ПОДВИГ КОМАНДИРА К-10 

НИКОЛАЯ ИВАНОВА И ЕГО ЭКИПАЖА
Можно только догадываться, какого нервного напряжения, каких душевных и физических сил стоил тот невероятный командирский успех. Невероятный уже потому, что подводная лодка, насмешливо прозванная «ревущей коровой», сумела незамеченной поднырнуть под красу и гордость американского флота – новейший по тому времени и единственный в мире по своему техническому совершенству корабль, наречённый «королём океанов», блестяще провести серию условных атак и благополучно выйти из опаснейшей игры.

Заметим также, что вся королевская рать, то есть атомный крейсер «Лонг­Бич», атомный фрегат УРО «Бейнбридж», были не просто случайным сборищем кораблей, а хорошо сплаванной эскадрой, которая в 1964 году сумела обогнуть земной шар в совместном кругосветном плавании. Именно «Энтерпрайз» был брошен в 1962 году в Карибское море как главный козырь в большой политической игре вокруг Кубы и советских ракет. Ко всему прочему, экипаж «Энтерпрайза» обладал реальным боевым опытом войны против Вьетнама. И вдруг – «ревущая корова» под днищем «короля океанов»!

Это был позор и для командования авианосца, равно как и для флага Америки. За этот позор должностные лица ВМС США отвечали перед комиссией конгресса по безопасности. Была срочно изменена тактика действий АУГ, в частности в состав кораблей охранения стали включать и атомную подводную лодку, которая должна была обеспечить прикрытие нижней полусферы авианосной эскадры, то есть обезопасить её от удара из¬под воды.

Подводная лодка К¬10 благополучно вернулась в родную базу на Камчатке – посёлок Рыбачий. Экипаж Иванова встретили, как положено после «автономки» – с оркестром. Потом начальство долго выясняло, не было ли со стороны командира лихачества и неоправданного риска. Карты и схемы маневрирования К¬10 изучались последовательно – в штабах 29¬й дивизии, потом в 15¬й эскадре, потом во Владивостоке в штабе Тихоокеанского флота, наконец, дошло дело и до Главного штаба ВМФ в Москве. Никто не смог найти в маневрировании подводного ракетоносца ничего предосудительного. В Рыбачий пришёл вердикт: капитана 2 ранга Иванова и других отличившихся подводников наградить. 36¬летнего командира представили к званию Героя Советского Союза. Его подвиг оценили все, кроме политработников. Начальник политуправления наложил свою резолюцию: «Иванов – командир молодой, и все награды у него впереди». В чём­то он оказался прав, этот ценитель чужого мужества: Иванов потом получил и орден Красной Звезды, и орден «За службу Родине в ВС СССР». Но Золотая Звезда так больше и не просияла отважному подводнику. А за ту, воистину звёздную свою атаку Иванов был награждён, по иронии судьбы и неуклюжести начальства, сразу тремя биноклями: от командира эскадры, командующего Тихоокеанским флотом и Главкома ВМФ СССР. Что называется, зри, командир, в корень… Хорошо ещё, что не тремя электробритвами. Тоже ведь – «ценные подарки» в родимой наградной системе.

Первым открыл России и миру подвиг командира К¬10 и его экипажа бывший сослуживец Иванова капитан 1 ранга Геннадий Дрожжин. В журнале «Капитан» он писал о той дерзкой атаке: «Выполнить всё это стоило такой выдержки, мужества, хладнокровия и напряжения ума, что людям, далёким от всего этого, “не понять, на весах не взвесить”, как сказал поэт. Это теперь уровень автоматизации достиг такой степени, что 90% расчётных работ берёт на себя электроника. А тогда, более тридцати лет назад, на лодках превалировала электромеханика, а электроники было немного. Вместо неё приходилось “включать” мозги… От умения наблюдать, анализировать, обобщать, принимать решения на основе сделанных выводов зависело всё. И, конечно же, надо было хорошо владеть вычислительной математикой, уметь считать и оценивать вероятности…» 

Дрожжин же назвал ивановскую атаку последней «атакой века» двадцатого столетия, уподобив её деянию командира С¬13 Александра Маринеско. И с ним нельзя не согласиться.

«И хотя атака эта (К¬10¬й. – Н. Ч.) была “виртуальной”, – справедливо утверждает Геннадий Геннадьевич, – без фактического применения оружия, по своей неординарности, накалу нервного и физического напряжения экипажа подводной лодки, оперативно¬тактическому мастерству командира её, по значению для Военно­морских сил СССР и США, она вошла в мировую историю подводного флота, в частности, в период холодной войны, как “атака века”. Это была последняя “атака века” прошедшего…»

За долгие годы холодной войны были и другие дерзкие прорывы советских подводных лодок к американским авианосцам – так, в 1966 году атомная подводная лодка К¬181 под командованием капитана 2 ранга 

В. Борисова свыше четырёх суток следила за американским авианосцем «Саратога», а в 1984 году атомная подводная лодка К¬314 (командир капитан 1 ранга А. Евсеенко) сумела подобраться под днище авианосца «Китти Хок», – но всё же пальму первенства следует отдать Николаю Иванову: по числу преодолённых форсмажорных обстоятельств, по дерзости и скрытности, по красоте манёвра К¬10 не имеет себе равных.

Мне довелось видеть этот самый «Энтерпрайз» в Аннаполисе у его родного причала. Он до сих пор находится в боевом строю, несмотря на свой 40¬летний возраст (у нас же авианосные корабли списывали в утиль как устаревшие даже после 15 лет эксплуатации). А «Энтерпрайзу» срок службы продлён аж до 2013 года. Мне довелось увидеть и знаменитую К¬10, увы, на корабельном кладбище близ Петропавловска.

Адрес «Маринеско холодной войны» я узнал от автора другой уникальной атаки – контр­адмирала Валентина Степановича Козлова, который ещё в 1959 году сумел подойти на дистанцию торпедного залпа к американскому крейсеру «Де­Мойн» с президентом США Эйзенхауэром на борту. Есть в том своя логика, что эти два моряка, люди одной легенды, дружат между собой.

Контр¬адмирал в отставке Николай Тарасович Иванов живёт на новостроечной окраине Санкт¬Петербурга. Когда я с трудом отыскал его дом, над ним вдруг прокричала чайка, прилетевшая с Финского залива... 

Дверь открыл невысокий седой человек с палочкой, в котором ничего не выдавало аса подводной войны. Разве что глаза – серостальные, острые и… грустные. О делах минувших дней рассказывал нехотя, ничуть не рисуясь и ничего не приукрашивая. Поверх книжных полок лежал старенький секстан. Достал Иванов и один из трёх наградных биноклей – от Главнокомандующего ВМФ адмирала флота Советского Союза С. Горшкова, развернул походные карты и фотографии. Мы невольно стали итожить прожитую жизнь. И состояла она из номеров подводных лодок, на которых довелось служить Иванову, из дат дальних и сверхдальних походов (один из них сразу вокруг пяти континентов на дизельной подлодке Б¬71), имён командиров и друзей, как погибших, так и ныне здравствующих. 27 лет прослужил Николай Иванов на Камчатке. Когда кадровики, начисляя пенсию, подсчитали его выслугу, ахнули – 80 лет! Таких и пенсий¬то никому не назначали. Стали мудрить, как бы срезать сумму – в интересах государственной казны, разумеется. Да так и не смогли этого сделать. И законы, и документы оказались на стороне необычного ветерана. Не было у него никаких покровителей и высокопоставленных родственников в столицах. Потому и служил, где родина повелела. И океаны пахал честно, как отцы и деды поля в родной Ново­Константиновке, что и сейчас ещё стоит на берегу Азовского моря в Запорожской области. Адмиральские звёзды на погонах достались ему, как никому другому, – и выстраданно, и выслуженно…

Сейчас ему 73 года. На этом жизненном рубеже донимают Николая Тарасовича болезни, а пуще того – горькие мысли о судьбе российского флота. А живёт он радостью, что доставляют ему правнуки (один из них назван в его честь – Николаем), да запечатлённой на фотоснимках памятью той поры, когда он вёл свою К¬10¬ю в ту немыслимую и, как стало ясно теперь, легендарную атаку на «Энтерпрайз».