ОДИНОКИЙ ЧЕКИСТ ВАСИЛИЙ МИТРОХИН

  

   Среди офицеров советских органов безопасности и разведки, ставших перебежчиками, предателями или невозвращенцами, иными словами, среди чекистов, перешедших на сторону западных держав, Василий Митрохин стоит особняком. Александр Орлов, глава НКВД в республиканской Испании, наделал много шумных разоблачений, но открыл до смешного мало реальной информации; Владимир Ветров за несколько месяцев работы на французскую контрразведку успел выдать 150 сотрудников КГБ в разных странах, в том числе 47 во Франции. Олег Пеньковский сообщил странам НАТО сверхсекретные данные о ракетно-ядерном потенциале СССР, перебежчик Олег Лялин на много лет парализовал сеть КГБ в Великобритании, Дмитрий Поляков из ГРУ работал на ЦРУ четверть столетия... Василий Никитич Митрохин не похож ни на одного из них.

   Известная биография Митрохина скупа фактами. Он родился в 1922 году в Рязанской области, в Мещере, в деревне Юрасово на речке Листане. Отец, маляр, чтобы прокормить жену и пятерых детей, часто переезжал с семьей в поисках работы. Всякий побывавший в Мещере знает, что этот живописный край изобилием не блещет. Митрохин-отец нередко малярил в Москве, благодаря чему Василий в детстве пожил в столице. Зиму семья обычно проводила в Юрасове, где Василий приохотился к охоте и рыбной ловле. В 1940 году, после окончания средней школы, Митрохин поступил в артиллерийской училище. Война застала его студентом университета в Алма-Ате -- сначала на историко-филологическом, а затем на юридическом факультете. Похоже, что военное училище ему пришлось оставить по состоянию здоровья, но это всего лишь догадка. Во всяком случае, тот факт, что он не попал на фронт, не стал ?проколом? в биографии Митрохина. В 1945 году с университетским дипломом на руках он получил назначение в военную прокуратуру Харькова. Это дает основания предположить, что в университет его послала армия. Вскоре, однако, он уже слушатель Высшей дипломатической школы, после выпуска в 1948 году получил назначение в Комитет Информации. Это созданное в 1947 году учреждение объединило под своей крышей всю внешнюю разведку -- военную и чекистскую. Во главе сначала стоял Молотов, потом Вышинский и Зорин. В 1952 году Комитет закончил свое существование. Митрохин оказался в МГБ, Министерстве Государственной безопасности.

   В это время органы -- в который раз -- переживали трудный отрезок своей биографии. Мракобесие и шовинизм послевоенных лет привели к неслыханному даже для России расцвету государственного антисемитизма. Единственная уступка партийной идеологии была в том, что официально ловили не жидов, а безродных космополитов, сионистов или театральных критиков. Один за другим чекистов сомнительного происхождения тащили из служебных кабинетов в тюремные камеры. Этой участи не избежал легендарный Наум Этингон, организовавший ликвидацию Троцкого. В результате схватки Берии и Маленкова с ждановской группировкой оказался в застенке сам министр госбезопасности Абакумов -- с ярлыком агента сионистов. Мы не знаем, как реагировал на все эти события молодой чекист Митрохин, но легко представить, что он, как и многие его коллегии, находился в смятении. Его первым заданием была нелегальная оперативная работа где-то на Ближнем Востоке. В начале 1953 года его вернули в Москву -- в разгар дела врачей. Вскоре он поехал в Париж: вести слежку за корреспондентом "Правды" Юрием Жуковым. Этого свирепого бульдога советской журналистики подозревали в связях с сионистами -- через жену-еврейку, даже, как думал Митрохин, хотели использовать в деле врачей.

   В марте 1953 года умер Сталин. Наступила краткая оттепель, когда новые руководители СССР старались избавиться от порочного, так им казалось, духа МГБ. Чекистов влили в Министерство внутренних дел во главе с Берией. Новый министр выпустил на свободу врачей-убийц и евреев-чекистов, запретил пытки и вообще изо всех сил насаждал неслыханный либерализм. Однако летом того же года Берию со товарищи арестовали (в декабре их казнили). В органах начался новый массовый погром. Хватали не только бериевцев, но и тех, кто отказывался сочинять компромат на павшего министра. За это получили длительные сроки недавно выпущенный Этингон и его шеф, знаменитый диверсант Судоплатов. Из ближнего окружения Берии уцелели только Круглов и Серов, успевшие вовремя предать своего патрона. Круглов возглавил МВД, а Серов -- Комитет госбезопасности, КГБ, учрежденный весной 1954 года.

   Не успели улечься страсти от этих потрясений, как грянул Двадцатый съезд. Партия осудила ?культ личности т. Сталина? и связанные с ним ?нарушения социалистической законности?. Даже под такой вуалью то, что всплыло, многим показалось чудовищным. В секторе, где служил Митрохин, обсуждение закрытого доклада Хрущева заняло два дня. Начальник В. В. Женихов высказался в сердцах: ?Сталин был бандит!? Большинство предусмотрительно помалкивало. Митрохина занимал вопрос: ?А где были в это время Хрущев и другие?? Он считал, что в последующие месяцы был слишком откровенен со своими коллегами и за это переведен в архив Первого главного управления (зарубежная разведка). К этому объяснению стоит отнестись с долей скепсиса. Прежде всего, упомянутый Женихов ничуть не пострадал и впоследствии был отправлен резидентом в Финляндию. Сам Митрохин в преддверии перевода успел съездить с советской делегацией на Олимпийские игры в Австралию. Политическая неблагонадежность прежде всего отражалась на выездах за границу. Возможно, он подошел по профилю: два высших образования. Один русский источник после побега Митрохина утверждал, что его скинули в архив из-за профнепригодности к оперативной работе. В этой версии приводится ссылка на гуманность органов: хотели было совсем отчислить, но пожалели, потому что у него очень больной ребенок.

   С другой стороны, работа в архиве считалась менее ответственной, чем оперативная. Бежавший на Запад сотрудник КГБ Илья Джирквелов сообщил, что его временно перевели в архив, когда обнаружилось, что его отец, которого он практически никогда не видел, был много лет назад репрессирован (Secret Servant. My Life with KGB and the Soviet Elite by Ilya Dzhirkvelov, Touchstone, 1987, pp. 84-89).

   Как бы то ни было, Митрохин начал новую карьеру с чувством личной обиды и ощущением, что жизнь в СССР устроена не по справедливости. На новом месте Митрохин вскоре узнал, что личный архив Берии был фактически уничтожен, о чем Серов доложил Хрущеву. Причина: там содержались "провокационные и клеветнические материалы" на бывших коллег Берия по советскому руководству. С самого начала Серов имел от партийного руководства разрешение на ?чистку? архива. Делалось это с размахом. В начале 1956 года Серов сообщил, что были уничтожены документы ?на более чем 6 миллионов советских граждан?. Официальный повод был ?снять пятно политического недоверия?; что было реально уничтожено, мы наверно никогда не узнаем.

   В 1958 году советская пропаганда развернула оголтелую травлю Бориса Пастернака -- в связи с присуждением ему Нобелевской премии. Для Митрохина это было тяжелое переживание. В конце концов нервы не выдержали: в октябре он послал в "Литературную газету" анонимное письмо протеста. Письмо была написано левой рукой, но его терзали страхи, что КГБ его разыщет. Все, однако, обошлось. В декабре пришла хорошая новость. Серова, усмирителя Чечни, Польши и Восточной Германии, убрали из КГБ. В атмосфере реабилитаций чекистский генерал с репутацией мясника и хапуги, пробуждал ненужные воспоминания. Его перевели в ГРУ. Сыграло роль давнее знакомство с Хрущевым. С его коллегой бериевских времен Кругловым обошлись иначе. Его к тому времени вытолкали на пенсию по инвалидности, но и там в покое не оставили: исключили из партии и разжаловали с лишением генеральскую пенсии и квартиры. Серов в ГРУ не удержался. После скандала с Пеньковским его в 1963 году разжаловали из генерала армии в генерал-майора, лишили звания Героя Советского Союза и послали служить в провинцию. После падения Хрущева Серов был исключен из партии и отправлен в отставку.

   Серова на посту председателя КГБ заменил Александр Шелепин. Бывший руководитель комсомола выглядел привлекательнее своих предшественников. Он был энергичный, интересовался культурой, подчиненным не хамил. В приказах вместо глаголов приказываю и требую замелькали непривычные прошу, предлагаю. Шелепин возродил культ "железного Феликса", занялся обновлением кадров КГБ. Многим одиозным мастодонтам и неучам указали на дверь. Чекисты нового призыва были помоложе, имели высшее образование, знали иностранные языки. Выступая с трибуны, Шелепин говорил, обращаясь к сидевшим в зале, и только изредка заглядывая в подготовленный текст. На Двадцать втором съезде он заявил: ?Чекисты теперь могут с чистой совестью глядеть в глаза партии и советскому народу?. В амбициозном председателе КГБ некоторые, в том числе Митрохин, с надеждой видели будущего главу партии.

   Конечно, шелепинские реформы коснулись стиля работы КГБ, не его сущности. Комитет не изменил своего назначения: это был по-прежнему щит и меч партии. Всеобъемлющая слежка за советским населением, шпионаж, покушения и подрывная работа за рубежом -- эти привычные функции теперь выполняли более молодые и образованные сотрудники. Шелепин стал членом Президиума ЦК, но остался куратором КГБ, который возглавил его ставленник Владимир Семичастный. Однако надеждам Митрохина, что "железный Шурик" заменит Хрущева не суждено было сбыться. Шелепин был среди заговорщиков, свергнувших беспокойного Никиту в октябре 1964 года, все же верховный пост достался Леониду Брежневу. Новый глава партии неспешно, но целенаправленно консолидировал свою власть, оттесняя возможных конкурентов. В 1967 году пришла очередь Шелепина, его сослали в ВЦСПС. На место Семичастного в КГБ пришел партийный аппаратчик Юрий Андропов.

   ?Пражская весна? 1968 года стала новой вехой в ?интеллектуальной одиссее? Митрохина. Его командировали в ГДР на прослушивание русскоязычных передач БиБиСи, Голоса Америки и Дойче Велле. После разгрома пражских реформистов, Митрохину довелось услышать выступление Андропова в штаб-квартире КГБ под Берлином. Новый председатель КГБ говорил, как и его предшественник, без бумажки, но смысл его речи Митрохину не импонировал. Вторжение в Чехословакию, утверждал Андропов, было необходимо для безопасности СССР и сохранения послевоенного порядка в Европе. Митрохин видел, что советский режим не поддается реформам. Черного кобеля не отмоешь добела.

   Некогда идейный коммунист Митрохин все больше уходил во внутреннюю эмиграцию, превращался в тайного диссидента. Вернувшись из ГДР, он продолжал регулярно слушать зарубежные ?голоса?, хотя в Москве из-за глушилок приходилось часто менять диапазоны. Новости из СССР, как, например, сообщения о Хронике текущих событий, вызывали у Митрохина чувство солидарности с теми, кто осмеливался выступать против давящего режима. ?Я был одиночкой, но знал, что я не одинок?, -- вспоминал он впоследствии. Отчуждение от КГБ усиливалось. Андропов выпустил директиву по борьбе с внутренними диссидентами и их империалистическими покровителями. В рамках этой кампании разрабатывался, в частности, план нанести телесных повреждений сбежавшему на запад Рудольфу Нуриеву. Поклонник Кировского балета Митрохин кипел от возмущения. Знакомство с диссидентской литературой пробудило у него желание создать собственный архив иностранной разведки КГБ. Довольно долго это была не более, чем неясная мечта. Митрохин не думал про то, какое употребление он сделает этому несуществующему архиву, он даже не представлял, как подойти к его собиранию.

   Звездный час Митрохина наступил в 1972 году. Первое Главное Управление КГБ (иностранная разведка) стали перевозить на новое место -- в только что завершенный комплекс в Ясеневе, сразу за кольцевой автомобильной дорогой. Архив ПГУ был огромный -- 300 тысяч папок (файлов). Нужно было составить описание и индексную карту каждой папки, после чего файлы помещали в запломбированные ящики и под наблюдением Митрохина перевозили в Ясенево. По прибытии на место он проверял печати на ящиках, после чего файлы расставляли на полках. У Митрохина таким образом появилась уникальная возможность знакомиться с любыми документами из архива без опасения вызвать подозрения. Остается неясным, какую должность занимал Митрохин. Некоторые органы печати поспешили объявить его начальником архива всего КГБ, однако русские официальные источники определяют его просто как сотрудника архивного отдела ПГУ. Возможно, так оно и было. Косвенным подтверждением может служить тот факт, что после 36 лет службы в органах Митрохин ушел в отставку в звании майора. В книге Эндрю и Митрохина (Christopher Andrew and Vasisli Mitrokin. THE SWORD AND THE SHIELD. The Mitrokhin Archive and the Secret History of the KGB, Basic Books, 1999) про его должность сказано только, что он руководил описанием файлов и лично сопровождал их при перевозке. Важная особенность этого процесса была в том, что самое засекреченное и легендарное подразделение ПГУ, Управление С (нелегалы) еще долгое оставалось на Лубянке, переезд растянулся на целое десятилетие.

   Все это время Митрохин отвечал за перевозку архива Управления С. Его рабочая неделя была построена следующим образом: понедельник и вторник -- Ясенево, среда -- на Лубянке, где он готовил файлы к перевозке, четверг утром -- сопровождение файлов в Ясенево, пятница -- Ясенево. Поначалу Митрохин очень опасался слежки и обыска на проходной, поэтому он пытался заучивать архивные документы наизусть, а дома воспроизводить их по памяти. Процесс был мучительный и неэффективный. Поэтому Митрохин стал делать выписки на мелких клочках бумаги, которые сминал и бросал в корзинку для мусора. Перед уходом с работы он эти клочки засовывал в ботинки, а дома прятал под матрас. На выходные Митрохин уезжал на дачу, где записи помещал в молочный бидон, который закапывал под домом. Постепенно он осмелел, увидев, что личных обысков не устраивают, только просматривают сумки и портфели. Он стал писать на обычных листах бумаги, которые клал в карман. Скоро материалов стало так много, что их приходилось помещать в оцинкованные выварки для белья. В отпуск он каждый год уезжал в деревенский дом под Пензой, где переписывал свои заметки на пишущей машинке.

   Так возник ?архив Митрохина? -- уникальное собрание секретных документов советской зарубежной разведки. Митрохин понимал необходимость передачи своих сокровищ на Запад, но долгое время не знал, как это сделать. Он совершил вылазку на Сахалин с целью изучить возможность побега в Японию, посетил Карелию. Одно время всерьез рассматривал идеею взять билет на советский круиз из Ленинграда в Одессу и по дороге бежать...

   Собирание архива продолжалось 12 лет, последние годы работы прибавилось: потоком шли документы, связанные с войной в Афганистане. В 1984 году Митрохин вышел в отставку. Первые полтора года ушли на приведение в порядок афганской части архива. Горбачевскую кампанию за гласность Митрохин воспринял скептически, решив, что она для его целей не подходит. В мае 1987 года западногерманский юноша Матиас Руст совершил скадально-героический перелет из Финляндии в СССР, приземлившись на Красной площади. Некоторое время Митрохин рассматривал идею перелета в обратном направлении на спортивном самолете аэроклуба КГБ. Разрушение берлинской стены укрепило в нем надежду, что конец советской империи не за горами. После распада СССР он решил действовать. В марте 1992 года Митрохин совершил поездку в Ригу, столицу Латвии, только что получившей независимость. В дорожную сумку на колесиках он вместе со съестными припасами и бельем положил образцы своих записок. Пограничного контроля фактически не было. В Риге Митрохин явился с улицы в британское посольство. Люди из Интелидженс Сервис быстро распознали, с чем имеют дело. Операция по вывозу Митрохина и его архива заняла несколько месяцев. 7 ноября, в день 75-ой годовщины Октябрьской революции Митрохин с семьей прибыл в Ригу, откуда через несколько дней отправился в Англию.

   Двадцать лет ушло у Митрохина на собирание и вывоз архива. Что двигало им все эти годы, ради чего он рисковал благополучием семьи и собственной жизнью? Обида, корысть, жажда славы, стремление открыть правду? Боюсь, мы никогда этого не узнаем.

   Устроившись на новом месте, Митрохин продолжал работать с вывезенными файлами, разбирая и переписывая на машинке свои заметки. В 1995 году началось его сотрудничество с Кристофером Эндрю, их книга с подробным описанием архива вышла в свет в 1999 году. В 2002 году Исторический Международный Проект ?Холодная война? опубликовал на Интернете митрохинские файлы об Афганистане. Тогда же в издательстве Фрэнк Касс вышел справочник Митрохина ?KGB Lexicon?.

   Митрохин продолжал работать над другими проектами, содержание которых, по понятным причинам, держалось в секрете. Его жена Нина умерла в 1999 году, сам он скончался в январе 2004 года, в возрасте 81 года.

   Архив Митрохина уникальный; это по оценке ФБР ?наиболее полные и подробные разведывательные данные?. Помимо оперативной информации об агентах КГБ в западных странах, он обладает серьезной исторической ценностью. Столь обширное собрание документов о деятельности советской разведки попало на Запад впервые.

   В 20-е и 30-ые годы агенты ОГПУ-НКВД довольно легко проникали в западные правительственные учреждения: служба безопасности там фактически отсутствовала, секретные документы часто лежали открыто на столах и т.п. Многие советские шпионы были убежденные коммунисты, которые работали из идейных соображений (Кембриджская пятерка, в том числе Филби, Фукс, Розенберги и др.). После войны такие агенты постепенно исчезли, им на смену пришли наемники. Что касается резидентов и контролеров, то после ?великих нелегалов?, которые почти все погибли в ежовских репрессиях, появились служаки с чистой анкетой. Участились случаи перехода на сторону противника агентов и офицеров советской разведки.

   Активные меры -- покушения, диверсии, дезинформация -- всегда занимали почетное место в кругу обязанностей КГБ. С годами удельный вес первых двух направлений пошел книзу. Причины были практические: организация террористических актов обходилась слишком дорого. Зато распространение фальшивой информации процветало -- особенно по поводу Главного Противника, США. Служба А (дезинформация) постоянно пыталась влиять на общественное мнение западных и развивающихся стран, внедряя через левую или бульварную прессу фальшивки в духе советской пропаганды. Например, одна из активных мер имела целью показать связь Ли Харви Освальда с т.н. правыми кругами. С этой целью советские специалисты изготовили письмо Освальда Ховарду Ханту, бывшему офицеру ЦРУ, отправленное якобы за две недели до покушения на Кеннеди. Одновременно распространялась ложная информация, согласно которой Хант находился в Далласе в день покушения. Еще один пример. В американском либеральном сознании прочно утвердилась представление о гомосексуализме главы ФБР Дж. Эдгара Гувера. Немалая заслуга в распространении этой легенды принадлежит КГБ.

   У зарубежной сети КГБ были взлеты и падения, достижения и провалы, но один аспект стоит выделить. Главная проблема Лубянки, равно, как и Кремля, состояла не в количестве и качестве собираемой за рубежом информации, а в способности ее интерпретировать, делать реалистические выводы. На протяжении десятилетий советские вожди исходили из весьма искаженных представлений о намерениях других держав. В конце 30-х годов Сталин не сомневался, что Англия и Франция действуют по тайному сговору с Гитлером, но в то же время игнорировал все сообщения о предстоящем германском вторжении. После войны положение не улучшилось. В Кремле по-прежнему верили в собственные пропагандистские химеры, особенно относительно стратегии США. Размещая ракеты на Кубе, Хрущев был уверен, что в Пентагоне засели хищные ястребы, которые спали и видели поскорее напасть на СССР, пока страна социализма не перегнала Америку. Брежнев и Андропов были столь же прозорливыми. С их благословения в 1981 году объединенными усилиями КГБ и ГРУ был запущен глобальный проект РЯН (Ракетно-ядерное нападение) -- информация о военных планах президента Рейгана против СССР. Пока агенты рыскали по всему миру, собирая детали этих мифических планов, органы проглядели у себя под носом надвигавшийся развал советской империи.

   Благодаря митрохинскому архиву методы и приемы КГБ предстали в реальных, часто неприглядных, деталях и подробностях, которые без этих документов были бы совершенно невозможны. В этом заслуга, значение и если угодно подвиг Василия Митрохина.

  

Кресскилл, Нью-Джерси

30 мая - 15 июня 2005 года