Воспоминания командира К-123. Контp-адмиpал А.С.Богатыpев. Часть 2.

Вскормлённые с копья

22.07.2012 10:17:20

На несколько часов раньше мы подошли к своему входу в базу! Но нас туда, как часто бывало, не пустили по каким-то причинам — сказали, ждите своего часа. Самолет улетел. Петр Матвеевич с братом не встретился, а мы открыли себе еще одно ценное преимущество для разработки новых тактических приемов.
Ну, а торпедные атаки отрядов боевых кораблей наших ПЛ — песня!
Дальность обнаружения нашим ГАК была большая, даже при совсем неблагоприятных гидроакустических условиях. За это время мы в спокойной обстановке вскрывали их боевые порядки еще до входа в район, где разрешено было стрелять. Рассчитывали оптимальную площадь позиций стрельбы. И пользуясь большой скоростью, сознательно теряя контакт, "неслись'' в эту позицию на ту кромку района, где ожидали вход кораблей (кромку выявляли способами доразведки).
Далее, выравнивая свой ход с ходом кораблей, делали все, что хотели — вплоть до смены борта цели, т.е. выстреливали свои торпеды то в один борт, то в другой, дезориентируя противника. На малых скоростях этого не сделаешь! 
http://flot.com/blog/historyofNVMU/vospominaniya-komandira-k123-kontpadmipal-asbogatypev-chast-2.php 


Лично у меня средняя скорость была соизмерима с самым полным ходом надводных кораблей, да и большинства ПЛ.
Противодействовать АПЛ пр.705 (705К) было довольно сложно любым кораблям, поскольку из-за обводов у нас была минимальная отражающая поверхность эхо-сигнала.
Мои друзья-надводники, командиры противолодочных кораблей, рассказывали, что очень не любили работать по поиску ПЛ, когда в обеспечении находилась АПЛ "нашего проекта". Даже в отличных гидрологических условиях отражающий эхо-сигнал получить было очень сложно, а порой и невозможно, говорили они. И это в условиях, когда мы им особо и не противодействовали...
Бывали случаи, когда руководители торпедных стрельб задавали очень сложную обстановку, даже с нарушениями условий выполнения стрельб согласно руководящим документам. Однажды руководитель торпедных стрельб, бывший командир нашего соединения, разделив район пополам, ввел корабли во вторую половину района, где им оставалось находится совсем немного времени. До этого мы вынуждены были вести отряд кораблей вдоль кромки района, но стрелять не имели права, т.к. торпеды уходили за пределы района. Я, как руководитель стрельбы на ПЛ, даже начал проверять штурманов, правильно ли они нанесли район на карту, потому что по условиям стрельбы корабли уже должны были там находиться. Штурмана оказались на высоте, а корабли сманеврировали тогда, когда времени на атаку было в обрез, и из лучшей позиции стрельбы командир Сергей Александрович Барлин оказался в такой, что промах был обеспечен.



Председатель организации ветеранов «Морское братство» капитан первого ранга Сергей Александрович Барлин (крайний справа) с ребятами из морского кадетского отряда Раменской школы №6. - Чтить, любить и помнить | РамИнфо

— Что они творят, нарушают все! — с досадой и недоумением воскликнул Сергей Александрович, в общем, опытный командир.
— Ничего, Сережа, давай "подскок", через пять минут ты будешь опять в оптимальной позиции! — с азартом говорю я.
Уже через 4 минуты он был в позиции, и с уменьшенным ходом ПЛ для стрельбы после полного. Торпеды точно ушли в цель, и уже без данных их разоружения было ясно, что наведение обеспечено. Это волнующий момент в жизни каждого командира, когда пеленг на торпеду начинает отклонятся в сторону цели, и шум ее после пройденной дистанции до цели сливается с ней.
Словами трудно передать музыку шума моря, когда ты слышишь в нем нужные тебе звуки и понимаешь, что не зря поработал сам, и твой экипаж тебя не подвел. Дело в том, что венец работы командира — это торпедная атака.
Подводник видит только "ушами", у командира должно быть отлично развито пространственное воображение. Корабельный боевой расчет, помимо прочего, должен определять дистанцию до цели, а это самое сложное, пассивными способами (т.е. графо-аналитическим) без активных замеров трактом измерения дистанции по цели. Перефразируя присказку преферансистов, "знал бы прикуп, жил бы в Сочи", командиры ПЛ говорят: "Знал бы дистанцию, лежал бы на печи".
Все это не просто. Торпедная атака — это искусство командира плюс мастерство экипажа, и если этого нет, то нечего есть автономный паек и ходить в море. Когда какой-либо специалист говорит, что на лодке главное — его матчасть и специальность (этим "страдает" молодежь), мой старый любимый командир Владимир Дмитриевич Гайдук говорил мне: "Старпом, воспитывай молодежь —зачем нам это ружье, если оно не стреляет?".



Владимир Дмитриевич Гайдук (старший на борту К-432, выпускник Рижского нахимовского училища 1953 г.) и помощник командира 168-го экипажа ПЛ капитан 3 ранга В.П.Коропец, впоследствии командир К-463. - В.В.Осинцев. Атомная подводная лодка пр.705 (705К). СПб, 2008.

Никакая сверхновейшая техника никому не нужна, если не откроется крышка ТА, торпеда не выйдет из него и не поразит цель.
Экипаж един, все работаем на торпеду! Торпеда — самый мстительный вид морского оружия! В нее вложена воля командира, его искусство, душа экипажа и его мастерство.
Благодаря высоким скоростным и маневренным характеристикам нашей АПЛ мы не боялись прорывать и корабельное боевое охранение.
Пока командир корабля охранения соображал, что же на него "летит" — а в первые минуты он мог только сообразить, что мчится на него торпеда, со всеми вытекающими отсюда последствиями (надо уклоняться) — мы были уже у цели. Выходить из такого боя, конечно, было уже гораздо сложнее — наверху не дураки, но главная задача выполнялась.
Ну, а подводник, находясь в море неделями, месяцами, годами, всегда готов и к смерти, и к бессмертной славе, ибо за ним стоит вся Отчизна.
К сожалению, об этом мало кто знает, кроме самих подводников...
Уникальность АПЛ пр.705 (705К) заключалась и в системном комплексно-автоматизированном управлении кораблем. Оно действительно стало революционным в практике подводного кораблестроения. Для этого была впервые создана БИУС.
БИУС (на нашем языке он был мужского рода) работал, в общем-то, как часы. Не возмущайтесь, мои боевые товарищи, инженеры-вычислители — конечно же, только совместно с вами. Отказов хватало. Но не было случаев в моей командирской практике, чтобы с боевой службы мы приходили с красным табло "БИУС не работает", и не помню такого, когда возвращались из обычных походов.
БИУС отрабатывал информацию всего автоматизированного электронно-навигационного, радиоэлектронного и гидроакустического вооружения, управлял стрельбой всеми видами оружия (кроме стрелкового) и мог управлять любым маневрированием ПЛ, в т.ч. и в вертикальной плоскости, с автоматической записью параметров кораблевождения и стрельбы.
Правда, управлением по курсу и глубине, кроме как на испытаниях, мы не занимались, быстрее было и надежнее — с пульта управления движением ПЛ, но, тем не менее...



В принципе (и по задумке) АПЛ можно было управлять одной боевой сменой в 5 человек, но на практике это не получалось и из-за конструкторских и заводских недостатков некоторых систем и механизмов, а также из-за консервативного мышления отдельных моряков, в т.ч. и наших экипажей.
Достаточно сказать про такие задачи БИУС как плавание по фарватеру военных кораблей (ФВК), отдельные задачи определения места астрономическим способом, радиолокации, прорыва (уклонения) ПЛО и т.д., которые решались ручным или полуавтоматическим способом быстрее. Но в целом это направление правильное и перспективное, особенно при современной математике и элементной базе.
Недостатки же комплексно-автоматизированного управления ПЛ мы компенсировали организацией службы. Таким образом, боевую смену, где сами, а где по требованию вышестоящего командования, мы увеличили до 8 человек. Особенно важно было введение в состав вахты вахтенного техника-специалиста из мичманов БЧ-5 с задачей осмотра всех отсеков ПЛ (в первоначальном штате этих мичманов вообще не было).
Впоследствии это сыграло значительную роль в эксплуатации и предотвращении аварийности матчасти, ведущей к пожарам, поступлению воды и пара в отсеки (самых худших вариантов), о чем будет сказано ниже.
Впервые в отечественном кораблестроении на АПЛ пр.705 (705К) применили пневмогидравлические ТА и всплывающую рубку. Благодаря таким ТА стрелять можно было с любой глубины погружения и всеми видами оружия (того времени) на большой скорости. Если и были какие-то ограничения, то лишь из-за прочности отдельных видов оружия. Это было важное тактическое преимущество.
Всплывающая рубка обеспечивала спасение всего экипажа в случае крайней необходимости.



Титан (титановые сплавы), из которого была построена АПЛ, — металл века. Главное его свойство — он не поддается никаким видам коррозии, что очень важно для объектов, находящихся в морской воде, а корпус ПЛ практически не обрастает. Это хорошо с точки зрения содержания корабля. Любой механизм, крепеж из другого материала начинал ржаветь даже под толстым слоем краски, и это позволяло быстро принимать меры по восстановлению матчасти. В лодке из титана даже воздух другой, особенный, и одежда не пахнет "железом", как на любом корабле.
Комплексная автоматизация корабля привела также к уникальному размещению ГКП и всего экипажа.
Не было необходимости личному составу нести вахту и жить в других отсеках, поскольку пульты управления техническими средствами всех БЧ находились на ГКП, а жилые каюты — "этажом ниже".
Впервые конструктивно-технические средства управлялись с пульта, местного поста, вручную. Впервые была создана система герметизации центрального отсека — отсека живучести — единственная до сих пор, управляемая с пульта управления общекорабельными системами (ОКС).
На практике это выглядело так. Командир (старпом) видел всю свою вахту и каждому мог что-то говорить, командовать — одним словом, управлять, с одной стороны; с другой —он мог лично убедиться в наличии любого аварийного сигнала и быстро принять решение. В борьбе за живучесть корабля это была неоценимая возможность.
Вспоминается такой случай. Лодка была "введенной", т.е. готовой к выходу в море, но выход был отложен из-за сильного зимнего шторма, который ощущался даже в нашей губе (фьорде). Часа в два ночи решил еще раз оценить погоду, перекурить наверху, а при таком решении ГКП не обойдешь. Поднявшись на него, взглянул на пульт ОКС. На табло "висел" красный сигнал "Превышение температуры свыше 60"" в реакторном отсеке.



— Сигнализатор неисправен? — спокойно спрашиваю вахтенного инженер-механика, командира дивизиона живучести В.Н.Леваднюка.
— Нет, исправен.
— Так что же молчишь? Аварийная тревога! — командую вахтенному офицеру.
— Только что выпал сигнал, товарищ командир!
— У тебя выпал, а я увидел. Потом с тобой разберемся...
И в это же время идет доклад из реакторного отсека: "Большое поступление пара в 4-й отсек!"
Перегретый пар невидим, и "варит" человека в секунды. Сам схватился за гарнитуру связи оператора пульта движения:
— Володя, откуда докладываешь?
— Из пятого, как учили!
— Где матрос?
— Рядом со мной!
От сердца отлегло, люди невредимы. Все правильно сделал техник ПТУ мичман В.И.Бирюков, как отрабатывали на корабельных боевых учениях по борьбе за живучесть. Случилась тяжелая аварийная ситуация, пожар, большой пар —покинь отсек, загерметизируй его и жди дальнейших указаний. Главное — жизнь людей! А на ГКП разберутся в конкретной ситуации и примут меры.
Конструкция АПЛ позволяла принимать такое решение. Но сколько понадобилось труда и усилий, чтобы доказать вышестоящему командованию и штабу такую организацию борьбы за живучесть, вразрез с руководящими документами, когда мы пришли в базу после постройки.



АПЛ пр. 705 уходит в море.

Это тоже была революционная идеология в организации борьбы за живучесть корабля. Будучи старпомом, сколько "шишек" и "зуботычин" получили мы с командиром БЧ-5 Николаем Григорьевичем Якименко и, естественно, с нашим уважаемым командиром Владимиром Дмитриевичем Гайдуком, прежде чем доказали, что на "автоматах", в необитаемых отсеках, надо действовать только так. Сколько жизней впоследствии спасла эта идеология...
Убедившись, что люди целы и невредимы (доклад о готовности ПЛ к борьбе за живучесть от старпома уже прошел в считанные минуты), поворачиваюсь к командиру БЧ-5 В.Г.Мишину, который уже находился на своем штатном месте, и вижу, как с него начал литься уже не пот, а вода.
— Григорьич! Ты чего? Люди целы, невредимы, сейчас ты разгерметизируешь корму, начнешь интенсивно вентилировать отсек... —успокаивающе заговорил я.
— Не могу я интенсивно вентилировать! — выдавил он.
— Как?!
— А 429-ю помните? Замки — на вентиляцию, и ГЭМы — на ручное! (К-429 затонула в Авачинском заливе из-за ошибок управления)
— Ты что, и у нас это сделал!? Ладно, потом... Отдраивай немедленно переборку между 4-м и 5-м! — командую я.
— А если их поубивает?
— Вот еще минута пройдет — и точно поубивает. 5-й, Володя! Сейчас открывай дверь по команде, но смотри, чтобы тебя она не хлопнула по голове! Остальным! Ловить Бирюкова, по возможности!
Что можно было сделать... Других мер безопасности не было.
"Механик" не зря пытался медлить. Накануне пришла телеграмма, как загубили матроса на одной из лодок при открытии переборочного люка при повышенном давлении.
Но все обошлось, время не упустили, Бирюков благополучно отдраил дверь (между 4-м и 5-м у нас была дверь, а не люк), были отдраены все люки между отсеками, в т.ч. и кормовой, выходной наверх, корма была разгерметизирована в считанные минуты.



Но температура в реакторном отсеке повышалась, и кроме как послать человека и переставить ГЭМы (гидроэлектроманипуляторы) с ручного режима на "автомат" по вдувной и вытяжной вентиляции, другого выхода не было.
Сережа Нилов, лейтенант (впоследствии командир БЧ-5 новейшей ПЛ), молодой человек, пробегая весь отсек с тряпкой на голове и руках, только с третьего захода сумел выполнить эту простейшую операцию, щелкнуть переключателем с ручного на ДУ по магистрали вытяжной вентиляции (по вдувной — уже не мог).
Когда он прибыл в центральный пост, он был краснее самого вареного рака, и от него шли клубы пара — наверху была зима.
— Серега, молодчина! Целую, куда хочешь! — схватил я его за плечи, — как чувствуешь себя?
— Отлично!
— Доктор, обследовать каждый сантиметр кожи! Оказать медицинскую помощь, — командую начальнику медслужбы.
— Да нормально себя я чувствую, товарищ командир!
— Доктор, работай!
— Есть! — ответил начмед. К счастью, обошлось без сильных ожогов.