Американские атомные лодки имели один реактор и один винт, а наши — два реактора и два винта из-за низкой надежности механизмов. На первых атомоходах самым слабым местом ГЭУ
( главной энергетической установки) были парогенераторы (Мы называли их бочками). Поэтому атомоходы первого поколения до замены парогенераторов находились в строю всего два — три года. Почти при каждом выходе в море нарушалась герметичность парогенераторов, что вызывало выброс радиоактивного пара, и по кораблю давался сигнал тревоги «Радиационная опасность».
http://s30331283358.mirtesen.ru/blog/43155243800#42939826592
Практически учет полученного облучения л/с велся формально. Дозиметры имели две шкалы отсчета: 2 бэра и 0.2 бэра( Бэр -биологический эквивалент рентгена). В море дозиметры выдавались только л/с электромеханической боевой службы. Остальные дозиметрами пользовались только в базе. Дозиметры с большей шкалой, когда можно было видеть дозу полученного облучения, л/с не выдавали, чтобы не травмировать психику моряков.
Сентябрь 1963 г. Во время автономки на пларк «К-151"под командованием капитана 1 ранга Василенко Иван Васильевича произошла авария, и «потекли сразу две бочки» одного борта.
По рассказам начальника химической службы капитан — лейтенанта Нефедова Б. зашкалило все дозиметрические приборы. Дозу, полученную каждым членом экипажа, а особенно управленцами и спецтрюмными посчитали «на глаз».
На пларк проекта 659 «К-122» во время перехода с Камчатки в б. Павловского сложилась ситуация, как на Чернобыльской АЭС. Все ожидали теплового взрыва реактора, т. к. вышел из строя основной питательный насос 1-го контура. Обе установки работали, имея всего по две исправных бочки, тогда как только при 4-х исправных разрешалось выходить в море. Только грамотные и самоотверженные действия всего экипажа обеспечили безаварийный переход.
Все, кто служил на атомоходах, проходили медицинскую комиссию на годность к работе с РВ и компонентами ракетного топлива. Вот с этими компонентами мне и пришлось «столкнуться».
При загрузке практической ракеты для зачетной стрельбы на приз Министра Обороны произошла разгерметизация ампулы с топливом. Л/с стоял по местам боевой тревоги, когда раздался сигнал «Радиационная опасность». Л/с немедленно включился в ИДА-59. К сожалению, у меня в штурманской оказалось всего три аппарата. Один командира ЭНГ, один мой и один запасной. В рубке находилось 4 -е человека: Я, командир ЭНГ и два мичмана -стажера. Я приказал всем включиться в аппараты, свой отдал мичману. К счастью, всё обошлось без происшествий, а ракету мы потом всё — таки выстрелили. Как потом оказалось всего два человека не включались в аппараты: командир лодки и я. Меня он не ругал, когда я объяснил всю ситуацию.
По инициативе северян в конце 1991 г. указом Председателя Президиума РСФСР было утверждено положение о ветеранах подразделений особого риска. К сожалению, в приказе ГКВМФ, вышедшему в приложении к этому положению, допущено много ошибок и неточностей. Не учтено много аварий атомоходов КТОФ. Но это осталось на совести тех, кто готовил эти документы.
Когда я вспоминаю ЦП своего рпкСН «К-236», перед глазами встает большая таблица «Действия в случае аварийных ситуаций». В ней были расписаны подробные действия командира пл, вахтенного офицера и вахтенного инженер- механика в 9 — ти вариантах аварийных ситуаций. В восьми случаев мы с ними практически столкнулись. И ещё, мы всегда помнили, что авария одна не происходит. Всегда надо быть готовым ко всем неприятностям сразу.
Как сказал мой однокашник по училищу командир рпкСН проекта 667Б, когда мы обсуждали гибель пла «Курск», нам в этой подводной жизни повезло, что после всего пережитого остались в живых. Я с ним частично согласен. Но прав был и Александр Васильевич Суворов: «Везение везеньем, но, а как же, батенька, с уменьем!»
Александр Островский
Немає коментарів:
Дописати коментар