публичный конфликт. Сначала Александр Лукашенко, а затем и Дмитрий Медведев неожиданно открыто высказали друг другу «пару теплых слов». Затем была кампания травли белорусского президента в российских СМИ.
До выборов президента оставалось чуть больше двух месяцев, когда в Минск прилетели министры иностранных дел Германии и Польши Гидо Вестервелле и Радослав Сикорский.Воодушевленные охлаждением между Минском и Москвой, официальные лица Евросоюза открыто - снова как на сцене - пообещали Александру Лукашенко, что в случае проведения честных выборов он может рассчитывать на сумму около трех миллиардов евро. Кредитов, естественно.
К этому моменту Центризбирком Беларуси уже зарегистрировал небывалое в истории страны количество кандидатов в президенты. Против Александра Лукашенко выступили девять оппозиционеров, половина из которых даже по формальным признакам — судимости, нехватка подписей, неправильное оформление документов - могли быть сняты с гонки еще в начале кампании.
А то, что происходило в последующие дни, для белорусского избирателя, выражаясь словами самого Александра Лукашенко, больше напоминало «разнузданную демократию». Теледебаты, агитация, митинги, открытый призыв людей выходить на Площадь, угрозы народным судом…. В газетах и на оппозиционных сайтах снова начали вспоминать «черные воронки режима», карательные отряды, имена десятков исчезнувших оппозиционеров, убитых диссидентов. И все это — без препятствия власти, даже без угроз.
Бдительность оппозиции усыпили те самые три миллиарда. И молчание Москвы. Многие решили, что Кремль окончательно сдал Александра Лукашенко на растерзание оппозиции, а Беларусь — на милость раскошелившейся Европы.
До выборов оставалось десять дней, когда, казалось, в уже расписанном сценарии произошел перелом. Вечером девятого декабря, сидя перед телевизором, окрыленная оппозиция с ужасом увидела на экранах национальных новостей обнимающихся Медведева и Лукашенко…
«Демократическая вакханалия» все больше напоминала игру в поддавки. Александр Лукашенко оказывался в выигрыше при любом исходе выборов, независимо от того, признает миссия ОБСЕ и Запад результаты выборов или нет. Последний акт этого спектакля — собственно голосование — стал бессмысленным уже в тот вечер 9 декабря.
Между тем объединенные общей ненавистью к президенту оппозиционеры с особой пристальностью стали смотреть на явно самого технологичного и «капиталоемкого» кандидата — Владимира Некляева. Еще задолго до начала кампании поэт был частым гостем в Москве и якобы заручился поддержкой российского бизнеса. Теперь, после объятий двух президентов, участие Некляева в кампании стало выглядеть абсурдным.
На пресс-конференции уже после выборов Александр Лукашенко с особо жестокой иронией посмеялся над этими спонсорами, намекнув, что ему известны факты участия россиян в финансировании оппозиции. Владимир Некляев в этот момент в полусознательном состоянии и с переломанными пальцами давал показания следователям «американки» — изолятора КГБ Беларуси…
У жестокости режима именно к Владимиру Некляеву есть более глубокое объяснение, чем относительно высокий рейтинг и претензии на лидерство в оппозиции. Этот кандидат стал живым вызовом всей идеологической и финансовой модели режима. Он единственный, кто смог найти слабое звено в системе его защиты.
У безупречной административной машины Александра Лукашенко есть только один враг, потенциально способный угрожать стабильности системы. Это — деньги. Вся экономическая модель современной Беларуси построена таким образом, чтобы максимально исключить возможность влияния капитала на политику.
С одной стороны, в Беларуси отказались от крупной приватизации, соответственно, в стране напрочь отсутствуют частные финансово-промышленные корпорации. Их нет даже в зачатке. С другой стороны, действует архаичная система перекрестного субсидирования убыточных предприятий за счет высокоприбыльных локомотивов, таких как «Белкалий» и НПЗ. В итоге концентрация финансов в одной точке теоретически и практически невозможна. Соответственно и неоткуда взяться сколь-нибудь серьезным политическим амбициям и угрозам.
Еще одна потенциальная брешь — внешнее финансирование. Но за годы правления Александра Лукашенко финансовый мониторинг и безупречная работа спецслужб иссушили и этот источник. Физически перевезти деньги через границу — абсурдная идея, а деятельность всех подозрительных фондов и организаций тщательно отслеживается соответствующими органами.
Владимир Некляев обратился туда, откуда Александр Лукашенко не ждал угрозы. Она была совсем рядом, но все прошедшие годы шла рука об руку с президентом. Имя ей — российский доллар.
По итогам минувшего года Беларусь вошла в десятку стран, получивших российские инвестиции. Россия — самый крупный инвестор в белорусскую экономику. Инвесторы — ближайшие к Кремлю бизнесмены и олигархи: Вагит Алекперов, Олег Бойко, Виктор Вексельберг, Владимир Евтушенков, Олег Дерипаска, Алексей Мордашев, Владимир Потанин, Алишер Усманов, Михаил Фридман и другие.
По словам белорусских экспертов, российский бизнес уже давно обеспокоен, с одной стороны, излишним участием государства в белорусской экономике, с другой — необязательностью белорусских властей. Последнее — камень преткновения и между самим Александром Лукашенко и Кремлем, в частности касательно платежей за поставки дешевого газа и нефти.
Именно недовольством Кремля и приближенного к нему российского бизнеса объясняют эксперты финансирование белорусской оппозиции.
Самый большой вопрос, которым задаются в Минске — чем расплатился Александр Лукашенко за публичные объятия с Дмитрием Медведевым за десять дней до выборов? При этом намекают на два потенциальных варианта: согласием подписать договор о таможенном союзе и продажей государственных пакетов акций самого крупного налогоплательщика в стране — «Белкалия». Отдельные эксперты допускают продажу крупного пакета акций нефтеперерабатывающих заводов. Любой из этих вариантов привел бы к частичной потере суверенитета страны — политического и/либо экономического.
Возможно, именно этими факторами и объясняется дрогнувшая рука Александра Лукашенко в ночь после выборов. У президента было много вариантов выйти из создавшейся ситуации. Если бы Александр Лукашенко «выстоял» эту ночь вместе с демонстрантами и не дал приказа о разгоне толпы и аресте кандидатов, Европейский Союз оказался бы в очень сложном положении. Западу пришлось бы в унисон с Россией приветствовать демократичность «последнего диктатора» в Европе.
Но Лукашенко не хватило выдержки и «стратегической» хитрости. Многовекторность Л.Кучмы оказалась ему не по нервам. Ведь подавить зачатки либерального вольнодумия у режима хватило бы сил и ресурсов. Сотни телекамер на площадях, тысячи работников спецслужб и недавняя дактилоскопия всего военнообязанного населения позволили бы вычислить каждого, кто в ту ночь вышел на площадь.
Население страны, занимающей пятое место в мире по количеству осужденных, уже давно заражено животным страхом перед системой. Вольнодумство уже поставило под угрозу расторжения контракта сотни работников госучреждений. В высших учебных заведениях начались массовые отчисления студентов, подозревающихся в протестных настроениях.
Но ведь государственная машина позволяла сделать это и после выборов, когда в стране уже не было чужих глаз журналистов и наблюдателей. События на площади больше напоминали рефлексирующую агонию диктатуры, для которой преимущества международного имиджа оказались менее очевидными, чем демонстративное подавление зародившегося протеста.
Впрочем, надо признать и еще один факт: реального протеста в стране нет. Есть протестные настроения, но они никем не канализированы, не сфокусированы и не возглавлены. В воскресенье, когда протестанты маршем шли к зданию парламента, у угла одного из зданий за происходящим скромно наблюдал Станислав Шушкевич. Отец белорусской независимости со слезами смотрел на молодежь и качал головой.
- Нет. Эти тамтамы ни к чему не приведут. Мне это непонятно. Это не Майдан отчаяния. И его не будет, пока у режима есть средства для существования.
Сегодня такие средства есть. Александру Лукашенко в очередной раз удалось получить пусть шаткое, но доверие России. Правда, на этот раз ценой окончательного разворота Европы. Пока окончательного.
Автор: Мустафа НАЙЕМ
Источник: ЗЕРКАЛО НЕДЕЛИ
Немає коментарів:
Дописати коментар