Ложь и правда о Великой Отечественной

Пора осознать, что великая Победа не нуждается во лжи, налипшей на нее благодаря советскому агитпропу и продолжающей транслироваться на постсоветском пространстве до сих пор, и понять, что очищение истории Великой Отечественной войны от инсинуаций не умалит подвига народа, позволит выявить истинных, а не дутых, назначенных героев и показать всю трагичность и величие этого эпохального события.

22 июня исполнится 70 лет со дня начала Великой Отечественной войны. Давно померкла слава других «великих свершений» советской эпохи — Октябрьской социалистической революции, коллективизации, индустриализации и построения «развитого социализма», а беспримерный подвиг народа в жестокой войне с нацистской Германией остается предметом его законной гордости.

Однако пора осознать, что великая Победа не нуждается во лжи, налипшей на нее благодаря советскому агитпропу и продолжающей транслироваться на постсоветском пространстве до сих пор, и понять, что очищение истории Великой Отечественной войны от инсинуаций не умалит подвига народа, позволит выявить истинных, а не дутых, назначенных героев и показать всю трагичность и величие этого эпохального события.

В какой войне мы участвовали

По официальной версии, война для СССР началась 22 июня 1941 г. В речи, прозвучавшей по радио 3 июня 1941 г., а затем в докладе по случаю 24-йгодовщины Октябрьской революции (6 октября 1941 г.) Сталин назвал два фактора, которые, по его мнению, привели к нашим неудачам на первых порах войны:

1) Советский Союз жил мирной жизнью, сохраняя нейтралитет, а отмобилизованная и до зубов вооруженная немецкая армия вероломнонапала 22 июня на миролюбивую страну;

2) наши танки, пушки и самолеты лучше немецких, но у нас было их очень мало, гораздо меньше, чем у противника.

Эти тезисы являются циничной и наглой ложью, что не мешает им перекочевывать из одного политического и «исторического» труда в другой. В одном из последних, изданных в СССР в 1986 г. Советском энциклопедическом словаре читаем: «Вторая мировая война (1939–1945) подготовлена силами международной империалистической реакции и началась как война междудвумя коалициями империалистических держав.

В дальнейшем стала принимать со стороны всех государств, сражавшихся против стран фашистского блока, характер справедливой, антифашистской войны, который окончательно определился пос­ле вступления в войну СССР (см. Ве­ликая Отечественная война 1941–1945)». Тезис о мирном советском народе, доверчивом и наивном т.Ста­лине, которого сначала «кинули» анг­лийские и французские империалис­ты, а затем подло и вероломно обманул злодей Гитлер, почти без изменения сохранился в головах многих обывателей и трудах постсоветских «ученых» России, Беларуси, да и Украины.

На протяжении всей своей, к счас­тью, относительно короткой истории Советский Союз никогда не был миролюбивой страной, в которой «мирно спали дети». Потерпев неудачу в попытке раздуть пожар мировой революции, большевики сделали сознательную ставку на войну как главный инструмент решения своих политических и социальных задач как внутри страны, так и за ее пределами.

Они вмешивались в большинство крупных международных конфликтов (в Китае, Испании, Вьетнаме, Корее, Анголе, Афганистане...), помогая деньгами, оружием и так называемыми добровольцами организаторам национально-освободительной борьбы и коммунистического движения. Основной целью проводимой в стране с 30-х годов индустриализации было создание мощного военно-промышленного комп­лекса и хорошо вооруженной Красной армии. И надо признать, что эта цель является едва ли не единст­венной, которую удалось достичь большевистской власти. Совсем не случайно, выступая с речью на первомайском параде, который по «миролюбивой» традиции открывался военным парадом, нарком обороны К.Во­рошилов сказал: «Советский народ не только умеет, но и любит воевать!».

К 22 июня 1941 г. «миролюбивый и нейтральный» СССР уже почти два года участвовал во Второй мировой войне, причем участвовал в качестве страны-агрессора.

Подписав 23 августа пакт Молото­ва–Риббентропа, разделивший большую часть Европы между Гитлером и Сталиным, Советский Союз 17 сентяб­ря 1939 г. начал вторжение в Польшу. В конце сентября 1939 г. с СССР был «воссоединен» 51% польской террито­рии. При этом по отношению к военнослужащим польской армии, обес­к­ровленной немецким нашествием и практически не сопротивлявшейся частям Красной армии, была совершена масса преступлений — одна Катынь стоила полякам почти 30 тыс. жизней офицеров.

Еще больше преступлений совершили советские оккупанты по отношению к мирным гражданам, особенно польской и украинской национальностей. До начала войны советс­кая власть на воссоединенных территориях попыталась почти все крес­тьянское население (а это подавляющее большинство жителей Западной Украины и Беларуси) загнать в колхо­зы и совхозы, предложив «добровольную» альтернативу: «колхоз или Си­бирь».

Уже в 1940 г. многочисленные эшелоны с депортированными поляка­ми, украинцами и несколько позже литовцами, латышами и эстонцами двинулись в Сибирь. Украинское население Западной Украины и Бу­ковины, которое вначале (в 1939–40 гг.) массово встречало советских солдат цветами, надеясь на освобождение от национального гнета (со стороны, соответственно, поляков и румын), на собственном горьком опыте испытало все прелести советской власти. Поэтому совсем не удивительно, что в 1941 г. здесь цветами встречали уже немцев.

30 ноября 1939 г. Советский Союз начал войну с Финляндией, за что был признан агрессором и исключен из Лиги Наций. Эта «неизвестная война» всячески замалчиваемая советской пропагандой, ложится несмываемым позором на репутацию Страны Советов. Под надуманным предлогом мифической военной опасности советские войска вторглись на финскую территорию. «Смести с лица земли финских авантюристов! Наступила пора уничтожить гнусную козявку, которая осмеливается угрожать Советскому Союзу!» — так писали накануне этого вторжения журналис­ты в главной партийной газете «Прав­да». Интересно, какую военную угрозу СССР могла представлять эта «козявка» с населением 3,65 млн. человек и плохо вооруженной армией в 130 тыс. человек.

Когда Красная армия перешла финскую границу, соотношения сил воюющих сторон, по официальным данным, было таким: 6,5:1 в личном сос­таве, 14:1 в артиллерии, 20:1 в авиации и 13:1 в танках в пользу СССР. И тут произошло «финское чу­до» — вместо быстрой победоносной войны советские войска в эту «зимнюю войну» терпели одно поражение за другим. По подсчетам российских военных историков («Гриф секретнос­и снят.

Потери Вооружен­ных Сил СССР в войнах, боевых дейст­виях и конфликтах» под ред. Г.Кри­вошеева, М.: Воен­издат, 1993 г.), минимальные потери Красной армии в ходе финской кампании составили 200 тыс. человек. Финская война стала первым тревожным звонком, показавшим всю гнилость советской империи и полную бездарность ее партийного, государст­венного и военного руководства. Все в мире познается в сравнении. Сухо­путные войска советских союзников (Англии, США и Канады) в бо­ях за освобождение За­падной Евро­пы — от высадки в Нор­мандии до выхода на Эль­бу — потеря­ли 156 тыс. чело­век. Оккупация Нор­вегии в 1940 г. обошлась Германии в 3,7 тыс. погибших и пропавших без вес­ти солдат, а разгром армии Фран­ции, Бельгии и Голландии — в 49 тыс. человек. На этом фоне ужасающие потери Красной армии в финской войне выглядят красноречиво.

Рассмотрение «миролюбивой и нейтральной» политики СССР в 1939–1940 гг. вызывает еще один серьезный вопрос. Кто у кого учился в те времена методам агитации и пропаганды — Сталин и Молотов у Гит­лера и Геббельса, или наоборот? По­ражает политическая и идеологичес­кая близость этих методов. Гитле­ровская Германия осуществила анш­люс Австрии и оккупацию вначале Судетской области, а затем и всей Че­хии, воссоединяя в единый рейх земли с немецким населением, а СССР ок­купировал половину территории Польши под предлогом воссоединения в единое государство «братских украинского и белорусского народов».

Германия захватила Норвегию и Да­нию, дабы обезопасить себя от нападе­ния «английских агрессоров» и обес­печить бесперебойную поставку шведской железной руды, а Советский Со­юз под аналогичным предлогом безопасности границ оккупировал страны Прибалтики и попытался захватить Финляндию. Вот так в общих чертах выглядела миролюбивая политика СССР в 1939–1940 гг., когда гитлеровская Германия готовилась напасть на «нейтральный» Советский Союз.

Теперь еще об одном тезисе Сталина: «История не отпустила нам достаточно времени, и мы не успели отмобилизоваться и технически подготовиться к вероломному нападению». Это ложь.

Рассекреченные в 90-е годы после развала СССР документы убедительно показывают истинную картину «неготовности» страны к войне. На начало октября 1939 г., по официальным советским данным, парк советских ВВС составлял 12677 самолетов и превосходил общую численность военной авиации всех участников начавшейся мировой войны.

По числу танков (14544) Красная армия на этот момент почти в два раза превышала армии Германии (3419), Франции (3286) и Англии (547), вместе взятые. Советский Союз значительно превосходил воюющие страны не только по количеству, но и по качеству вооружения. В СССР к началу 1941 г. выпус­кали лучший в мире истребитель-перехватчик МИГ-3, лучшие орудия и танки (Т-34 и КВ), а уже с 21 июня — пер­вые в мире реактивные установки залпового огня (знаменитые «Катюши»).

Не соответствует действительности и утверждение о том, что к июню 1941 г. Германия скрытно стянула войс­ка и боевую технику к границам СССР, обеспечив значительное преимущество в боевой технике, подготовив вероломное внезапное нападение на мирную страну. По немецким данным, подтверждаемым европейскими военными историками (см. «Вторая мировая война» под ред. Р.Холмса, 2010, Лондон), 22 июня 1941 г. к напа­дению на Советский Союз подготовилась трехмиллионная армия немецких, венгерских и румынских солдат, в распоряжении которой находилось четыре танковых группы с 3266 танками и 22 истребительные авиагруппы (66 эскадрилий), в составе которых было 1036 самолетов.

По рассекреченным советским данным, 22 июня 1941 г. на западных границах агрессору противостояла трех с половиной миллионная Красная армия с семью танковыми корпусами, в составе которой было 11029 танков (еще более 2000 танков уже в первые две недели были дополнительно введены в бой под Шепетовкой, Лепе­лем и Даугавпилсом) и с 64 истребительными авиаполками (320 эскадрилий), имеющими на вооружении 4200 самолетов, к которым уже на четвертый день войны перебросили 400 самолетов, а к 9 июля — еще 452 самолета.

Превышающая по численному составу противника на 17% РККА на границе имела подавляющее превосходство в боевой технике — почти в четыре раза по танкам и в пять раз по боевым самолетам!Не соответст­вует действительности мнение, что советские механизированные части были укомплектованы устаревшей техникой, а немцы — новой и эффективной. Да, в танковых советских час­тях на начало войны было действительно много танков устаревших конст­рукций БТ-2 и БТ-5, а также легких танкеток Т-37 и Т-38, но при этом почти 15% (1600 танков) приходилось на самые современные средние и тяжелые танки — Т-34 и КВ, равных которым у немцев на тот момент не было.

У нацистов из 3266 танков было 895 танкеток и 1039 легких танков. И только 1146 танков можно было отнести к категории средних. И танкетки, и легкие немецкие танки (PZ-II чешского производства и PZ-III E) значительно уступали по своим технико-тактическим характерис­тикам даже устаревшим советским танкам, а лучший на тот момент немецкий средний танк PZ-III J не шел ни в какое сравнение с Т-34 (о сравнении с тяжелым танком КВ говорить бессмысленно).

Версия о внезапности нападения вермахта не выглядит убедительной. Даже если согласиться с глупостью и наивностью советского партийного и военного руководства и лично Сталина, категорически проигнорировавших данные разведки и западных спецслужб и просмотревших развертывание на границах трехмиллионной вражеской армии, то и тогда при имеющейся в распоряжении противников военной технике, внезапность первого удара могла обеспечить успех в течение 1–2 дней и прорыв на расстояние не более 40–50 км. Далее по всем законам боевых действий временно отступившие советские войска, пользуясь своимподавляющим преимуществом в боевой технике, должны были буквально раздавить агрессора. Но события на Восточном фронте развивались по совсем другому, трагическому сценарию...

Катастрофа

Советская историческая наука делила историю войны на три периода. Меньше всего внимания уделялось пер­вому периоду войны, особенно летней кампании 1941 г. Скупо объяснялось, что успехи немцев вызваны внезапностью нападения и неподготовленностью СССР к войне. Кроме того, как выразился в своем докладе т.Ста­лин (октябрь 1941 г.): «За каждый шаг вглубь советской территории вермахт заплатил гигантскими невосполнимыми потерями» (была названа цифра 4,5 млн. убитых и раненых, через две недели в передовой статье газеты «Правда» эта цифра немецких потерь возросла до 6 млн. человек). Что же происходило на самом деле в начале войны?

С рассвета 22 июня войска вермахта хлынули через границу почти по всей ее протяженности — 3000 км от Балтийского до Черного морей. Во­ору­женная до зубов Красная армия была за несколько недель разбита и отброшена на сотни километров от западных границ. Уже к середине июля немцы оккупировали всю Беларусь, взяв в плен 330 тыс. советских военнослужащих, захватив 3332 танка и 1809 орудий и другие многочисленные военные трофеи. Практически за две недели была захвачена вся При­балтика. В августе–сентябре 1941 г. в руках немцев находилась большая часть Украины — в Киевском котле, немцы окружили и взяли в плен

665 тыс. чел., захватили 884 танка и 3718 орудий. Немецкая группа армий «Центр» к началу октября вышла практически к окраинам Москвы. В котле возле Вязьмы немцы захватили еще 663 тыс. пленных.

По немецким данным, скрупулезно отфильтрованным и уточненным уже после войны, за 1941 г. (первые 6 месяцев войны) немцы взяли в плен 3806865 советских солдат, захватили или уничтожили 21 тыс. танков, 17 тыс. самолетов, 33 тыс. орудий и 6,5 млн. стрелкового оружия.

Рассекреченные в постсоветское время военные архивы в целом подтверждают объемы брошенной и захваченной врагом военной техники. Что касается людских потерь, то их в военное время подсчитать очень сложно, к тому же, по понятным причинам, в сов­ременной России эта тема практически табуирована. И все же, сопос­тавление данных из военных архивов и других документов той эпохи позволило некоторым стремящимся к правде российским историкам (Г.Кри­во­шееву, М.Солонину и др.) с достаточной степенью точности определить, что за 1941 г., кроме сдачи в плен 3,8 млн. чел., Красная армия понесла прямых боевых потерь (убитыми и умершими от ран в госпиталях) —567 тыс. чел., ранеными и заболевшими — 1314 тыс. чел., дезертирами (уклонившимися от плена и фронта) — от 1 до 1,5 млн. чел. и пропавшими без вести или ранеными, брошенными при паническом бегстве — около 1 млн. чел. Последние две цифры определены из сопоставления личного состава советских воинских подразделений на 22 июня и на 31 декабря 1941 г. с учетом точных данных о людс­ком пополнении частей за этот период.

На 1 января 1942 г., по советским данным, попали в плен 9147 немецких солдат и офицеров (в 415 раз меньше советских военнопленных!). Немецкие, румынские и венгерские потери в живой силе (убитые, пропавшие без вести, раненые, заболевшие) за 1941 г. составили 918 тыс. чел. — большинство из них приходилось на конец 1941 г. (в пять раз меньше, чем озвучил в своем докладе т.Сталин).

Таким образом, первые месяцы вой­ны на Восточном фронте привели к разгрому Красной армии и почти полному краху созданной большевика­ми политической и экономической сис­темы. Как показывают цифры людских потерь, брошенной военной техники и захваченных врагом огромных территорий, размеры этой катастрофы беспрецедентны и полностью развеивают мифы о мудрости советского пар­тийного руководства, высоком про­фессионализме офицерского корпуса Красной армии, мужестве и стойкости советских солдат и, главное, пре­данности и любви к Родине прос­тых советских людей. Армия практически рассыпалась после первых же мощных ударов немецких частей, высшее партийное и военное руководство растерялось и проявило свою полную некомпетентность, офицерский корпус оказался не готовым к серьезным боям и в значительном большинстве, побросав свои части и боевую технику, бежал с поля боя или сдавался немцам; оставленные офицерами, деморализованные советские солдаты сдавались фашистам или прятались от врага.

Прямым подтверждением нарисованной мрачной картины являются указы Сталина, изданные им в первые недели войны сразу после того, как он сумел справиться с шоком от ужасной катастрофы. Уже 27 июня 1941 г. был подписан указ о создании в армейских частях пресловутых заградительных отрядов (ЗО). В дополнение к имеющимся особым отрядам НКВД, ЗО просуществовали в Красной армии до осени 1944 г. За­градительные отряды, имевшиеся в каждой стрелковой дивизии, располагались за регулярными частями и задерживали или расстреливали на месте бежавших с передовой воинов.

В октябре 1941 г. 1-й заместитель начальника управления особых отделов НКВД Соломон Мильштейн докладывал министру НКВД Лаврентию Берии: «…с начала войны по 10 октяб­ря 1941 г. особыми отделами НКВД и ЗО задержано 657364 военнослужащих, отставших и бежавших с фронта». Всего же за годы войны, по советским официальным данным, военные трибуналы осудили 994 тыс. военнослужащих, из них 157593 — расстреляно (в вермахте расстреляли 7810 солдат — в 20 раз меньше, чем в РККА). За добровольную сдачу в плен и сотрудничество с оккупантами было рас­стреляно или повешено 23 бывших советских генерала (не считая десятков генералов, получивших лагерные сроки).

Несколько позже были под­писаны указы о создании штрафных подразделений, через которые, по официальным данным, прошли 427910воен­но­служащих (штрафные подразделения просуществовали до 6 июня 1945 г.).

Исходя из реальных цифр и фактов, сохранившихся в советских и немецких документах (указах, секретных докладах, записках и т.п.), можно сделать горький вывод: ни в одной стране, ставшей жертвой гитлеровской агрессии, не было такого морального разложения, массового дезертирства и сотрудничества с оккупантами, как в СССР. Например, численность личного состава военных формирований «добровольных помощников» (так называемых хиви), полицейских и воинских частей из советских военнослужащих и гражданских лиц к середине 1944 г. превышала800 тыс. чел. (только в СС служили более 150 тыс. бывших советских граждан).

Размеры катастрофы, обрушившейся на Советский Союз в первые месяцы войны, стали неожиданностью не только для советской верхушки, но и для руководства западных стран и, в какой-то степени, даже для гитлеровцев. В частности, немцы оказались не готовы «переварить» такое количество советских военнопленных — уже к середине июля 1941 г. поток военнопленных превысил возможности вермахта по их охране и содержанию. 25 июля 1941 г. командование немецкой армии издает приказ о массовом освобождении пленных ряда национальностей. До 13 ноября по этому приказу было освобождено 318770 советских воен­нопленных (преимущест­венно украинцев, белорусов и прибалтов).

Катастрофические размеры поражений советских войск, сопровождающиеся массовой сдачей в плен, дезертирством и сотрудничеством с врагом на оккупированных территориях, ставят вопрос о причинах этих позорных явлений. Либерально-демократи­ческие историки и политологи часто отмечают обилие общих черт в двух тоталитарных режимах — советском и нацистском. Но при этом не нужно забывать об их коренных отличиях в отношении к собственному народу.

Пришедший к влас­ти демократическим путем Гитлер вывел Германию из разрухи и послевоенного унижения, ликвидировал безработицу, построил отличные дороги, завоевал новое жизненное пространство. Да, в Германии начали уничтожать евреев и цыган, преследовать инакомыслящих, вводить жесточайший контроль за общественной и даже личной жизнью граждан, но никто не экспроприировал частную собственность, массово не расстреливал и не сажал в тюрьмы аристократов, буржуазию и интеллигенцию, не загонял в колхозы и не раскулачивал крестьян — уровень жизни подавляющего большинства немцев повышался. И, главное, своими военными, политическими и экономическими успехами нацисты сумели внушить большинству немцев веру в величие и непобедимость своей страны и своего народа.

Захватившие же в царской России власть большевики уничтожили лучшую часть социума и, обманув практически все слои общества, принесли своим народам голодоморы и депортации, а рядовым гражданам — принудительную коллективизацию и индустриализацию, грубо сломавшие привычный уклад и понизившие уровень жизни большинства простых людей.

В 1937–1938 гг. органами НКВД было арестовано 1345 тыс. чел., из которых681 тыс. — расстреляны. Накануне войны, в январе 1941 г., по официальной советской статистике, в лагерях ГУЛАГа содержалось 1930 тыс. осужденных, еще 462 тыс. чел. находилось в тюрьмах, а 1200 тыс. — на «спецпоселениях» (итого 3 млн. 600 тыс. человек). Поэтому риторический вопрос: «А мог ли живущий в таких условиях, при таких порядках и такой власти советский народ массово проявлять в боях с немцами мужество и героизм, грудью защищая «социалистическое отечество, родную коммунистическую партию и мудрого т.Сталина?« — повисает в воздухе, а существенная разница в количестве сдавшихся в плен, дезертиров и брошенной на поле боя военной техники между советской и немецкой армиями в первые месяцы войны убедительно объясняется разным отношением к своим гражданам, солдатам и офицерам в СССР и нацистской Германии.

Перелом. Мы за ценой не постоим

В октябре 1941 г. Гитлер, предвкушая окончательный разгром Советс­кого Союза, готовился принимать парад немецких войск в цитадели большевизма — на Красной площади. Однако события на фронте и в тылу уже в конце 1941 г. начали развиваться не по его сценарию.

Немецкие потери в боях стали расти, материально-техническая и продовольственная помощь союзников (в основном США) советской армии увеличивалась с каждым месяцем, эвакуированные на Восток военные заводы наладили массовый выпуск вооружения. В замедлении наступательного порыва фашистских частей помогли сначала осенняя распутица, а затем сильные морозы зимы 1941–1942 гг. Но самое главное — постепенно происходил коренной перелом в отношении к врагу со стороны народа — солдат, тружеников тыла и рядовых граждан, оказавшихся на оккупированных территориях.

В ноябре 1941 г. Сталин в своем докладе по случаю очередной годовщины Октябрьской революции сказал знаменательную и на сей раз абсолютно правдивую фразу: «Глупая политика Гитлера превратила народы СССР в заклятых врагов нынешней Германии». В этих словах сформулирована одна из важнейших причин превращения Второй мировой вой­ны, в которой Советский Союз участвовал с сентября 1939 г., в Ве­ликую Отечественную войну, в которой ведущая роль перешла к народу.

Одер­жимый бредовыми расовыми идеями, самовлюбленный параноик Гитлер, не слушая многочисленные предостережения своих генералов, объявил славян «недочеловеками», которые должны освободить жизненное пространство для «арийской расы», а на первых порах обслуживать представителей «расы господ». Миллионы захваченных советских военнопленных сгоняли как скот на огромные открытые площадки, опутанные колючей проволокой, и морили там голодом и холодом.

К началу зимы 1941 г. из 3,8 млн. чел. более 2 млн. от таких условий и обращения были уничтожены. Упоми­наемое ранее освобождение пленных ряда национальностей, начатое по инициативе армейского командования 13 нояб­ря 1941 г., было запрещено лично Гитлером. Все попытки антисоветских национальных или гражданских структур, в начале войны сотрудничавших с немцами (украинских на­цио­налистов, казаков, прибалтов, белоэмигрантов), создать хотя бы полусамостоятельные государственные, военные, общественные или региональные структуры были пресечены на корню. С.Бандеру с частью руководства ОУН отправили в концлагерь.

Колхозную систему практически сохранили; гражданское население принудительно гнали на работу в Герма­нию, массово брали в заложники и расстреливали по любому подозрению. Ужасные сцены геноцида евреев, массовая гибель военнопленных, расстрелы заложников, публичные казни — все это на глазах населения — потрясло жителей оккупированных территорий. За первые полгода войны от рук оккупантов, по самым скром­ным подсчетам, погибло 5–6 млн. советского гражданского населения (в том числе около 2,5 млн. человек — советских евреев).

Не столько советская пропаганда, сколько вести с фронта, рассказы вырвавшихся из оккупированных территорий и прочие способы «беспроволочного телефона» людской молвы убеждали народ, что новый враг ведет бесчеловечную войну на полное уничтожение. Все большее количество простых советских людей — солдат, партизан, жителей оккупированных территорий и тружеников тыла начинало осознавать, что в этой войне вопрос поставлен однозначно — погибнуть или победить. Именно это трансформировало в СССР Вторую мировую в Вели­кую Отечественную (народную) войну.

Враг был силен. Немецкая армия отличалась стойкостью и мужеством солдат, хорошим вооружением и высококвалифицированным генеральским и офицерским корпусом. Еще долгих три с половиной года продолжались упорные бои, в которых на первых порах немцы одерживали локальные победы. Но все большее количество немцев начинало понимать, что сдержать этот порыв почти всеобщей народной ярости им не удастся. Разгром под Сталинградом, кровопролитная битва на Курской дуге, разрастание партизанского движения на оккупированных территориях, которое из тонкого ручейка, организованного НКВД, превращалось в массовое народное сопротивление. Все это произвело коренной прелом в войне на Восточном фронте.

Победы давались Красной армии дорогой ценой. Этому способствовала не только ожесточенность оказываемого сопротивления со стороны фашистов, но и «полководческое мастерство» советских командиров. Воспитанные в духе славных большевистских традиций, согласно которым жизнь отдельного человека, а тем более простого солдата, ничего не стоила, многие маршалы и генералы в своем карьеристском раже (опередить соседа и первым доложить о быстром взятии очередной крепости, высоты или города) не жалели жизней солдат. До сих пор не подсчитано, сколько сотен тысяч жизней советских солдат стоило «соперничество» маршалов Жукова и Конева за право первым доложить Сталину о взятии Берлина.

С конца 1941 г. характер войны начал меняться. Страшные соотношения людских и военно-технических потерь советской и немецкой армий канули в Лету. Например, если за первые месяцы войны на одного пленного немца приходилось 415 советских военнопленных, то с 1942 г. это соотношение приблизилось к единице (из 6,3 млн. взятых в плен советских солдат 2,5 млн. — сдались в период с 1942 г. по май 1945 г.; за это же время сдались в плен 2,2 млн. немецких солдат). На­род заплатил за эту Великую Победу страшную цену — общие людские потери Советского Союза (10,7 млн. бое­вых потерь и 12,4 млн. — гражданское население) во Второй мировой войне составляют почти 40% от потерь других стран–участниц этой войны (учитывая и Китай, потерявший всего 20 млн. человек). Германия потеряла всего 7 млн. 260 тыс. человек (из них 1,76 млн. — гражданское население).

Советская власть военные потери не подсчитывала — ей это было невыгодно, ибо истинные размеры в первую очередь людских потерь убедительно иллюстрировали «мудрость и профессионализм» лично т. Сталина и его партийной и военной номенклатуры.

Последним, достаточно мрачным и плохо проясненным аккордом Второй мировой войны (до сих пор замалчиваемым не только постсоветскими, но и западными историками) был вопрос о репатриантах. К концу войны осталось в живых около 5 млн. советских граждан, оказавшихся за пределами Родины (3 млн. чел. — в зоне действия союзников и 2 млн. чел. — в зоне Красной армии). Из них остарбайтеры — около 3,3 млн. чел. из 4,3 млн., угнанных немцами на принудительные работы. Однако уцелело и около 1,7 млн. чел. военнопленных, включая поступивших на военную или полицейскую службу к противнику и добровольных беженцев.

Возврат на Родину репатриантов носил непростой, а часто трагический характер. Остались на Западе около 500 тыс. чел. (каждый десятый), многих вернули насильно. Союзники, не желающие портить отношения с СССР и связанные необходимостью позаботиться о своих подданных, оказавшихся в зоне действия Красной армии, часто были вынуждены уступать в этом вопросе Советам, понимая, что многие из насильно возвращенных репатриантов будут расстреляны или закончат свою жизнь в ГУЛАГе. В целом же, западные союзники пытались придерживаться принципа — возвращать советским властям репатриантов, имеющих советское гражданство или совершивших военные преступ­ления против советского государства или его граждан.

Особого разговора заслуживает тема «украинского счета» Второй мировой войны. Ни в советские, ни в постсоветские времена эта тема серьезно, за исключением идеологической ругани между сторонниками просоветской «непереписанной истории» и приверженцами национально-демократического направления, не анализировалась. Западноевропейские историки (по крайней мере, английские в упоминаемой ранее книге «Вторая мировая война») определяют потери гражданского населения Украины в

7 млн. чел. Если сюда добавить еще около 2 млн. боевых потерь (пропорционально части населения УССР в общем количестве населения СССР), то получается страшная цифра военных потерь в 9 млн. чел. — это около 20% всего населения Украины на тот период. Таких ужасных потерь не понесла ни одна из стран-участниц Второй мировой войны.

В Украине не прекращаются споры политиков и историков об отношении к воинам УПА. Многочисленные «почитатели красного флага» провозглашают их предателями Родины и пособниками нацистов, не считаясь ни с фактами, ни с документами, ни с мнением европейской юриспруденции. Эти борцы за «историческую справедливость» упрямо не желают знать, что подавляющее большинство жителей Западной Украины, Западной Беларуси и Прибалтики, оказавшихся в 1945 г. вне зоны Красной армии, западные союзники Советам не выдали потому, что по международным законам они не являлись гражданами СССР и не совершали преступлений по отношению к чужой Родине.

Так из 10 тыс. бойцов «СС Галичина», взя­тых в плен союзниками в 1945 г., Советам выдали только 112 чел., несмотря на беспреце­дентное, почти ультимативное, давление представителей управления СНК СССР по делам репатриации. Что касается рядовых вои­нов УПА, то они му­жественно сражались с немецкими и советскими оккупантами за свои земли и независимую Украину. Верхом цинизма и позора является ситуация с ветеранами войны, сложившаяся в сов­ременной Ук­раине, когда десятки тысяч истинных героев и воинов УПА не могут получить статус «ветеран войны», а сотни тысяч людей 1932–

1935 гг. рождения, входивших в спецчасти НКВД, воевавших с бойцами УПА или «лесными братьями» в При­балтике до 1954 г. или «добывших справки о своем участии в 9–12-летнем детском возрасте в доблестном труде в тылу или в разминировании в апреле 1945 г. различных объектов», такой статус имеют.

В заключении еще раз хочется вернуться к проблеме исторической правды. Стоит ли будоражить память погибших героев и доискиваться неоднозначной истины в трагических событиях Второй мировой войны? Дело не только и не столько в исторической правде, сколько в сохранившейся на постсоветском пространстве, в том числе и в Украине, системе «советских ценностей». Ложь, как ржавчина, разъедает не только историю, но и все стороны жизни.

«Непереписанная история», дутые герои, «красные флаги», помпезные военные парады, возобновляющиеся ленинские субботники, завистливая агрессивная враждебность к Западу прямым путем ведут к сохранению убогой нереформированной «советской» промышленности, непродуктивного «колхозного» сельского хозяйства, «самого справедливого», ничем не отличающегося от советских времен судопроизводства, советской по сути («блатной») системы подбора руководящих кадров, доб­лестной «народной» милиции и «совковых» систем образования и здравоохранения. Сохранившаяся система извращенных ценностей во многом виновата в уникальном постсоветском синдроме, который характеризуется полным провалом политических, экономических и социальных реформ в России, Украине и Беларуси.

74-летняя история построения социализма в СССР убедительно показала абсолютный крах политических и экономических идей марксизма, особенно в большевистском исполнении. 20-летняя постсоветская история государств, образовавшихся на развалинах советской империи, опровергла еще один, на сей раз философский тезис Маркса: «Бытие определяет сознание». Оказалось, что именно извращенное историческое, политическое, экономическое, общественное, да и индивидуальное сознание (менталитет) социума во многом определяют его убогое бытие (уровень жизни). Народы, которых история ничему не учит (а тем более те, которые пользуются извращенной системой ценностей и лживой чужой историей), обречены оставаться на обочине истории.

Автор: Юрий Соболев, «Зеркало недели. Украина» №21