ЭТО БЫЛО В ОКТЯБРЕ 1962 -ГОДА...

КАК МЫ ЗАМОЧИЛИ АМЕРИКУ

Четыре наших усталых подлодки поставили на уши флот США

В октябре 1962 года разразился Карибский кризис. Мир замер. Большая политика запахла большой войной. ВМФ США готовился вступить в единоборство с подводным флотом СССР

В сентябре 1962 года Северный флот, выполняя приказ правительства, со своей стороны начал отрабатывать секретную операцию «Кама»: к походу на выручку осажденной Кубы начали готовить четыре торпедные дизельные лодки: Б-4 (капитан Рюрик Кетов), Б-36 (под командованием Алексея Дубивко), Б-59 (во главе с Валентином Савицким) и Б-130 (капитан Николай Шумков). Учитывалось, что примерно за год до кубинского кризиса один из капитанов, Николай Шумков, дважды успешно стрелял атомными торпедами на Новоземельском полигоне.

1 октября 1962 года около полуночи четыре субмарины с интервалом в полчаса отошли от плавбазы Сайда-Губы. Отходили в полной темноте, ходовых огней не включали.

-- Полной уверенности в скрытности выхода у меня не было. Оперативная группа дежурных, вахта постов зафиксировали факт нашего ухода. А это же несколько десятков людей! Не исключено, что и вероятному противнику был известен день нашего выхода, -- считает командир подлодки Б-36 Алексей Дубивко.

Только в море командиры вскрыли боевые пакеты, которые им вручил накануне начальник штаба СФ Рассоха. Главный штаб ВМФ предписывал подводникам идти к Кубе на скорости в 12 узлов. Для дизельной подлодки это большая нагрузка. Операторы штаба, разрабатывающие маршруты, знали это. Выдержать такую скорость можно только в надводном положении, но как соблюдать скрытность, о которой постоянно напоминали все документы и провожающие? Однако подфартило с погодой. Баренцево море сильно штормило, большая волна пришлась кстати -- она позволяла субмаринам незамеченными пройти все противолодочные рубежи. Единственное, что задержало на переходе подлодку Б-36, стала операция по удалению аппендикса старшине гидроакустиков Панкову. Операция была продолжительной, достаточно сказать, что на нее ушло более 20 литров спирта. В результате лодка отстала на сутки и нагоняла товарищей уже в надводном положении на максимальной скорости. Более всего опасались подводники, что при такой скорости и волнении на море может расплескаться весь электролит в батареях, но аккумуляторы выдержали. Задача полной скрытности была выполнена, хотя и дорогой ценой: дизельная лодка под водой может находиться максимум двое суток -- потом аккумуляторные батареи полностью разряжаются. Для их подзарядки нужно всплывать. Как обещали экипажи на комсомольских собраниях перед отплытием: «Выдержал бы металл, мы выдержим». Но металл не выдержал: арматура от вибрации лопалась. Приходилось чинить на ходу. Это потом не прошло даром.

Ближе к Азорским островам погода начала утихать, что для субмарин было невыгодно: сеансы связи и зарядка аккумуляторов требовали частого всплытия. А этот район был под пристальным вниманием патрульной авиации американцев. И чем ближе к Америке, тем самолеты летали все чаще. Подводникам приходилось днем скрываться на глубине, а ночью всплывать и потихоньку заряжать батареи. Чем ближе подходили к Кубе, тем сложнее становились условия. Подводников перевели на непрерывный сеанс связи с Москвой, а это заставляло все время находиться в надводном положении. «Это просто гибель, -- рассказывает Николай Шумков, -- либо убегай от самолетов, которых там было множество, либо прерывай связь. А если в это время пойдет приказание применять оружие? Я могу и не знать о начале боевых действий. А начнись они -- наша песенка спета. Это как на дуэли: кто первым выстрелит, тот победит. Мы были обречены.

«На пресс-конференции, обвинив Москву и Гавану в провокации, Кеннеди вдруг заговорил стихами: Из воспоминаний американских дипломатов

Америка уже тогда могла бы стать единственной сверхдержавой. Мы изначально были в проигрыше. Мы даже ядерную торпеду не смогли бы запустить вовремя. Да и что такое четыре подводные лодки с четырьмя ядерными торпедами против 200 кораблей США да базовой патрульной авиации. Уже тогда, в октябре 1962-го, сведущим людям было ясно: кампания СССР, развернутая во время Карибского кризиса, -- грандиозный и циничный блеф».

Ближе к Кубе у лодки Шумкова отказали все три дизеля. Когда механик доложил о поломке, Шумков не мог поверить: «Как все три? Не может быть, чтоб все три! Ребятки, ну сделайте что-нибудь». На двух дизелях была одна и та же поломка -- треснула большая шестерня. Как потом выяснилось, заводской дефект. Третий дизель удалось починить, и его запустили. Но к этому времени батарея была практически разряжена. Еще дома, на Северном флоте, Шумков настоятельно просил руководство заменить батарею, поскольку та уже выработала свой срок. Кстати, этот момент прекрасно помнит и командир лодки Б-36 Алексей Дубивко. Просьбу не выполнили... Шумков решил всплыть надолго.

-- Я иду на скорости 1,5 узла и потихоньку заряжаю аккумулятор. Дизель громыхает во всю Ивановскую. Меня, естественно, быстро обнаружили. Акустик докладывает: отовсюду слышны шумы корабельных винтов. Нас окружают. А батарея еще не зарядилась. Решил, что пока не увижу корабли воочию, буду заряжаться. Через 2 минуты я был на глубине 15 -- 20 метров. А надо мной завис корабль и начал кидать гранаты. Три штуки. По международным правилам взрыв трех гранат означает приказ всплыть. Мы продолжали погружаться. На глубине 160 метров докладывают: электромоторный отсек заливает. Представляете: кругом электричество, а тут соленая вода! Все -- хана! А на этой глубине давление -- 16 атмосфер, и весь отсек паром затянуло. К счастью, матрос в этом отсеке не растерялся, понял, где прохудилось, перекрыл нужный клапан. Лодка выровнялась. Передо мной встала дилемма: всплывать к американцам или тонуть. А в это время корабли американцев окружили меня сверху и отслеживают. Батарея еле заряжена. Я решил: опишу круг и создам таким образом струю, которая собьет их акустику. Так и сделал и направился в сторону Америки, чем тоже сбил их с толку, потому что они решили, что я буду домой дергаться. Оторвался.

Ко всем техническим бедам прибавлялась еще одна -- жара. Лодки проекта 641 не приспособлены к тропическому климату: не было ни кондиционирования, ни охлаждения аккумуляторной батареи. В дневное время на глубине температура в отсеках доходила до 60 градусов. А по ночам, когда пытались зарядить аккумулятор, боялись, что закипит электролит и начнет выделяться взрывоопасная смесь водорода. Матросы падали в обморок уже через 15 минут после заступления на вахту. Если из «дома» выходили чуть ли не в шапках и валенках, то теперь единственной одеждой были трусы. Почти весь личный экипаж лодок заболел потницей в самой тяжелой гнойной форме. Вода была строго нормирована -- 250 граммов в сутки на человека. Продуктов с собой взяли много, так, что они были распиханы по всей лодке, но питались только компотом и жидкой баклажанной икрой. Если в начале похода матросы выжидали несколько дней, чтобы выпить сразу положенные ежедневно 50 граммов портвейна, то теперь к горячительному не прикасался никто.

«В один из самых напряженных моментов от Хрущева поступило распоряжение: немедленно направить президенту Кеннеди пластинку с записью популярной у нас тогда песни Колмановского на стихи Евтушенко «Хотят ли русские войны». Из воспоминаний советских дипломатов

-- Когда сбежал от американцев, -- продолжает вспоминать Шумков, -- часов восемь шел малым ходом на глубине 160 метров. Потом они опять нас засекли. У американцев было преимущество перед нами: к тому времени их корабли уже были оснащены буксируемыми гидролокационными станциями. Она опускалась на 100 метров и не ощущала больших помех от винтов собственного корабля. Повторно, видимо, этой станцией меня и выследили. Батарея к тому времени совсем разрядилась. Что поделаешь, принимаю решение всплывать. Самый близкий корабль был от меня примерно метрах в пятидесяти. Но хорошо, что я дотянул до рассвета. Всплыви я ночью -- меня бы разрезали. И докажи потом, кто спровоцировал. В любом случае положение не в нашу пользу. А при свете американцы на это не решились -- скандал международный моментально.

Я даю радио в Москву: «Всплыл в американском окружении, дизеля отказали, жду указаний». Как назло радио с первого раза не передалось, и только час спустя получил ответ, что сообщение принято и ко мне вышел буксир. Американцы суток трое сопровождали меня, пока не подошел буксир. Потом с нами остался один миноносец «Эссекс», который проводил нас до Азорских островов.

Для подлодки Б-130 все сложилось так относительно благополучно, потому что как раз в это время наметился маленький сдвиг к лучшему в российско-американских переговорах.

Если для Б-130 поход был по существу закончен, то для Б-36 проблемы только начинались.

Главный штаб ВМФ не сообщил остальным трем лодкам, что Б-130 вышла из игры, а продолжал определять для нее позиции в Саргассовом море, и каждый раз недалеко от лодки Б-36. А тем временем осведомленные американцы бросились на поиски остальных лодок: потом советское разведуправление подтвердит, что противник пустил в ход 85 процентов своих противолодочных сил.

Однажды ночью, когда Б-36 всплыла для подзарядки батареи, она наткнулась на американский противолодочный корабль без включенных габаритных огней, который, похоже, специально поджидал ее ночью. Американцы уловили тактику наших подводников. Однако наша лодка увернулась. Тут акустик доложил, что шум от корабля раздвоился и один из них направляется прямо к корме подлодки. Субмарина срочно погрузилась глубже. Шум пропал. Но тут же второй накатился на лодку и прошел над ней. Капитан Дубивко посчитал, что первый шум -- это находящаяся недалеко лодка Б-130, что она на прицеле у американцев и за ней ведется погоня. Решили помочь своим и начали привлекать внимание американцев к себе, давая возможность Б-130 отойти подальше. И только в конце похода на родной плавбазе узнали, что уводили опасность от лодки-призрака. А проанализировав пленку со вторым шумом, специалисты определили, что это была торпеда, которая не протаранила тогда нашу лодку только потому, что она вовремя погрузилась.

Таким образом Б-36 как бы добровольно оказалась на крючке у американцев. Правда, они не проявляли особой агрессии. И поэтому командир Алексей Дубивко решил всплывать для очередной подзарядки батареи. Над ними зависли противолодочные вертолеты, демонстративно фотографируя их. О своем пикантном положении Б-36 передала в Москву. Пока ждали ответа, разведчики нашей подлодки засекли радиообращение американского президента Дж. Кеннеди к командиру авианосца «Сессил»: «Благодарю за работу... всплывшую русскую подлодку держать всеми силами и средствами». Зарядив батарею, наши начали продумывать план отрыва. Выбрав момент, когда рядом не было вертолетов, лодка быстро ушла под воду и вырвалась из кольца наблюдения.

Главный штаб ВМФ не информировал подводников об обстановке. Разведчикам приходилось самим выуживать сведения из радиоэфира. Так моряки узнали, что Кеннеди объявил о блокаде Кубы и предупредил народ США о возможности термоядерной войны; что американцы готовят десант на Кубу; что наши ракеты с ядерными боеголовками и обслуживающий их персонал уже на «острове Свободы»; что для будущих пленных русских на полуострове Флорида готовятся лагеря; и о том, что Микоян приехал на Кубу и ведет переговоры и что он даже не улетел в Москву на похороны своей жены...

Не только американцы не понимали ситуации. Не понимали ее и в Москве.

Позднее, на приеме командиров подлодок у замминистра обороны, будущего министра и маршала Советского Союза Андрея Гречко, вину за то, что лодки всплыли в ненужном месте, полностью возложили на командиров. Командиры в свою очередь в один голос заявили, что были вынуждены всплывать для зарядки аккумуляторной батареи.

-- О какой батарее в атомной подлодке идет речь? -- кричал Гречко.

Дело в том, что министр обороны Малиновский и его заместитель полагали, что послали в поход атомные субмарины, которые могут месяцами не всплывать на поверхность. Начальник Генштаба маршал Захаров подтвердил правоту подводников: секретную операцию «Кама» выполняли действительно дизельные лодки.

Вообще-то для этой операции была приготовлена пятая, атомная, подлодка под командованием адмирала Александра Пушкина, которая вышла в море на несколько дней позже дизельных. Но через сутки она вышла из строя, и ее вернули на базу.

Юлия КОЛЕСОВА

P.S.
Весной 1963 года на Северный флот прибыл Фидель Кастро. Он попросил показать ему хоть одну из субмарин, «которые спасли Кубинскую революцию». Рядом с той самой дизельной Б-36 стояла атомная подлодка. К ней и выложили ковровую дорожку. Кубинский лидер был восхищен. Страна не забыла героев. На бригаду подлодок был выделен орден Красной Звезды. Кого-то им наградили. Кого -- история не сообщает.

На фото:

• «Америка должна знать, что у нас есть оружие пострашней ракет!»
• Николай Шумков.
• Алексей Дубивко.
• Легендарная Б-36.

Фото из архива «Огонька», В. Смолякова