Доколе?! или Тайны терпеливости украинцев
Не уверен, что терпели бы такое надругательство над обществом со стороны власти даже в России и Беларуси, где средние стандарты жизни, между тем, все же заметно выше, чем в Украине. И только украинцы все это терпеливо сносят…
{$partners_links}Закручивание гаек в социальной сфере режимом Януковича (которое власть выдает почему за реформы) для рядовых украинцев длится уже более года. Вполне понятно, что граждане всех без исключения цивилизованных стран уже давно освободились бы от такого безобразия путем акций общенационального неповиновения. Не уверен, что терпели бы такое надругательство над обществом со стороны власти даже в России и Беларуси, где средние стандарты жизни, между тем, все же заметно выше, чем в Украине. И только украинцы все это терпеливо сносят — в ожидании, что где-то в Киеве или Львове кто-то другой выйдет на майданы и решит наконец все невзгоды, которые идут от власти. Возникает закономерный вопрос: в чем же кроется тайна такой нашей феноменальной терпеливости? Раскрыть эту тайну попытался в своем материале на радио Свобода журналист Александр Крамаренко.
Понятно, что ответ на него следует искать в ментальных особенностях наших сограждан. И легче всего здесь было бы вспомнить украинскую пословицу: «Моя хата с краю — ничего не знаю».
Но ведь таким популярным у нас оно стало в историческом измерении не так давно. Более того, пословица эта, как известно, со временем претерпела свое полное содержательное перерождение. Ведь еще в начале прошлого века она было семантически противоположна приведенной выше: «Моя хата с краю — первым врага встречаю».
Что же такого особенного произошло с украинцами за это время, что превратило их из рыцарей духа на ментальных рабов, с терпеливости которых уже смеется весь мир? Но значительно лучше было бы для Украины, если бы тот мир знал исторические истоки этой терпеливости. Тогда бы он, наверное, и относился к нам более адекватно.
Истоки терпеливости украинский
Голодомор 1933 года приучил украинцев выживать поодиночке. Все коллективные акции протеста наших крестьян тогда жестоко подавлялись коммунистической властью. Хлеб, отобранный перед тем до последнего зерна у наших дедов-прадедов, часто сохранялся в нескольких километрах от ограбленных красными украинских сел — на складах в колхозах и на железнодорожных станциях, в закрытых перед этим церквях и монастырях. Но везде хлеб был под усиленной военной охраной с пулеметами.
Неудивительно, что были неединичные случаи, когда голодные крестьяне, собираясь своими сельскими общинами, шли к тем зернохранилищам за своим хлебом и правдой. Коммунисты уничтожали их всех до последнего.
Конечно, такие трагедии происходили далеко не в каждом селе, но для того, чтобы крестьяне осознали всю обреченность таких акций коллективного неповиновения, достаточно было их несколько на всю советскую Украину, и их опыт усваивался всеми, потому что власть была повсюду та же — большевистская.
Едва не сходящие с ума от голода люди таким образом осознавали, что путем коллективного неповиновения власти им не выжить, поэтому они вынуждены были искать другие, собственные пути спасения от самой свирепой среди всех смертей — голодной. Неудивительно, что обычно это были антиобщественные и аморальные поступки.
Одни крестьяне шли в местную ячейку власти и выторговывали у нее жизнь своей семьи за счет жизни своих кумовьев или сватов, зная, где те спрятали хлеб, которым не спешили к тому же делиться с теми иудамы.
Вторые рыскали по соседским дворам и домам, похищая там детей на еду. Когда это им не удавалось, то брались уже за собственных.
Третьи, бросив семью, пробирались ночью звериными тропами к границе Украины или в ближайший город, где только и можно было тогда скрыться от голодной смерти.
Другие выживали своими семьями только благодаря тому, что у них каким-то чудом уцелела корова-спасительница, которую в Голодомор крестьяне держали исключительно в своих домах, ухаживая за ней так же, как и за своими детьми.
Таким образом, этот коммунистический геноцид в корне уничтожил в украинцах чувства не только национальной, но и общественной солидарности. После Голодомора обученные его страшным опытом крестьяне своих детей и внуков приучали уже не выживать, но и жить в одиночку, потому что власть осталась та же — людоедская.
Такой образ жизни стал типичным для всего украинского общества. Это подтверждают такие исторические обстоятельства. До 1930-х годов крестьяне в УССР составляли три четверти ее населения. При этом этнические украинцы составляли более 90% крестьян. Именно их потомки сегодня, благодаря индустриализации, составляют большинство уже и городского населения Украины, которое уже в несколько раз превышает сельское.
Никто не выйдет на улицу, кроме бизнесменов
То, что современные украинцы решают социальные проблемы исключительно в одиночку, весьма наглядно демонстрирует следующий пример. Летом прошлого года ГАИ начала регистрировать скутеры с объемом двигателя менее 50 кубических сантиметров. При этом стоимость этой процедуры для их владельцев составляла в среднем половину (!) стоимости самих скутеров.
Поскольку на этой разновидности транспорта ездят бедные участники автодорожного движения в Украине, зарегистрировать свои скутеры они в своем абсолютном большинстве не могут, при всем своем желании. В этой ситуации в любой цивилизованной демократической стране скутеристы заблокировали бы на несколько дней все очаги госслужбы, аналогичной нашему ГАИ, и стоимость регистрации их «лошадок», наверное, уже стала бы адекватной через те же несколько дней.
Совсем не так решается эта проблема в постгеноцидной Украине. Никаких акций протеста здесь не наблюдаем, несмотря на их упорное предсказания известного московского политолога украинского происхождения Андрея Окары на его блоге в «Украинской правде». Более того, когда я предложил провести такую акцию одному из лидеров луганского клуба байкеров, тот дал мне понять, что это не повод для порчи хороших отношений их организации с гаишниками.
Дальше было еще интереснее. Мое предложение об акции протеста не поддержал уже ни один (!) из дюжины обладателей тех скутеров, которые не могли оплатить их регистрацию. Примерно половина из них заблаговременно продала свои «дырчики», другие думают, что смогут избежать встречи с гаишниками, ездя переулками и оврагам. Был и такой скутерист, который гордо заявил, что у него есть хорошо знакомый чиновник в ГАИ, который вообще позволяет ему ездить без регистрации.
Все это привело к тому, что за полгода с начала регистрации ее прошло лишь 10 процентов украинских владельцев малых скутеров. Похоже, что всю маразматичность ситуации понимает и руководство ГАИ, которое уже трижды переносило последний срок регистрации скутеров на полгода.
Конечно, скутеры имеют лишь единицы в общегражданском измерении. Но их реакция на притеснения властей, согласитесь, вряд ли будет отличаться от реакции будущих жертв жилищной и пенсионной реформ, которые уже коснутся всех.
Похоже, что в правительстве Азарова это осознают. Иначе вряд ли бы это правительство действовало настолько откровенно цинично относительно принципов социальной справедливости при проведении своих так называемых реформ.
Конечно, среди причин такой рабской терпеливости украинцев есть и привнесенная извне сакрализация всякой реальной власти в нашем постгеноцидном обществе на евразийский манер, на что также в свое время и рассчитывали кремлевские идеологи Голодомора.
Учитывая все это, украинский Майдан 2004 года выглядит на первый взгляд нонсенсом. Но это только на первый взгляд. Ведь если отбросить все высокопарные слова и мифы, то становится вполне понятным, что финансово Майдан держался на ресурсах отечественного среднего бизнеса (а вовсе не на взносах гражданского общества), обладатели которого опять-таки благодаря именно своему социальному статусу освободились от ментального рабства постгеноцидного общества.
Феномен Ющенко
Теперь рассмотрим в этом же ракурсе феномен Виктора Ющенко. Он родился и вырос в сельской семье на Сумщине, где и был воспитан родителями, которые лично прошли ту ужасную школу выживания во время Голодомора. При этом я не хочу сказать ничего плохого о родителях Виктора Андреевича, разве что о тех организаторах искусственного голода в Украине, которые создали для них и всех остальных украинских крестьян те ужасные нечеловеческие условия выживания в первом полугодии 1933 года.
Поэтому нет ничего удивительного в том, что их младший сын не был замечен ни среди диссидентов 70-х, ни среди активистов борьбы за нашу независимость в конце 1980-х — начале 90-х годов, ни среди протестующих против премьерства Витольда Фокина, ни среди активистов акции «Украина без Кучмы». Более того, если помните, Ющенко без колебаний подписал заявление Президента Кучмы, где последняя акция трактовалась как фашистская.
То есть можно утверждать, что Виктор Ющенко жил именно по принципу «Моя хата с краю — ничего не знаю», поднимаясь при этом на высшие ступени своей блестящей карьеры. А главным условием и стартовой площадкой его успешности было членство в рядах преступной КПУ-КПСС.
Учась в Тернополе, он увидел, каким мощным электоральным фактором является украинский национализм. О том же, что постгеноцидные украинцы с особым пиететом относятся ко всем высокопоставленным чиновникам (в том числе и бывшим), он знал еще, наверное, с детства. Именно поэтому Виктор Ющенко ушел в самостоятельное политическое плавание под парусами национализма только после потери поста премьер-министра. И конечно, не прогадал.
И на президентский должности он оставался самим собой, думая в первую очередь о благосостоянии своей семьи и родственников, а потом уже о государстве. Иными словами, родственникам — материальный достаток по высоким мировым стандартам, а большинству своих сограждан — жалкие постсоветские стандарты жизни и память о Батурине, Крутах и Голодоморе.
То есть Виктор Андреевич никого и ничто не изменял, он всегда оставался самим собой. И это очень нужно понимать всем гражданам Украины, если они на очередных президентских выборах не хотят избрать Ющенко-2.
Феномен Януковича
С феноменом Виктора Януковича все несколько сложнее. Этот феномен в плане тотальной поддержки этого политика в Донбассе — тема отдельного разговора. Но только с этой поддержкой и несколько меньшей в других юго-восточных областях Виктор Федорович вряд ли стал бы Президентом Украины, как и в 2004 году. Тимошенко проиграла выборы ему именно потому, что проиграла их частично в центральной части страны, которая до того была именно ее электоральным плацдармом. Кроме того, заметно выросли показатели Януковича и в Западной Украине.
Объяснение этого исключительно бездействием Ющенко и его ссорами с Тимошенко, согласитесь, слишком простое для нации, которая несколько недель в мороз стояла на Майдане, и не в последнюю очередь для того, чтобы не иметь Януковича своим президентом.
Менталитет постгеноцидной украинской нации до провозглашения Независимости формировался на исторических мифах русской и советской историографии. Эта историография навязывала своих мифических героев — низменных личностей вроде Александра Невского, Дмитрия Донского, Климента Ворошилова и Павлика Морозова, которые к тому же не имели никакого отношения к Украине.
Конечно, как и всякая ложь, эта также была обречена на скорое развенчание и забвение среди большей части украинского социума. К сожалению, вместо нее историография уже независимой Украине не предложила своей четкой концепции нашей истории, а наши настоящие национальные герои в результате этого до сих пор не получили той должной общественной значимости, которая необходима для формирования мировоззрения граждан независимого государства.
Конечно, на такой почве априори не могла зародиться ни национальная идея, ни национальная идеология. Но, как известно, свято место пусто не бывает.
Вместо национальных ценностей в Украине воцарились совсем другие. Идеологический вакуум общества породил то, что он и должен был породить — поклонение подавляющего большинства его членов «золотому тельцу» с его простенькими и такими естественными для человеческой натуры ценностями.
О том, что эта идеология личного выживания и обогащения всеми возможными и невозможными средствами вреднее для общества даже такой одиозной идеологии, как коммунистическая, весьма красноречиво свидетельствует следующее наблюдение. Все украинские журналисты, погибших или готовых погибнуть сегодня во имя правды, были воспитаны еще в советской школе.
То, что среди их молодых коллег нет ни одного (!), кто был бы готов встать на этот опасный путь неповиновения властям и большим деньгам, и является доказательством их воспитания в идеологическом вакууме. И это следовало бы знать тем политикам, которые видят решение всех украинских проблем только в смене поколений.
Но человек все же не животное. Он не очень комфортно себя чувствует, живя только инстинктами и желаниями, и поэтому находится в ожидании того, кто скажет ей, в чем же смысл его жизни.
И это ожидание значительно облегчает труд корыстным политтехнологам. Поэтому совсем не случайно «две Украины» по оба берега Днепра появились у нас не во времена СССР и даже не в первые годы независимости, а лишь во время президентских выборов 2004 года.
Но свои дивиденды имеют в идеологическом вакууме не только политтехнологи. Как заметил на страницах «Зеркала недели» доктор философии Александр Кендюхов, доминирование в нашем обществе низших ценностей над высшими ведет к духовному и интеллектуальному вырождению общества, пренебрежение такими ценностями, как свобода слова, совести, к чисто формальной вере в Бога, что приводит в конце концов к имитационной форме демократии, экономической деградации, гибели в зародыше экономического патриотизма. Разве не наблюдаем всего этого мы сегодня в Украине?
Единственной бесспорной ценностью в нашем обществе остаются деньги. Деньги, полученные любым способом.
Но ведь таким популярным у нас оно стало в историческом измерении не так давно. Более того, пословица эта, как известно, со временем претерпела свое полное содержательное перерождение. Ведь еще в начале прошлого века она было семантически противоположна приведенной выше: «Моя хата с краю — первым врага встречаю».
Что же такого особенного произошло с украинцами за это время, что превратило их из рыцарей духа на ментальных рабов, с терпеливости которых уже смеется весь мир? Но значительно лучше было бы для Украины, если бы тот мир знал исторические истоки этой терпеливости. Тогда бы он, наверное, и относился к нам более адекватно.
Истоки терпеливости украинский
Голодомор 1933 года приучил украинцев выживать поодиночке. Все коллективные акции протеста наших крестьян тогда жестоко подавлялись коммунистической властью. Хлеб, отобранный перед тем до последнего зерна у наших дедов-прадедов, часто сохранялся в нескольких километрах от ограбленных красными украинских сел — на складах в колхозах и на железнодорожных станциях, в закрытых перед этим церквях и монастырях. Но везде хлеб был под усиленной военной охраной с пулеметами.
Неудивительно, что были неединичные случаи, когда голодные крестьяне, собираясь своими сельскими общинами, шли к тем зернохранилищам за своим хлебом и правдой. Коммунисты уничтожали их всех до последнего.
Конечно, такие трагедии происходили далеко не в каждом селе, но для того, чтобы крестьяне осознали всю обреченность таких акций коллективного неповиновения, достаточно было их несколько на всю советскую Украину, и их опыт усваивался всеми, потому что власть была повсюду та же — большевистская.
Едва не сходящие с ума от голода люди таким образом осознавали, что путем коллективного неповиновения власти им не выжить, поэтому они вынуждены были искать другие, собственные пути спасения от самой свирепой среди всех смертей — голодной. Неудивительно, что обычно это были антиобщественные и аморальные поступки.
Одни крестьяне шли в местную ячейку власти и выторговывали у нее жизнь своей семьи за счет жизни своих кумовьев или сватов, зная, где те спрятали хлеб, которым не спешили к тому же делиться с теми иудамы.
Вторые рыскали по соседским дворам и домам, похищая там детей на еду. Когда это им не удавалось, то брались уже за собственных.
Третьи, бросив семью, пробирались ночью звериными тропами к границе Украины или в ближайший город, где только и можно было тогда скрыться от голодной смерти.
Другие выживали своими семьями только благодаря тому, что у них каким-то чудом уцелела корова-спасительница, которую в Голодомор крестьяне держали исключительно в своих домах, ухаживая за ней так же, как и за своими детьми.
Таким образом, этот коммунистический геноцид в корне уничтожил в украинцах чувства не только национальной, но и общественной солидарности. После Голодомора обученные его страшным опытом крестьяне своих детей и внуков приучали уже не выживать, но и жить в одиночку, потому что власть осталась та же — людоедская.
Такой образ жизни стал типичным для всего украинского общества. Это подтверждают такие исторические обстоятельства. До 1930-х годов крестьяне в УССР составляли три четверти ее населения. При этом этнические украинцы составляли более 90% крестьян. Именно их потомки сегодня, благодаря индустриализации, составляют большинство уже и городского населения Украины, которое уже в несколько раз превышает сельское.
Никто не выйдет на улицу, кроме бизнесменов
То, что современные украинцы решают социальные проблемы исключительно в одиночку, весьма наглядно демонстрирует следующий пример. Летом прошлого года ГАИ начала регистрировать скутеры с объемом двигателя менее 50 кубических сантиметров. При этом стоимость этой процедуры для их владельцев составляла в среднем половину (!) стоимости самих скутеров.
Поскольку на этой разновидности транспорта ездят бедные участники автодорожного движения в Украине, зарегистрировать свои скутеры они в своем абсолютном большинстве не могут, при всем своем желании. В этой ситуации в любой цивилизованной демократической стране скутеристы заблокировали бы на несколько дней все очаги госслужбы, аналогичной нашему ГАИ, и стоимость регистрации их «лошадок», наверное, уже стала бы адекватной через те же несколько дней.
Совсем не так решается эта проблема в постгеноцидной Украине. Никаких акций протеста здесь не наблюдаем, несмотря на их упорное предсказания известного московского политолога украинского происхождения Андрея Окары на его блоге в «Украинской правде». Более того, когда я предложил провести такую акцию одному из лидеров луганского клуба байкеров, тот дал мне понять, что это не повод для порчи хороших отношений их организации с гаишниками.
Дальше было еще интереснее. Мое предложение об акции протеста не поддержал уже ни один (!) из дюжины обладателей тех скутеров, которые не могли оплатить их регистрацию. Примерно половина из них заблаговременно продала свои «дырчики», другие думают, что смогут избежать встречи с гаишниками, ездя переулками и оврагам. Был и такой скутерист, который гордо заявил, что у него есть хорошо знакомый чиновник в ГАИ, который вообще позволяет ему ездить без регистрации.
Все это привело к тому, что за полгода с начала регистрации ее прошло лишь 10 процентов украинских владельцев малых скутеров. Похоже, что всю маразматичность ситуации понимает и руководство ГАИ, которое уже трижды переносило последний срок регистрации скутеров на полгода.
Конечно, скутеры имеют лишь единицы в общегражданском измерении. Но их реакция на притеснения властей, согласитесь, вряд ли будет отличаться от реакции будущих жертв жилищной и пенсионной реформ, которые уже коснутся всех.
Похоже, что в правительстве Азарова это осознают. Иначе вряд ли бы это правительство действовало настолько откровенно цинично относительно принципов социальной справедливости при проведении своих так называемых реформ.
Конечно, среди причин такой рабской терпеливости украинцев есть и привнесенная извне сакрализация всякой реальной власти в нашем постгеноцидном обществе на евразийский манер, на что также в свое время и рассчитывали кремлевские идеологи Голодомора.
Учитывая все это, украинский Майдан 2004 года выглядит на первый взгляд нонсенсом. Но это только на первый взгляд. Ведь если отбросить все высокопарные слова и мифы, то становится вполне понятным, что финансово Майдан держался на ресурсах отечественного среднего бизнеса (а вовсе не на взносах гражданского общества), обладатели которого опять-таки благодаря именно своему социальному статусу освободились от ментального рабства постгеноцидного общества.
Феномен Ющенко
Теперь рассмотрим в этом же ракурсе феномен Виктора Ющенко. Он родился и вырос в сельской семье на Сумщине, где и был воспитан родителями, которые лично прошли ту ужасную школу выживания во время Голодомора. При этом я не хочу сказать ничего плохого о родителях Виктора Андреевича, разве что о тех организаторах искусственного голода в Украине, которые создали для них и всех остальных украинских крестьян те ужасные нечеловеческие условия выживания в первом полугодии 1933 года.
Поэтому нет ничего удивительного в том, что их младший сын не был замечен ни среди диссидентов 70-х, ни среди активистов борьбы за нашу независимость в конце 1980-х — начале 90-х годов, ни среди протестующих против премьерства Витольда Фокина, ни среди активистов акции «Украина без Кучмы». Более того, если помните, Ющенко без колебаний подписал заявление Президента Кучмы, где последняя акция трактовалась как фашистская.
То есть можно утверждать, что Виктор Ющенко жил именно по принципу «Моя хата с краю — ничего не знаю», поднимаясь при этом на высшие ступени своей блестящей карьеры. А главным условием и стартовой площадкой его успешности было членство в рядах преступной КПУ-КПСС.
Учась в Тернополе, он увидел, каким мощным электоральным фактором является украинский национализм. О том же, что постгеноцидные украинцы с особым пиететом относятся ко всем высокопоставленным чиновникам (в том числе и бывшим), он знал еще, наверное, с детства. Именно поэтому Виктор Ющенко ушел в самостоятельное политическое плавание под парусами национализма только после потери поста премьер-министра. И конечно, не прогадал.
И на президентский должности он оставался самим собой, думая в первую очередь о благосостоянии своей семьи и родственников, а потом уже о государстве. Иными словами, родственникам — материальный достаток по высоким мировым стандартам, а большинству своих сограждан — жалкие постсоветские стандарты жизни и память о Батурине, Крутах и Голодоморе.
То есть Виктор Андреевич никого и ничто не изменял, он всегда оставался самим собой. И это очень нужно понимать всем гражданам Украины, если они на очередных президентских выборах не хотят избрать Ющенко-2.
Феномен Януковича
С феноменом Виктора Януковича все несколько сложнее. Этот феномен в плане тотальной поддержки этого политика в Донбассе — тема отдельного разговора. Но только с этой поддержкой и несколько меньшей в других юго-восточных областях Виктор Федорович вряд ли стал бы Президентом Украины, как и в 2004 году. Тимошенко проиграла выборы ему именно потому, что проиграла их частично в центральной части страны, которая до того была именно ее электоральным плацдармом. Кроме того, заметно выросли показатели Януковича и в Западной Украине.
Объяснение этого исключительно бездействием Ющенко и его ссорами с Тимошенко, согласитесь, слишком простое для нации, которая несколько недель в мороз стояла на Майдане, и не в последнюю очередь для того, чтобы не иметь Януковича своим президентом.
Менталитет постгеноцидной украинской нации до провозглашения Независимости формировался на исторических мифах русской и советской историографии. Эта историография навязывала своих мифических героев — низменных личностей вроде Александра Невского, Дмитрия Донского, Климента Ворошилова и Павлика Морозова, которые к тому же не имели никакого отношения к Украине.
Конечно, как и всякая ложь, эта также была обречена на скорое развенчание и забвение среди большей части украинского социума. К сожалению, вместо нее историография уже независимой Украине не предложила своей четкой концепции нашей истории, а наши настоящие национальные герои в результате этого до сих пор не получили той должной общественной значимости, которая необходима для формирования мировоззрения граждан независимого государства.
Конечно, на такой почве априори не могла зародиться ни национальная идея, ни национальная идеология. Но, как известно, свято место пусто не бывает.
Вместо национальных ценностей в Украине воцарились совсем другие. Идеологический вакуум общества породил то, что он и должен был породить — поклонение подавляющего большинства его членов «золотому тельцу» с его простенькими и такими естественными для человеческой натуры ценностями.
О том, что эта идеология личного выживания и обогащения всеми возможными и невозможными средствами вреднее для общества даже такой одиозной идеологии, как коммунистическая, весьма красноречиво свидетельствует следующее наблюдение. Все украинские журналисты, погибших или готовых погибнуть сегодня во имя правды, были воспитаны еще в советской школе.
То, что среди их молодых коллег нет ни одного (!), кто был бы готов встать на этот опасный путь неповиновения властям и большим деньгам, и является доказательством их воспитания в идеологическом вакууме. И это следовало бы знать тем политикам, которые видят решение всех украинских проблем только в смене поколений.
Но человек все же не животное. Он не очень комфортно себя чувствует, живя только инстинктами и желаниями, и поэтому находится в ожидании того, кто скажет ей, в чем же смысл его жизни.
И это ожидание значительно облегчает труд корыстным политтехнологам. Поэтому совсем не случайно «две Украины» по оба берега Днепра появились у нас не во времена СССР и даже не в первые годы независимости, а лишь во время президентских выборов 2004 года.
Но свои дивиденды имеют в идеологическом вакууме не только политтехнологи. Как заметил на страницах «Зеркала недели» доктор философии Александр Кендюхов, доминирование в нашем обществе низших ценностей над высшими ведет к духовному и интеллектуальному вырождению общества, пренебрежение такими ценностями, как свобода слова, совести, к чисто формальной вере в Бога, что приводит в конце концов к имитационной форме демократии, экономической деградации, гибели в зародыше экономического патриотизма. Разве не наблюдаем всего этого мы сегодня в Украине?
Единственной бесспорной ценностью в нашем обществе остаются деньги. Деньги, полученные любым способом.
Они, по убеждению ученого, являются у нас мерилом интеллекта, правосудия, благородства, уважения и истины. А такие ценности делают невозможным становление гражданского общества на основе даже политической нации, не говоря уже о нации титульной, страдающей от своего постгеноцидного синдрома.
Вот почему, когда Янукович, на фоне беспомощности оранжевой власти, пообещал этому обществу неотложную реализацию его мечты (улучшение жизни уже сегодня), общество потребления поддержало его в своем большинстве.
Но здесь возникает еще один почти риторический вопрос. Сколько этот режим сможет быть при власти в Украине, учитывая постгеноцидное состояние и бездуховность общества, прочную властную вертикаль и весьма специфические предвыборные технологии партии власти?
Вот почему, когда Янукович, на фоне беспомощности оранжевой власти, пообещал этому обществу неотложную реализацию его мечты (улучшение жизни уже сегодня), общество потребления поддержало его в своем большинстве.
Но здесь возникает еще один почти риторический вопрос. Сколько этот режим сможет быть при власти в Украине, учитывая постгеноцидное состояние и бездуховность общества, прочную властную вертикаль и весьма специфические предвыборные технологии партии власти?
Немає коментарів:
Дописати коментар