«Щуки» в Великой Отечественной Войне

Краснознаменный Балтийский флот

После прошедшей в начале 1941 года реорганизации Подводных сил КБФ «щуки» первых серий распределились по трем соединениям. 21-й ДПЛ, куда входили три последних лодки У-бис-2 серии, теперь именовался 6-м и входил в состав 2-й бригады, базировавшейся на Таллин. Окончившие капремонт Щ-301, Щ-302, Щ-305 - Щ-308 составляли костяк отдельного учебного ДПЛ (ОУДПЛ) и базировались на Ораниенбаум. Щ-303 и Щ-304, монтажные работы на которых находились в самом разгаре, были временно причислены к Учебной бригаде и стояли у заводских стенок в Кронштадте и в Ленинграде соответственно.


Необходимо отметить, что статус учебных кораблей, в ранге которых, если бы не война, и закончили свой век первые «щуки», фактически спас их от полного истребления. В отличие от лодок X серии, в тяжелейшем 1941 году они потеряли лишь одну единицу и смогли принять максимально активное участие в событиях «большой кампании» 1942 года, в которой понесли наибольшие утраты - 6 субмарин. В январе 1943 года четыре уцелевшие лодки были сведены в 3-й ДПЛ и в его составе провоевали до мая 1945-го.

Щ-301

К 22 июня Щ-301 «Щука» (командир - капитан-лейтенант И.В. Грачев; назначен за несколько дней до начала войны), недавно вступившая в строй после ремонта, только приступала к отработке задач боевой подготовки. В середине июля, когда в связи с нехваткой субмарин потребовалось задействовать учебные корабли, она перешла в Кронштадт, где приняла боезапас и снабжение, после чего 22 июля

прибыла в Таллин. В свой первый и последний поход она вышла вечером 10 августа. Ей предстояло действовать на южных подходах к Стокгольмским шхерам, которые лишь на первый взгляд находились за пределами районов военных действий. Дело в том, что через территориальные воды нейтральной Швеции в первых числах августа началась переброска в Северную Финляндию целой немецкой дивизии. Действовавшие ранее в этом районе Щ-308 и Щ-323 с поставленными задачами не справились. Командир «Щуки» всеми силами старался наверстать упущенное, но встреч с противником долгое время не имел.

Первый конвой Грачев обнаружил утром 17 августа, но при выходе в атаку из-за неправильных действий торпедистов лодка приняла 4 т воды и ударилась о грунт. Подача большого количества воздуха высокого давления в цистерны привела к выскакиванию на поверхность, вслед за чем последовал новый прием балласта и новый удар о дно. Пока восстанавливали нормальную плавучесть и выравнивали дифферент судам, заметившим субмарину, удалось скрыться. Вторая встреча с противником также началась с неудачи. После наступления темноты лодка всплыла для зарядки батарей, но тут же была обнаружена с находившегося в 3 кбт транспорта. Сам этот факт говорит о том, что гидроакустикой на лодке не пользовались либо ее не было вовсе. Грачев немедленно дал команду на погружение и вскоре услышал за кормой два взрыва глубинных бомб - конвой охранялся шведским миноносцем. Всплыв через 40 минут, командир обнаружил все тот же транспорт, якобы стоявший без хода, и удаляющийся миноносец. Из носовых торпедных аппаратов были незамедлительно выпущены 2 торпеды, которые через несколько секунд взорвались. Наши подводники слышали несколько серий слабых взрывов (их приняли за взрывы боеприпасов), шум и крики людей и потому посчитали атаку удачной. В действительности же немецкий транспорт «Теда Фритцен» не пострадал — выпущенные лодкой торпеды типа 53-27 отличались крайне ненадежной системой контроля за глубиной хода и, скорее всего, взорвались при ударе о подводное препятствие или дно. Другой их дефект выявился спустя четверо суток — при заполнении торпедного аппарата водой перед выстрелом по одиночному шведскому судну двигатель торпеды запустился самопроизвольно.

Атака оказалась сорвана. Днем 24-го Грачев с дистанции 6 кбт выстрелил торпеду по судну, шедшему в составе шведского конвоя. Хотя командир утверждал, что сам видел взрыв в носовой части транспорта, по шведским данным, эсминец охранения наблюдал лишь пенный след. Два следующих дня подводники слепили за маневрами шведского флота, однако, имея строгие инструкции на сей счет, от атак воздерживались. В ночь на 27 августа поступи-то указание срочно возвращаться в базу — в Таллине уже начались уличные бои. Как не спешила Щ-301, в базу она прибыла лишь в 19.00 28 августа - когда последние суда многочисленных конвоев длинной вереницей устремились в Кронштадт. Лодка встала в кильватер касательного судна «Нептун» и успела отразить атаку авиации, но в 21.15 под ее кормой прогремел взрыв. По всей видимости, «Щука» подорвалась на сравнительно «легкой» (вес 53 - 135 кг) мине образца 1912 года, выставленной финским заградителем. Подлодка удержалась на плаву, хотя 5-й и 6-й отсеки быстро заполнились водой (через рваную пробоину в 6-м отсеке на палубу выбрались два матроса). К сожалению, деформированные взрывом переборочные двери закрыть не удалось и распространение воды продолжилось. Внезапно Щ-301 начала принимать вертикальное положение, а затем быстро погружаться. Примерно в 21.30 она затонула.

Судьба ее экипажа сложилась трагически. Лишь 12 человек, многие из которых имели ранения и травмы, были спасены проходившим мимо буксиром, еще позже малый охотник поднял из воды контуженного Грачева. В конце концов оставшиеся в живых члены экипажа Щ-301 собрались на борту штабного корабля «Вирония», который через несколько часов последовательно подорвался на трех минах. Вторую катастрофу пережили только два подводника - командир лодки Грачев и старшина Пивоваров.

Щ-302

Боевая карьера «Окуня» (командир - капитан-лейтенант П.Н. Драченов) оказалась самой короткой из всех балтийских «щук». К началу войны лодка находилась в Кронштадте, где проходила подготовку и испытания после длительного ремонта, который, по-видимому, был выполнен недостаточно качественно, поскольку в строй в 1941 году подлодка так и не вступила. Напротив, ее командир и часть экипажа пополнили ряды морской пехоты, а принявшему командование над Щ-302 капитан-лейтенанту В.Д. Нечкину (ранее командовал М-103) пришлось формировать экипаж заново. Небоеготовая, но исправная лодка представляла собой идеальный объект для различных экспериментов, и потому именно она, первой на Балтфлоте, 13 сентября прошла безобмоточное размагничивание. Спустя девять дней в период массированных налетов немецкой авиации на Кронштадт «Окунь» получил легкие осколочные повреждения от разорвавшейся вблизи бомбы. Зиму 1941/42 года лодка провела в Ленинграде, где силами личного состава устранялись многочисленные мелкие неисправности и повреждения.

Из-за нехватки запасных частей и загруженности доков субмарину ввели в строй лишь в конце лета 1942-го. Утром 27 сентября Щ-302 перешла в Кронштадт, в ночь на 11 октября - к острову Лавенсари. Из-за сильного ветра входившие в состав этого же конвоя тральщики, канонерская лодка «Москва» и подлодка Щ-311 направились в островную бухту Норре-Каппель-лахт; Щ-302, вероятно, не заметив сигналов, погрузилась и пошла на позицию у западного выхода из Ирбенского пролива. Больше «Окуня» никто не видел. Очевидно, лодка не смогла выйти в открытую часть Балтики и погибла на мине, число которых в Финском заливе к концу кампании 1942 года перевалило за 20 тысяч. Скорее всего, это произошло в первые же сутки похода, когда она методом «ползком по грунту» преодолевала минное заграждение «Зееигель» между банками Неугрунд и Намси. Возможна и другая версия - гибель на плавающей мине в момент ночной зарядки у острова Вайндло - в условиях осенних штормов количество сорванных с якорей мин резко увеличилось. Могла лодка погибнуть и на втором крупном заграждении, «Насхорн», развернутом противником в самой узкой части Финского залива — между островом Найссар и полуостровом Поркалла-Удд. Наконец, существует предположение, согласно которому лодка, поврежденная в результате подрыва на антенной мине, была потоплена финским самолетом, сбросившим 14 октября две бомбы «в изголовье» масляного следа, двигавшегося в западном направлении. Последнее представляется маловероятным, хотя нельзя полностью исключить, что финны бомбили остов Щ-302, погибшей в этой точке несколькими днями раньше.

Щ-303

К началу войны Щ-ЗОЗ «Ерш» (командир — капитан-лейтенант И.В. Травкин) заканчивала швартовочные испытания на Кронштадтском морском заводе. Необходимость подготовки экипажа и смена аккумуляторной батареи не позволили ей выйти в море в 1941 году, но в кампании 1942-го она ушла в боевой поход в числе первых. 22 июня субмарина перешла в Кронштадт, в ночь на 5 июля - к Лавенсари, а спустя трое суток направилась в устье Финского залива (обеспечивающий — командир 3-го ДПЛ капитан 2 ранга Г.А.Гольдберг). Белые ночи и активность дозоров противника в течение нескольких дней не позволяли экипажу зарядить батареи, разряженные во время форсирования заграждения «Зееигель». Положение усугублялось тем, что штурман, взятый с другой подлодки вместо заболевшего штатного, вел прокладку небрежно, а эхолот, с помощью которого уточнялось счисление по глубинам, из-за неправильного обращения вышел из строя в самом начале похода. В третью ночь зарядки, когда «Ерш» находился севернее Таллина, его внезапно атаковали два вражеских самолета. К счастью, серьезных повреждений удалось избежать, даже несмотря на то, что бомбы упали всего в 15 м от борта. Следующей ночью Травкин обнаружил входивший в шхеры одиночный лесовоз и с дистанции в полторы мили выпустил по нему две торпеды. Хотя при погружении командир услышал отдаленный взрыв, противник эту атаку не зафиксировал. Зарядить батареи «Ершу» удалось лишь в ночь на 13 июля. Утром, при движение на запад, на лодке услышали скрежет минрепа. В этот момент Щ-303 уже в третий раз пересекала минное заграждение «Насхорн», о чем, впрочем, стало известно только после войны. Своевременная остановка электромоторов спасла корабль — смещения противотральной трубки мины не произошло и взрыва не последовало. Лишь утром 15-го субмарина вышла из залива, поставив своеобразный рекорд по продолжительности его форсирования.

Действия на позиции поначалу не складывались. Обнаружив в первую же ночь одиночное судно, Травкин решил атаковать его из-под воды(!), но, погрузившись, не смог увидеть цель в перископ, и атака сорвалась. Днем 19 июля был обнаружен конвой, но, поскольку лодку в этот момент от него отделяло мелководье, стрелять пришлось с дистанции примерно в три мили. Взрыва не последовало - торпеда утонула, не дойдя до цели. Раздосадованный Травкин решил во что бы то ни стало добиться успеха, благо курс, которым суда противника подходили к острову Уте, теперь стал ему известен. Вечером 20 июля на горизонте показались два крупных транспорта, шедшие в охранении двух тральщиков. На этот раз командир решил действовать наверняка и выпустил две торпеды с дистанции в 3 кбт. Вскоре послышались сильные взрывы и скрежет ломающегося железа. Однако вопреки уверенности Травкина в победе торпедированный транспорт «Альдебаран» (7891 брт) не затонул, а, сохранив ход, дошел до порта. Контратаку тральщики 18-й германской флотилии произвели незамедлительно. В результате двух десятков разорвавшихся поблизости глубинных бомб горизонтальные рули «Ерша» оказались заклинены, и он с силой ударился о каменистое дно. Произведенный впоследствии осмотр форштевня показал серьезную деформацию, из-за которой пользоваться носовыми торпедными аппаратами оказалось невозможно. Впрочем, все это выяснилось лишь вечером 23-го, когда Травкин попытался атаковать в районе мыса Ристна отряд боевых кораблей.

Поскольку торпеды в корме были израсходованы еще 12 июля, командиру пришлось запросить разрешение вернуться. Оно было получено, в нем же указывался и район встречи с эскортом в Нарвском заливе. В ночь на 28 июля «Ерш» лег на обратный курс и ровно через пять дней прибыл в указанный квадрат. За это время лодка дважды задевала за трубки мин заграждения «Насхорн» и один раз подверглась атаке самолета, но осталась невредима. Последний этап возвращения чуть было не обернулся для «Ерша» гибелью. Мало того, что лодка находилась вблизи минного заграждения «Зееигель» и могла в любую минуту подорваться, командование Островной ВМБ не смогло организовать ее встречу, в то время как дозоры противника еженощно обнаруживали и атаковывали субмарину. Прождав в Нарвском заливе шесть(!) суток, Травкин на изрядно потрепанной лодке прошел к Лавенсари самостоятельно, и в ночь на 8 августа наконец-то достиг бухты Норре-Каппельлахт. Утром 9-го Щ-303 прибыла в Кронштадт, где сразу встала в ремонт.

Более удачно протекал второй поход лодки в составе 3-го эшелона кампании 1942 года. Утром 2 октября «Ерш» был отпущен эскортом у Лавенсари. Из-за сильного тумана определиться по береговым объектам долго не удавалось, что привело к длительному «переползанию» отмели у северного берега острова Большой Тютерс. Если не считать касаний минрепов на заграждениях «Зееигель» и «Насхорн» (по разу на каждом), форсирование Финского залива прошло без происшествий и в ночь на 7-е было завершено. Через полтора дня «Ерш» уже занял позицию в районе шведского маяка Ландсорт. Строгий запрет атак в нейтральных водах существенно сократил количество потенциальных целей (за поход Щ-303 обнаружила более 20 транспортов). Только в ночь на 18 октября Травкин произвел первую торпедную атаку конвоя из надводного положения. Ровно через полторы минуты с мостика лодки наблюдался мощный взрыв, сопровождавшийся столбом огня и дыма. Днем 20-го командир атаковал одиночный транспорт из подводного положения, после чего слышались взрывы. Атака еще одного судна вечером 2 ноября успеха не имела из-за сильного волнения, сбившего торпеду с курса. Последние три торпеды Травкин израсходовал в ночь на 4 ноября, выпустив их по крупному транспорту, шедшему в составе конвоя. В своем донесении командир утверждал, что все находившиеся на мостике наблюдали взрыв судна и гибель сторожевика, однако зарубежные исследователи до сих пор не дают информации ни по одной из атак, произведенных Щ-303 во втором походе. По всей видимости, целями во всех случаях были корабли и суда Швеции, архивы которой до сих пор еще не раскрыты. Обратное возвращение «Ерша» прошло на удивление легко, лишь однажды — в ночь на 12 ноября — субмарина коснулась минрепа на заграждении «Зееигель». Утром ее встретили наши катера, а 13-го она уже ошвартовалась в Кронштадте. Здесь Щ-303 провела вторую военную зиму, и здесь же 1 марта 1943 года была удостоена гвардейского звания. Так командование оценило успехи, достигнутые лодкой во втором походе.

Третий поход «Ерша» стал настоящей легендой советского ВМФ. Лодка, находившаяся в Кронштадте, была готова к выходу весной 1943 года в числе первых, но к этому времени противник выставил в Финском заливе, главным образом на Нарген-Поркалла-Уддском рубеже (заграждение «Насхорн»), еще около 7300 мин. «Зееигель» усилили примерно 2500 минами. Кроме того, еще в апреле немцы перегородили Финский залив двойной противолодочной сетью от поверхности до дна, а в тех местах, где пролегали подводные желобы, были выставлены донные мины. Наше командование обо всем этом не знало - в очередной раз слабость флотской разведки приходилось компенсировать героизмом экипажей кораблей.

Щ-303 перешла к Лавенсари в ночь на 11 мая и вечером того же дня вышла в море. 12-го она без происшествий форсировала «Зееигель» в районе банки Намси и далее на четверо суток задержалась в районе западнее острова Вайндло. Повторилась прошлогодняя история, когда из-за белых ночей даже такая элементарная операция, как зарядка батарей, становилась трудноразрешимой задачей. 17 мая подлодка продолжила движение на запад и дошла до района маяка Кэри. Спустя двое суток путь был продолжен, но тут возникли многочисленные проблемы. Вначале лодка встретилась с минрепом, затем гидроакустик зафиксировал ритмически повторяющийся скрежет металла (Травкин сделал правильный вывод о наличии противолодочной сети и изменил курс), а вечером в районе северо-западнее острова Найссар «Ерш» на разных курсах несколько раз упирался в подводные препятствия. Поскольку батарея вновь требовала зарядки, командир принял решение вернуться к Кэри. На протяжении всей этой части похода Травкин постоянно обнаруживал противолодочные корабли, которые хотя и не бомбили «щуку», но все же значительно сковывали маневр и держали в сильном напряжении экипаж. К тому времени из-за необходимости экономить электроэнергию камбуз уже несколько суток не работал, а запасы патронов регенерации подходили к концу. Поход обернулся для моряков многочасовой пыткой удушьем и изнурительным ожиданием бомбежки. Кульминация событий пришлась на вечер 21 мая, когда, оставшись в одиночестве в центральном посту, главный старшина трюмных Галкин задраил переборочные двери и подал в цистерны воздух высокого давления. После того, как субмарина всплыла, старшина увидел находившиеся неподалеку немецкие сторожевые корабли и начал махать им бушлатом и наволочкой. К счастью, неожиданно проснувшиеся радисты отдраили двери и вызвали в центральный пост командира, который до этого отдыхал, пристроившись у дизеля. Не имея возможности застрелить предателя (пистолет остался в каюте), Травкин приказал срочно погружаться.

Подобрав оставшегося на поверхности Галкина, сторожевики устроили подлодке настоящий ад, сбросив на нее в течение суток более сотни глубинных бомб. Несмотря на это, «Ерш» отделался лишь легкими повреждениями, однако состояние лодки, а также ее экипажа было критическим. Вечером 22-го из последних сил Щ-303 «отползла» на 8 миль на северо-восток от острова, где находилась до 1 июня, постепенно накапливая энергоресурсы на обратный путь. Ночами 25, 26 и 29 мая лодка выходила в эфир, сумев сообщить штабу флота информацию о силах и средствах рубежа ПЛО и произошедших событиях. Из-за нарушений правил передачи (ряд сообщений принимался не полностью или с искажениями) впоследствии на Травкина пытались свалить ответственность за гибель Щ-406, которая, якобы в случае своевременного получения информации от Щ-303, в море бы не высылалась. Эти упреки нельзя счисть обоснованными хотя бы потому, что и тогда, и в дальнейшем, не желая признать поражения, командование КБФ предпринимало попытки проверить Наргенско-Поркалла-Уддский рубеж «на прочность».

Возвращение на Лавенсари (8 июня) произошло без особых происшествий, если не считать потерь катеров эскорта: погиб МО-102, был тяжело поврежден МО-123 — оба они наскочили на минные банки «Зееигеля». Наконец, на переходе в Кронштадт конвой, куда входила Щ-303, подвергся удару финской авиации, повредившей тральщики БТЩ-218 и БТЩ-215. Среди многочисленных потерь весны — лета 1943 года (погибли все четыре другие лодки, выходившие с целью прорыва в Балтийское море, кроме «Ерша»: в мае-Щ-408 и Щ-406, в августе - С-9 и С-12) одиссея «счастливой «щуки» выглядела возвращением с того света.

Во второй половине 1943 —первой половине 1944 года Щ-303 вновь прошла капитальный ремонт на Кронштадтском морзаводе. На лодке установили ГАС «Дракон». Произошли и кадровые изменения: с марта 1944-го место ушедшего на «катюшу» Травкина (За боевые успехи, достигнутые в период командования подводными лодками Щ-303 и К-52, 20 апреля 1945 года капитан 3 ранга И.В. Травкин был удостоен звания Героя Советского Союза) занял командир-«тихоокеанец», капитан 3 ранга П.П. Ветчинкин, 27 октября его «рокировали» с внезапно заболевшим командиром Щ-309 Филовым, последнего в середине декабря сменил другой подводник с ТОФа — капитан-лейтенант Е.А. Игнатьев, остававшийся командиром «Ерша» до конца войны.

К сентябрю, когда после почти полуторагодичного перерыва вновь началось развертывание наших подводных лодок на Балтике, Щ-303 еще не успела пройти положенного курса боевой подготовки. 3 октября при проходе ворот

Купеческой гавани в Кронштадте она навалилась на стенку, погнув правый баллер кормовых горизонтальных рулей и гребной вал с кронштейном. Докование задержало срок готовности до конца ноября, и лишь в начале следующего месяца подлодка присоединилась к другим кораблям дивизиона, базировавшегося на Турку. 17 декабря «Ерш» вышел для действий в район западнее Либавы. Поход с самого начала развивался неудачно. Слабая подготовка нового командира и штурмана привела к тому, что при попытке лечь на грунт лодка несколько раз ударялась о дно. 29 декабря Щ-303 пыталась атаковать конвой, но была обнаружена и подверглась преследованию сил ПЛО. Сторожевые катера вновь атаковали Щ-303 утром 1 января 1945 года, причем при срочном погружении лодка вновь сильно ударилась о дно, повредив руль, киль и легкий корпус.

Вечером 4 января субмарина вернулась в Турку для докового ремонта, который закончился лишь в конце второй декады февраля.

В последний боевой поход «Ерш» вышел 24 февраля, на этот раз действия командира обеспечивал комдив капитан 2 ранга Г.А. Гольдберг. Районом действий вновь стали подходы к Либаве, где противник к тому времени значительно усилил свою ПЛО. Для немецких сторожевиков обнаружить шумящую и скрипящую «старушку» постройки 1931 года проблем не составляло. В промежутках между многочисленными преследованиями Игнатьеву удалось лишь два раза выйти в атаку. В первом случае (5 марта), стреляя ночью со сравнительно большой дистанции, он промахнулся. Во втором, спустя четверо суток, визуально наблюдался взрыв торпеды при попадании в транспорт. Несмотря на победный рапорт, до сих пор в зарубежной исторической литературе эта атака Щ-303 никак не комментируется. С 10 марта подлодка действовала у побережья полуострова Хель, но и здесь ПЛО оказалась настолько плотной, что ни Игнатьев, ни Гольдберг не решились сблизиться с противником для атаки. 22 марта лодку обнаружили немецкие сторожевики и преследовали ее до района, расположенного к югу от шведского острова Готланд. Опасаясь уничтожения субмарины, Гольдберг самостоятельно принял решение о возвращении в базу. 25 марта «Ерш» прибыл в Турку, где простоял в ремонте до окончания войны.

Щ-304

К началу войны Щ-304 «Комсомолец» (командир - капитан 3 ранга Я.П. Афанасьев) заканчивала ремонт. В конце октября — начале ноября 1941 года она находилась у Гогланда и Лавенсари на случай прорыва к Ленинграду тяжелых кораблей Кригсмарине. Как известно, этого не произошло, и 11 ноября лодка вернулась в Ленинград заканчивать ремонтные работы, счастливо избежав повреждений от многочисленных налетов и артобстрелов. С началом кампании 1942 года Щ-304 вышла в море в числе первых. 4 июня она перешла в Кронштадт, утром 11-го — в бухту Норре-Каппель-лахт, и вечером следующего дня субмарина отправилась на коммуникацию Таллин — Хельсинки. Заграждение «Зееигель» форсировали без происшествий, а утром 14 июня «Комсомолец» был уже в районе южнее Хельсинки. Возможность атаки представилась спустя сутки. Обнаружив транспорт, шедший в охранении пяти сторожевых катеров, Афанасьев выпустил по нему две торпеды. Хотя спустя 48 секунд послышались взрывы, германская плавбаза катеров-тральщиков MRS-12 не пострадала (остается предположить, что торпеды ударились о подводное препятствие или дно). Не имевшие глубинных бомб катера-тральщики отказались от преследования лодки, что было истолковано командиром «щуки» как сигнал к спасению экипажа затонувшего судна. В том, что это не так, Афанасьев смог убедиться уже спустя несколько часов, когда с наступлением новых суток он вновь атаковал торпедой ту же плавбазу, на этот раз без видимых признаков попадания. Не желая упускать цель, командир приказал всплыть и попытаться сблизиться с противником. Однако немцы открыли стрельбу первыми. С этого момента охота на субмарину продолжалась фактически до конца похода. Вечером 16-го, утром 17-го и в ночь на 18-е лодку попеременно атаковали то катера, то самолеты, не позволяя ей восполнить энергоресурсы батареи. Днем 18 июня Щ-304 перешла к Палдиски, но корабли противника не отстали и здесь. Две последующих ночных зарядки были сорваны, а вечером 20-го при очередной бомбежке подлодку так сильно «приложило» о дно, что один из шпангоутов в первом отсеке деформировался, и через ослабевшие заклепки стала поступать вода - до 1 т в час. Принятые меры позволили снизить эту цифру до 400 л в сутки, но все равно подводникам приходилось периодически включать шумную трюмную помпу.

25 июня, после доклада командованию о бедственном положении своего корабля, Афанасьев получил разрешение на возвращение домой. Всего же за время похода субмарина непосредственно преследовалась противником на протяжении примерно 90 часов, выдержала 8 атак надводных кораблей (сброшено 105 бомб) и 5 воздушных (11 бомб). В ночь на 30 июня, использовав без остатка весь запас электроэнергии, «Комсомолец» перешел в Нарвский залив, где был встречен нашими катерами и препровожден в бухту Лавенсари. 1 июля Щ-304 вернулась в Кронштадт. За проявленное мужество весь экипаж лодки удостоился правительственных наград, в том числе 9 человек - ордена Красного Знамени и 12 — ордена Красной Звезды.

Вновь «Комсомолец» прибыл на Лавенсари утром 23 августа, но спустя 9 суток вернулся на Морзавод - на переходе произошла серьезная поломка дизеля. В конце октября, когда закончился ремонт, новые минные постановки противника и плавающие мины сделали любую попытку прорыва за пределы Финского залива чрезвычайно рискованным предприятием. В ночь на 29-е Щ-304 вышла в море и пропала. Прорываться в район у восточного побережья острова Готланд ей предстояло через проход между банками Неугрунд и Намси - место, где незадолго до этого исчезла Щ-302. Версия некоторых историков, что лодка пробилась в Балтийское море, длительное время действовала там и даже торпедировала транспорт «Гинденбург» (реально 17 ноября подорвался на мине, выставленной подлодкой Л-3 юго-западнее острова Уте, и 19 ноября затонул), не соответствует действительности. Щ-304 не сообщала о выходе в Балтийское море и вряд ли могла быть в точке повреждения «Гинденбурга» - еще 13 ноября на все находившиеся в море лодки был передан приказ о возвращении в базу.

Щ-305

Как одна из наиболее подготовленных подлодок ОУДПЛ Щ-305 «Линь» (командир - капитан-лейтенант A.M. Середа) была сразу же подчинена командиру Кронштадтской ВМБ для несения позиционной службы в восточной части Финского залива. На третий день войны она вышла к острову Оренгрунд, где патрулировала до 5 июля. Поскольку, по мнению финнов, СССР господствовал в закрытом от проникновения с запада заливе, движения транспортов или боевых кораблей за пределами внутренних шхерных фарватеров не осуществлялось. Единственным противником «Линя» стали финские субмарины. Утром 28 июня Середа обнаружил подлодку «Ветехинен», возвращавшуюся с минной постановки у острова Гогланд, к сожалению, выпущенная торпеда 53-27 (это была первая атака, проведенная подлодкой КБФ в Великой Отечественной войне) прошла мимо цели. Второй и последний контакт с аналогичной целью состоялся спустя два дня, но на этот раз командир Щ-305 счел условия для атаки невыгодными и ушел на глубину. 6 июля, уже при возвращении в базу «Линь» был безрезультатно атакован подлодкой противника.

В период белых ночей и из-за отсутствия целей использование «щук» на позициях в Финском заливе командование сочло нецелесообразным. Щ-305 вернулась к выполнению обязанностей учебного корабля. В июле Середа принял новейшую С-11, и его место занял старший лейтенант К.С.Кочетков. В следующем месяце Кочетков ушел сражаться в составе морской пехоты, командование подлодкой передали капитану 3 ранга Д.М. Сазонову. 16 сентября «Линь» перешел из Ораниенбаума в Кронштадт, 23-го он был легко поврежден осколками авиабомбы, но спустя пять дней перешел к Лавенсари, где его включили в состав сил, готовившихся к отражению нападения германского флота. За месяц стояния у острова на лодке был выявлен ряд технических неисправностей, заставивших ее встать на ремонт на заводе №189 в блокированном Ленинграде. К осени 1942-го ценой огромных усилий коллективу завода и экипажу удалось ввести Щ-305 в строй. 14 октября «Линь» перешел в Кронштадт, 18-го - к Лавенсари, где ему пришлось задержаться на 9 суток, ожидая подготовки разведгруппы, которую требовалось высадить на побережье Нарвского залива. В конечном итоге эту задачу поручили другой лодке, и в ночь на 27-е Щ-305 начала прорыв через Финский залив. По тем скудным данным, которые удалось получить из радиосообщения и трофейных материалов, можно судить, что он прошел без происшествий. Вечером 31-го подлодка дала радио о выходе из залива и вскоре заняла позицию в Аландском море. При первой же попытке атаковать конвой днем 5 ноября субмарина была обнаружена финским сторожевиком «Уиско», сбросившим на нее глубинные бомбы. Поскольку сторожевик сразу же дал оповещение «по флоту», командир финской флотилии подводных лодок выслал в район обнаружения субмарины «Ику-Турсо» и «Ветехинен». Именно последняя, столь удачно избежавшая почти полтора года назад торпеды «Линя», и обнаружила нашу подлодку примерно в 10 часов вечера. Командир Щ-305, имевший оповещение о действиях вражеских лодок в данном районе, очевидно, счел, что ненастная погода его защитит, и на полном ходу производил зарядку. «Финка» же с целью соблюдения скрытности шла под электромоторами. Два раза «Ветехинен» теряла контакт со «щукой», но, благодаря совершенной гидроакустической аппаратуре, каждый раз восстанавливала его. Наконец, в 23.55, заняв удобную позицию для атаки, командир «Ветехинен» капитан-лейтенант Лейно с расстояния 1,5 кбт выпустил две торпеды. Несмотря на малую дистанцию, взрывов не последовало. Раздосадованный Лейно приказал открыть огонь из 76-мм пушки. Выстрелы ослепили всех находившихся на мостике его субмарины, и потому произошедшее спустя полминуты столкновение двух кораблей оказалось одинаково неожиданным для обеих сторон. Шедший 6-узловым ходом «Ветехинен» врезался в левый борт Щ-305 чуть позади места расположения носовых горизонтальных рулей. Поскольку в этот момент «Линь» производил срочное погружение, можно предположить, что внезапное затопление первого (а возможно, и второго) отсека создало дополнительный дифферент на нос, что помешало закрытию переборочных дверей и организации борьбы за живучесть. Двух с половиной часовое прослушивание, предпринятое финской лодкой, не оставило сомнений в том, что «Линь» больше не всплывет.

Щ-306

Щ-306 «Пикша» (командир — капитан-лейтенант Н.И. Смоляр) вышла в первый боевой поход на третьи сутки войны и заняла позицию на южных подходах к Хельсинки. Белые ночи и противолодочные дозоры вынудили лодку отойти для зарядки батарей в эстонскую бухту Кясму-Лахт. При возвращении на позицию утром 27 соня субмарину обнаружила и атаковала группа финских сторожевых катеров, сбросивших на нее около двух десятков глубинных бомб. Смоляр не стал всплывать и после того, как катера перешли к профилактическому бомбометанию на большом расстоянии от лодки. Вскоре продолжавшая двигаться в южном направлении «Пикша» оказалась вблизи от поврежденного крейсера «Максим Горький», который в сопровождении трех эсминцев - 6 БТЩ, 6 ТКА, 4 СКА и спасательного судна «Нептун» направился из Таллина в Кронштадт. Услышав взрывы затраленных мин, которые расстреливал эсминец «Стерегущий», Смоляр, очевидно, сочтя свой корабль окруженным, решил погрузиться ниже рабочей глубины. На 93 м раздался треск - на мостике оказались раздавлены магнитный компас и репитер гирокомпаса. Похожим образом действовал командир «Пикши» и 3 июля, когда, услышав несколько отдаленных взрывов, приказал погрузиться на 30—40 м и продолжал маневрировать в течение 12 часов. Совершенно очевидно, что из-за недостаточной подготовки Смоляр, как и многие другие командиры наших подлодок в 1941 году, не верил в свое оружие и видел свою основную задачу скорее в спасении лодки, нежели в нанесении ущерба врагу. Именно это представляется важнейшей причиной наших неудач в первую военную кампанию.

Конец бесплодному походу положил приказ командира Кронштадской ВМБ, после чего 7 июля «Пикша» вернулась в Ораниенбаум. Летом и осенью 1941-го лодка попеременно находилась в Ленинграде и Кронштадте. Вечером 21 сентября в ходе одного из крупнейших налетов немецкой авиации на Кронштадт на причальной стенке в 5 м от корпуса субмарины взорвалась мощная авиабомба. Град осколков, пронзивших ограждение рубки, надстройку и легкий корпус, вывел из строя ряд приборов и устройств, перебил трубы вентиляции цистерн главного балласта, 11 человек получили ранения. С 26-го числа лодка встала на капитальный ремонт на заводе № 189, который постоянно обстреливался вражеской артиллерией.

13 и 31 мая 1942 года «Пикша» получила дополнительные повреждения от близких разрывов снарядов, причем в первом случае осколки даже пробили обшивку прочного корпуса. Только 13 октября Щ-306 перешла в Кронштадт. Вечером 20-го конвой, куда также входили Щ-406, 5 БТЩ и 2 СКА, начал движение на запад, отразив без потерь атаку финских торпедных катеров. Утром следующих суток субмарины достигли точки погружения. Обе они двигались в южную Балтику: Щ-406 — на позицию севернее Данцигской бухты, Щ-306 — в район острова Эланд. Щ-406 посчастливилось вернуться, а «Пикше» — нет. Дальнейшее изложение ее боевого похода носит гипотетический характер. Около 1.00 25 октября Смоляр доложил об окончании форсирования Финского залива. Не позже 27-го его лодка должна была прибыть в заданный район. На пути, еще 25-го числа, он, по всей вероятности, атаковал южнее Утё германский конвой, но не добился успеха. Щ-406 действовала более удачно и за шесть суток нахождения на своей позиции успела израсходовать весь торпедный боезапас. В связи с этим у командования возникло намерение перевести «Пикшу» в Данцигскую бухту, о чем вечером 31 октября на лодку было передано соответствующее приказание. Но ответа не последовало. На следующий день северо-западнее маяка Штольпемюнде в результате подводного взрыва затонуло немецкое судно «Эльбинг-IX» (467 брт). Находившийся поблизости новейший германский эсминец Z-31 провел противолодочный поиск, но ничего не обнаружил. Хотя точные координаты гибели судна в зарубежной литературе не приводятся, по косвенным данным можно предположить, что оно затонуло достаточно далеко от гипотетической позиции советской подлодки — поэтому занести его на боевой счет «Пикши» нельзя. Не дождавшись ответа от Щ-306 9 и 11 ноября, командование отдало приказ о возвращении. Как ни странно, уже в 21.55 11 ноября Смоляр сообщил о намерении начать форсирование Финского залива вечером следующих суток. Больше лодка на связь не выходила, но, по-видимому, в последний раз напомнила о себе вечером 12 ноября. Находившийся в устье Финского залива финский минзаг «Руотсинсалми» в 17.45, 19.50, а также в 2.27 и 4.45 следующих суток зафиксировал четыре торпедные атаки, причем в последнем случае финские моряки наблюдали торпедный след, прошедший под мостиком корабля... В точку встречи с катерами Щ-306 не прибыла. Поскольку корабли и самолеты противника не делали донесений о результативных атаках между 13 и 16 ноября, остается предположить, что «Пикша» погибла от подрыва на мине.

Щ-307

Щ-307 «Треска» (командир - капитан-лейтенант Н.И. Петров) вошла в число лодок ОУДПЛ, выделенных для несения службы на позициях в открытой части Балтийского моря. 22 июля 1941 года она перешла в Таллин и уже спустя двое суток отправилась в район оккупированной немцами Либавы. За две недели патрулирования командиру так и не удалось обнаружить цели, достойной торпеды. Зато вечером 10 августа при возвращении в базу в районе северо-западнее мыса Ристна «щука» обнаружила находящуюся в надводном положении подлодку противника. Не мешкая, Петров лег на боевой курс и выпустил две торпеды, уничтожившие германскую субмарину U-144-первый корабль противника, потопленный советскими подводниками в Великой Отечественной войне (Для Петрова эта победа обернулась личной трагедией. По прибытии в Таллин его обвинили в уничтожении нашей же С-11. На самом деле, «эска» подорвалась на мине в устье пролива Соэлавяйн 2 августа. Ее командир A.M.Середа был другом Н.И.Петрова. Со временем справедливость восторжествовала, но начавшийся у командира Щ-307 нервный срыв привел к его многочисленным упущениям по службе. В конечном итоге в октябре 1941 года он был арестован, приговорен к 10 годам и скончался в тюрьме).

В течение почти двух месяцев «Треска» стояла у стенки завода № 189, затем на нее был назначен новый командир - капитан 3 ранга И.О. Момот. Замена части приборов и механизмов, а также необходимость отработки учебных задач привели к тому, что лодка перешла в Кронштадт только 16 сентября 1942 года. 23-го она вышла в поход и, форсировав заграждения «Зееигель», вечером 27-го прибыла на позицию в Норчёпингскую бухту. В ночь на 2 октября Щ-307 перешла в Аландское море, где ей предстояло провести без малого четыре недели. В первый же день «Треска» безуспешно атаковала финский конвой, хотя, услышав взрывы, подводники занесли на свой счет попадания в суда с предполагаемым тоннажем 15 000 и 7000 брт. В последующие дни Момот не испытывал недостатка в целях, однако обнаруживались они, как правило, поздно и на невыгодном для атаки курсе. Днем 11 октября подлодка неудачно выпустила две торпеды по немецкому конвою (за попадание торпеды подводники приняли взрыв глубинной бомбы, сброшенной финским самолетом по воздушному пузырю, вышедшему на поверхность при залпе), спустя десять дней - по другому. Очередной раз подходящие условия для атаки выдались 26 октября, когда Щ-307 с небольшой дистанции послала две торпеды в шедшее в составе каравана финское судно «Бетти X» (2478 брт). Пароход затонул в течение минуты, унеся на дно 12 человек команды и груз серного колчедана. На поиск русской субмарины в море отправились финские подлодки «Ветехинен» и «Ику-Турсо» (первый раз «Ику-Турсо» выходила на поиски «Трески» еще 12 октября, но, обнаружив ее, не смогла атаковать). Почти сразу же они были замечены с Щ-307, но, поскольку подлодки находились в территориальных водах Швеции, Момот посчитал их шведскими. Спустя несколько часов он чуть было не заплатил за свою ошибку — когда «щука» заряжала аккумуляторы, внезапно из темноты вынырнула неизвестная субмарина. Оторопевшие противники разошлись контркурсами на расстояние 20 м друг от друга, после чего Щ-307 погрузилась, а «Ику-Турсо» послала ей вдогонку полсотни 20-мм снарядов. После всплытия на «Треску» почти сразу поступило предупреждение о том, что финны начали за ней охоту. Оно сыграло свою роль - ровно в 1.00 27 октября были замечены два торпедных следа, идущие к лодке. Резко повернув, Момот ухитрился «вписаться» внутрь залпа - одна торпеда прошла в 30 м за кормой, другая — в 20 м по носу. Убедившись в промахе, командир «Ику-Турсо» капитан-лейтенант Пекканен приказал открыть огонь из носовой 76-миллиметровки. В момент пятого выстрела финские торпеды внезапно взорвались, что вкупе со срочным погружением Щ-307 создали у противника иллюзию победы. Западные исследователи до настоящего времени вполне серьезно считают, что жертвой атаки «Ику-Турсо» стала Щ-308, действовавшая намного восточнее и за пять суток до этого получившая разрешение убыть в базу. Что же касается Щ-307, то она, дождавшись ухода противника, всплыла и закончила зарядку. На лодке еще оставались две торпеды, но, поскольку запасы еды и топлива были на исходе, тем же вечером командование отозвало ее в базу. 1 ноября «Треска» ошвартовалась в бухте Норре-Каппельлахт, через неделю перешла в Кронштадт, а затем — в Ленинград, где встала на текущий ремонт. В строй лодка вступила только к концу мая 1943 года, фактически тогда, когда вырваться из Финского залива стало невозможно. В феврале 1944-го Момота назначили на строящуюся К-55, а командиром «Трески» стал бывший помощник с Щ-303 капитан-лейтенант М.С.Калинин. Подлодка готовилась к новым походам, для чего в июле она даже совершила учебное плавание на Ладожское озеро.

После перемирия с Финляндией Балтика вновь открылась для наших подводных лодок. Щ-307 оказалась в числе первых, вышедших на коммуникации врага. Между 4 и 8 октября 1944 года она проделала сложный путь шхерным фарватером от Лавенсари до острова Корпо, и уже 11-го заняла позицию у Виндавы. Днем 16 октября, после разведки внешнего рейда порта Калинин обнаружил конвой и атаковал его с дальней дистанции 4 торпедами. Последовали два взрыва. Подняв перископ, командир заметил, что с поверхности пропал 8000-тонный транспорт, 6000-тонный тонет и еще один получил повреждение. Прокомментировать это боевое донесение до сих пор не представляется возможным, поскольку зарубежная информация отсутствует, а в ходе послевоенного обследования, произведенного АСС, затонувших судов в месте залпа Щ-307 не обнаружили. Такой же загадочный результат имеет и атака, произведенная Калининым из надводного положения в ночь на 29 октября. С мостика вроде бы наблюдалось попадание торпеды, но преследованию лодка не подвергалась, и в зарубежных источниках об этом случае ничего не говорится. Вечером 3 ноября «Треска» последовательно атаковала конвой и одиночный транспорт, стреляя из надводного положения, после чего в первом случае слышала, а во втором видела попадания торпед. К сожалению, и этому эпизоду невозможно дать объективную оценку. Расстреляв боезапас, субмарина 7 ноября прибыла в Турку, где до конца декабря осуществляла докование и ремонт часто выходивших из строя горизонтальных рулей.

В следующий раз Щ-307 вышла в море 4 января 1945 года и через пять суток, затраченных на борьбу со штормом, заняла позицию в районе Либавы. В первый же вечер она выпустила две торпеды по транспорту, шедшему в составе конвоя. И опять информация противоборствующих сторон совпала «с точностью до наоборот»: Калинин с мостика лодки наблюдал попадание обеих торпед и быструю гибель судна, сигнальщики немецкого сторожевого корабля V-317 — безуспешную атаку. Сторожевик ответил энергичным преследованием, сбросив на «щуку» за два часа около 70 глубинных бомб, но также безрезультатно.

Наконец, вечером 16 января Калинин добился подтвержденной победы, торпедировав транспорт «Генриетта Шульте» (1923 брт). Судно загорелось и утром следующего дня затонуло на мелководье. В последующие несколько дней обнаружить противника не удавалось. Поход закончился тем, что при очередной заправке электролита дистиллированной водой из батареи стал выделяться хлор. Вода оказалась загрязненной, к тому же на лодке выявился перерасход соляра. Все это заставило прервать боевое дежурство и возвратиться в Турку, где порядком изношенная «Треска» простояла до конца войны. 6 марта 1945 года подлодка была награждена орденом Красного Знамени, а ее командир удостоен звания Героя Советского Союза.

Щ-308

Щ-308 «Семга» (командир — капитан-лейтенант А.Ф.Маркелов) была первой лодкой ОУДПЛ, которую летом 1941 года отправили на позицию в Балтийское море. 19 июля субмарина перешла из Ораниенбаума в Таллин и на следующий день в составе конвоя направилась в маневренную базу в бухте Триги на северном берегу острова Саарема. Утром 21-го, когда конвой достиг мыса Пакринем, входивший в его состав танкер «Железнодорожник» подорвался на мине и быстро затонул. Стоило кораблям остановиться, как караван подвергся атаке с воздуха. Столь мощное и организованное вражеское воздействие, по-видимому, настолько поразило Маркелова, что он растерялся и не придумал ничего лучшего, чем погрузиться на минном поле. Через полчаса «Семга» всплыла, но потрясение, испытанное ее командиром, похоже, отразилось на всех его действиях в боевом походе.

Вечером того же дня подлодка отправилась в Норчепингскую бухту. В ночь на 24-е командир обнаружил одиночный транспорт, от атаки которого отказался, «чтобы не прерывать зарядки» (?). С рассветом были обнаружены транспорты, которые были упущены на том основании, что «следуют в балласте». Все моторные шхуны пропускались под предлогом «малой ценности». Подобные мотивировки возникали на протяжении двух недель. Наконец, когда 5 августа командир получил недвусмысленный приказ атаковать любые цели на северном выходе из пролива Кальмарзунд (как уже говорилось, шведское правительство объявило о разрешении на транзит германской дивизии в Финляндию через свои территориальные воды), Маркелов, увидев конвой, счел себя обнаруженным и от атаки отказался. 9 августа подлодка прибыла в Таллин и затем приняла участие в печально известном «таллинском переходе». С 27 сентября корабль встал на ремонт на заводе № 194, а спустя несколько дней командир и военком, в действиях которых в боевом походе наконец-то разобрались, были арестованы и преданы суду военного трибунала. До начала апреля 1942 года «Семга» оставалась без штатного командира, пока им не стал капитан-лейтенант И.В. Автономов, ранее командовавший «Малюткой». За это время Щ-308 успела пройти текущий ремонт, в ходе которого были устранены и повреждения от близкого разрыва снаряда 14 февраля.

В ночь на 19 июня 1942 года лодка перешла в Кронштадт, а 24 июня — на Лавенсари, где выяснилось, что она не только не подготовлена к походу (неисправными оказались кормовые горизонтальные рули), но и нуждается в смене командования: командир БЧ-5 не сумел произвести расчет принятого груза, из-за чего лодка имела 4 т отрицательной плавучести, а Автономов, зная об этом, не проявил должной требовательности. 1 июля субмарина вернулась в Кронштадт. И снова — ремонт и подготовка к походу, но уже под руководством капитана 3 ранга Л.Н. Костылева. Во второй раз на Лавенсари «Семга» пришла 16 сентября 1942 года. В ночь на 18-е она начала форсирование Финского залива, которое удачно завершилось через четверо суток. Ее позиция располагалась между островом Уте и мысом Ристна. Как ни странно, Костылеву долго не удавалось обнаружить достойных целей. В ночь на 30-е он вышел на связь, попросив направить Щ-308 в новый район. Командование предложило ему остаться на месте и не ошиблось. Днем 2 октября лодка атаковала финский конвой западнее Ханко. Спустя пять дней атаке из-под воды подверглось немецкое госпитальное судно «Рюген», а 19 октября — корабль-ловушка «Шифф 47». Ни одного попадания достигнуто не было, хотя сам Костылев придерживался иного мнения (он оценивал свои успехи в три потопленных транспорта общим тоннажем 16 000 брт), о чем и сообщил командованию в ночь на 20 октября. Одновременно командир передал, что лодка имеет повреждения прочного корпуса, и попросил разрешения вернуться в базу. Больше Щ-308 никто не видел и не слышал. По поводу причин ее гибели можно лишь заметить, что, поскольку Костылев не начал возвращения самостоятельно, а запросил разрешения, повреждения прочного корпуса, по всей видимости, сводились к сильной течи через заклепки, вылетевшие во время бомбежки «щуки» кораблем-ловушкой. Вряд ли лодка могла затонуть по этой причине; более близком к истине будет предположение, что «Семга» погибла в результате подрыва на мине.

Щ-309

Накануне войны «Дельфин» (командир — капитан-лейтенант И.С.Кабо) вместе с другими подлодками 6-го дивизиона участвовал в учениях в Рижском заливе. Дивизион прибыл на внешний рейд Таллина на рассвете 22 июня 1941 года и вечером следующего дня кружным путем через Моонзунд и Соэлавяйн ушел в Балтийское море. Вечером 25-го «Дельфин» занял позицию у шхер восточнее Стокгольма. Подобно командиру Щ-308 Маркелову, Кабо поначалу переоценивал силы противника, но вскоре справился со своими опасениями. Днем 2 июля, обнаружив конвой, командир решил выйти в торпедную атаку, однако плохо обученные торпедисты заполнили торпедный аппарат забортной водой, и лодка, приобретя дифферент и отрицательную плавучесть, ушла на дно, пропустив цель.

Другого шанса выйти в атаку не представилось, и 10 июля Щ-309 отозвали в базу. На следующий день она прибыла в бухту Кихелькона, откуда к 15 июля перешла в Кронштадт. Вновь корабль был готов к дальнему походу в начале августа, однако отсутствие свободных тральщиков и тяжелая обстановка под Таллином заставила командование КБФ временно прекратить ведение подводной войны. Лишь 27 сентября «Дельфин» снова вышел в поход в район острова Малый Тютерс, где патрулировал до 17-го числа следующего месяца. Встреч с кораблями противника не состоялось.

В конце октября подлодка прошла небольшой ремонт в Ленинграде и 8 ноября вновь вышла в море, на этот раз за пределы Финского залива: с 11 по 15 ноября она находилась в прикрытии эвакуации Ханко в районе острова Богшер, затем направилась для действий на коммуникациях между Виндавой и Либавой. Пробыв в районе до 23 ноября, Кабо не обнаружил достойных целей, и 26-го лодка прибыла к Гогланду, где из-за отсутствия сил обеспечения задержалась на 10 дней. Заключительный этап возвращения пришлось совершать за ледоколом «Молотов». В Кронштадте «Дельфин» оказался только 12 декабря. До лета 1942 года экипаж своими силами осуществил текущий ремонт.

В следующий поход Щ-309 отправилась 13 августа. В ночь на 18-е подлодка перешла к Лавенсари; вечером следующего дня Кабо начал прорыв через Финский залив, который успешно завершился утром 23 августа. Вскоре субмарина заняла позицию в Аландском море, где уже 25-го произвела безуспешную атаку, послав две торпеды в финский минзаг «Лоухи». Позиция «щуки» была известна противнику, и он организовал ее поиск, в том числе гидросамолетами, базировавшимися на Аландские острова. В ночь на 26-е на погружающуюся лодку была сброшена бомба, которая, к счастью, повреждений не нанесла. 30 августа и 4 сентября Кабо опять атаковал финские конвои, но и на этот раз без попаданий (хотя, ориентируясь по взрывам, командир придерживался обратного мнения). Оба раза эскорт контратаковывал субмарину, но безрезультатно — и это несмотря на то, что на Щ-309 плохо работала система БТС, из-за чего каждый ее залп обнаруживался врагом заблаговременно. Но 12 сентября фортуна улыбнулась советским подводникам. Сопровождавший конвой финский гидросамолет из-за неисправности бомбового замка не сумел сбросить бомбу в возникший при залпе воздушный пузырь. Причем летчик не оповестил свои суда, в результате чего лесовоз «Бонден» (695 брт) получил торпедное попадание и вскоре затонул. В распоряжении Кабо оставались еще три торпеды, когда выяснилось, что управление кормовыми горизонтальными рулями полностью нарушено. «Дельфин» перешел в южную часть позиции, где его экипаж в течение недели безуспешно пытался устранить поломку. Узнав об этом, командование решило оставить лодку на позиции до завершения развертывания всех лодок второго эшелона. Лишь 29 сентября Кабо начал возвращение в базу. Подлодке вновь повезло — ни обнаруживший ее у Таллина немецкий сторожевой катер, ни трехкратное попадание на мины в Нарвском заливе не имели последствий. Поход «Дельфина» был вторым по продолжительности походом советской подводной лодки в Великой Отечественной войне — с момента выхода из Лавенсари до возвращения прошло 46 дней. 11 октября лодка стала на ремонт в Ленинграде.

В строй она вернулась только через год и за это время успела сменить командира - с марта 1943 года им стал бывший помощник командира С-13 капитан 3 ранга Н.А.Филов. Чуть раньше корабль получил звание гвардейского. Летом 1944-го подлодка отрабатывала курс боевой подготовки в Кронштадте и на Ладожском озере и по первому сигналу вышла по финскому шхерному фарватеру в Балтийское море.

Накануне этого, 1 октября, произошло неприятное, но вполне характерное для того времени событие. Механик лодки Базлов обвинил Филова в трусости и неспособности командовать кораблем. В результате разбирательства клеветник был арестован, но развившаяся у Филова на нервной почве «куриная слепота» заставила субмарину оставить позицию у Виндавы. 27 октября, на следующий день после возвращения в Турку командование принял срочно переведенный с Щ-303 капитан 3 ранга П.П.Ветчинкин. Уже через 4 суток подлодка с командиром, совершавшим свой первый боевой поход (в прошлом Ветчинкин служил на ТОФе), вновь вышла в море. Первоначально ее направили к Мемелю, затем к Виндаве. Здесь Ветчинкину крупно повезло — утром 10 ноября из надводного положения он потопил одиночно шедший транспорт «Карл Корде» (903 брт). В последующие дни командир пытался атаковать конвои, но безуспешно. 16 ноября командование перевело подлодку к полуострову Сырве (о. Саарема), на котором немцы при поддержке крупных надводных кораблей пытались сдержать натиск многократно превосходящих советских войск. Вот здесь и выяснилась неготовность командира и экипажа к осуществлению сколько-нибудь сложных задач. Первые пять суток Ветчинкин искал врага в 27—35 милях от берега, хотя вести огонь по сухопутным целям с такой дистанции немецкие корабли не могли. Получив 21 ноября приказ атаковать противника в шести милях от берега, командир выпустил две торпеды по эсминцу, которые противник даже не заметил. Впоследствии Ветчинкин утверждал, что слышал взрывы торпед, а затем и глубинных бомб, но, по всей видимости, он принял за них взрывы бомб, сбрасывавшихся советской авиацией. Вернувшись в прежний район для перезарядки торпедных аппаратов, командир Щ-309 вновь подошел к району маневрирования вражеской эскадры через два дня. Обнаружив корабли врага, он так и не осмелился атаковать их, мотивируя свое решение малыми глубинами и плохой подготовкой личного состава. Тот же упрек можно отнести и к самому Ветчинкину, который в радиограмме не указал ни координат обнаружения эскадры противника, ни курса ее движения. В ночь на 24-е немцы эвакуировали свои войска с Сырве, а Щ-309 вернулась на позицию к Виндаве. Утром 7 декабря из надводного положения ей удалось уничтожить транспорт «Норденхам» (4592 брт). Израсходовав все торпеды, 11 декабря «Дельфин» вернулся в Турку.

По всей видимости, действия подлодки в походе были оценены довольно низко, поскольку после окончания ремонта экипажу предоставили 10 дней для подготовки, а обеспечивающим в следующий поход пошел сам командир БПЛ контр-адмирал С.Б.Верховский. 18 февраля 1945 года субмарина вышла в море и вечером 22-го заняла позицию у Либавы. Утром Ветчинкин успешно атаковал конвой, потопив из его состава транспорт «Гётинген» (6267 брт). На борту судна находились солдаты и беженцы, из которых, по различным оценкам, от 130 до 500 погибли. В течение 5 часов немецкие тральщики преследовали лодку, сбросив 36 глубинных бомб. В результате бомбардировки временно вышел из строя командирский перископ, появились вмятины в прочном корпусе. Атаки в вечернее время 24 и 26 февраля (в последнем случае субмарина выпускала торпеды дважды) не принесли успеха из-за несовершенства ночного прицела, невозможности сблизиться с целью и штормовой погоды. 4 марта Щ-309 вернулась в базу. Планово-предупредительный ремонт быстро закончился, и 30 марта «Дельфин» вышел в район Борнхольма, но в пути следования был перенаправлен в восточную часть Данцигской бухты. Необходимость проводить ночь вдали от побережья Земландского полуострова (ночью в районе действовали наши торпедные катера) привела к тому, что лодка очень долго не имела встреч с транспортами противника. Утром 19 апреля Ветчинкин атаковал тральщик, а 24-го сторожевой корабль - оба раза мимо. После этого подлодка была переведена в западную часть бухты к побережью полуострова Хель. Здесь также не удалось обнаружить ни одной крупной цели, в то время, как вражеские корабли ПЛО неоднократно садились «Дельфину» «на хвост». В ночь на 6 мая на лодке вышел из строя один из дизелей, и Ветчинкин начал возвращение в базу. Известие об окончании войны экипаж Щ-309 получил в море.

Щ-310

Щ-310 «Белуха» (командир - капитан-лейтенант Д.К.Ярошевич) вышла в первый боевой поход в ночь на 25 июня 1941 года вместе с другими лодками дивизиона. До 9 июля она патрулировала в пустынном районе между шведскими островами Готска-Санден и Форэ, и первая встреча с противником состоялась только в ночь на 11-е, при возвращении к нашим берегам. Подводники готовились войти в бухту Кихельконна, когда был обнаружен силуэт неизвестного корабля. Спустя мгновение в нем опознали подводную лодку противника (ею оказалась германская U-144). Хотя Щ-310 шла выгодным для атаки курсом, находившийся на борту командир 6-го ДПЛ капитан 2 ранга М.В. Федотов приказал погрузиться и лечь на несколько часов на грунт. При разборе похода такие действия были признаны граничащими с трусостью, и Федотова понизили в должности до командира лодки.

Тем временем «Белуха» перешла из Таллина в Кронштадт и в начале августа была готова к следующему походу. Однако тяжелая обстановка на ТВД вынудила командование КБФ изменить планы. Щ-310 должна была уйти в море в конце сентября вслед за Щ-319 и Щ-320, но гибель одной и длительное молчание второй помешали осуществить этот план. «Белуха» вошла в состав базировавшегося на Лавенсари и Гогланде Передового отряда КБФ. 16 октября во время шторма в бухте Суркюля она несколько раз ударилась о стоявшую рядом Л-3 и была вынуждена вернуться на завод № 194. Здесь лодке предстояло пройти усиленный средний ремонт со сменой дизелей. К концу лета 1942 года работы были в основном закончены. 16 сентября субмарина перешла в Кронштадт, и в ночь на 20-е ее отконвоировали в точку погружения юго-западнее Лавенсари.

«Зееигель» удалось форсировать через северный гогландский проход, но при зарядке батарей в ночь на 22-е «Белуху» атаковали сторожевые катера. Сначала показалось, что сброшенные ими глубинные бомбы не нанесли повреждений, но позже выяснилось, что это не так. Спустя трое суток лодка вышла в Балтийское море и направилась в северную часть Данцигской бухты. В успехе прорыва немалую роль сыграл профессионализм штурмана - лейтенанта Г.М.Егорова (впоследствии известного подводника, адмирала флота, Героя Советского Союза). Рано утром 28 сентября лодка прибыла в район банки Штольпе и через сутки произвела первую торпедную атаку. Ее целью оказался одиночный транспорт, по которому Ярошевич стрелял из надводного положения. После промаха первого двухторпедного залпа была выпущена третья торпеда, которая начала описывать циркуляцию. Очевидно, ее гироскоп получил повреждения во время бомбежки, и лишь зоркость сигнальщика спасла субмарину от гибели. Четвертая торпеда наконец-то попала в цель, утопив германский транспорт «Франц Рудольф» (1419 брт). Следующей ночью командир выпустил все содержимое носовых аппаратов по пароходу «Аннелиз Кристоферсен», но безрезультатно. Последняя торпеда (одна была утеряна при форсировании Финского залива) ушла «в молоко» при попытке вечером 3 октября атаковать немецкую подлодку, отрабатывавшую учебные задачи. На этот раз не сработала система БТС, и противник, наверняка заметивший вынырнувшую рубку, без труда избежал попадания. Обидно сознавать, что огромный риск, которому подвергался экипаж лодки при прорыве в море, не увенчался достойной победой только из-за того, что Ярошевич пренебрег рекомендациями применять метод стрельбы «с временным интервалом». В ночь на 7-е лодка приступила к обратному форсированию залива. 9 октября в 12.25, когда команда готовилась к обеду, прогремел мощный взрыв. К счастью, субмарина задела не саму мину ЕМС (ВВ — 270 кг тротил-гексоген-алюминия), а лишь нижнюю часть ее противотральной трубки. Смещение последней вызвало взрыв мины, примерно в 19,5 м выше носовой части корабля. И все же положение создалось критическое. В пяти первых отсеках появились течи, вышли из строя перископы, эхолот и акустические приборы, разбилось несколько аккумуляторных баков, отказали многие приборы и механизмы. Правда, гирокомпас и дизели остались целы. Всплыв через несколько часов с грунта, «Белуха» уже не могла погрузиться. Если бы место подрыва находилось не северо-восточнее Гогланда, а хотя бы на пару десятков миль западнее, трагический финал был бы неминуем. Ярошевичу и его экипажу повезло: больше лодке не попалось ни одной мины и тем же вечером она встретилась в точке рандеву с нашими катерами. 13 октября Щ-310 прибыла в Кронштадт. До лета 1943 года лодка простояла в Ленинграде на аварийном ремонте.

В марте 1944-го в командование субмариной вступил капитан 3 ранга С.Н. Богорад. Следующие полгода были посвящены интенсивной боевой подготовке. Когда в сентябре Балтика вновь оказалась открытой для наших субмарин, «Белуха» ушла в море в числе первых. Уже утром 6 октября она прибыла в район Виндавы, где почти сразу добилась успеха. Выпустив две торпеды с дистанции 4 кбт из надводного положения, командир и вся верхняя вахта наблюдали попадание торпеды и гибель транспорта, ушедшего в воду с вращающимися винтами. Несмотря на наличие этих подробностей, в зарубежной литературе упоминаний о данной атаке нет. В ночь на 8-е на юго-западных подходах к Виндаве Богорад успешно атаковал из кормовых аппаратов одиночный «сторожевик», на деле оказавшийся землечерпалкой «Баггер 3» (400 брт). Не успели подводники поздравить друг друга с победой, как был обнаружен вражеский конвой. Выпустив три торпеды, командир вскоре услышал взрывы, свидетельствовавшие о гибели транспорта RO-24 (4499 брт), затонувшего примерно с 260 немецкими военнослужащими. Днем 10 октября «Белуха» неудачно атаковала из-под воды еще один конвой и в ночь на 14-е выпустила две оставшиеся торпеды в крупный транспорт, который, по данным визуального наблюдения, через 3 минуты затонул. Хотя и в этом случае противная сторона воздерживается от комментариев, первый поход Щ-310 с новым командиром заслуживает весьма высокой оценки. 16 октября лодка прибыла на Ханко, откуда ей пришлось возвращаться для ремонта в Кронштадт — договоренность с финнами о ремонте наших субмарин еще не была достигнута.

4 декабря Богорад вновь занял позицию у Виндавы. За прошедшее время обстановка здесь значительно изменилась. Интенсивность движения судов сократилась, а силы ПЛО противника заметно усилились. Такая же картина наблюдалась у Либавы, куда «Белуху» перевели 14 декабря. Лишь в ночь на 21-е западнее Мемеля Щ-310 удалось добиться попадания двух торпед в транспорт среднего водоизмещения, однако даже несмотря на тот факт, что после атаки эскорт преследовал лодку и сбросил 4 глубинные бомбы, этот эпизод документально не подтвержден противной стороной. Примерно такая же ситуация сложилась со следующей атакой лодки. 30 декабря с дистанции в одну милю Богорад наблюдал попадание своей торпеды, взрыв на транспорте (от сильного сотрясения в первом отсеке «Белухи» пропал свет), его опрокидывание и гибель. В течение часа противник проводил интенсивный поиск лодки, но в опубликованной за рубежом хронике боевых действий данный факт никак не отражен.

В ночь на 2 января 1945 года Щ-310 после длительной погони неудачно атаковала конвой, была обнаружена и подверглась преследованию. 7 января лодка выпустила с дистанции 3 кбт три торпеды, через 32 секунды наблюдала два попадания, погрузилась, была контратакована охранением, но и в этом случае объект атаки остался неизвестен — ведущий западный специалист по данной теме доктор Юрген Розер ничего конкретного сообщить не может. К этому времени срок автономности лодки подошел к концу, и 15 января она прибыла в Турку. Здесь ее ожидал неспешный, но качественный финский ремонт. 6 марта командир и экипаж с радостью узнали о награждении Щ-310 орденом Красного Знамени, а 23-го субмарина вновь вышла в море для действий у Либавы. Как и в предыдущем походе, встречи с кораблями противника (кроме кораблей ПЛО) были редкими, хотя теперь появилась возможность использовать для перехвата конвоев данные воздушной разведки.

Именно благодаря им состоялись успешные атаки в ночь на 27 марта и 14 апреля (12 апреля при стрельбе по конвою Щ-310 промахнулась). Несмотря на наблюдавшиеся взрывы и последующее преследование, зарубежных данных, подтверждающих это, нет. Две финальные атаки — 22 и 24 апреля — оказались неудачными, видимо, из-за неисправности старых торпед 45-36. Расстреляв боезапас, 26 апреля «Белуха» прибыла в Турку, где и встретила известие об окончании войны.

Вскоре лодка, требовавшая серьезного ремонта, ушла в Кронштадт. Указом от 8 июля 1945 года С.Н. Богорад был удостоен звания Героя Советского Союза. Приходится констатировать, что неразбериха, творившаяся у немцев в конце войны, и уничтожение части архивов на сегодняшний день не позволяют нам объективно оценить боевые заслуги этого командира.

Щ-311
Подлодка Щ-311 «Кумжа» (командир — капитан-лейтенант П.А. Сидоренко) в ночь на 25 июня 1941 года ушла в район восточного побережья острова Готланд. На выходе из Соэлавяна ее внезапно атаковала германская U-145, но выпущенная торпеда прошла мимо. На позиции Сидоренко, подобно большинству других командиров-подводников в начале войны, действовал крайне пассивно. Лодка патрулировала достаточно далеко от берега, и все ее потенциальные цели обнаруживались либо слишком поздно, либо в местах, где командир опасался выскочить на мелководье. Единственная попытка атаки сорвалась днем 2 июля, когда после команды «пли» выяснилось, что торпедные аппараты к стрельбе не готовы - отдать команду «товсь» командир от волнения забыл. Вечером 11 июля субмарина прибыла в бухту Кихельконна, а 15-го - в Кронштадт. Второй поход лодка совершила между 27 сентября и 18 октября в район западнее Гогланда, но противника не встретила. В начале следующего месяца «Кумжу» решили использовать за пределами Финского залива. 9 ноября лодка покинула Кронштадт, затем вместе с направлявшимся на Ханко конвоем дошла до острова Кэри и утром 11-го вышла из залива. Районом ее действий должно было стать восточное побережье шведского острова Эланд, к которому Щ-311 подошла вечером 12 ноября. На третью ночь у маяка Каппельудден был обнаружен транспорт, который Сидоренко атаковал одиночными торпедами. Но первые две (типа 53-27) прошли под целью и взорвались на берегу, третья (45-36) утонула сразу после выстрела, четвертая (45-36) повернула влево и прошла мимо судна, пятая (53-27), выпущенная из кормы, по-видимому, тоже утонула. Раздосадованный Сидоренко приказал открыть огонь из 45-мм орудия, но на четвертой минуте в бой вступила шведская береговая батарея, заставив «Кумжу» погрузиться. По наблюдению командира, атакованный им пароход выбросился на берег, однако шведская сторона до сих пор скрывает подробности инцидента. 17 ноября штормовое повреждение кормовых горизонтальных рулей вынудило подлодку вернуться в Кронштадт. Спустя неделю корабль ошвартовался у стенки завода № 194, где ему предстояло пройти средний ремонт.

В январе 1942 года Щ-311 получила нового командира - им стал капитан 3 ранга А.С. Пудяков. Во время ремонта в носовую часть лодки угодил артиллерийский снаряд. В строй она вошла лишь в сентябре, а в ночь на 11 октября в составе конвоя отправилась на Лавенсари. Сильный ветер и волнение заставили корабли укрыться в бухте Норре-Каппельлахт. Только в полночь 12 октября «Кумжа» погрузилась на Восточном гогландском плесе. Ее путь лежал в хорошо знакомый район между островами Готланд и Эланд, но до него субмарина не дошла. За рубежом считают, что тем же вечером юго-западнее маяка Тийскери лодку потопили финские сторожевые катера VMV-13, VMV-15, однако представляется сомнительным, чтобы лодка менее чем за сутки смогла преодолеть столь значительное расстояние, к тому же зачем-то отклонилась от своего маршрута. Скорее всего, причиной гибели «Кумжи» стала одна из многочисленных мин заграждения «Зееигель» в районе острова Большой Тютерс.

Черноморский флот

К началу войны черноморские «щуки» ранних серий находились в составе ОУДПЛ (Щ201 — Щ-203) и 3-го ДПЛ 1-й бригады (Щ-204-Щ-207). В августе 1942 года при расформировании бригад все лодки данного типа были сведены в 3-й ДПЛ, который с ноября того же года сменил номер на 2-й. К концу войны «на ходу» остались две самых ранних подлодки, в то время, как Щ-205 и Щ-207 с осени 1942 до весны 1943 года стояли на капитальном ремонте, продолжавшемся до завершения боевых действий.

Щ-201

Заканчивая накануне войны текущий ремонт, Щ-201 «Сазан» (командир — капитан 3 ранга А.И. Стрижак) оказалась единственной из «щук» ОУДПЛ, готовой к выполнению боевых задач — многочисленным походам на дозорные позиции юго-западнее Новороссийска (2-7.7 и 5-21.8.1941) и южнее входа в Керченский пролив (8-22.7 и 15.9-5.10.1941). Первая и последняя встреча ее с противником состоялась 16 сентября. Находясь в подводном положении, гидроакустики лодки услышали негромкий шум винтов, который Стрижак расценил как шум вражеской торпеды. Послевоенное сопоставление документов показало, что реально это могла быть единственная румынская субмарина «Дельфинул», совершавшая разведывательный поход к кавказским берегам. Однако атаковать противника не удалось. В течение двух последующих месяцев Щ-201 прошла в Новороссийске текущий ремонт, в ходе которого 5 ноября была легко повреждена германской авиацией. Затем подлодка продолжила разведывательно-дозорную службу, на этот раз у берегов оккупированного Крыма (4—7 и 14—17 декабря). Эти походы позволили собрать информацию о противодесантной обороне противника, что пригодилось при разработке плана Керченско-Феодосийской десантной операции. В ней «Сазану» отводилась весьма ответственная роль — стоя южнее мыса Чауда, лучом прожектора, вместе с подлодкой М-51, имеющей такую же задачу, создавать навигационный створ, указывающий кораблям с десантом курс на Феодосию. Выполнив эту миссию, субмарина вернулась в Новороссийск в канун нового 1942 года. В дальнейшем функции плавучего маяка ею исполнялись неоднократно: 15 и 24 января при высадках в районе Судака (17—20 января лодка выходила для связи с разгромленным десантом, но безуспешно), с 18 по 24 февраля в районе мыса Киик-Атлама (лодка обеспечивала обстрелы побережья кораблями ЧФ). Список задач, не свойственных подлодкам, дополняет поход с целью поиска экипажа пропавшего над морем самолета «Дуглас» (29.1-1.2). После еще одного похода в Феодосийский залив (14—30.3) изрядно потрепанный «Сазан» вновь потребовал ремонта. Попытка осуществить его силами личного состава в Новороссийске ничего не дала. Корабль пострадал в результате почти ежедневных налетов Люфтваффе и теперь уже требовал устранения боевых повреждений. В дополнение ко всему с лодки сняли аккумуляторную батарею, срочно потребовавшуюся для ремонта Щ-203. 29 мая субмарину отбуксировали в Туапсе, 12 августа - в Поти, 19 сентября -в Батуми, где она и простояла до конца января 1943 года. Вынужденное бездействие не лучшим образом сказалось на состоянии экипажа и командира. В сентябре 1942-го А.И. Стрижак за аморальное поведение был осужден на 10 лет исправительного трудового лагеря, и командованию бригады пришлось приложить немало стараний, чтобы добиться отсрочки приговора. Впоследствии Стрижаку доверили командование «малюткой», а в июне 1944-го — даже гвардейской Щ-215.

В свой первый боевой поход на коммуникации противника Щ-201, которой теперь командовал капитан 3 ранга П.И.Парамошкин (в будущем вице-адмирал), вышла 22 июня 1943 года. Поход обеспечивал командир 2-го ДПЛ капитан 2 ранга P.P. Гуз; район патрулирования располагался между мысом Тарханкут и Евпаторией. Сначала лодке встретился рыболовный катер, с которого подводники сняли 6 рыбаков-украинцев и немца-охранника, после чего проломили днище катера ломами. Полноценный противник был обнаружен в ночь на 6 июля, однако атаке помешала плохая работа рулей. На следующую ночь, воспользовавшись данными воздушной разведки, Парамошкин перехватил румынский конвой и безрезультатно выпустил шесть торпед по транспорту «Ардял» и эсминцу «Марашешти». Подлодка была замечена, и последовало полуторачасовое ожесточенное преследование, в ходе которого на нее была сброшена 31 глубинная бомба. От взрывов на «Сазане» оказался поврежден правый гребной электродвигатель, вышли из строя многие приборы и механизмы. 11 июля субмарина вернулась в Батуми. После ремонта она вышла в море только 28 сентября. Месячное патрулирование в районе западнее Севастополя привело лишь к двум встречам с противником, одна из которых — вечером 19 октября — завершилась торпедной атакой. Через минуту после выстрела Парамошкин наблюдал вспышку, чуть позже услышал взрыв, однако, по трофейным документам, находившийся той ночью в море германский конвой атаки подлодки не зафиксировал. Третий поход (19.11-19.12.1943) совершался в район между Тарханкутом и Ак-Мечетью. Утром 4 декабря Щ-201 атаковала из надводного положения конвой быстроходных десантных барж (БДБ), после чего наблюдался взрыв одной торпеды. По всей вероятности, он произошел до встречи с целью, так как данных о потерях противника в немецких источниках нет. Германское командование перебросило в район ночной атаки группу охотников за ПЛ, и, когда днем следующих суток Парамошкин попытался напасть на новый конвой, заблаговременно обнаруженную «щуку» яростно контратаковали. Через лопнувшие швы топливных цистерн лодки начал вытекать соляр, вышли из строя несколько глубиномеров и шумопеленгатор, но в конце концов ей удалось оторваться от преследователей. Впрочем, вскоре «Сазан» подвергся очередной ожесточенной бомбежке. При попытке утром 11 декабря атаковать конвой на линии Сулина — Тарханкут Щ-201 была обнаружена гидросамолетами, после чего большой охотник UJ-103 сбросил на нее 66 глубинных бомб. К счастью, новых повреждений удалось избежать, тем более, что их и так набиралось на еще один аварийный ремонт.

Последний боевой поход субмарина совершила в ходе Крымской операции (19.4-17.5.1944). К тому времени корабль, несмотря на многочисленные «косметические» ремонты, был достаточно изношен, что лишний раз подтвердилось поломкой зенитного перископа сразу после выхода из базы. До первых чисел мая лодке ни разу не удалось выйти в атаку, хотя контактов с противником хватало. Первый раз Щ-201 стреляла утром 6 мая, но выпущенные торпеды взорвались, не дойдя до германского транспорта КТ-26. Так же закончилась атака конвоя «Астра» 11 мая. В обоих случаях субмарина контратаковывалась противником, причем во втором случае на ней была нарушена центровка линии валов, образовались трещины в топливных цистернах № 4 и 5, получили повреждения глубиномер, лебедка зенитного перископа и некоторые приборы. Упорный командир остался на позиции, и утром 12 мая, воспользовавшись данными, полученными от М-62, перехватил еще один вражеский караван. В качестве цели командир выбрал тяжелоповрежденный советскими ВВС венгерский транспорт «Тисса», буксировавшийся германским тральщиком R-196. И в этой атаке подвели торпеды с неконтактными взрывателями. По всей вероятности, они сработали недалеко от подлодки, так как от сотрясения при их взрывах произошло замыкание электростанции главного электродвигателя и разбилось несколько плафонов освещения. Две последние торпеды были выпущены тем же вечером по одиночной БДБ. Через минуту подводники услышали взрыв, однако оценить результаты визуально не удалось из-за плохой видимости. Возможно, торпеда действительно попала в цель, повредив БДБ F-568, точные данные о месте и обстоятельствах атаки которой неизвестны. Если это так, то повреждение десантной баржи стало единственным результатом боевой деятельности лодки, совершившей за время войны 17 боевых походов. Впрочем, в рапортах командиров значится, что «Сазан» потопил 6 и повредил 2 судна противника, за что 5 ноября 1944 года лодка была награждена орденом Боевого Красного Знамени.

Щ-202

Несмотря на то, что Щ-202 «Сельдь» (командир - капитан-лейтенант В.Х. Козюберда) только в мае 1941-го закончила текущий ремонт, ее техническое состояние на начало войны характеризовалось как «крайне изношенное». Войну лодка встретила в Феодосии, где заканчивала послеремонтные испытания. С перебазированием в Новороссийск для субмарины наступили «серые будни» дозорной службы — она совершила по два похода в район юго-западнее Новороссийска (28.6-7.7 и 5-12.10) и в район южнее Керченского пролива (21.7—9.8, 25.8-15.9). Единственным сколь-нибудь значимым эпизодом за этот период было обнаружение вечером 13 сентября румынской субмарины «Дельфинул». К сожалению, вражеская лодка погрузилась до того, как Щ-202 сблизилась на дистанцию атаки. 14 декабря «Сельдь» перешла в Туапсе для капитального ремонта приборов и механизмов. В конце июля лодка прошла докование в Поти, а с начала октября продолжила ремонт в Батуми. Одним из главных препятствий к его завершению было отсутствие аккумуляторной батареи, которая в конечном итоге была взята с лодки типа «АГ». Естественно, ее емкость была значительно меньше. Лишь 19 ноября 1942 года Щ-202 вступила в строй. Еще раньше ее командиром был назначен бывший командир А-4 капитан-лейтенант А.П. Касаткин. То ли он не обладал должными качествами, то ли ему просто не везло, однако Щ-202 в период его командования ничем не отличилась. В первом походе на коммуникации (1—20.2.1943 в район мыс Сарыч — Судак) встреч с противником не было, во втором (16.3—5.4.1943 к Босфору) не удалось атаковать немецкий транспорт из-за того, что Касаткин... неправильно определил место входа в пролив. Не обнаружили врага и в ходе поиска, предпринятого в район Констанца - Сулина (28.4-18.5.1943). В августе (8.8—2.9.1943) «Сельдь» патрулировала у Тарханкута, причем ей наконец-то удалось открыть счет атакам. 20 августа Касаткин выпустил с дистанции 16 кбт три торпеды по болгарскому транспорту «Варна», шедшему в составе германского конвоя. Попадание с такой дистанции могло быть разве что случайным. Впрочем, спустя несколько часов «Варну» потопила находившаяся на соседней позиции Д-4. В пятом походе (26.9-26.10.1943) Щ-202 действовала в центральной части коммуникации Севастополь — Констанца. Значительное удаление от берега не уберегло лодку от внезапной атаки противолодочного самолета. Осколками бомб и пулеметным огнем на субмарине были пробиты шахта вытяжной вентиляции, тумба вертикального руля, деформирован козырек рубки и подорвана шахта вдувной вентиляции. Несмотря на это, Касаткин остался на позиции и 19 октября дал трехторпедный залп по «транспорту, шедшему в охранении сторожевого катера» (а скорее всего — по немецким охотникам типов КТ и KFK), но «промазал». После возвращения из похода лодка начала средний ремонт, а в январе прошла докование. Вновь вступила в строй она только 11 апреля 1944 года. На следующий день в должность командира Щ-202 вступил «тихоокеанец» капитан-лейтенант М.В. Леонов. После шестидневной подготовки лодка с новым командиром (его действия обеспечивал комдив капитан 2 ранга P.P. Гуз) снова вышла на коммуникации противника.

Последний боевой поход «Сельди» осуществлялся в рамках Крымской операции, где ей был отведен район близ румынских берегов южнее мыса Олинька. Утром 28 апреля Леонов предпринял атаку германского конвоя (торпеды прошли недалеко от транспорта «Лола»), после чего «щука» подверглась ответному нападению и получила легкие повреждения. Две атаки сорвались 6 мая, а на следующий день командир промахнулся по БДБ. Вечером 8 мая Леонов обнаружил медленно идущий караван, куда входило три буксира с «дунайскими» баржами, три БДБ и два парома типа «Зибель». Заняв удобную позицию для атаки, командир выпустил по барже с дистанции 8 кбт две торпеды, после чего услышал два отдаленных взрыва. Отсутствие преследования со стороны противника позволило обогнать суда в подводном положении и произвести еще один выстрел, но последняя торпеда в цель не попала. Долгое время считалось, что первым залпом Леонов отправил на дно немецкий лихтер «Эльбе-5», но, как недавно выяснилось, он был уничтожен еще утром того же дня в районе мыса Херсонес советскими торпедными катерами. Поскольку до настоящего времени иностранные историки не приводят сведений о результатах данной атаки, вопрос об итогах боевой деятельности «Сельди» остается открытым. Тем же вечером подлодка начала возвращение в базу и 11 мая прибыла в Батуми. Из-за многочисленных отказов и поломок в течение всего похода субмарине пришлось вернуться к стенке ремонтного завода, где в сентябре 1944 года ее и застало известие об окончании военных действий на Черном море.

Щ-203

Щ-203 «Камбала» (командир - капитан 3 ранга В.И. Немчинов) встретила начало войны в Севастополе, где накануне закончила текущий ремонт. Перебазировавшись в Новороссийск, она совместно с другими лодками дивизиона длительное время несла дозорную службу в районе юго-западнее Новороссийска (походы 16.7-5.8 и 21.8-10.9.1941) и южнее Керченского пролива (5-12.10.1941). В ноябре (20-23.11) субмарина вела разведку в районе Феодосии, затем патрулировала на коммуникациях противника в районе Супины (28.11-19.12.41), но встреч при этом не имела. Ее дальнейшая служба длительное время была связана с событиями, развернувшимися на Керченском полуострове. В ночь на 29 декабря «Камбала» осуществляла навигационное обеспечение высадки десанта в районе горы Опук. За несколько часов до этого с борта лодки в районе камней Эльчан-Кая была высажена группа из двух офицеров-гидрографов (лейтенанты В.Е. Моспан и Д.Г. Выжул). Со своей задачей — установкой береговых огней — группа справилась, но в назначенное время к месту посадки не вернулась. Как позже выяснилось, гидрографы были захвачены в плен и расстреляны немецким патрулем. К счастью, противник не заметил выставленных огней, что, в конечном итоге, позволило выполнить поставленную задачу. В ночь на 26 января субмарина служила плавучим маяком для кораблей, высадивших десант в районе Судака. В январе —марте (28.1—7.2, 12— 19.2 и 23.2-6.3.1942) она совершила еще три похода в Феодосийский залив, где вела разведку и обеспечивала навигацию кораблей ЧФ, при этом неоднократно обстреливалась береговой артиллерией и подвергалась атакам самолетов противника, но без серьезных последствий. Такие же ситуации возникали в ходе апрельского (7-28.4.42) и июньского (7-14.6.42) походов. В промежутке между ними лодка прошла текущий ремонт со сменой аккумуляторной батареи. С середины июня «Камбала» была выделена для доставки грузов в осажденный Севастополь. Первый поход (15—17.6, возвращение 18-19.6) прошел без происшествий, но во втором (21—24.6, возвращение 26—27.6) у экипажа субмарины возникли серьезные проблемы.

Дело в том, что на этот раз в номенклатуру перевозимого груза входило 30 т бензина, принятого в специально переоборудованные балластные цистерны. Уже в первые сутки похода запах бензина распространился по всей лодке, вызвав у части краснофлотцев головокружение и обмороки. В ночь на 25 июня при разгрузке в Стрелецкой бухте Щ-203 столкнулась с буксиром и получила повреждение в носовой части корпуса. Из-за царившей в Севастополе неразберихи окончательно избавиться от опасного груза удалось лишь во вторую ночь. Сразу же после этого Немчинов вышел в море. При прохождении Инкерманского створа лодку обстреляла полевая артиллерия, но обошлось без повреждений. За день «Камбала» в подводном положении дошла примерно до меридиана Ялты, но стоило ей вечером всплыть, как ее сразу же атаковали сторожевые катера. Повреждений и в этом случае не было, но из-за столкновения и многочисленных близких взрывов управление горизонтальными рулями работало крайне ненадежно.

В свой третий рейс в Севастополь Щ-203, кроме 26 т боеприпасов и 4 т продовольствия, снова приняла бензин - 17 т. Выход в море -вечером 29 июня — совпал по времени с последними сутками организованного сопротивления севастопольского гарнизона. Когда утром 1 июля Щ-203 прибыла к мысу Херсонес, разгружать доставленный груз было некому. Не зная об этом, Немчинов пытался в подводном положении пройти по фарватеру через наше минное поле, но все попытки срывались из-за непрекращающегося обстрела и бомбежки, которые командир лодки принимал за преследование. С наступлением темноты задача не упростилась. Берег был затянут густым дымом от взрывов и пожаров, все навигационное оборудование фарватера оказалось уничтожено. В ночь на 3 июля Немчинов получил приказание от командира дивизиона капитана 1 ранга Л.Г. Петрова возвращаться в базу после выполнения задачи. Одновременно он узнал, что находившиеся в районе Севастополя лодки других дивизионов получили указания выбросить груз в море, и последовал их примеру. Днем 4 июля Немчинов привел лодку в Геленджик. Наказывать его не стали, очевидно, приняв во внимание аварийное состояние субмарины и отравление бензиновыми парами части экипажа. 1 августа «Камбала» перешла в Туапсе, где встала на текущий ремонт. По не вполне понятной причине две недели спустя он был прерван. 15-го подлодка перешла в Батуми, но 23-го снова оказалась в Геленджике. Не хочется верить в то, что командование решило использовать лодку в качестве обычного буксира, но обратный путь в Батуми Щ-203 совершала с баржей на прицепе. Бессмысленность этой затеи стала очевидна уже на следующий день. 25 августа в районе Сочи лодка была внезапно атакована одиночным самолетом противника. Из-за необходимости отдать буксир она не успела глубоко погрузиться, и, когда прогремел взрыв бомбы, на Щ-203 от сильного сотрясения деформировались крышки входных люков в первом и шестом отсеках, вышла из строя система воздуха высокого давления, ряд механизмов и приборов. После этого кораблю потребовался уже капитальный ремонт, который продолжался до 20 марта 1943 года.

С весны «Камбала» начала действовать на коммуникациях противника. В период с 16 мая по 4 июня она патрулировала у выхода из Босфора. Единственная встреча с неприятелем (28 мая) выявила низкое качество ремонта — из-за плохой управляемости сблизиться на дистанцию залпа по конвою так и не удалось. Следующий поход (29.6—22.7.1943), совершенный в район Севастополь - Ялта, также не увенчался успехом. Противника Немчинов видел только один раз, но атака сорвалась из-за большого курсового угла. В свой последний поход «Камбала» вышла вечером 20 августа. Единственным известием от нее стала квитанция на радиосообщение, переданная вечером 24-го. О том, что стало с лодкой, не было известно до 1949 года, когда при случайных обстоятельствах она была найдена на дне на глубине 72 м в районе мыса Урет. Ее корпус в районе второго — третьего отсеков был перебит почти надвое сильнейшим взрывом. Носовая часть оказалась загнута по отношению к диаметральной плоскости вправо на угол 70°. Прошло еще немало времени, прежде чем удалось установить причину гибели Щ-203. Ею оказалась торпеда, выпущенная итальянской сверхмалой подводной лодкой СВ.4. «Итальянка» и еще четыре однотипных ей систершипа в тот период базировались на Севастополь и использовались специально для ночной охоты на наши подлодки. Роковая встреча произошла вскоре после полуночи 26 августа. Вероятно, гидроакустики «Камбалы» запеленговали негромкий шум винтов лодки противника, но классифицировали его как шумы от конвоя, проходящего на большом расстоянии. Немчинов начал двигаться малым ходом в направлении противника, ожидая увидеть на горизонте крупные корабли, и, видимо, не заметил крохотный силуэт рубки СВ.4. Командир итальянской лодки капитан-лейтенант Армандо Сибилле, обнаружив советскую субмарину, сразу же застопорил ход и хладнокровно дождался, когда «щука» пройдет за его кормой. После этого он отработал назад и моментально занял выгодную для атаки позицию. Первая торпеда сошла с курса из-за технических неполадок, но вторая просто не могла не попасть в цель...

Щ-204

К началу войны прошедшая докование и находившаяся в 1-й линии Щ-204 «Минога» (командир - капитан-лейтенант И.М. Гриценко) была одной из наиболее боеготовых подлодок Черноморского флота. На исходе четвертых суток войны ее командир получил боевое задание, казавшееся в то время необычайно важным - произвести разведку восточно-анатолийского побережья Турции. Дело в том, что, вопреки реально сложившейся стратегической обстановке (а отчасти и здравому смыслу), командование ЧФ допускало возможность вступления Турции в войну и ожидало прохода через черноморские проливы главных сил итальянского флота. Естественно, что, вернувшись 7 июля в Феодосию (с конца июня 3-й ДПЛ базировался на этот порт), Гриценко доложил об отсутствии противника. В последнее время появились версии, что Щ-204 была выделена в оперативное подчинение НКВД, неоднократно высаживала на берега нейтральных стран диверсантов и т.п., однако архивные документы этих версий не подтверждают. Да и могла ли лодка на четвертые сутки войны принять на борт диверсионно-разведывательную группу, с учетом того, что на подготовку подобных операций уходят недели и даже месяцы?

22 июля «Минога» была послана в район мыса Шаблер. В начале августа нарезка позиций изменилась, и лодку отправили к Босфору, а затем — в район мыса Зейтинбурну близ болгаро-турецкой границы. Несмотря на столь обширный район патрулирования, встреч с объектами, достойными торпеды, не было — опасаясь советского превосходства на море, противник свел свои перевозки к минимуму. 7 августа выявились неисправности кормовых горизонтальных рулей и зенитного перископа, и через двое суток Щ-204 ошвартовалась в Севастополе. Здесь до конца октября она проходила текущий ремонт, который, в связи с вторжением вражеских войск на территорию Крыма, пришлось заканчивать в Поти (перешла туда 6— 9.11.1941).

В третий раз экипаж «Миноги» вышел в боевой поход вечером 22 ноября. Район патрулирования субмарины находился у болгарского мыса Эмине и именно недалеко от него летом 1983 года был обнаружен остов нашей лодки. Несмотря на этот факт, а также на сохранность некоторых документов (по-видимому, навигационного журнала, последняя запись в котором датирована 6 декабря 1941 года), споры об истинной причине гибели лодки не утихают и по сей день. Дело в том, что корпус «Миноги» имеет настолько обширные повреждения (три больших пробоины в районах третьего, пятого и седьмого отсеков, многочисленные дыры от осколков или пуль), что их с лихвой хватило бы на уничтожение нескольких субмарин. В то же время никаких победных рапортов ни от немцев, ни от румын в то время не последовало. Недавно появилась версия, будто Щ-204 уничтожили болгарские пограничные катера «Беломорец» и «Черноморец» (деревянные охотники американской постройки, спущенные на воду еще в 1917 году), которые на самом деле к моменту рассматриваемых событий находились в ремонте и были не в состоянии выйти в море. Теоретически лодка могла погибнуть на минном поле, выставленном румынами в этом районе мыса Эмине в октябре 1941 года, но откуда еще две большие пробоины и дыры от пуль? Последние могли появиться в результате пулеметного обстрела болгарским противолодочным самолетом, но его 20-кг бомбы вряд ли могли нанести столь существенные разрушения прочному корпусу. Видимо, гибель лодки произошла от применения нескольких видов оружия. Скорее всего, Щ-204 была обнаружена и обстреляна болгарским самолетом, затем (возможно, по прошествии нескольких часов или даже суток) подорвалась на мине (нельзя, впрочем, исключить и попадания авиабомбы) и уже после гибели была еще раз атакована глубинными или авиационными бомбами, сброшенными в центр масляного пятна (такое широко практиковалось немцами и финнами на Балтике в 1942—1943 годах). В любом случае, ответы на вопросы следует искать в болгарских архивах, которые, к сожалению, до сих пор остаются для нас закрытыми.

Щ-205

Щ-205 «Нерпа» (командир — капитан-лейтенант П.С.Дронин) накануне войны приняла участие в крупных маневрах флота и потому ее считавшийся опытным экипаж был вечером 22 июня послан в море в числе первых. Видимо, при разборе материалов похода командование постигло жестокое разочарование. Обнаружив за все время патрулирования (24.6—8.7.1941) в районе мыса Олинька лишь один неприятельский самолет и вспышку света на берегу, Дронин сделал вывод о наличии в районе мощного воздушного и катерного дозора. Выяснилось также, что в нарушение инструкции предрассветные и предвечерние погружения «Нерпы» занимали по 4 часа вместо одного, интервалы между всплытиями «под перископ» составляли 30 минут, а в течение 24—28 июня командир и вовсе маневрировал за пределами заданной позиции. В довершение ко всему, при возвращении в базу он пытался склонить штурмана к подделке карт маневрирования. За проявление трусости Дронин был предан суду военного трибунала и расстрелян. Командование Щ-205 принял капитан-лейтенант П.Д.Сухомлинов. До конца сентября лодка находилась в текущем ремонте. Очередной выход на позицию (в район Варны; обеспечивающий — комдив капитан 3 ранга Г.Ю.Кузьмин) состоялся лишь 28 ноября. Продолжался он недолго. На четвертые сутки патрулирования в первом отсеке был услышан скрежет металла о корпус. Спустя полчаса при всплытии рядом с лодкой взорвалась мина. Осмотр отсеков показал, что, кроме выхода из строя части ламп освещения и других мелких поломок, корабль повреждений не получил, поэтому Сухомлинов решил продолжить всплытие без хода. Почти сразу же снова был услышан скрежет, а через пять минут произошел второй взрыв — на этот раз в районе носовой части. Из-за перегорания предохранителей вышло из строя управление горизонтальными рулями, вертикальный руль заклинило. Из трещины в шве прочного корпуса внутрь седьмого отсека стала поступать вода, затопило и торпедный аппарат №2. Правда, есть основания сомневаться, что «Нерпа» в действительности, как это пишется в нашей открытой литературе, подорвалась на двух минах. По мнению крупнейшего отечественного специалиста по боевым повреждениям субмарин Ю.А.Максимова, «полученные лодкой повреждения носили чисто местный характер, которые могли произойти только от разрыва небольшого количества взрывчатого вещества непосредственно у корпуса подводной лодки». Реальной причиной взрывов были минные защитники (вес ВВ — 0,8 кг) болгарского оборонительного заграждения у Варны. О наличии мин на данной позиции было известно почти за полтора месяца до этого события (еще 25 октября здесь подорвалась Щ-212, не вернулась с позиции Щ-211), однако командование продолжало посылать сюда лодки, не ставя в известность командиров о минной опасности. Аварийный ремонт Щ-205 продолжался до начала апреля 1942 года. 8 мая лодка вышла в третий боевой поход, ставший наиболее яркой страницей в ее биографии. «Нерпе» отводилась главная роль в операции по срыву контрабандных перевозок турецкой хромовой руды в болгарские порты (Согласно англо-турецкому торговому соглашению, вся хромовая руда, добытая в Турции, закупалась Великобританией. Англичане не столько сами нуждались в руде, сколь пытались оставить без нее Германию. Из этого мало что получилось — немного надавив на турецкое правительство, Берлин договорился о поставках стратегического сырья в обход британских наблюдателей — на нейтральных каботажных судах).

В штабе ЧФ приняли решение атаковать прорывателей блокады в нейтральных территориальных водах. Первая атака состоялась вечером 18 мая. Обнаружив идущий под берегом транспорт без флага и марок нейтралитета, Сухомлинов решил потопить его артиллерийским огнем. Капитан турецкого судна «Дуатепе» (128 брт), заметив субмарину, повернул к берегу и стал на якорь в небольшой бухточке близ болгаро-турецкой границы по соседству с небольшой шхуной. В течение 13 минут артиллеристы Щ-205 выпустили по обеим целям 136 бронебойно-зажигательных снарядов и, убедившись, что суда охвачены огнем, прекратили стрельбу. Еще до начала боя вся турецкая команда — 8 человек — покинула судно на шлюпке (с «Нерпы» шлюпку видели, но огня по ней не открывали) и сошла на берег близ турецкого пограничного поста, который попытался обстрелять субмарину из пулемета. 20 мая, осматривая бухту в перископ, Сухомлинов убедился, что шхуна (возможно, турецкая «Кайнарджа») сгорела, а каботажник затонул на мелководье. Второй удар по контрабандистам быт нанесен утром 23 мая в болгарских территориальных водах южнее мыса Зейтинбурну. От первого двухторпедного залпа турецкий транспорт «Шафак» (330 брт) увернулся, но его капитан, решив не испытывать судьбу, повернул к берегу и стал на якорь. Участь судна была решена: выпустив еще две торпеды по неподвижной цели, Сухомлинов оба раза добился попаданий. 28 мая Щ-205 вернулась в Батуми, где прошла послепоходовый ремонт. 22 июня она перешла в Новороссийск и уже на следующий день, приняв на борт боеприпасы, продовольствие и бензин, вышла в осажденный Севастополь. Прорыв удался, и в течение двух ночей с лодки был снят весь груз. Утром 26 июня с 50 эвакуируемыми на борту субмарина начала обратный переход. Вскоре выяснилось, что через потерявший герметичность фланец клапана замещения топлива внутрь лодки поступает вода. Пришлось уменьшить глубину погружения, и тут же «щуку» обнаружили вражеские торпедные катера и авиация. До наступления темноты они сбросили на «Нерпу» около 40 глубинных и авиационных бомб. В результате многочисленных близких разрывов были повреждены клапаны газоотвода дизелей, заклинены кормовые горизонтальные рули. Ночью в надводном положении часть повреждений удалось устранить, но на рассвете корабль атаковала пара «юнкерсов». К счастью, бомбы легли неточно. Вечером 27-го лодка была в Новороссийске. Ремонт провели на скорую руку («Нерпу» ожидал плановый капремонт). 22 июля Щ-205 ушла на позицию между Констанцей и Портицким гирлом Дуная. Единственная встреча с врагом состоялась в ночь на 5 августа. Обнаружив транспорт в охранении двух сторожевых катеров, Сухомлинов выпустил по нему из надводного положения три торпеды и утверждал, что слышал два взрыва. Трудно сказать, что было их причиной, поскольку конвой, включавший танкер «Ле Прогресс», даже не зафиксировал атаки. Вероятной причиной промаха было то, что в одном залпе Сухомлинов использовал торпеды двух типов - 45-36 (две) и 53-38, что из-за разницы в ТТХ требовало двух отдельных расчетов торпедного треугольника по различным таблицам стрельбы. В последнем боевом походе (6-25.9.1942) Щ-205 патрулировала в районе мыса Олинька. Из-за шторма и многочисленных встреч с плавающими минами Сухомлинову пришлось держаться на значительном (30-40 миль) удалении от берега, что предопределило отсутствие целей. В октябре «Нерпа» начала капитальный ремонт, затянувшийся до ноября 1944 года. Еще до его завершения, 1 марта 1943 года, Щ-205 первой среди подлодок ЧФ была удостоена гвардейского звания.

Щ-206

Щ-206 «Нельма» (командир — капитан-лейтенант С.А.Каракай) открыла горестный список потерь подлодок Черноморского флота и стала единственной лодкой на этом ТВД, погибшей в первом же боевом походе. В море она вышла 22 июня 1941 года в 18.24, и больше никто ее не видел и не слышал. К настоящему времени есть три версии гибели субмарины. Первая — это подрыв на мине румынского оборонительного заграждения на подступах к Констанце. Возможность такого финала не исключена, однако следует иметь в виду, что границы позиции Щ-206 не включали район самой Констанцы именно потому, что румыны еще в феврале 1941 года официально объявили о постановке мин. Вторая, и почему-то наиболее популярная сейчас версия, — потопление лодки эсминцем «Сообразительный» в финале неудачного набега на Констанцу 25 июня. Случай этот достаточно хорошо описан, и мы не будем его подробно рассматривать. Хочется лишь отметить, что стихийная атака «Сообразительного» имела крайне малые шансы на успех, а само ее место находилось достаточно далеко от позиции «Нельмы». Что касается «ненадолго показавшейся из воды кормы гибнущей подлодки», то на войне наблюдатели могли увидеть еще и не такое... Третья, и наиболее вероятная, с точки зрения авторов, версия, — потопление Щ-206 румынскими кораблями 9 июля в районе Мангалии. В этот день румыны решили протралить фарватер на юг от Констанцы, то есть как раз в том направлении, где патрулировала «Нельма». Первым перископ подлодки заметила канлодка «Стихи». Начавший преследование миноносец «Налука» внезапно обнаружил перископ всего в 60 м от правого борта, после чего обстрелял его из всех орудий и сбросил глубинные бомбы. Тем временем из Констанцы к месту боя подошли три румынских торпедных катера. Они начали поиск и спустя 40 минут вновь обнаружили перископ. После сбрасывания глубинных бомб наблюдался мощный подводный взрыв, а по поверхности расплылось большое масляное пятно(Все это происходило сравнительно недалеко от берега, в точке с координатами 43°51,5' с.ш./28°45' в.д., где глубина моря не превышает нескольких десятков метров. В связи с этим существует достаточно правдоподобная версия, что остов лодки давно нашли, но по каким-то соображениям не стали это обнародовать. — Прим.авт.).

Щ-207

Щ-207 «Касатка» (командир — старший лейтенант Н.А.Панов) встретила войну на «Севморзаводе», где заканчивала средний ремонт. В начале августа лодка вступила в строй и уже 10-го вышла в свой первый поход в район мыса Зейтин-бурун. Встреч с врагом не было, и 30 августа она вернулась в Феодосию. Второй поход (22.10-9.11.1941) состоялся только через полтора месяца. На этот раз «Касатка» патрулировала в Бургасском заливе, на входе в который болгары еще за месяц до этого выставили минное заграждение. Преодолевая его в подводном положении, лодка подвергалась большому риску — 29 и 30 октября за ее кормой дважды фиксировались самовзрывы вражеских мин. Встреча с противником и на этот раз не состоялась. С таким же результатом закончился и следующий поход (3-11.12.1941) в тот же район. Он проходил в условиях жесточайшего шторма; на вторые сутки патрулирования был смыт за борт помощник командира старший лейтенант А.Стрельников. Еще через два дня ударами волн были повреждены горизонтальные рули, и «Касатке» пришлось вернуться в Туапсе. После срочного ремонта Щ-207 ушла в район мыса Эмине (24.12.1941 — 12.1.1942). Шторм и многочисленные плавающие мины заставляли командира держаться вдали от берега, и встретить врага не удалось. Аналогично прошел и следующий поход в район мыса Шаблер (14.2-2.3.1942). В мае Панов патрулировал у мыса Эмине (3—22.5.1942), но на этот раз он держался на удалении 20— 30 миль от берега без всяких уважительных причин. Довольно интенсивное использование лодки, зачастую проходившее в сложных метеоусловиях, потребовало провести средний ремонт и ее докование. После этого «Касатка» ходила к Босфору (16.7-4.8.1942), но ничего, кроме многочисленных турецких пароходов и шхун, там не обнаружила.

В восьмом боевом походе (29.8-19.9.1942) лодка провела свою первую за войну торпедную атаку. Вечером 7 сентября у входа в Босфор Панов из надводного положения выпустил две торпеды по румынскому эсминцу «Реджина Мария», находившемуся в охранении конвоя танкеров. Убедившись, что из-за опоздания с производством залпа торпеды прошли мимо, Панов развернулся и выпустил еще четыре снаряда из носовых аппаратов. Спустя две минуты послышались два взрыва, которые командир расценил как признак поражения цели. Эсминец, которому еще предстояло послужить в советском флоте под названием «Летучий», не пострадал (видимо, торпеды взорвались при ударе о грунт, либо за их взрывы были приняты взрывы глубинных бомб). 13 сентября Панов вновь наблюдал у Босфора вражеские эсминцы, но атаковать их не стал, объяснив свое решение неисправностью кормовых горизонтальных рулей. Успех не сопутствовал Щ-207 и в следующем походе (21.10-5.11.1942). В ночь на 26 октября Панов безуспешно пытался торпедировать судно конвоя, дистанцию до которого он сам определил в 18 кбт! Сблизиться с противником командиру помешала излишняя осторожность. Вечером 29-го «щука» обнаружила отряд румынских минзагов (они возвращались с постановки минного заграждения S-44, на котором спустя два месяца погибла Щ-212). При внезапном повороте кораблей в сторону субмарины Панов счел лодку обнаруженной и увел ее на глубину. С 31.12.1942-20.1.1943 «Касатка» патрулировала в районе мыса Олинька. Сильные штормы заставили Щ-207 держаться вдали от берега, и, когда наконец-то удалось определиться, выяснилось, что ее снесло в район Констанцы! Свой последний боевой поход «двести седьмая» совершила в апреле (31.3— 20.4.1943) к южным берегам Крыма. В этот период противник резко увеличил объем перевозок в Феодосию, откуда далее на борту БДБ грузы доставлялись на Кубанский плацдарм. Таким образом, жаловаться на отсутствие целей не приходилось, но и на этот раз нашим подводникам не удалось воспользоваться рядом выгодных моментов. Днем 10 апреля «щука» дважды не смогла выйти в атаку на отряды БДБ из-за неправильного маневрирования. В тот же день Панов обнаружил вражескую подлодку в надводном положении (ею почти наверняка была выходившая на позицию германская U-24), но замешкался, и цель ушла под воду. 12-го последовал очередной срыв атаки на БДБ, и лишь 16-го «Касатка» выпустила торпеды - увы, они прошли мимо. Последствием столь безуспешной боевой деятельности стало обвинение командира лодки в трусости, выдвинутое штурманом старшим лейтенантом В.Г.Роженко. В результате разбирательства Панов был оправдан, а осужденный штурман списан в морскую пехоту. Однако и в дальнейшем Панову не удалось проявить себя. 21 мая 1943 года Щ-207 встала на капитальный ремонт, из которого вышла лишь спустя два года. В апреле 1944-го в командование «Касаткой» вступил бывший тихоокеанец капитан-лейтенант В.В.Стеценко. Впрочем, принять участие в боевых действиях он уже не успел.

Тихоокеанский флот

Подводные лодки V серии (25 кораблей) до начала Великой Отечественной войны составляли ядро Тихоокеанского флота (до января 1935 года назывался «Морские силы Дальнего Востока»). Они эксплуатировались очень интенсивно и стали настоящей кузницей кадров советского ВМФ. Уже в 1935 году подлодки Щ-117 и Щ-118 отправились в дальние учебные походы в Японское море, а в следующем году Щ-117, Щ-122 и Щ-123 совершили по одному выходу на полную автономность (40, 52 и 66 суток соответственно). Рекорд продолжительности плавания в 1936 году поставила Щ-113 (командир - М.С.Клевенский). Ее поход продолжался с 14 сентября по 25 декабря — ровно 102 дня! В дальних походах командиры и экипажи лодок получали богатый опыт, что, в частности, подтвердилось в ходе «командировки» бывшего командира Щ-117 Н.П.Египко в Испанию. Приняв командование одной из республиканских лодок, он активно действовал против кораблей мятежников в Бискайском заливе, а потом совершил на аварийной субмарине беспримерный по сложности переход из Франции через Гибралтарский пролив в порт Картахена. 22 февраля 1939 года Н.П.Египко вторым в советском ВМФ был удостоен звания Героя Советского Союза. В разное время командирами тихоокеанских «щук» были известные в будущем адмиралы Г.Н.Холостяков (Щ-101), С.Е.Чурсин (Щ-102), А.Т.Чабаненко (Щ-105), В.А.Касатонов (Щ-112) и другие.

К сожалению, не обошлось и без потерь. 4 ноября 1935 года Щ-103 «Карп» (командир -Е.Е.Полтавский) при возвращении из учебного похода в условиях 9—10-балльного шторма и сильного снегопада выскочила на мель между бухтой Безымянная и мысом Бойля в Уссурийском заливе. При ударе каждой новой волны подлодку с силой било о камни, она полностью вышла из строя и была оставлена экипажем. Следующей весной ее подняли и отбуксировали во Владивосток, но от восстановления отказались. В июле 1941 года, после нападения Германии на СССР «щуки» обеспечивали постановку оборонительных минных заграждений у нашего побережья, в апреле — октябре 1942 года вели дальнюю разведку Японского моря, совершив 12 походов. 18 июля 1942 года произошел трагический инцидент: на стоявшей в Николаевске-на-Амуре Щ-138 прогремел мощный взрыв. В результате детонации зарядных отделений собственных торпед пострадала не только новейшая «щука» Х-бис серии, но и стоявшая рядом «старушка» Щ-118, на борту которой погибли 8 человек. Через пятиметровую пробоину в районе 23-30 шп. Щ-118 начала заполняться водой и вскоре, погрузившись кормовой частью до рубки, уперлась в грунт. Спустя 5 часов корпус субмарины подняли плавкраном, и жизни 20 подводников были спасены. Поскольку находившийся на берегу помощник командира погибшей Щ-138 лейтенант П.С.Егоров покончил жизнь самоубийством, взрыв сочли делом рук японской разведки. В декабре 1942 года после восстановительного ремонта Щ-118 вновь вошла в строй. Вообще же в течение 1941 — 1944 годов капитальный ремонт прошло большинство ранних «щук» ТОФа, но при этом стоит отметить, что установка новых технических устройств и систем вооружения (кроме переоборудования Щ-101) на них не осуществлялась - все съедали нужды действующих флотов.

К началу советско-японской войны тихоокеанские «щуки» распределялись по шести дивизионам трех различных бригад (два дивизиона — Владимиро-Ольгинской и Петропавловской ВМБ — были отдельными). Развертывание их началось лишь вечером 8 августа 1945 года, в связи с чем занятие позиций произошло только к исходу следующих суток. На позиции № 3 (южнее Владивостока) патрулировали Щ-122 (капитан-лейтенант И.Д.Кузнецов) и Щ-123 (капитан 3 ранга Б.М.Михайлов). Единственный контакт с противником, да и то, по всей вероятности, ложный, состоялся днем 19 августа, когда акустики находившейся в подводном положении Щ-123 зафиксировали шум винтов приближающихся торпед. Остальным лодкам - патрулировавшим на соседней позиции № 4 Щ-102 (капитан-лейтенант В.Н.Иванов), Щ-104 (капитан-лейтенант Т.Д.Косенко), а также прикрывавшей минные постановки у Петропавловска Щ-105 (капитан-лейтенант Е.Н.Зоткин) — так и не довелось встретиться с неприятелем.

Более активную роль в военных действиях сыграли «щуки» 3-й БПЛ Северо-Тихоокеанской флотилии, принимавшие участие в обеспечении высадки десантов на побережье Южного Сахалина. Занимавшая позицию в районе порта Маока Щ-119 (капитан-лейтенант А.К.Калашников) утром 13 августа обнаружила небольшой одиночный транспорт, однако командир при выходе в атаку растерялся и дал трехторпедный залп с дистанции 9 кбт, что в условиях штиля привело к обнаружению торпед и уклонению цели. Спустя полтора часа Калашников с тем же результатом выпустил одиночную торпеду в мобилизованный тральщик, который контратаковал лодку, сбросив на нее 12 глубинных бомб. Других встреч с противником не было, и 20 августа Щ-119, а также находившаяся по соседству Щ-117 (капитан-лейтенант П.В.Синецкий) были отозваны в базу. Еще до этого, вечером 17 августа Щ-118 (старший лейтенант В.А.Востриков) доставила разведывательную группу из пяти человек в район порта Маока, где утром 20-го должен был высадиться основной десант. Востриков умело произвел разведку побережья и высадку разведчиков, но его старания не привели к успеху — при десантировании группы в радиостанцию и батареи питания попала вода, и аппаратура вышла из строя. 25-го другой десант занял последний порт Южного Сахалина — Отомари. С этим радостным событием был связан последний боевой поход тихоокеанской «щуки»- 1 сентября Щ-119 доставила сюда груз дизельного топлива для наших кораблей.

В послевоенные годы устаревшие лодки ранних серий достаточно быстро сошли со сцены — главным образом, из-за перегруженности ремонтной базы.

К несчастью, одна из «щук» — С-117 (так с 10.6.1949 стала именоваться Щ-117) - 15 декабря 1952 года во время учений 7-го ВМФ со всем экипажем пропала без вести в районе южно-сахалинского порта Холмск (бывший Маока). Ночью на лодке вышел из строя один из дизелей, и в 3.15 ее командир - капитан 2 ранга В.А.Красников - сообщил об устранении поломки. В 16—17 часов этих же суток, после атаки учебной цели субмарина должна была выйти на связь, но этого не произошло. Об истинных причинах катастрофы можно только догадываться.