Контр-адмирал Наумов Владлен Васильевич. Первый командир. Бец Валентин Иванович. Подлинные друзья настоящих подводников.
"Океан над головой". Капитан 3 ранга С. Быстров, корр. «Красной заезды». - Красная звезда, 14 августа 1979 года.
"Непримиримость — тоже наумовская черта. Непримиримость к слабостям, к легкому пути, к тому, что он считает незаслуженным или несправедливым. Правда, вначале это иногда проявлялось всего лишь ершистостью. Из-за чего, кстати, молодой командир рулевой группы даже пострадал: звание старшего лейтенанта первый и впоследствии любимый командир корабля капитан-лейтенант В. Бец (ныне контр-адмирал) ему задержал. Началось все с курьезного случая. Выходили в море с флагманом на борту. Капитан-лейтенант Бец, разговаривая со старшим начальником, вдруг повернулся к Наумову:
— Мой юный друг, есть ли у нас таблица по связи? — и хлопнул его по плечу.
— Не знаю, — подчеркнуто небрежно ответил Наумов,
Настроение капитан-лейтенанта вмиг изменилось:
— Как вы разговариваете е командиром?
— А я не ваш «юный друг», а лейтенант Наумов.
Следующий конфликт был серьезнее. Наумов явно переусердствовал в своей непримиримости, неточно выполнил приказание командира я получил строгое взыскание.
— Служба наша достаточно трудна, — говорил потом лейтенанту Валентин Иванович Бец. — И не стоит ее искусственно усложнять. Сложности понятны, когда идут от дела.
В первом же дальнем походе командир предложил молодому офицеру сдать, зачеты и нести вахту на мостике. Это было неожиданно, потому что для командира рулевой группы путь в вахтенные офицеры обычно лежал через должность штурмана. Но уже вскоре лейтенант Наумов показал себя в новом качестве с лучшей стороны. Капитан-лейтенант Бец доверял ему всплытие и погружение, управление кораблем. Он видел, как пробивается в молодом офицере командирский росток, зреет стремление не ограничивать свою ответственность рамками должности."
Первый командир. Бец Валентин Иванович.
История 182 отдельной бригады подводных лодок. К 100-ЛЕТИЮ РОССИЙСКОГО ПОДВОДНОГО ФЛОТА.
"Вспоминаем: надо отдать должное на тот период таким командирам бригады в этой бухте, как контр-адмирал Бец В.И. с его своеобразным флотским характером, контр-адмирал Калайда, с его импозантным видом и добрейшей душой. Они всю свою энергию, богатый опыт вкладывали в сохранение высокой боеготовности ПЛ ПЛ, совершенствование условий базирования, улучшение условий обитания, жизни и быта всех категорий личного состава и членов семей в таком отдаленном «Богом забытом месте», в шутку называемом «медвежьем» уголке..."
ОАГ.: У комбрига 182 ОБПЛ фамилия была Бец. Он обыгрывал ее и имя с отчеством по "Каштану" в конце боевой службы: "А теперь, народ, слушай шутки ВэИБеца!"
ПОДВОДНАЯ ЛОДКА К‑129. (Ее судьба теснейшим образом переплетена с личной судьбой первого командира Наумова В.В.)
"8 марта 1968 года. Советская дизельная ракетная подводная лодка с тремя баллистическими ракетами затонула в Тихом океане. Погибли 98 человек.
24 февраля 1968 года из пункта базирования на Камчатке под названием Могила вышла на боевое патрулирование подводная лодка К‑129 с бортовым номером 574, дизельная, с тремя баллистическими ракетами подводного старта, с ядерными головными частями большой мощности, а также с двумя ядерными торпедами. Командовал судном капитан 1‑го ранга Владимир Кобзарь, опытный, грамотный, волевой подводник. Все офицеры также имели опыт подводного плавания и были специалистами высокого класса. В течение двенадцати дней экипаж выполнял поставленные задачи по скрытному патрулированию (возвращение лодки в пункт базирования намечалось на 5 мая 1968 года), а 8 марта не вышел на связь.
В тот день К‑129 должна была дать контрольное радиодонесение — короткий сигнал. Адмирал в отставке В. Дыгало, командовавший в то время соединением, в состав которого входила подлодка, вспоминает:
«В соответствии с боевым распоряжением В. Кобзарь регулярно направлял в штаб донесения о ходе плавания. Но 8 марта мы все были встревожены — лодка не ответила на контрольную радиограмму, переданную штабом Тихоокеанского флота для проверки связи. Правда, это не давало основания предположить трагический исход плавания — мало ли какие причины помешали командиру выйти на связь. Но донесение так и не поступило. Это было серьезным основанием для тревоги».
В это время, в разгар боевых действий во Вьетнаме, американские ВМС тщательно прослеживали курс любого советского военного корабля в стратегически важной части Тихого океана. Подводный ракетоносец не мог бесследно раствориться в океане. Но точное место гибели корабля и 98 членов экипажа советскому командованию тогда не было известно.
По данным разведки, примерно в эти же дни в японский порт Йокосука прибыла американская подводная лодка «Суордфиш» («Меч‑рыба»), имевшая повреждения. Американцами во время захода этой лодки в порт принимались необычные меры безопасности: к ремонту привлекался только американский персонал. Возникала мысль о столкновении под водой.
Срочно начала готовиться поисково‑спасательная операция. В океан были направлены самолеты, боевые корабли, вспомогательные суда. Глубина в районе поиска — 5000—6000 метров. Удаление от Камчатки — около 1230 миль.
Первым в точку предполагаемого местонахождения лодки направился морской буксир СБ‑43. На его борту находился заместитель командира соединения, в состав которого входила К‑129, — капитан 1‑го ранга (ныне контр‑адмирал в отставке) Валентин Бец.
«Не успели мы приблизиться к району, — вспоминает Бец, — где, по нашим расчетам, исчезла К‑129, как над нами начали кружить американские патрульные самолеты „Орион“. Они буквально висели над мачтами, и это вызывало определенное подозрение: с чего бы такое пристальное внимание к нашему скромному суденышку? Когда же через несколько дней в район подошли еще 11 наших кораблей, интенсивность их полетов стала еще большей… Между тем погода была не из лучших. Волнение моря было в пределах 8—9 баллов, к тому же постоянно висел туман. Мы прочесывали район на малых скоростях: 2—3 узла — максимум. Вдруг за кормой на экране локатора появилась неизвестная цель. Мы делаем повороты — цель продолжает следовать за нами. Появилось предположение, что это — иностранная ПЛ. Тогда я, подозвав гидрографическое судно „Невельской“ на голосовую связь, в мегафон проинструктировал его командира о порядке действий и мерах безопасности, после чего по радио открытым текстом передал: „Обнаружил за кормой в 4 кабельтовых неизвестную малую цель. Выйти на визуальный контакт с ней“. Гису повернул к цели, кратковременно увеличил ход, а затем круто отвернул. Грубо говоря, попугал. Но цель сразу же пропала и больше не появлялась. Все это и тогда, и сейчас заставляет предполагать, что американцы знали и о цели наших действий, и о катастрофе К‑129, и более того — знали точное место ее гибели. Они наблюдали за нами, дабы уяснить наши дальнейшие намерения»...
Но наиболее вероятно, что советскую подводную лодку непреднамеренно протаранила следящая за ней американская атомная подводная лодка. К‑129 в момент столкновения следовала на перископной глубине в режиме «работы двигателя под водой», лодка, как говорят специалисты, из‑за шума двигателя была «глухой». Американская подводная лодка маневрировала на малых дистанциях и предположительно при повороте К129 на новый курс ударила ее верхней частью боевой рубки.
«В то время командиры американских атомных лодок действовали очень рискованно, — поясняет Валентин Бец. — Им предписывалось заходить нашим лодкам в корму — в зону акустической тени — и записывать шумы винтов и механизмов. Тогда американцы набирали банк данных шумов советских подлодок с тем, чтобы при обнаружении определить тип и даже номер наших кораблей. В результате произошла целая серия столкновений в подводном положении»..."
Историческая правда о гибели подлодки К-129 оказалась искаженной. Валерий Алексин (Статья из еженедельного приложения к "Независимой газете" "Независимое военное обозрение" 26 марта - 1 апреля 1999 года № 11 (134).
"Абсолютно прав контр-адмирал Валентин Бец: стоило правительству СССР объявить о месте гибели ПЛ К-129 в марте-мае 1968 г. - и тогда, согласно действующим нормам международного морского права, никто не имел бы права посягнуть на покой погибших подводников ПЛ К-129. Но это, если делать по уму. Наши же генсеки советовались только с собой. А их подчиненные единогласно поддерживали их во всем."
Первый командир имеет собственное мнение и о причинах гибели "Курска".
Би-би-си | Новости | Версия: "Курск" убила перекись.
"Российский адмирал в отставке Валентин Бец считает, что единственной причиной, по которой подлодка США зашла в норвежский порт, могли быть полученные при столкновении повреждения, поскольку ядерные субмарины не нуждаются в пополнении запасов продуктов или топлива."
А его ученик, Наумов В.В., уточняет: повреждения могли быть следствием динамического удара в результате нахождения вблизи взрыва.
Наконец, две ссылки для любителей флотских баек.
Велик и могуч-русский язык.
Не пойду за вас замуж! - Tetkam.NET.
"Что не подвластно времени". Ю. Стволинский. - Ленинградская правда, 21.09.1980.
"Не станем рисовать Владлена Васильевича этаким ангелом в морской форме. Ангел не управится с атомным ракетоносцем. Однако у жизни много граней, и ни в одной из них нельзя ошибиться. Скажем, пришло письмо: мать подчиненного встревожена суровыми условиями службы сына. И тебе приходится, сдерживая улыбку (с одной стороны) и негодование (с другой), терпеливо растолковывать подчиненному, что суровость эта имеет вполне обоснованное название, именуется дисциплиной и что мать он беспокоит напрасно, надо беречь матерей. Но вместе с тем надо вызвать еще командира подразделения, в котором служит виновник инцидента, и один на один с пристрастием расспросить, а не превысил ли тот данные ему уставами права, не перегнул ли где палку? И выслушать ответ, который принесет истинное творческое удовлетворение: «Не больше, чем вы, товарищ командир. Требую только по уставу!».
Теперь уже можно сказать, что этот моряк повзрослел. Просто запаздывал в нем где-то зрелый человек и воин. «Будет служить», — спокойно говорят о нем на корабле.
Сфера служебных взаимоотношений среди военных людей, на первый взгляд, проста и строится по принципу: приказ начальника — закон для подчиненного. Верно, но не все так уж просто. В действительности эта сфера — материя весьма тонкая и в высшей степени деликатная. Ведь речь идет об отношениях среди людей, долгие недели находящихся на одной палубе и служащих одному-единственному делу. Одному, несмотря на то, какие цифры нашиты на рабочей форме, цифры, обозначающие точное место каждого человека в сложнейшем организме, называемом атомным подводным ракетоносцем.
Мгновенные и только мгновенные решения можно принимать, когда управляешь кораблем или решаешь поставленные командованием задачи. А вот определяя чью-то судьбу, спешить вредно. А жизнь ставит порой и такие «вводные». Вот, например, два офицера (в данном случае фамилии ни к чему). Оба служат в одном и том же подразделении. Для одного перевод на атомоход был связан с некоторым понижением в должности, незначительным, но понижением. Офицер пошел на него, потому что хотел служить именно на этом, одном из самых современных кораблей. В первом же океанском походе выдержал экзамен на первый класс, показал себя коммунистом, имеющим авторитет, занимающим во всех вопросах активную жизненную позицию.
Второй, тоже весьма квалифицированный специалист, добившись успехов в службе и получив первое повышение по должности, вскоре стал предметом критики товарищей. Оказалось, что, поднявшись всего лишь на одну ступеньку, этот офицер решил: отныне служба пойдет сама, как по маслу. Офицера поправили. А вскоре стала вакантной должность командира подразделения. И первый и второй оказались в числе кандидатов. Казалось бы, вопрос ясен. Однако рассматривались судьбы людей, и потому не все решалось однозначно.
Возрастная ли (по молодости) ошибка второго или дело обстояло серьезнее? И Наумов, и его заместитель по политической части офицер А. Алешкин проанализировали все стороны проблемы. Оказалось, ошибка второго допущена не только по юности. Подобное свойственно и людям куда старше. Прошлые успехи мешают им порой разглядеть новые рубежи, затмевают их серьезность. Значит, второй должен доказать, что он осознал свой промах. И тогда, как говорится, вопроса не будет.
Если спросить подчиненных Наумова, в чем видят они его положительные стороны, будет названа объективность. Есть вот какое доказательство. Перечисляя людей, составляющих предмет гордости ракетоносца, он первым назвал одного офицера и, на мгновение задумавшись, добавил: «Его квалификация имеет, пожалуй, наивысшую пробу». Когда по совету Наумова мы встретились, офицер был несколько удивлен: «Надо же... А ведь не все у меня с командиром в отношениях безоблачно, не все. Значит, первым назвал?..».
Офицер молод, строен, подтянут, в хорошем смысле слова интеллигентен. Если Наумов начинал на дизельной лодке, этот, кроме атомных, других не знает. Рос за тридевять земель от моря. Увидел его впервые в семнадцать лет, когда колхоз за активную помощь на поле премировал старшеклассников поездкой в Одессу. И отец — рабочий сахарного завода — к флоту отношения не имел. Таким образом, «романтиком моря» не родился. На флот его привела любовь к электронике. На призывной комиссии спросили, нет ли желания стать офицером. Он лишь поинтересовался: имеется ли такая служба, где главное — электроника.
Через пять лет он уже был командиром группы на атомной лодке. Потом перешел с одного корабля на другой и попал к Наумову. Лейтенантом. Ныне капитан 3-го ранга. Командир подразделения. Мастер военного деля. Не мыслит иной жизни. На вопрос о том, не кажутся ли долгими океанские плавания, только усмехнулся: «Нет, не кажутся. Работы по горло. Да и с нашим командиром, как говорится, не соскучишься. За ним только успевай. Решения принимает мгновенно, ну и мы в таком же темпе должны работать, если хотим оказаться на высоте». О Наумове как о подводнике говорит кратко: «Образец командира. Молодые на него, как на бога, смотрят и подражают ему отчаянно».
Подражал, может быть, не замечая того, и мой собеседник. Невольно и у него проскальзывали наумовские интонации, жесты. «А что ж вы хотите? — парировал офицер. — В центральном посту рядом недели проводим...».
Да. Недели, много недель. И потому к командиру могут прийти с самыми разными делами, порой никакими уставами не предусмотренными. Вот, скажем, приближается праздник. Служба, конечно, есть служба, однако встреча праздника под водой может кое у кого вызвать «нештатные» мысли. Ведь дом и семьи находятся так далеко, что представляются чем-то ирреальным. И пришедшие предлагают: если командир не возражает, то под праздник ракетоносец посетят Нептун со свитой.
«Прекрасно, — скажет командир. — Добро. Но подготовку — в строжайшей тайне».
Всего остального не знал даже он. И лишь в тот момент, когда неподалеку от центрального поста облачались в красочные доспехи Нептун, Наяда и Пират, он, увидев их, вдоволь отсмеялся, а потом наклонился к микрофону общекорабельной связи: «Осмотреться в отсеках! Есть предположение, что на корабле появились посторонние!». Конечно, даже сама нечистая сила не может проникнуть на лодку, однако, уловив смешок в голосе командира, подводники приготовились к чему-то необыкновенному.
И пошли по отсекам величественный Нептун, обольстительная Наяда, чьи косы были сплетены из выкрашенной марли и наряд выполнен с достойной выдумкой, и чумазый Пират...
Но едва захлопнулась за ними тяжелая переборочная дверь, как люди в центральном заметили сразу изменившееся, принявшее обычное выражение лицо командира. На потеху он отвел секунды, не более. Точно по курсу шел подводный ракетоносец «60 лет Великого Октября». Это имя было присвоено атомоходу в год шестидесятой годовщины революции не случайно. Ракетоносец — отличный корабль и безупречно выполняет все задачи.
Атомоход — не дизельная лодка, но и не «Наутилус» Жюль Верна. Здесь нет, как на корабле капитана Немо, мозаичных столов и «дубовых поставцов, инкрустированных черным деревом», не предусмотрено серебряной утвари, которая отражает «своей блестящей поверхностью свет», падающий сверху. Не имеется «потолков» с тонкой росписью, равно как лепных или выдержанных «в духе мавританских сводчатых покрытий». Не экспонируются на ракетоносце, подобно «Наутилусу», «десятка три картин великих мастеров». Чего нет, того нет. Однако, думая о людях, которые несут службу в океанских глубинах, конструкторы выкроили место для уголка, где растет настоящая зелень, стоят березы, плавают в аквариуме забавные рыбки, а за стеклом прыгают птицы... В последний раз с моряками ходили в дальние широты два попугая. Чувствовали себя нормально. Яркие их перья «вписались» в бело-зеленое березовое царство. Наумов любил в свободную минуту постоять возле стекла, за которым обитали на его атомоходе представители пернатого населения тропиков. Только вот таких минут в балансе времени командира почти не значится...
Когда капитану первого ранга В. В. Наумову присвоили звание контр-адмирала, этот день был радостным для всего экипажа ракетоносца. Моряки понимали, что в высокой оценке командира — оценка и экипажа. Ибо успех такого корабля — дело коллектива.
Он редко бывает в родном городе, с которым связано, так много, городе, защищая который погиб его отец. Я много слышал о контр-адмирале Наумове и до встречи с ним. И потому беседовали мы, в общем, не о нем. Прощались глубокой ночью. И была эта ночь непривычно теплая и влажная, словно город переместился в субтропики. Наумов вышел вместе со мной подышать свежим воздухом.
Мы молча шагали по пустынным улицам. Вдруг контр-адмирал остановил меня: «По-моему, кто-то зовет». Прислушались: «Нет, верно, показалось».
Невольно подумалось о постоянной, никогда не изменяющей подводнику собранности. Сейчас он был готов прийти на помощь человеку, возможно, попавшему в беду. Так же, не потеряв ни секунды, в любой момент, если беда будет угрожать Родине, он, выполнив ее приказ, обрушит на врага все, что несет в своих шахтах его корабль.
Но разве одними ракетоносцами, ядерными боеголовками, танками и пушками сильна наша страна? Главная ее сила — это люди, вооруженные идеями ленинизма. Служат Отечеству верные сыновья — мотострелки и ракетчики, моряки, летчики, танкисты, артиллеристы. И есть у них решительно все, что требуется для полного разгрома агрессора. Все плюс оружие, которое передается от отца к сыну. Сила этого оружия только возрастает. Потому что боевые традиции времени неподвластны."
Подлинные друзья настоящих подводников. Конечно, их много больше.
Из книги Стволинского "Конструкторы подводных кораблей". — Л.: Лениздат, 1984.
"Подводная лодка служит для боя, для ведения войны, это боевой корабль, а не плавучее сооружение, предназначенное для того, чтобы с него спасаться". Конечно, к этим словам Владимира Федоровича Критского (конструктор подводных лодок "С") не все относились одинаково, но большинство его поддерживало, считая, что подводное плавание это не "общество спасания на водах".
Но в подводном плавании не должно быть места ни зазнайству, ни ухарству, ни бездумному лихачеству. Оправдан может быть только разумный, расчетливый риск. Критский много спорил, обосновывая свою точку зрения: на подводную лодку можно ставить лишь всесторонне проверенную и испытанную конструкцию, доведенную "до ума" на берегу.
Он говорил: "Нельзя переносить береговые недоделки и недоработки на корабль. Море и без того создает для подводников свои трудности. Помните, корабль должен плавать, воевать, а не ремонтироваться!"
Критский был горячим патриотом, беспредельно любящим свою Родину. Находясь в США в служебной командировке, он написал Марии Николаевне: "Я больше ездить за границу не хочу. Попутешествовал и хватит. Все понятно, нового ничего нет. Новое и хорошее только у нас. А все остальное муть, царство доллара..."
После войны он не переставал учить молодежь, щедро делился своим гигантским опытом инженера, подводника, конструктора.
Выступая за несколько месяцев до кончины перед выпускниками Военно-морской академии инженер-контр-адмирал В. Ф. Критский высказал примечательные мысли:
"Академия дала вам общенаучный фундамент, опираясь на который вы можете развивать и совершенствовать знания. Очевидно, эту задачу систематического развития и совершенствования своих знаний надо рассматривать, как задачу партийного порядка, ибо без выполнения этой задачи нельзя говорить о преданности партии и Родине. Было бы неправильно говорить только о знаниях. Самые блестящие знания могут оказаться бесполезными, если эти знания имеет человек пассивный, неспособный к творческой активной работе, к личному систематическому труду".
И еще одна мысль из этого выступления, весьма характерная для Критского, раскрывающая его жизненные и гражданские позиции:
"Никакие высокие посты, никакие высокие воинские звания не сделают чести человеку, если он представляет собой околосмотрящую фигуру в белых перчатках. Без активного личного участия в труде нельзя говорить о преданности Родине и партии".
Сам Владимир Федорович Критский, инженер-контр-адмирал, кандидат технических наук, лауреат Государственной премии, кавалер четырех орденов, никогда "околосмотрящей фигурой", да еще в белых перчатках, не был. Не мог быть!"
ОАГ.: "Мой командир 6-й дивизии контр-адмирал В.Я.Волков на первом выходе в море на мостике каждой подводной лодки выцарапывал: "Советские люди строят подводные лодки для того, чтобы защищать ими свою Родину!"
Контр-адмирал Наумов В.В. и журналист Стволинский Ю.М.
Дашкова Екатерина Романовна. Нечто из записной моей книжки. Об отличительной черте подлинных друзей, подлинных подводников, все, подлинно служащих Отечеству.
"Почтенный двоюродный мой дядя часто говаривал о пословицах древних русских как о памятниках живейших, описывающих нравы и обычаи наших предков, заменяющие в некоторых случаях и законы с тем большим успехом, что краткость оных и сильно выраженный в них смысл мог быть понятен для всякого и впечатлялся в памяти даже простаков: ... "Занимать места службы кои требуют знания и способности и коих мы лишены - есть измена Отечеству и посрамление себе самому".
Немає коментарів:
Дописати коментар