Далеко не каждый знает этот заполярный городок, в скалах Сайды-губы. Да и переименовывался он в целях секретности аж целых четыре раза: поселок Ягельный, он же Мурманск-130, он же Скалистый, он же Гаджиево. Там, на самом севере Кольского полуострова чуть выше 69-й параллели, поближе к выходу в открытое море вот уже 30 лет стоит флотилия атомных подводных лодок стратегического назначения. О ней бы, о ее кораблях и моряках впору песни складывать, а не так, скороговоркой выпаливать самое главное:
- она, гаджиевская флотилия, родоначальница наших стратегических ядерных сил морского базирования;
- двести лет (в общей сложности) провели под водой на боевом патрулировании ее субмарины;
- шесть раз гаджиевцы покоряли Северный полюс, ходили во все океаны планеты, не раз наведывались по делам боевой службы за экватор, за мыс Горн и в пролив Дрейка...
- каждый третий Герой на Северном флоте - отсюда, с гаджиевской флотилии.
Существование флотилии началось с рекорда: в сентябре 1969 года ушел на немыслимую для того времени глубину 400 метров подводный ракетоносец К-207 под командованием капитана 1 ранга Эдуарда Ковалева. Это было экспериментальное глубоководное погружение с негарантированным всплытием. Они всплыли. А чуть позже второй рекорд: ракетный крейсер стратегического назначения К-140 (командир капитан 2 ранга Юрий Бекетов) впервые в мире выполнил восьмиракетный залп. Потом капитан 2 ранга Сергей Егоров "улучшит" его еще на восемь ракет - выпустит их в небо как автоматную очередь, одну за другой.
И все последующие годы этот знак качества и риска "впервые в мире" будет сопутствовать многим ратным делам гаджиевцев.
Я никогда не видел сразу столько настоящих мужчин - ледовых командиров, арктических первопроходцев, ракетных снайперов, подводных рекордсменов, людей немыслимого риска и такой же немереной отваги. Они собрались здесь по "большому сбору" своего потаенного праздника со всей страны - цвет и соль стратегического флота России. Золото орденов и широких погон не затмевало серебро их седин. Каждый - легенда, но легенда, увы, грифованная: дела того - "для служебного пользования", а подвиг этого и вовсе - "совершенно секретен". Но даже то, что можно о них рассказать, учащает биение сердца.
Контр-адмирал Александр Берзин. Когда он не был адмиралом, а носил на погонах всего лишь две звезды кавторанга, он обошел на своем подводном крейсере ледяной купол планеты по всему периметру Арктики, форсировав мелководное Чукотское море по желобу Геральда. Порой его атомоход влезал в такую теснину между льдом и грунтом, что под килем и над рубкой оставались лишь благожеланные "семь футов". Он с честью проделал небывалую арктическую "кругосветку". Но золотую звезду Героя России получил лишь недавно - за то, что завершил дело, начатое Георгием Седовым: водрузил синекрестный Андреевский флаг во льдах Северного полюса. Это произошло в июле 1994 года - стратегический подводный крейсер К-18 (командир капитан 1 ранга Юрий Юрченко, старший на борту контр-адмирал Александр Берзин) всплыл в самой недоступной точке планеты с целым ракетодромом за боевой рубкой...
Потом отсюда, с макушки земного шара, гаджиевцы первыми в мире (отнюдь не от любви к рекордам) освоят запуск баллистических ракет. Начало этому нелегкому умению положил капитан 1 ранга А. Афанасьев еще в 1972 году на своей "аннушке", как называют на флотилии подводные крейсера проекта 667А.
Здесь, в глухоманных лапландских бухтах, где еще стояли по берегам каменные идолы лопарей - сейды, осваивалась самая сложная в истории цивилизации машинерия: атомоходные подводные ракетодромы. Именно сюда, в Гаджиево, приехал к первопроходцам гидрокосмоса первый космонавт планеты. Именно здесь, на борту К-149-й, Юрий Гагарин честно признался: "Ваши корабли посложнее космических!" Несколько раньше бог ракетной техники Сергей Королев произнес еще одну знаменательную фразу. Ему предложили создать ракету для подводного старта. Он сказал: "Ракета под водой - это абсурд. Но именно поэтому я возьмусь сделать это."
И сделал... Знал бы Королев, что однажды, стартовав именно из-под воды, лодочные ракеты будут не только покрывать межконтинентальные расстояния, но и запускать в космос искусственные спутники Земли. Впервые это блестяще осуществил экипаж гаджиевского подводного крейсера К-407 под командованием капитана 1 ранга Александра Моисеева. 7 июля 1998 года в истории освоения космического пространства моряки-гаджиевцы открыли новую страницу: из глубин Баренцева моря на околоземную орбиту штатной корабельной ракетой был выведен искусственный спутник Земли. В апогее он удалялся на 829 километров. Это был самый мирный "выстрел" военного корабля - 10-килограммовый агрегат германского производства "Тубсат-Н" обеспечивал со своей орбиты мобильную наземную связь.
Не угрожал миру и запуск "почтовой ракеты" с борта подводного крейсера "Рязань" под командованием капитана 1 ранга В. Баженова. Всего за 20 минут баллистическая ракета, чья головная часть была набита письмами, значками, конвертами со спецгашением, перебросила "посылку" за 9 тысяч километров - от берегов Лапландии к вулканам Камчатки. Гаджиевскую субмарину тут же внесли в Книгу рекордов Гиннесса как первооткрывательницу самой быстрой в мире ракетной почты.
- Да, мы умеем воевать, - с полным правом могут сказать о себе командиры подводных ракетоносцев, - но не хотим, чтобы опять обрушивались ракетные "томогавки" на головы сербов и иранцев, арабов и афганцев... И если российские города еще не слышали ракетного воя, если российская армия еще может громить банды на своей территории без особой оглядки на натовских генералов, то только потому, что здесь, на последнем - арктическом - рубеже России, стоит в постоянной готовности подводная флотилия стратегических ракетоносцев. Их командиры научились не только укрываться под толщей паковых льдов, но и наносить ответные удары из л ю б о й точки Арктики, стрелять ракетами из-подо льда. И это не факирский трюк, а хорошо отработанный боевой прием. Первым его освоил еще в 1982 году экипаж капитана 2 ранга В. Патрушева, который торпедами взорвал ледяной панцирь над лодкой, та всплыла в полынье и выпустила баллистические ракеты в заданный район.
И вот они собрались все вместе, покинув на время мостики и центральные посты, штабные кабинеты и московские квартиры.
Здесь не кичились марками своих "мерседесов" (да и не было их у них), здесь гордились проектами своих кораблей - "азами", "букашками", БэДээРами и БДРМами... Здесь не хвастали курортами на экзотических островах. И Канары, и Гавайи они в лучшем случае видели разве что в свои командирские перископы. Но они бывали там, где бывали только они - в самых жутких и мрачных уголках гидрокосмоса. Они лавировали под ледяными клыками паковых льдов и зависали в Бермудском треугольнике близ коварного подводного вулкана Якутат, они пробирались по желобу Геральда сквозь мелководье Чукотского моря и кружили над километровыми безднами Великого океана, они проламывали рубками лед на Северном полюсе и огибали под водой "кладбище кораблей" - мыс Доброй Надежды... Вот уж о ком можно сказать - им все моря и океаны по головку перископа.
И самое главное: все эти мореходные подвиги были подчинены стратегическим задачам обороны СССР. В той необъявленной, но реальной холодной войне, которая с особым накалом разгорелась в 80-е годы, гаджиевская флотилия была козырной картой. Именно она позволила парировать угрозу нашей стране после размещения в Европе американских "Першингов". Когда дуэльный барьер в термоядерной войне был сокращен пентагоновскими стратегами до шести минут подлетного времени, гаджиевские подводные ракетоносцы заняли свои позиции у восточных берегов США, сведя на нет выигрыш НАТО в первом залпе. Чего это стоило, знают только подводники. Некоторые командиры уходили на боевую службу в Атлантику по три раза в год. Командир К-140 Александр Козлов перенес в море обширный инфаркт, но корабля не покинул. В груди капитана 1 ранга Юрия Бакалдина бьется четырежды шунтированное сердце - память о том отчаянном подводном противостоянии. Резануло по сердцу капитана 1 ранга Игоря Британова гибель родного корабля в Саргассовом море...
Тост вице-адмирала С. СИМОНЕНКО:
- Товарищи офицеры, наполнить бокалы! Уключины вставить, весла разобрать!.. Я предлагаю выпить за ключевую фигуру на флоте - за командира. В физическом плане - это тело, которое мгновенно засыпает от усталости и тут же просыпается от ответственности.
Многим из присутствующих здесь хорошо ведомо чувство командирского одиночества. Когда ты один в каюте, за спиной у тебя полтораста человек и уйма ядерных боеголовок, а голова у тебя одна, и посоветоваться не с кем. И надо принимать решение. Без права на ошибку... Прошу командиров встать!
Поднялись почти все - и те, кто сегодня стоит на мостиках, и те, кто когда-то стоял...
Они исчисляли жизнь не по годам, а по "автономкам", и жизненное пространство свое измеряли не квадратными метрами, а ходовыми милями...
Они творили такое, что не снилось и Жюль Верну - запускали ракеты из глубин океана в бездну космоса. Это они довершили то, что начал и не успел великомученик Арктики Георгий Седов: водрузили Андреевский флаг на Северном полюсе.
Зачтен флотилии и еще один мировой рекорд, правда, грустного свойства: в ее составе находится самая старая в мире атомная подводная лодка - К-395. Ей уже более тридцати лет. Это предел для кораблей такого класса. Но субмарина в боевом строю. На ней все отлажено, отдраено так, что хоть на парад выводи, хоть в полигон. Понятно, что не от хорошей жизни такое долгожительство - новые корабли теперь поступают на флот крайне редко. Потому и берегут моряки то, что есть, незавидна участь "безлошадного" экипажа...
Гаджиевскую флотилию, как, впрочем, и весь Северный флот, спасли от погрома "гарвардских мальчиков" российские города. Точно так же, как в старину принимали они на постой и прокорм русские полки, берут они и сейчас на свой кошт экипажи подводных и надводных крейсеров. Потому и соседствуют у одних причалов "Вологда" и "Владикавказ", "Орел" и "Оренбург", "Карелия" и "Тула", "Тверь" и "Верхотурье"... Эта новая география России начертана на бортах и рубках ее кораблей. Шефы? Не то слово! Это спасатели. Это други. Это кормильцы.
Не знаю, сколько бы продержался флот на сечке да мороженой картошке. Казенный паек матроса скуден, как сиротская миска. Но с Урала и Поволжья, с Южной России и Северного Кавказа, с Черноземья и Нечерноземья идут на Кольский полуостров автофургоны, набитые овощами и крупами, сахаром и консервами, соленьями, яблоками... Как в годы войны горожане становой России шлют своим подопечным экипажам полушубки и рукавицы, доски для ремонта казарм и краску для ободравшихся кораблей, книги и баяны, табак и конфеты, зубную пасту и почтовые конверты... Шлют своих песенников и сами к землякам наведываются, ибо, слава Богу, большинство наших губернаторов разделяют убеждение Петра Столыпина, что "не настолько Россия обнищала, чтобы отказаться от своих морей".
Есть и еще один стратегический резерв у Третьей флотилии. О нем сказал в традиционном втором тосте вице-адмирал Сергей Симоненко:
- За наших женщин, которые отправились с нами на край света, которые в крутом безденежье варили нам суп из топора, ставили детей на крыло, которые столько ждали нас из морей, седея порой от "сообщений ТАСС" на глазах своих совсем не седых еще матерей...
Одна из самых красивых женщин флотилии - Валерия Красовская, жена помощника командира "Брянска", в День подводника встала раньше мужа. Вместе с женой лодочного мичмана Ольгой Таранец она отвезла на причал, где стоит их корабль, несколько корзин с напеченными впрок пирогами. Поспели к праздничному завтраку экипажа. И я там был, чай-кофе пил, а домашнего пирожка не досталось - вся выпечка мгновенно разошлась по отсекам. Зато я узнал, что нахожусь на борту в некотором смысле исторической подводной лодки. Она была ровно тысячной по счету спущенных с российских стапелей субмарин.
На подводный крейсер К-407 удалось выбраться лишь тогда, когда над гаванью всплыла полная мартовская луна. Субмарина стояла у ракетного причала, на котором громоздилось эшафотоподобное ракетопогрузочное устройство, прозванное местными остряками "виселицей". Массивная черная рубка о двух крылах, горбатая спина подводного корабля раскатом с добрый лыжный трамплин составляли с высоченными пилонами "плахи" престранную конструкцию космического вида. Сквозь стальные ее балки проглядывали звезды... Мы шагали по крышкам ракетных шахт вместе с бывшим командиром К-407 капитаном 1 ранга запаса Игорем Курдиным. Волновались оба: Курдин - потому, что встречался с кораблем командирской младости. Я - потому, что понимал, на палубу к а к о г о корабля вступаю. К-407, он же "Новомосковск", безусловно, войдет в историю последнего десятилетия нашего века как самый деятельный, результативный корабль. Тогда как большая часть флота прозябала у причалов, "четыреста седьмая" волей судьбы и большого начальства чаще других выходила в моря, творя в них дивные дела. Это она выдала рекордный 16-ракетный залп, это с ее борта был запущен в космос спутник, это она стреляла ракетой с Северного полюса, это она выдержала в марте 1993 года подводный таран американской атакующей подлодки "Грейлинг", которая получила при этом такие повреждения, что была списана на слом...
Мы спустились в центральный пост, прошли по отсекам. Все ракетные шахты были помечены красными звездочками - по числу пусков. Бросилось в глаза, что на переборках в каютах нет ни одной фривольной картинки. Более того - в салоне командира висела икона Божьей Матери "Взыскание погибших".
- В разгар перестройки, - рассказывал Курдин, - мы с моим преемником капитаном 1 ранга Андреем Булгаковым решили освятить свой корабль и пригласили из Колы батюшку. Однако в те смутные времена флотское начальство еще не определило свое отношение к религии и церкви, поэтому священника дальше КПП не пропустили. Мы встретили его у шлагбаума, извинились, объяснили ситуацию... Он все понял и ничуть не обиделся. Достал икону Николая Чудотворца, благословил ею нас - спаси и сохрани! - и подарил на счастье. И вот вместо портрета Карла Маркса, висевшего у нас в центральном посту, я прикрепил икону покровителя моряков. Так и ходили с Николой Морским на все наши рекордные дела - и на 16-ракетный залп, и на запуск спутника в космос...
Тост адмирала В. ПОПОВА:
- И вот я о чем еще думаю: Север делает нашу службу чище, чем она могла бы быть в иных климатических условиях...
Нам сегодня многого не хватает, того нет, другого... Но пуще всего не хватает нам гордости и достоинства. Да, мы бедны. Но только не надо винить в том наших стариков. Не надо их топтать. Мне не стыдно, когда мой батя, приняв 9 Мая чарку за Победу, марширует на месте и поет: "Артиллеристы, Сталин дал приказ!" Он всю войну жег из пушек немецкие танки - четыре ранения, шесть орденов... Нельзя терять морального права смотреть им в глаза - живым и мертвым. Да, я беден, но я горд. И мне не стыдно смотреть в глаза своему внуку Славке. Ему шесть лет. На парадах мы вместе обходим на катере корабли. Он стоит со мной рядом в форменке с гюйсом, в бескозырке и отдает честь нашему флоту. И как бы ни ругали нынешнюю молодежь, она идет нам на смену, и в ней есть свои Сергеи Преминины, свои неизвестные нам пока - до трудного часа - герои. Надо только смотреть, кому ты сдаешь свой пост.
За наших отцов, за нашу смену!
То была старая гвардия молодого - атомного - флота. Сразу четыре бывших командующих флотилией стали в ряд со своим нынешним преемником вице-адмиралом Сергеем Симоненко: адмиралы Иван Литвинов и Вячеслав Попов, вице-адмиралы Лев Матушкин и Юрий Сухачев... Жаль не смог присоединиться к ним Адмирал Флота Владимир Чернавин - последний Главком ВМФ СССР и первый Главнокомандующий Военно-Морским Флотом России. Он тоже "родом" из Гаджиево, и это ему принадлежит честь первой полукругосветной проводки "стратега" через три океана - с Севера на Тихий - через нехоженый подводными ракетоносцами пролив Дрейка, почти всегда забитый айсбергами.
За свои подвиги, рекорды, свершения они расплачивались порой жизнями: сжигали легкие в парах ракетного окислителя и корчились в муках кессонной болезни, умирали, хватанув смертельную дозу "жестких гамм" или надышавшись угарного газа, застывали в ледяной воде и заживо сгорали в объемных пожарах... Они знали смерть. Но знавали они и великую любовь. Сюда, на край земли, которая так и называлась - Крайний Север, приезжали с ними самые красивые и самые верные женщины, они пытали свое семейное счастье во мраке полярных ночей под разгульные вои клейменых ветров, в безденежье, в безвестье исчезнувших под океанскими льдами мужей. А те писали им письма и песни: "И вас разбудят наши якоря!.."
Никогда не вернутся с "холодной войны" подводные лодки С-80, К-8, К-219, уходившие в океан от гаджиевских причалов...
"За тех, кто в море!" - был третий тост.
Я не раз бывал на всевозможных банкетах, но только в Гаджиево увидел, как официальное торжество перетекает вдруг в тесное застолье побратимов, когда на несколько минут исчезают чины и ранги, когда адмиралы и офицеры превращаются в курсантов и, встав в единый полукруг, поют под мичманскую гитару песнь-судьбу - одну на всех:
Но наступит час
и вздрогнут дизеля.
И походный марш
обрушится на скалы.
И детей своих
сутулая земля
В путь проводит лишь
безмолвием усталым...
Это был их день, их праздник с невидимой миру солью на висках и болью в душе.
Сверкая золотом погон, придерживая кортики, они взбегали в тонком звоне медалей по короткому трапу на сцену и принимали из рук комфлота, прошедшего 25 "автономок", боевые ордена.
- Служу Отечеству!
И это не ритуальная фраза, а чистая правда. Они служат Отечеству и как служат!
Они могут все: обогнуть земной шар под водой и разомкнуть сплоченные льды над головой, построить казарму на вечной мерзлоте и воздвигнуть храм на скальном грунте, запустить спутник в космос и мастерски забить шар в лузу (кстати, биллиардные столы они тоже делают сами), их пальцы привычны к клавишам ядерных пультов и салонных роялей. Они пишут отчеты о ракетных атаках и прекрасные песни.
Они могут все. Они не могут лишь одного - жить без морей и кораблей.
Николай ЧЕРКАШИН.
Немає коментарів:
Дописати коментар