Певец морской стихи |
Кто из военных моряков старшего, да и нынешних поколений ни зачитывался в детстве книгами о морских приключениях, дальних странствиях, пиратских набегах и кораблекрушениях, кого ни манила к себе романтика океанских плаваний, непременно связанных с штормами, шквальными ветрами и солеными брызгами вздымающихся и пенящихся волн? Так вышло и со Львом Скрягиным. Прошли годы, и теперь уже по его книгам, многие из которых моряки в разных странах используют в качестве учебных пособий, юноши и подростки приобщаются к великому морскому братству - братству людей, выбравших себе дело служения Его Величеству Океану.Ровно год как Льва Николаевича Скрягина нет с нами. Сейчас бы ему шел 72-й год...Мне посчастливилось знать этого выдающегося русского морского писателя около восьми лет. Судьба свела нас вместе, когда я работал над диссертацией о советско-американском военно-морском сотрудничестве в годы второй мировой войны. Дело в том, что отец Льва Николаевича капитан 1 ранга Николай Алексеевич Скрягин был военным разведчиком, работавшим в 1941-1947 гг. в США сначала помощником, а затем и военно-морским атташе при Посольстве СССР.
О том, чего ему и его товарищам удалось достичь, работая на Победу за рубежом, история отдельная. Достаточно лишь сказать, что с участием Николая Скрягина в тяжелейший период Великой Отечественной войны была обеспечена отправка в Советский Союз 578 боевых кораблей и судов, полученных от союзников по ленд-лизу для нужд отечественного ВМФ, не одна сотня транспортов со стратегическими грузами, переправлены на Родину тысячи страниц военно-технической информации...
Именно пример отца, по моему твердому убеждению, и сыграл определяющую роль в жизни Льва Николаевича Скрягина. Отец-то и нарек своего сына таким звучным именем. Когда он по возвращении со службы домой узнал, что близкие назвали новорожденного мальчика Петром, по его настоянию имя было заменено на Льва. Ведь день рождения пришелся аккурат на 4 августа, а по знаку гороскопа он относится именно к этому созвездию. Случилось это в далеком 1930 году в Ленинграде, где Николай Алексеевич с отличием освоил учебу в училище им. М.В. Фрунзе, а затем по распределению был направлен служить третьим штурманом на крейсер "Красный Кавказ" в легендарную "столицу" Черноморского флота Севастополь.
"Да, Севастополь я полюбил с детства, - вспоминал как-то Лев Николаевич. - До сих пор перед глазами встают неповторимые картины: синее море, голубое небо, крутые спуски, ступени, необозримые поля красных маков на Малаховом кургане..."
Там юный Лева впервые увидел настоящие боевые корабли и суда. Когда отца взяли на военно-дипломатическую работу, семья переехала в Москву, потом в Ленинград и вновь в столицу. Здесь, на Плющихе в доме номер 13, по возвращении Николая Алексеевича в 1938 году из командировки в Англию в "военном" доме и поселилась семья Скрягиных. В соседних квартирах жили командиры, в петлицах которых краснели уже не шпалы, а ромбы: комбриги, комдивы, командармы, маршалы. Такие как Голиков, Конев, Рыбалко, Шапошников. Здесь мальчик впервые узнал об арестах, проводимых сотрудниками НКВД, о "черных воронках", которые по ночам забирали обитателей дома. Осенью 1940 года пытались арестовать и отца. Но спас его от вполне возможной гибели нарком ВМФ Николай Кузнецов.
12 марта 1941 года через Владивосток шведским пароходом "Анни Джонсон" Скрягины прибыли в США в Сан-Педро - морской порт Лос-Анджелеса. В Америке их застала война. Там же, в Вашингтоне, в среде детей "русских колонистов", как выражался Лев Николаевич, детей работников Советского посольства, консульств, Правительственной закупочной комиссии и Амторга (к 1944 г. их насчитывалось 100 чел.) и пришлось учиться ему с младшим братом Михаилом в школе при посольстве. Среди сверстников и однокашников были, например, Анатолий Громыко, ставший впоследствии директором Института Африки РАН, Игорь Хоциалов, выбравший путь дипломата, Юрий Уралев - шеф-пилот правительственных экипажей, Биана Рамишвили, Мира Гусева... Все они состоялись как личности, стали людьми авторитетными и уважаемыми. Не стал исключением и Лев Скрягин. Воспитание и глубокие, обширные знания, приобретенные за годы учебы в Америке, сыграли свою роль.
...Надо заметить, что особым здоровьем Лев Николаевич не выделялся. А кроме того, в нем нередко просыпались гены матери - до замужества солистки-гитаристки цыганского ансамбля. По этим причинам часто его судьба делала крутые зигзаги. Первый пришелся на период учебы в Ленинградском военно-морском подготовительном училище, в которое он поступил осенью 1947 года. Вот как об этом вспоминает его друг и сокурсник, бывший командир подводной лодки, капитан 1 ранга в отставке Рудольф Рыжиков: "В памяти всплывает такая картина (да простит меня читатель за прозу жизни): санузел, а проще сказать, гальюн третьего этажа здания училища... Высокий юноша с "орлиным" профилем... Воспитанник Скрягин (а это был именно он) с фасоном попыхивает красивой трубкой. Он начисто игнорирует строгий запрет на курение воспитанникам училища (курить официально разрешалось только в последнем полугодии третьего курса, то есть 10-го класса). "Левка, дай курнуть из трубки!" - робко прошу я у него. Робость моя вполне объяснима. Лев, во-первых, года на два постарше меня по возрасту, а во-вторых, это человек уже кое-что повидавший. Семь лет жизни в Соединенных Штатах Америки - это не полтора года провинциального быта в приволжском городе Сызрани эвакуированного туда московского мальчишки!
Сын военно-морского атташе в США, говорящий на английском лучше преподавателей этого языка. Неизменный призер легкоатлетических соревнований (для участия в одном из них Леву даже временно освобождали из-под ареста в карцере). Умеющий попадать в центр очерченного на доске мелом круга перочинным ножом, брошенным с пяти-шести шагов, чуть ли не из-за спины. Это ли не предмет обожания 14-15-летних пацанов, одетых в матросскую одежду с красненькими якорьками на погончиках? Лева умел "держать марку". Солидно выбив пепел из трубки о каблук "гада" - тяжелого ялового матросского ботинка, он... снисходительно-нравоучительно бросил мне: "Жену, машину и трубку настоящий джентльмен не доверяет никому!" "Гордо задрав свой греческо-римский нос, Лев вышел в коридор.
А еще в спортивной "забаве" воспитанников по доставанию кончиками пальцев матовых плафонов, свисающих с высоких потолков бывшего приюта принца Ольденбургского, "подгот" Л. Скрягин неизменно брал призы - порцию белого хлеба с двумя чайными ложками сахарного песка (норма вечернего чая). В голодном 1948-м это значило много. Высвободившееся время от изучения английского языка Лев постоянно использовал в перенятии опыта вязания морских узлов и плетения матов у известного чуть ли не всему ВМФ мичмана Цысевича. Курсантская молва утверждала, что мичман в свое время учил этим премудростям самого Николая Герасимовича Кузнецова, когда тот учился в училище им. М.В. Фрунзе. Романтика моря тогда навсегда поселилась в душе юного воспитанника Л. Скрягина.
Однако стать военным моряком, как, впрочем, и гражданским, в силу вышеназванных причин ему было не суждено. После двух лет учебы в "подготии" год проплавал матросом на Севере на рыболовецких судах, пробовал учиться сначала в Мурманской, потом Одесской мореходках. Не получилось - давал о себе знать тромбофлебит. Уехал в Москву и поступил в Иняз им. Мориса Тереза. Но, проучившись три года, в связи с рождением дочери был вынужден постоянно искать подработку. А кроме того, преподаватели сказали, что с его знанием языка у них он попросту теряет время. Четыре года трудился переводчиком-методистом в НИИ ЦПКБ-2 Минморфлота, а затем еще пять лет инженером в Управлении канала им. Москвы (на самом деле переводчиком, сопровождавшим иностранные делегации).
Но не зря говорят: моряк - это не столько профессия, сколько состояние души. А душа-то Льва Николаевича уже давно была отдана морю. В 1961 году он выпускает свою первую книгу, сразу принесшую ему мировую известность, - "По следам морских катастроф". Его труд выдержал шесть переизданий! Уже на следующий год появляется не менее громкая книга - "История якоря". Стремление к литераторству приводит Л. Скрягина в 1964-1966 годах в редакцию журнала "Техника - молодежи". Однако давнишняя тяга к морю вновь пересиливает, судьба делает очередной зигзаг - он переводится в "Судоимпорт", где начинает ходить в рейсы переводчиком на проданных Ираку, Кувейту и Эмиратам судах. На них уже практически состоявшийся маринист совершает три кругосветных плавания, посещает множество иностранных портов различных государств. Одновременно там он работает в местных отделениях архива компании Ллойда и библиотеках, накапливает материалы к будущим своим произведениям. Среди его личных друзей появляется знаменитый английский капитан судна "Ал Саббахиа" Джон К. Финлей.
В 70-е годы Лев Николаевич работал в Иране, в системе Минрыбхоза в Басре, потом в Индии, где переводил техническую документацию переданных этой стране подводных лодок "Кандари", "Кальвари" и других в индийской ВМБ Визакхапатаме. Много времени трудился в крупнейших мировых библиотеках, в том числе в Лондоне, изучая и анализируя малоизвестные и известные морские происшествия и катастрофы. Как результат - появился на свет целый ряд новых книг: "Сокровища погибших кораблей" (три переиздания), "Тайна "Летучего Голландца" (два переиздания), "Тайны морских катастроф" (три переиздания), "Морские узлы" (пять переизданий за рубежом), "Как пароход погубил город", "Последний SOS "Вольтурно", "Гибель "Титаника", "Человек за бортом".
Судьба как бы вновь испытывает писателя-моряка на прочность. Вслед за переломом позвоночника в 1970 году в 94-м последовала сложная операция на горле... Но и после этого мужественный человек Лев Скрягин не теряет интереса к жизни, самообладания, выпускает еще три книги: "300 катастроф, которые потрясли мир", "Считаются пропавшими без вести", "Когда капитаны виноваты". В ноябре 1999 года следует инфаркт, летом следующего года - операция на глазах. Даже работая через лупу до самой последней минуты жизни, Лев Николаевич подготавливает к изданию еще два труда: "Сокровища погибших легендарных кораблей" и "Парусники мира"...
Его сердце не выдержало нагрузок и перестало биться 21 ноября прошлого года. Россия лишилась не просто гражданина, писателя-патриота, но и тончайшего знатока морского дела.
Наследие Льва Скрягина - это 17 книг, изданных в России, Германии, Польше, Чехословакии, Болгарии и Вьетнаме. Это около 400 опубликованных статей, проекты, над реализацией которых он трудился при жизни. Эстафету мариниста продолжили его верные помощницы - жена Вера Михайловна и дочь Марина, в недавнем прошлом редактор журнала "Морской флот". Верю, что пройдет совсем немного времени, и мы увидим новые книги Льва Николаевича Скрягина: "Словарь английских морских идиом", "Кладбища кораблей", "Маяки", "Корабельные носовые украшения".
Дело певца морской стихии живет. Его труды по праву занимают место на книжных полках в каютах командиров и капитанов, штурманов и механиков кораблей и судов.
На снимке: Лев СКРЯГИН - курсант Одесского мореходного училища, май 1951 г.
Немає коментарів:
Дописати коментар