УКРАИНСКИЕ ПОЛКОВОДЦЫ КРАСНОЙ АРМИИ-МИФЫ И РЕАЛЬНОСТЬ.

 

Украинец, генерал армии Иван Черняховский (на фото), командующий 3-м Белорусским фронтом, один из самых талантливых полководцев той страшной войны. Однако что творили руководимые им войска!
Один из наиболее сложных, можно сказать, проклятых вопросов формирования целостной исторической памяти украинского народа, максимально свободной от пропагандистских мифов, — это вопрос нашего отношения к выдающимся деятелям советского периода, особенно к тем, кого сегодня зовут «силовиками». И особенно — к войсковикам.

С теми, кого в России до сих пор зовут «чекистами», все более-менее понятно, здесь все зависит от меры привлечения к репрессиям против «врагов народа», и очень немногие положительно оценивают тех, кто принимал участие в таких репрессиях, хотя и служил рядовым или сержантом. А вот с военными сложнее.
И прежде всего — со сталинскими полководцами. С одной стороны, они не просто верно служили тоталитарной власти, но и активно формировали один из ее главных инструментов — Красную армию. С другой стороны, эта армия, побыв почти два года фактической союзницей Вермахта (не буду напоминать о совместных операциях и парадах, об обмене пленными и опытом), 22 июня 1941 года превратилась в главную сухопутную силу, которая противостояла нацистской экспансии. И Берлин штурмовала-таки Красная армия с помощью союзного Войска Польского (правда, штурмовала только потому, что командование союзников до этого запретило генералу Паттону брать столицу Третьего Рейха, прогнозируя большие потери, но все же...).
Поэтому у определенной части, как говорят, прогрессивных историков и журналистов закономерно возникает желание возвышенно писать о сталинских полководцах-украинцах, показывать их как наших национальных героев. Но, кажется, с этим надо быть весьма осторожными, чтобы не возвысить откровенных негодяев (хотя и талантливых войсковиков) или золотопогонных ничтожеств и бездарей.
МАРШАЛЫ-УКРАИНЦЫ ИЗ ПЕРВОЙ КОННОЙ АРМИИ
Одним из последствий «мясорубки» 1937—1938гг., когда была уничтожена или брошена за колючую проволоку значительная часть командных кадров Красной армии, стало возвышение в военной иерархии целого ряда этнических украинцев. На первый взгляд — парадокс; на самом же деле — нет, если принять во внимание, кем были те украинцы во время гражданской войны в России.
В 1935 году звания маршалов получили пятеро; из них остались в живых только двое, Ворошилов и Буденный. Ворошилов сам не раз говорил разным людям о своем украинском происхождении, о своей настоящей фамилии — Ворошило. Буденный, он же Будэнный, был родом хотя и из Донской области, но из семьи «иногородних», то есть крестьян-переселенцев из Украины.
При случае: одним из главных организаторов Большого Террора в армии стал уроженец Донбасса Ефим Щаденко; в конце осени 1937 года его назначили заместителем наркома обороны и начальником Управления по командному и начальствующему составу Красной армии. В марте 1938 года он был назначен членом Главного военного совета Красной армии.

Источник иллюстрации: Государственный Русский музей. Живопись. Первая половина XX века.  

А в феврале 1939 года Щаденко за его усердный труд по искоренению «врагов народа» было присвоено наивысшее звание военно-политического состава — армейский комиссар 1-го ранга. И уже в «очищенной» армии 7 мая 1940 года появилось три новых маршала, из них двое украинцев: Григорий Кулик, Семен Тимошенко, Борис Шапошников.
Затем Ворошилов занял должность заместителя председателя Совета народных комиссаров СССР и председателя Комитета обороны при СНК СССР, Тимошенко — наркома обороны СССР, Буденный — первого заместителя наркома обороны, Кулик — заместителя начальника Генштаба по артиллерии, заместителя наркома обороны. Ну, и один из трех генералов армии, которые первыми в том же 1940 году получили это звание, — Иосиф Апанасенко. И все эти украинцы на высоких армейских должностях были из 1-й конной армии, то есть в 1918–1920 гг. воевали там, где на фронтах находился и Сталин, еще тогда продемонстрировав личную преданность будущему генсеку.
Другими словами, в верхушке Красной армии накануне и в начале советско-германской войны не просто было немало украинцев — они занимали там ключевые должности, за исключением разве что должности начальника Генштаба. И все они показали себя с наихудшей стороны, беспомощными и безграмотными полководцами (кроме генерала Апанасенко, который возглавлял советские войска на Дальнем Востоке и проявил себя умелым военным организатором). Груз ответственности за катастрофу 22 июня 1941 года в значительной мере лежит и на них.

В тему: Украинцы на принудительных работах в Третьем рейхе. Сколько их было?

При этом одни хотя бы демонстрировали личную отвагу (например Ворошилов или Кулик, которые с пистолетами в руках поднимали в атаку красноармейцев, при этом играя роль командиров стрелецких то ли рот, то ли батальонов, правда, в маршальском звании). Другие же, например Буденный, где-то потеряли свою отвагу — и личную, и, главное, стратегическую, которую непременно должен иметь стоящий полководец.
Одним словом, сталинские маршалы в 1941–1942 гг. обнаружили кричащее несоответствие своим высоким званиям и должностям; но никого из них Сталин тогда не расстрелял, не отправил в ГУЛАГ, только снял с высоких командных должностей и перевел на символические. Новые же советские маршалы появились только в 1943 году; первым среди них (и девятым по общему счету) стал Георгий Жуков.
Но до той поры один из «конармейских маршалов» — а именно Григорий Кулик — попал под суд и был разжалован в генерал-майоры. Хотя, собственно, за «боевые» заслуги разжаловать следовало всех. Но Кулик сумел прибавить к военным провалам еще кое-что, и это «кое-что», похоже, и стало в глазах Сталина главным фактором, приведшим к концу карьеры маршала. Речь идет вовсе не о безграмотности маршала, который вместо ЕЩЕ чистосердечно писал ИСЧЕ, а о более серьезных вещах.
КОРЫСТОЛЮБИЕ ДО ДОБРА НЕ ДОВОДИТ...
Дело в том, что, отправившись по приказу Сталина из Ростова-на-Дону в Керчь — спасать город от немецких войск — 10 ноября 1941 года, Кулик долетел на «Дугласе» до Краснодара, а дальше поехал на автомобиле. Почему? А потому, что самолет загрузили продуктами и отправили в Свердловск, куда эвакуировалась молодая жена маршала.
В «Дуглас» было загружено, по свидетельству адъютанта Кулика подполковника Валюшкина, который был послан с самолетом, 7 ящиков яблок, ящик колбасы, 2 ящика кефали, мука, крупа, сахар, масло и т.п. Другой адъютант маршала майор Канашевич в это время также занимался выполнением «боевого задания»: доверху набивал вагон продуктами, которые должны были быть доставлены в московскую квартиру «сталинского полководца».
Понятное дело, если голова маршала Кулика была занята непрестанным улучшением собственного благосостояния, если обоих адъютантов и свой военно-транспортный самолет он использовал с этой же целью, то оборона Керчи оказалась на втором плане. И в осажденном городе маршал оказался не того же 10 ноября, как должно бы быть, а только 12-го.
То есть тогда, когда удержать город имеющимися силами было уже невозможно. Хотя, если бы Черноморский флот перебросил в Керчь хотя бы несколько эсминцев для артиллерийской поддержки войск, прикрыв их с воздуха истребителями, Керчь можно было попробовать удержать. Но флот Кулику не подчинялся, а следовательно, его решение на эвакуацию войск и техники в тех обстоятельствах было правильным. Однако Сталин не простил непомерного корыстолюбия маршала, в соединении с откровенным пренебрежением служебными обязанностями в критической ситуации. И Кулик был разжалован до генерал-майора.
Во второй раз он был разжалован до того же звания (уже став за боевые заслуги генерал-лейтенантом) за такие же действия. Вот какую докладную отправили 28 февраля 1945 года начальник главного управления формирования и укомплектования войск генерал-полковник Смородинов и член военного совета управления генерал-майор Колесников заместителю наркома обороны СССР Николаю Булганину: «Генерал-лейтенант Кулик Г. И. числится заместителем начальника Главупраформа по боевой подготовке...

Бытовая избалованность, непорядочность и барахольство тов. Кулика компрометируют его в глазах офицеров и генералов. Тов. Кулик окончательно подорвал свой авторитет не только в глазах офицеров и генералов Главупраформа, но и в глазах руководящего состава военных округов. Всем известно, что Кулик в сентябре-ноябре месяце привез с фронта пять легковых машин, две племенных коровы, незаконно использовал красноармейцев на строительстве личной дачи под Москвой.
Кроме того, по сообщению Главного военного прокурора Красной армии, Кулик, будучи в августе месяце 1944 года в Крыму, присвоил себе в Кореизе в поселковом совете (спецпереселенцев) дачу с имуществом — мебелью, посудой и т.п. — без оплаты стоимости. Для охраны дачи выставил часового — бойца пограничного отряда Суботина. Боец Суботин, получив от Кулика приказ охранять его дачу, оставлен на произвол судьбы, снят со всех видов обеспечения, и, несмотря на неоднократные письма бойца Суботина Кулику, последний никаких мер не принял».
Ну, а дальше были пьяные разговоры о неправильной кадровой политике товарища Сталина и о том, что он неправильно относится к проверенным кадрам. И вышло с ним так, как он сам говорил еще на декабрьском 1940 года совещании высшего командного состава: «Плакать над тем, что где-то кого-то пристрелили, не стоит».
Во второй половине 1930-х на фоне других сталинских выдвиженцев Кулик выглядел не так уж и плохо. Он должен иметь смелость выступить против репрессий в Красной армии, которые подрывали ее боеспособность, поддерживал создание новых артиллерийских систем, понимал необходимость внедрения такой новации, как «артиллерийское наступление», потребность в массированном применении дальнобойной и тяжелой артиллерии.
Но когда в войска пошли новые 76-мм пушки, когда стали на конвейер новые танки Т-34 и КВ-1 с длинноствольной 76-мм пушкой, когда такие же пушки при модернизации начали устанавливаться и на средние танки Т-28 (до начала войны с Германией в целом речь шла почти о 2,5 тыс. танков с такими пушками), маршал Кулик оказался неспособным посчитать, сколько нужно заказывать промышленности для этих пушек бронебойных снарядов. В итоге вышло буквально по несколько снарядов на танк...
Хорошо, начальник Генштаба генерал армии Жуков был не в ладах с арифметикой, маршал Тимошенко прозевал нужные цифры, но Кулик был артиллеристом! Как он мог не аргументировать необходимость заказать хотя бы по несколько десятков бронебойных снарядов в расчете на танковую и на полевую пушку? Последствия хорошо известны — ко всем бедам Красной армии летом 1941-го добавилась еще и нехватка бронебойных снарядов для танков и пушек нового образца.
О КРАСНОЙ АРМИИ УССР И ПЛАНЕ «ГРОЗА»
Были, конечно, в Красной армии и такие генералы-украинцы, за которых сегодня не стыдно. Скажем, генерал-лейтенант Василий Герасименко, который стал в марте 1944 года первым и единственным наркомом обороны УССР. Он серьезно отнесся к своим обязанностям и разработал проект создания Красной армии УССР.
Речь шла о том, что республиканский наркомат обороны будет осуществлять контроль над всеми вооруженными силами на территории Украины, а республиканская армия, в свою очередь, будет иметь все основные рода войск и виды оружия. Было запланировано создать Генеральный штаб Красной армии УССР, должны были быть назначены украинские командующие пехотой, артиллерией, противовоздушной обороной, авиацией, танковыми силами, кавалерией.
Должны были появиться и политуправление Красной армии УССР, своя контрразведка, военная прокуратура и трибунал. Наконец, речь шла и об особой форме украинских военнослужащих — она была тогда же разработана, и эти разработки хранятся сегодня в московских архивах. На нынешнем Майдане Независимости должно было быть построено здание этого наркомата. Одним словом — речь шла фактически об армии суверенного государства.
А в придачу ко всему Василий Герасименко (человек образованный, почитатель театра и литературы, у которого регулярно дома гостевали украинские актеры и писатели) принципиально разговаривал на хорошем украинском языке — и с партийными руководителями, и с советскими полководцами (что вызывало безумную ярость таких известных маршалов, как Конев и Толбухин)...
Но Москва не разрешила реализацию проектов Василия Герасименко. Ему дали санкцию только на создание... роты почетного караула. А в октябре 1945 года вступил в действие Устав ООН, УССР стала страной-основательницей и членом этой международной организации (и это был дополнительный голос, важный для Сталина), следовательно, демонстрация суверенности Украины стала уже не нужна. И генерал Герасименко теряет свою должность; нового наркома не назначают, а в 1946 году наркомат обороны УССР прекращает деятельность. И даже упоминание о нем не разрешается вплоть до 1990 года.
Другой генерал-украинец, который достойно воевал и за которого не стыдно, — это танкист Николай Попель. Я о нем обстоятельно уже писал («Война. Украина. История». «День» № 77, 30 апреля 2010 года). Здесь же напомню, что первый вражеский танк генерал подбил 25 июня 1941 года, последний — в апреле 1945 года.
В хорошо известном приказе Сталина № 270 от 16 августа 1941 года, где пленные объявлялись предателями, и было скомандовано всеми средствами уничтожать их и подвергать репрессиям их семьи, как позитивный пример борьбы в тылу врага называлась группа Попеля: «Комиссар 8-го мехкорпуса — бригадный комиссар Попель и командир 406-го сп. [стрелецкого полка. — С.Г] полковник Новиков с боем вывели из окружения вооруженных 1778 человек. В ожесточенных боях с немцами группа Новикова-Попеля прошла 650 километров, нанося огромные потери тылам врага».
Заслуга генерала Попеля — не только в личной отваге и боевом умении или в профессиональном руководстве танкистами, но и в написании воспоминаний, где автор задолго до Виктора Суворова прямым текстом рассказал, к какой войне в 1941 году готовилась Красная армия: «В апреле 1941 года в Ровно, в штабе армии, мы, как говорят штабники, „проигрывали“ на картах начало войны.
Восходящим пунктом игры была вероятность, что враг не помешает нам отмобилизоваться, сосредоточиться и развернуться для боевых действий... В штабных играх и на учениях мы — упаси Господи! — никоим образом не допускали преимущества сил противника... Не предусматривали мы и оборонного варианта пограничных боев, не говоря уже об отступлении. Только вперед, только на чужой земле! У нас не было плана взаимодействия с пограничными войсками, плана взрыва мостов, минирования бродов и т.п. У нас не было даже удовлетворительных карт своей территории, только карты района к западу от границы...».
Этот фрагмент из воспоминаний Попеля после 1968 года был изъят. Ведь он прямо свидетельствовал о подготовке в 1941 году Сталиным войны против Германии. Войны в любом случае не оборонной — не предусматривалась даже оборона границы со последующим контрударом. Только вперед, только бить первыми! И еще один сенсационный момент из воспоминаний генерала Попеля — момент, вокруг которого бои экспертов еще впереди. Апрель 1945 года, штурм Берлина.
И вот что выясняется вдруг: «У военного совета армии остался последний и единственный резерв — рота охраны штаба армии... Но бой требовал от нас этой жертвы: неоткуда было больше взять автоматчиков для завершающего удара». Другими словами, резервы живой силы у Красной армии исчерпаны. Сегодня это подтверждают не только воспоминания генерала Попеля, но и многочисленные документы.
ЧЬИ ВОЙСКА МОРДОВАЛИ И УБИВАЛИ ЖЕНЩИН И ДЕТЕЙ?
Но есть и примеры совсем другого ряда. Иван Черняховский. Феноменальная карьера: в 1937 году — майор, командир танкового батальона 8-й мехбригады, в марте 1941 года — подполковник, командир 28-й танковой дивизии в Прибалтике (той же, которой, согласно только что найденному Марком Солониным в архивах совершенно секретному документу, 20 июня 1941 года ставились боевые задачи на карте Восточной Пруссии.). А уже летом 1944 года Иван Черняховский — командующий 3-им Белорусским фронтом, дважды Герой Советского Союза, генерал армии. Ему только 38 лет. Ничего не скажешь — военный талант! Но 18 февраля 1945 года он погибает под Кенигсбергом.
И все как будто и ничего, но... «Первое вторжение русских в восточные районы Германии произошло в октябре 1944 года, когда части Красной армии захватили несколько пограничных поселков. Через пять дней они были выбиты оттуда, и перед глазами немецких солдат предстала ужасающая картина. Вряд ли хотя бы один гражданский избежал смерти от рук русских солдат.
Женщин распинали на дверях сараев и перевернутых телегах или, изнасиловав, душили танками. Их детей также по-зверски убили. Сорок французских пленных, которые работали на хуторах, были расстреляны мнимыми „освободителями“. Та же судьба постигла и нескольких немецких коммунистов. Действия красноармейцев не были проявлением бессодержательной жестокости, это был методический садизм, который не уступал действиям самих нацистов».
Так описывает поступки воинов Черняховского в Восточной Пруссии современный британский историк Макс Гастингс. Те же события похожим образом описывает и российский историк Олег Пленков: «20 октября 1944 года советские войска взяли прусское село Неммерсдорф (теперь — Маяковское) и совершили расправу над местными жителями... Одним из самых известных примеров массовых убийств мирных жителей стал случай в пригороде Кенигсберга Метгетене, который в феврале 1945 г., через три недели после сдачи советским войскам, немцы отбили назад. В этом пригороде было найдено около 3000 трупов немецких беженцев, убитых наиболее варварскими образом, — преимущественно женщин, детей, пожилых людей...».
Может, современные историки что-то перевирают? «Все мы знали, что немецких девушек можно насиловать и убивать. Это воспринималось едва ли не как отличие в бою». Это написал Александр Солженицын, который воевал в Восточной Пруссии и был арестован за «антисоветскую деятельность». Младший коллега капитана Солженицына, в будущем — писатель и художник Леонид Рабичев был тогда юным лейтенантом.
Он в начале 2000-х описал то, что творили войска Черняховского, детально: «...Войска наши в Восточной Пруссии догнали гражданское население, эвакуировавшееся из Гольдапа, Инстербурга и других городов, которые покидала немецкая армия. На телегах и машинах, пешком старые, женщины, дети, большие патриархальные семьи медленно по всем путям отходили на Запад. Наши танкисты, пехотинцы, артиллеристы, связисты догнали их, посбрасывали в кюветы с обеих сторон шоссе их телеги с мебелью, чемоданами, лошадьми, оттеснили в сторону стариков и детей и, позабыв об обязанности и чести и об отступающих без боя немецких подразделениях, тысячами набросились на женщин и девочек.
Женщины, матери и их дочери лежат справа и слева вдоль шоссе, и перед каждой стоит, хохоча, орава мужиков со спущенными штанами. Тех, кто обливается кровью и теряет сознание, оттягивают в сторону, детей, которые бросаются им на помощь, расстреливают. Хохот, рычание, смех, крик и стоны. А их командиры, их майоры и полковники стоят на шоссе, кто посмеивается, а кто и дирижирует — нет, скорее, регулирует. Это чтобы все их солдаты без исключения приняли участие...
Ошарашенный, я сидел в кабине полуторки... А полковник, который только что дирижировал, не выдерживает и сам занимает очередь, а майор отстреливает свидетелей, детей и стариков, которые бьются в истерике... До горизонта среди гор хлама, перевернутых телег труппы женщин, стариков и детей... Мне и моему взводу управления достается поместье в двух километрах от шоссе.
Во всех комнатах труппы детей, стариков, изнасилованных и застреленных женщин. Мы так устали, что, не обращая на это внимания, ложимся на пол и засыпаем». А дальше — «по этому же шоссе проезжал на своем виллисе и командующий Третьим Белорусским фронтом генерал армии Черняховский...»
Поэтому, как видим, очень непростая вещь — правдивая оценка деяний украинцев, занимавших высокие должности в Красной армии. Дело в том, что одни были бездарями и негодяями под обзором не только нашего, но и своего времени, а другие — честными и отважными военачальниками одной из самых страшных войн, вот только на события прошлого легла тень советской социальной мифологии, тень, которая закрывает до сих пор от нас реальные исторические события и не позволяет должным образом их оценить.
Сергей Грабовский, опубликовано в газете  День