АВТОНОМКА

                                                          Представляю своему читателю очередной рассказ ветерана-подводника,участника боевых действий,старшего помошника К-131 Северного Флота,капитана 1- го ранга Вадима Кулинченко .Выражаю ему свою признательность за очередной присланный материал.

         Автономное плавание или автономность корабля понятия чисто научные и эти термины озвучены, как – продолжительность непрерывного плавания корабля без пополнения запасов…. Всё сводится к продовольственным и техническим запасам, а о человеке ни слова, хотя он должен быть главным элементом этой автономности.

         Немудрено, что человеческий материал, когда о нём забывают, начинает думать за себя сам и неудивительно, что в начале 60-х годов на флоте во всю зазвучало такое слово – «автономка», насыщенное совершенно другими понятиями, чем его собратья из энциклопедических словарей. Автономка  вобрала в себя задачи боевой службы («БС»), а это как для надводников, так и подводников сопряжено с большими трудностями. И всё-таки люди в таких походах со стороны системы рассматривались как второстепенный материал.

На фотографиях -слева Вадим Кулинченко (1967 год) Справа-К-131.(Из архива В.Т.Кулинченко)

         Были попытки журналистов, писателей, таких ,например, как Виктор Устьянцев с его романом «Автономное плавание» обратиться лицом к людям, выполняющим эти плавания – «Человеку, привыкшему жить на берегу, не дано испытать тех ощущений, которые охватывают подводника, когда после долгих дней плавания он вновь видит солнце и небо, весь окружающий мир, даже если мир этот предстанет…». Но…, опять всё сводилось к героическому пафосу, и нормальная человеческая жизнь снова оставалась за бортом, а мы были все герои и победители.

         Я имею не одну автономку за плечами. В них бывало всякое: и неудачи, и достижения, и разборки, и всё что бывает на берегу, и то, что ни в какие отчёты никогда не входит. Но меня всегда поражало одно, что после таких плаваний, особенно в консервных банках субмарин, люди становились очень близкими друг другу. В этих бесконечно однообразных днях открывались души и рассказывались истории, которые в других обстоятельствах никогда не услышишь. Некоторые звучали просто как анекдоты. Об одной такой истории я хочу ниже рассказать.

         Подводники тоже люди и ничто человеческое им не чуждо. И даже тяжёлая служба не может отнять у них индивидуальных черт характера. Пусть меня извинит читатель, что не буду называть ни имён, ни фамилий. Я с глубоким уважением отношусь к собратьям по профессии, к их боевым подругам и только хочу подчеркнуть тяжесть не только их физического бытия, но и морального. Эта тема всегда была запретна в нашем чудном государстве….

         Когда после 60-70 дней напряжённого похода, обычно ночью, лодка подходит к родному причалу у всех «женатиков» сердца не выдерживают, и они любыми способами пытаются известить родных о своём благополучном прибытии. Эмоции бывают самые разные – «Распрекрасная ты моя, гони всех, не взирая на поздний час, я спешу к тебе в карете номер 11!», или «Не волнуйся, часа через два буду дома»…. Но служба есть служба, и на атомной лодке, даже после того, как она хорошо ошвартовалась к пирсу, работы – Ой сколько! И больше всего её у механической, боевой части.

         Вспоминая историю, которую хочу рассказать для Вас, мне всегда представляется кинокомедия  «Ирония судьбы, или с лёгким паром», которая была  снята в 1976 году. А то, что произошло в нашем городке-гарнизоне, после возвращения одной из подлодок с автономки было гораздо раньше. И, мне кажется, что кто-то из подводников рассказал эту историю режиссёру и он, усовершенствовав её, поставил фильм, который стал новогодним шедевром на все времена.

         Атомоход во втором часу ноябрьской ночи плотно привязался к родному берегу. За плечами остались нелёгкие 80 суток похода. Все до чёртиков соскучились по дому, у кого он был, и те, которые думали его получить. А это значит все. Старпом вызвал «автобус», так  называлась крытая машина, до городка было добрых 6-7 километров, и зимой так быстро до него ночью не добраться. Но «дед» распоряжался своими офицерами сам, и поэтому большинство было оставлено на расхолаживание реактора.

         Были в механической части два старших лейтенанта, один киповец, другой управленец, есть такие профессии на атомоходах. Оба были женаты, оба получили квартиры под номером 17 – это значит однокомнатные на 5-м этаже, в одинаковых как близнецы домах. Лейтенанты в то время получали, если везло, только однокомнатные и только на 1-м или 5-м этажах.  Дома клепали в городках по одному проекту, и стояли они в ряд среди сопок как близняшки. Их путали часто даже днём – улиц не было, а номера часто  забывали нарисовать, и жильцы держали их только в голове…. И ещё была одна особенность – на лодке этих лейтенантов звали свояками, а что это значит – объяснять не надо. Жёны их были родными сёстрами, да к тому же и близнецами, как и всё в нашей истории. Чтобы не путаться во всём похожем, назовём их просто Даша и Маша, а наших свояков Петя и Ваня.

         Обычно, когда лодки уходили в автономки, жёны офицеров имели правило уезжать на большую землю. Там у них были разные задачи, в отличие от одной у  их мужей. Но что удивляет – как бы не были засекречены все даты, касающиеся автономного плавания, или иначе «БС», жёны их знают с поразительной точностью, и как перелётные птицы все собираются точно к назначенному времени – одни несколько раньше, другие точно в день прихода субмарины. Все эти подробности станут ясны, несколько позже.

         В те годы многие военнослужащие и члены их семей предпочитали для связи с Большой землёй авиатранспорт. Летали надёжные «ИЛ-14», которые сегодня мало кто помнит, но по надёжности они превосходили все современные типы самолётов вместе взятые. Да к тому же это были универсальные труженики, в арктических условиях незаменимые. И, конечно, 4 часа полёта до Ленинграда (Питера) считались мгновением, по сравнению с 48 часами скорого номер 49 (Мурманск – Ленинград). Вот только с аэродрома до нашего гарнизона было добираться очень неудобно, и обычно пассажиры домой попадали ночью, но в ноябре это понятие было уже относительным – ночь была полярной. Ходила даже такая загадка «армянского радио» - «Можно ли за одну ночь полюбить сто раз жену? – Можно! Если эта ночь полярная!».

         Даша прилетела в день прихода субмарины и попала в городок к позднему вечеру. Добиралась на попутной. Поэтому сошла несколько раньше главной автобусной остановки, служившей основным ориентиром в распознавании своих домов. Вещей было немного, и она шустро взбежав на 5-й этаж, без труда попала в квартиру 17. За два месяца можно многое забыть, и она особенно не обратила внимания, на мелькнувшую было мысль, что-то вроде не так. Надо отметить, что и внутреннее  убранство квартир с казённой мебелью получаемой в КЭЧ (квартирно-эксплутационная часть) на прокат, была на Севере тогда такая льгота, делали их до удрученния однообразными. Холодильники были огромной роскошью, и все пользовались естественными: под окном ниша на кухне, за окном – мясо в авоське.

         Даша, помывшись сама, и приготовив «Титан» (был такой «агрегат» - производитель горячей воды для ванны, топился деревянными чурками) для Пети, решила немного отдохнуть, уверенная, что Петя не пройдёт мимо дома. Но, по иронии судьбы, Петю задержал механик, а во время, то есть вместе со всеми, отпустил Ваню. Доехав до посёлка на «автобусе» к Дому офицеров, все как воробьи прыснули к своим домам – близнецам. Вот тут Ваня точно попал в свою квартиру 17. Предвкушая блаженство близости с Машей, дело молодое, не стал насиловать домашний «Титан», он предварительно отпарился в лодочном душе, нырнул прямо в кровать. Разбираться было некогда. А когда сели за стол….

         Здесь их и застала Маша, нагруженная вещами и еле добравшаяся от Мурманска, куда она ехала из Питера поездом. Пришлось ей рассказать всю правду. Нет, сцен не было, всё было решено мудро, и Маша направилась в квартиру 17 другого дома, чтобы объяснить Пете создавшуюся ситуацию. Она застала квартиру пустой, потому что Петя ещё расхолаживал реактор, как бы вбирая в себя его энергию. После смены решил в шестом часу утра на своих двоих добираться домой. Когда он добрался, то дома его ждал горячий «Титан» и отлично сервированный стол. Он радостно бросился к «Даше» и начал её с таким пылом обнимать-целовать, что она не решилась сказать, что она не Даша, а Маша. Он удивился, что до сих пор не разобрана кровать и, не слушая, её объяснений, дал ей время на это только: «Пока я ополоснусь, чтобы всё было готово!».   

         И за эти пять минут она решила: «А почему, если получилось у Даши с Ваней, не может получиться у нас с Петей? Потом ему объясню».

         Потом был семейный совет, вернее совет двух семей. Всё решили полюбовно. Даша и Маша были очень похожи, и в городке их часто путали, а та ночь показала – в том сочетании, которое подложила им судьба, они подходят друг другу лучше, чем до этого. Решили не поднимать шума, а жить, как ни в чём не бывало. Маша с Петей, а Даша с Ваней. Благо, у них не было ещё детей, и они только начинали жизнь….

         Эту историю, я услышал от Вани в одной из автономок, когда он был уже капитаном 3 ранга и выступал в должности командира первого дивизиона механической, боевой части, в заведовании которого находилось всё реакторное хозяйство. Я дал ему слово, что этот разговор останется между нами. Жизнь свояков и их жён близнецов сложилась удачно, и разбивать её случайным словом, тем более человек доверился от тоски по далёкому дому, не гоже. Но теперь, по прошествии более  пятидесятилет лет, думаю, что зла своим рассказом никому не причиню.

         И всегда, когда смотрю фильм «с лёгким паром…», вспоминаю эту историю и думаю, что всё искусство зиждется на нашей жизни и придумать что-то просто так невозможно. Даже невероятная фантазия потом находит свой аналог в нашей жизни.

                                          ВАДИМ   КУЛИНЧЕНКО 

  капитан 1 ранга в отставке, ветеран-подводник, участник боевых действий.