и организующая роль Л.П. Берия
ИВ. Курчатов
Вот примечательная цитата из книги Судо-платова: «Берия, грубый и жестокий в обще¬нии с подчиненными, мог быть внимательным, учтивым и оказывать каждодневную поддержку людям, занятым важной работой, защищал этих людей от всевозможных интриг органов НКВД или же партийных инстанций. Он всегда преду¬преждал руководителей предприятий о их личной ответственности за неукоснительное выполнение задания, у него была уникальная способность как внушать людям чувство страха, так и воодушев¬лять на работу.
Естественно для директоров про¬мышленных предприятий его личность во многом отождествлялась с могуществом органов госбе¬зопасности. Мне кажется, что вначале у людей превалировал страх. Но постепенно у работав¬ших с ним несколько лет чувство страха исче-
зало и приходила уверенность, что Берия будет поддерживать их, если они успешно выполняют важнейшие народнохозяйственные задачи. Берия часто поощрял в интересах дела свободу дей¬ствий крупных хозяйственников в решении слож¬ных вопросов» [3, с. 332]. Отчасти такой стиль был и у Сталина.
Вместе с тем, руководство новой атомной сферой требовало от крупных руководителей специальных научных и инженерных знаний. Бе¬рия вновь столкнулся с «непокорными» учеными, которые могли не соглашаться с приказами Бе¬рия и их оспаривать. Особой смелостью отличил¬ся руководитель Главкислорода П. Л. Капица, ко¬торый однажды пожаловался Сталину на грубость и бестактность Берии и попросил освободить его от работы в Спецкомитете. Сталин приказал Берия почитать учебники по атомной физике. Однако позже для усиления руководства Спецко¬митетом Сталин назначил опытного организатора оборонной промышленности наркома боеприпа¬сов Б. Л. Ванникова заместителем Берия.
После напряженной работы атомщиков уда¬лось создать и успешно испытать первое взрыв¬ное устройство 29 августа 1949 г. на Семипа¬латинском полигоне. В списке награжденным первым был Б. Л. Ванников, получивший вторую Золотую Звезду Героя Соцтруда. Уже в 1954 г. за создание и испытание первой водородной бомбы он первым в наградном списке получил третью такую же награду
Внешняя разведка НКВД и Главупра Красной Армии, по оценкам самих атомщиков (Курчатов, Иоффе, Харитон и др.), внесла существенный вклад в ускорение создания первой атомной бомбы и решение ряда сложных технологиче¬ских и производственных проблем. По другим оценкам, уже хозяйственников и производствен¬ников, столь же велика оказалась руководящая роль Л. П. Берии.
Кажется, пришло время подумать, как атом¬щики могли бы отметить особый положительный вклад Берия в создание ядерного оружия и атом¬ной промышленности.
Проблемы создания в СССР секретной на¬укоемкой атомной промышленности практически без предшествующей технологической базы были столь сложны, что сразу возникли новые разве¬дывательные задачи. Часть из них потребовала принципиального нового оборудования, машин, материалов. Что-то в спешке можно было разра¬ботать и произвести на собственных предприяти¬ях, но часть требовалось ввести из-за границы.
После победы СССР в войне многое нужное атомной и оборонной промышленности были вы¬везено из Германии и других стран Центральной и Восточной Европы (Чехословакия, Польша, Ав¬стрия, Венгрия и др.). Однако часть нужных для атомных целей станков, испытательных стендов, приборов можно было купить лишь в развитых европейских странах (Англия, Франция, Италия,
Швеция и др.) и США. И здесь возникли свои внешнеторговые проблемы, разрешенные лишь при участии разведывательных спецслужб СССР (использование научных организаций и предпри¬ятий третьих стран, создание наукоемких посред¬нических фирм, участие в заграничных выставках и ярмарках и др.).
Это стало еще одной малоизвестной сторо¬ной деятельности Л. П. Берия.
Свидетельствуют крупные специалисты советской научно-технической разведки
Как показывает исторический опыт СССР и других стран, научно-техническая разведка имеет свой предмет и свои методы деятельно¬сти. Внешняя разведка в сфере науки, техники, технологий может принести большую практиче¬скую пользу в инновационной политике, особен¬но, в крайне затратной военной сфере, но ее ин¬формационный продукт (сигнальная информация, результаты проводимых государственных или корпоративных НИОКР, документация, опытные изделия) должен быть востребован организаци¬онно и пригоден для оперативного использова¬ния в сфере науки и производства [7].
История создания атомной промышленности, сначала военного назначения, а потом граждан¬ского в части создания эффективных и надежных АЭС, неразрывно связана с разведывательной деятельностью при участии высокообразованных профессионалов со знанием иностранных языков и страновых реалий.
Потому полезно изложить некоторые осо-
бенности работы специалистов по атомной на¬учно-технической разведке, помня о том, что в сфере фундаментального поиска периодически происходят крупные «научные» и «технические» революции, делающие возможным создание принципиально новых образцов военной техники и вооружений, а также «нетрадиционных войн».
Здесь автор обращается к упомянутой выше книге Н. М. Долгополова «Абель-Фишер» (2-е изд., М.: Молодая гвардия, 2011, 362 с.), где приводятся примечательные оценки ряда органи¬заторов внешней разведки СССР из проведенных им личных бесед.
В книге делается попытка как можно подроб¬нее рассказать о Вильяме Генриевиче Фишере (1903-1971 гг.), родившемся в семье политэ¬мигранта из России. В 1914 г. семья получила британское гражданство. В 1920 г. Фишеры воз¬вращаются в Россию. В 1927 г. В. Фишер зачис¬лен в ИНО ОГПУ (внешняя разведка). Выполнил ряд специальных заданий, в том числе И. Стали¬на по командировке в Англию, чтобы уговорить вернуться на работу в СССР талантливого физика П. Л. Капица. Тогда Капица работал в лаборато¬рии атомного физика, лауреата Нобелевской пре¬мии (1908 г.) Э. Резенфорда.
Рассказывает дочь Эвелина: «Встречался, на¬жимал на то, что ждет Петра Леонидовича Капицу в Москве огромная захватывающая работа над новым и амбициозным проектом, может, нечто связанное с атомом? У отца получилось. И отно¬шения какие-то сохранились. Хотя Капицу за гра¬ницу больше не выпускали» [4, с. 104].
Фишер работал в научно-технической развед¬ке. Был изгнан на два года в декабре 1938 г. Поч¬ти весь 1939 г. Фишер был безработным. Потом при поддержке друга семьи отца старого боль¬шевика Андреева его взяли работать перевод¬чиком на военный завод. Восстановлен в НКВД в сентябре 1941 г. для ведения диверсионной работы на оккупированных немцами территориях. Со 2-го апреля 1946 г. вновь в системе внешней нелегальной разведки.
В 1947 г. руководитель отдела по работе с нелегалами А. М. Коротков предлагает В. Фи¬шеру, заместителю начальника отдела стран Запада, возглавить сеть советской нелегальной разведки в США.
Осенью 1948 г. под именем литовского эми¬гранта Фишер поселился в Нью-Йорке. Целых семь лет он, «Марк», руководил в США сетью атомных агентов. Другой его тайной задачей была подготовка на случай войны серии дивер-сионно-террористических актов на американских военных объектах.
Если разведчик легализовался и находится в стране как законно прибывший туда иностра¬нец, то он чаще всего вне поля зрения контрраз¬ведки. Благодаря знаниям языков, чужих обыча¬ев и порядков может стать незаметным среди местных жителей. В США особо контролируется учет владельцев автомашин и плательщиков на¬логов. В. Фишер не обзавелся автомашиной, не регистрировался как избиратель и не платил налоги, как не работавший где-либо. Якобы, он был обеспеченный средствами изобретатель, который не работал с налоговыми органами [4,
с. 56-57].
Фишер продолжил многолетние контакты с супругами Коэн, которым в свою очередь атом¬ные секреты с 1942 г. инициативно передавал сотрудник лаборатории в Лос-Аламосе «Персей» (он же «Млад»). Первоначально с ними напря¬мую работали опытные разведчики под дипло¬матическим прикрытием — С. Семенов («Твэн»), А. Яцков («Джонни»), Ю. Соколов («Клод), а позже из-за активизации контрразведки США с учеными-атомщиками стали работать нелега¬лы из СССР, первым из которых стал Фишер («Марк»).
Информация от «Персея» оценивается как особо важная.
К 1996 г. американцы расшифровали коды и некоторые атомные сообщения. Возникла вер¬сия, что «Персеем» был ученый-биофизик Тео¬дор Эдвин Холл. В это время ему исполнилось 70 лет, он жил с семьей в Англии неподалеку от Кэмбриджа, страдал от рака желудка и бо¬лезни Паркинсона. По американским законам атомный шпионаж не имеет ограничений по сро¬кам давности преступления. Холл придерживался прокоммунистических убеждений. Полагают, что был завербован агентом НКВД журналистом Сер¬жем Курнаковым. В возрасте 18 лет способный юноша попал в Лос-Апамос и понравился лично Оппенгеймеру. По оценкам коллег, Холл вел себя несколько экстравагантно, но по своей научной незначительности не представлял интереса для контрразведчиков. Однако в 1950 г. «Персей» был под следствием в ФБР, что потребовало пре¬кращения его контактов с советской разведкой. Это признавал резидент Барковский [4, с. 325]. Вскоре Холл переехал на работу в Чикагский университет. В моральном отношении «Персей» мог быть удовлетворен успешным испытанием в 1949 г. советской атомной бомбы.
В самом конце жизни, как выяснили западные журналисты, Холл ненавидел ядерную гонку США и СССР, осуждал не только Президента Трумэ¬на, но и Рейгана с его программой «звездных войн». Обвинений в своей измене США не при¬знавал, поскольку достигнутый ядерный паритет США и СССР стал фактором мира: «Если я помог избежать этого сценария, то соглашусь принять обвинения в предательстве интересов моей стра¬ны» [4, с. 326].
По мнению автора данной статьи, эта сме¬лая мировоззренческая позиция бывшего атом¬ного шпиона СССР в США Холла говорит о его большой жизненной мудрости, которой порой
АТОМНЫЕ СЕКРЕТЫ
29
не хватает нашим российским властям и что иногда является причиной измен ответственных лиц в российских спецслужбах (не всегда измены носят сугубо корыстный характер).
По информации из спецслужб, личность «Персея» в РФ все еще секретна на ближайшие десятилетия.
В меньшей мере повезло другому атомному физику, работавшему с разведкой СССР. Это — немецкий физик и антифашист Фукс («Чарлз»), сначала работавший в Англии, потом в Лос-Аламосе и далее снова в Англии, где его рас¬крыли и арестовали в 1961 г. (вместе с его связ¬никами супругами Коэн).
Внешняя разведка — это очень сложная про¬фессия, требующая особого «объемного мыш¬ления».
Как свидетельствуют эксперты, во внешней разведке сформирована своя организационная система, где у истоков поиска информированных
специалистов, в том числе знающих тайны США, такие фигуры, какой была, например, М. Конен¬кова, кокетливая красивая женщина с хорошей фигурой (впрочем, у разных мужчин свои пред¬почтения типов женщин).
«Наша работа похожа на садоводство. Мы подготавливаем почву, выискиваем лучшие са¬женцы, сажаем их, холим, подкармливаем, со¬бираем плоды и даже подвергаем дальнейшей обработке, оценке качества — плохие деревья выкорчевываем, сажаем новые... Другими слова¬ми, это длинный процесс, из которого выбрать отдельные, законченные эпизоды очень трудно. Кроме того, в нашей работе существует спе¬циализация. Очень часто тот, кто входит в лес и подыскивает подходящие саженцы, на это и за¬канчивает. Он передает свою продукцию друго¬му, который выращивает ее, а еще кто-то третий следит за плодоношением. Бывают случаи, когда находят и готовые дары природы, но такое — редкость, не характерная для процесса нашей работы» — пишет Н. Долгополов [4, с. 58].
Крайне ответственная секретная научная ра¬бота Оппенгеймера, Сцилларда, Бора и прочих великих атомных физиков затрудняла возможные контакты с ними. Общение же с иностранцами им разрешалось лишь под контролем местных спецслужб. И все же атомные и военные тайны выдавались и покупались. Опыт показывает, что документация передавалась их подчиненными.
Иногда говорят о роли случайности в разве¬дывательной работе за рубежом. Здесь надо хо¬рошо понимать, что означает «случайность». Если понимать ее как нечто непредвиденное в ходе операции, то разведчик должен убедиться в том, что он ее не мог предвидеть, и серьезно поду¬мать о том, как повернуть эту случайность в свою пользу. Здесь важно не только отметить случай¬ность, надо ее понять. В этом смысле разведчик должен быть таким же вдумчивым, как ученый.
Рассказывает Герой России полковник СВР В. Б. Барковский, после окончания войны командированный в США по линии научно-техни¬ческой разведки: «Да, мы всегда очень присталь¬но наблюдаем за теми, кого называем «вербовоч¬ным контингентом», то есть за кругом лиц, среди которых разведка может подобрать помощников. Понятно, изучаем подобный контингент среди ученых мира. И вывод тверд. Чем выше место ученого в научной иерархии, тем затруднитель¬ней к нему вербовочный подход. Великие очень ревностно относятся к собственному положению: не дай бог чем-то себя запятнать. От уже зани¬мающимися секретными исследованиями и зна¬ющих цену своей деятельности никакой отдачи ожидать нельзя. Инстинкт самосохранения у них гораздо сильнее мотивов сотрудничества. Бе¬регут себя даже чисто психологически, и через это не перешагнуть. Поэтому мы старались вы¬явить людей, работавших вместе с ними, около них и близких к нам по духу, идее. Найти таких, на которых реально можно было бы положиться. Агентура, с которой мы сотрудничали, была со¬всем недалеко от высших сфер. Работая в атом¬ных лабораториях и научно-исследовательских заведениях, знала все, что происходит в области ее деятельности. Непосредственно участвовала в исследованиях — теоретических и приклад¬ных, наиболее важных и значительных. Только немножко, на определенный уровень, была по¬ниже светил» [4, с. 200-201].
Здесь в плане защиты атомных секретов Л. П. Берия намного опередил американцев из ФБР, начав создавать не просто секретные НИИ, КБ, предприятия атомной отрасли, а це¬лые закрытые атомные городки, в которых также жили и члены семей ученых и инженеров атомной промышленности.
Сегодня в России в условиях роста северокав¬казского происламского терроризма этот метод организации деятельности атомщиков и защиты информации показывает отличные результаты. Но вхождение многих структур ЗАТО и некоторых категорий их жителей в условия «рыночной эко¬номики» и «наукоемкого предпринимательства»
вызывает свои сложности и протестные настро¬ения по отношению к секретности и закрытости.
Еще одна цитата от эрудированного Бар-ковского: «Могу утверждать: до взрыва нашей атомной бомбы в 1949 г. на Западе не имели ясного представления, что у нас эта работа ве¬дется и где что делается. Предполагать могли что угодно. Английские и американские физики отдавали должное нашим — Харитону, Флерову Зельдовичу. Считали их крупными фигурами. Знали, что советская ядерная физика развивает¬ся успешно и какие-то намерения в отношении атомного оружия мы тоже имеем. Но они многое списывали на войну: трудности, безденежье, некогда русским этим заниматься. Первый взрыв нашей атомной бомбы 29 августа 1949 года был трагедией для политиков и, понятно, разведчи¬ков» [4, с. 202].
Барковский признается, что в свои шпион¬ские годы в США он имел одновременные контак¬ты с 15-18 специалистами, знавшими американ¬ские тайны. При этом информация передавалась для СССР на бесплатной «идейной» основе. При этом работать с нелегалами резиденты могли лишь в самом крайнем случае. Нелегалами ру¬ководил сам Центр.
Уже в 1971 г. (год кончины) Фишер-Абель вдруг пожаловался дочери: в принципе мог бы в Нью-Йорке сделать и больше. Слишком много уходило на согласования в Центре, на ожидание ответа. Пришел ответ, а момент уже ушел [4,
с. 129].
В. Фишер представлялся к награде Герой Советского Союза, но процесс лично затормозил член Политбюро КПСС Суслов. В начале 70-х он представлялся к присвоению звания генерал раз¬ведки, но не дожил.
У читателя этой книги возникает вопрос и о причастности к разведке самого журналиста
Н. Долгополова (работал во Франции, много цен¬ных знакомств с сотрудниками разведки, некий странный личный интерес к теме атомного шпио¬нажа и др.). Однако для истории советской атом¬ной разведки ответ на такой вопрос не столь уж важен. Книга в чем-то получилась уникальная.
В своей практической работе нелегальный разведчик нуждается не только в источниках ин¬формации, но также в услугах людей, способных хранить полученные материалы, средства радио¬связи, быть «почтовыми ящиками» и др. Частью системы обеспечения деятельности нелегалов является их организационная и оперативная (например, денежная) поддержка со сторо¬ны официальных резидентов (представителей) внешней разведки в статусе дипломатических работников, включая структуры ООН и других международных или межправительственных ор¬ганизаций (торговля, наука, культура, целевые проекты и программы и др.).
В июне 1957 г. В. Фишер был арестован в го¬стинице Латам», признал себя нелегалом развед¬ки из СССР и назвался Рудольфом Ивановичем Абелем (другом семьи, умершим в 1955 г.). В п. 1 обвинения от 7 августа: «За доставку Со¬ветскому Союзу сообщений секретного характе¬ра, содержащих атомную и военную информа¬цию» максимальным наказанием была смертная казнь. Абель-Фишер 15 ноября 1957 г. был осуж¬ден на 30 лет тюрьмы.
31 декабря 1962 г. Президент США Дж. Кен¬неди подписал помилование Абелю с условием передачи американской стороне сбитого 1 мая 1960 г. летчика-шпиона Ф. Пауэрса. Обмен про¬изошел 10 февраля в Западном Берлине.
В качестве денежной компенсации КГБ СССР выделило Фишеру 25 тыс. рублей (в начале 60-х годов хорошая автомашина «Волга» стоила 6 тыс., а добротный загородный дом — около 10 тыс. рублей). Фишер предпочел перестроить свою дачу в кооперативе разведчиков около стан¬ции Челюскинская.
Почти в самом конце книги Н. Долгополова приводится еще одно интервью с действующим работником СВР, но анонимное. Здесь даются оценки современных трудностей работы СВР, включая проблему периодических перебежчи-
ков. Этот специалист говорит: волны изменни¬ков-перебежчиков вызваны крупными полити¬ческими и экономическими ломками в жизни страны в силу волютаризма известных фигур (Сталин, Берия, Хрущов, Горбачев). В такие периоды в разведке работать особенно трудно. И здесь приводится мнение этого анонима: «. Чего греха таить: требуется научно-техническая информация. Англичане интересуются француза¬ми, те — американцами. Разведки не работают против народов чужих стран. Они трудятся ради интересов собственной державы, и, значит, на¬ших с вами. Не то что скоропостижной, а вообще кончины разведслужб не предвижу. Древнейшей профессии таковой и остаться» [4, с. 317].
Выводы
История создания первой советской атомной бомбы представляет интерес во многих аспектах.
1. Прежде всего, очевидна близость многих
крупных фундаментальных научных открытий,
особенно создания атомной физики, к приклад-
ной военной сфере, реализуясь в ходе секретной
деятельности ученых, конструкторов, технологов.
В этом отношений национальный исследователь
на самых первых стадиях инициативного научного
поиска (также и в России) не всегда может быть
«свободен» и быть вне государственной тайны,
спецслужб и военных, внешней научно-техниче-
ской разведки и большой национальной политики.
Но описанный атомный проект под особой опекой Л. П. Берия был не одинок. За ним после¬довала ее «ракетно-космическая эпопея». Далее начали создаваться атомные подводные лодки с ядерным оружием и другая техника.
2. Одной из важнейших функции деятельно¬сти государственного аппарата на ряде стратеги¬чески важных направлений (сегодня это и «моле¬кулярная биология и медицина» с расшифровкой геномов человека и других видов животных и растений) является усиленное финансирование и особая избирательная поддержка ученых.
3. В сложных условиях Второй Мировой во¬йны и конфронтации фашистской Германии с СССР, Англией и США создание первых атом¬ных бомб в мире стало исторической жизнен¬ной необходимостью и фактором национальной безопасности на многие десятилетия. Для СССР успешный атомный проект в трудные военные и послевоенные годы мог быть успешно реализо¬ван лишь в условиях тоталитарной политической власти и большого административного и эконо¬мического давления на всю систему плановой социалистической экономики.
4. В этой связи надо отметить большие лич¬ные способности и заслуги Л. П. Берия, который, конечно, верно служил политическому диктатору И. В. Сталину и его борьбе с «классовым вра¬гом», но по своей натуре был опытным праг¬матиком и дальновидным стратегом, преследуя и свои тайные личные цели.
Как многолетний руководитель мощной спец¬службы СССР НКВД Л. П. Берия был обязан раз¬вивать внешнюю разведку и тайные зарубежные агентурные сети, одной из важнейших функций которых была научно-техническая разведка, при¬званная преодолеть технологическое отставание СССР от развитых стран Запада. Сама логика событий привела в начале 40-х годов к активи¬зации зарубежной атомной научно-технической разведки.
5. Автор постарался кратко показать основ-
ные особенности масштабного советского атом-
ного шпионажа в США.
Интересны приводимые фрагменты воспоми¬наний ведущих организаторов атомной научно-технической разведки СССР.
Что-то из таких особенностей носит «внеа-томный» характер, будучи предопределено са¬мой ментальностью крупного ученого-физика, его мировоззрения, мотивациями деятельности, жизненным интересом.
6. Опыт современной военной науки показы-
вает, что научные тайны долго не хранятся, по-
скольку они: 1) часть динамичного инновационно-
го процесса и технического прогресса, где есть
строгая последовательность этапов НИОКР и про-
изводства новой техники, технологий, материалов;
2) часть жизненной реальности и самосознания
самих засекреченных ученых или производствен-
ников, где такие тайны активно взаимодействуют
с такими категориями как «совесть», «грех», «от-
ветственность за будущее» и др.
Здесь рассекречивание — это не только правовая необходимость, но и сложный очисти¬тельный процесс во имя личного счастья и сча¬стья близких, твоего народа, всего государства и даже «глобального мира».
7. Рассекреченные документы по истории
реализации в СССР атомного проекта (первой
атомной бомбы в 1949 г. и водородной бомбы
в 1954 г.), а также мемуары видных руководите-
лей, военных, ученых показывают большой лич-
ный интерес Берия к атомной разведке и первым
достижениям в этой секретной сфере Германии,
Англии и США. Научно-техническая реализуе-
мость атомного проекта неизбежно втягивала
с него высшее военно-политическое руководство
СССР, самого И. В. Сталина и далее Л. П. Берия.
Многое из опубликованного в открытой пе¬чати и в Интернете показывает, что без особых управленческих усилий Л. П. Берия наша страна не смогла бы столь быстро создать сложную
атомная
СТРАТЕГИЯ
атомную промышленность и начать серийное производство ядерного оружия, а чуть позже стать одним из мировых лидеров в атомной энергетике (АЭС).
8. Важнейшим выводом данной статьи яв-
ляется печальный политический вывод о неза-
служенном забвении в современной России
и особенно нашими атомщиками такой круп-
ной хозяйственной личности, какой являлся
в 40-50 годы Л. П. Берия. Именно атомщики
ГК «Росатом» должны бы воздать должное Бе-
рия, установив, например, памятный бюст этому
выдающемуся руководителю и создателю целой
атомной отрасли СССР у знаменитого админи-
стративного здания Минсредмаша в Москве
на Большой Ордынке.
Конечно, в силу создавшихся обстоятельств этот политический деятель после смерти явно стал жертвой тайного «просталинского» государ¬ственного переворота, в котором одним из глав¬ных обвинений стала переориентация Л. П. Берия на «капиталистический путь развития» и совре¬менное динамичное рыночное хозяйство. Веду¬щую роль в подготовке ареста и тайной ликви¬дации Л. П. Берия сыграл Н. С. Хрущев.
После 1991 г. в России периодически появ¬ляются все новые версии незаконного убийства Л. П. Берия группой его политических противни¬ков.
9. Какова бы не была подлинная истори-
ческая правда о многочисленных жертвах ряда
крупных кадровых чисток и политических репрес-
сий в СССР в 30-50 годы, думается, что роль
Л. П. Берия мало отличалась от роли самого
И. В. Сталина и членов его команды.
Увы, многие годы преступным был сам сфор¬мировавшийся большевистский политический режим, одной из первых целей был захват вла¬сти в «мировом масштабе» для насильственно¬го построения «прекрасного коммунистического общества».
Несмотря на это, в целом можно отметить положительные итоги деятельности в нашей стране И. В. Сталина, Н. С. Хрущева, Л. И. Бреж¬нева, М. С. Горбачева, Б. Н. Ельцина и др. И, по мнению автора, каждый из них вполне досто¬ин установки памятников на площадях и улицах Москвы и других городов РФ. Это фигуры про¬тиворечивой российской истории после 1917 г. Здесь Л. П. Берия — не самая крупная истори¬ческая личность.
10. Идеологическая и политическая неопре-
деленность, ошибки в реализованных экономи-
ческих стратегиях, неоправданное разрушение
ряда наукоемких секторов промышленности (осо-
бенно гражданское авиа- и судостроение) после
1991 г. резко снизили патриотизм россиян.
И похоже, что ломки в политическом сознании
жителей России, властей, работников спецслужб
ждут своего продолжения.
Вот свежие факты из нашей обыденной мо¬сковской жизни. Четырнадцатилетний школьник говорит своей маме: «Выучусь и уеду на посто¬янное местожительство в Канаду. Потом возьму тебя к себе!» Мама — кандидат медицинских наук и большой автолюбитель средней стоимости ино¬марки, только что вернулась из туристической поездки в КНР, 11 дней отдыхала на острове Хайнань и 3 дня знакомилась с Пекином. Весь¬ма положительные впечатления о жизни китай¬цев в КНР. Сравнения не всегда в нашу пользу. Неожиданно для себя задаю ей вопрос: «А ты не хотела бы, чтобы Россию завоевал Китай?» Минутная пауза от неожиданного вопроса: «Да! Пожалуй, хотела бы!»
И как быть многим из нас, отдавших лучшие годы ответственной секретной работе во имя создания сильной инновационной Державы, спо¬собной быть влиятельной фигурой в мировой геополитике?
Вспоминаю девиз бывшей артамоновской фирмы под аббревиатурой ВИМИ, где прорабо¬тал 7 лет: «Зри, думай, твори!»
Источник.Атомная Стратегия.
Немає коментарів:
Дописати коментар