Готовится ко второму изданию единственная стоящая книга про «Курск». Ее автор — известный российский адвокат Борис Кузнецов, пять лет назад получивший статус политического беженца в Америке.
За блистательный адвокатский труд по защите своего клиента (в ту пору неприкосновенного сенатора РФ Чахмахчяна) Борис Аврамович получил от государства оплеуху в виде уголовного дела. Его обвинили в раскрытии страшной государственной тайны: спецслужбы следили и прослушивали сенатора, наплевав и на его неприкосновенность, и на закон. Перед сибаритом Кузнецовым (долгие годы дружбы извиняют некоторую фамильярность) замаячило «Лефортово». И хоть по сравнению с «Матросской Тишиной» следственный изолятор ФСБ отличается повышенной комфортностью и пониженной смертностью контингента, Борис Аврамович выбрал опцию побега.
Я считаю, правильно сделал.
Сам Кузнецов считает, что Чахмахчян был только поводом. А пришли за ним из-за «Курска». Кузнецов и дело «Курска» действительно впаяны друг в друга, как впаяна задняя крышка разорванного взрывом торпедного аппарата в межотсечную переборку погибшей подлодки. Не знаю, останется ли память об адвокатах нашего времени у наших потомков. Но адвоката Кузнецова из истории российского флота уже не вычеркнешь.
Борис Аврамович бесплатно представлял интересы потерпевших. Я считаю, главное, что он сделал, — не позволил засекретить это дело (Кузнецов все-таки органически не переваривает государственные секреты). Но благодаря тому, что по жалобе адвоката Верховный суд РФ снял с уголовного дела гриф секретности, я знаю про «Курск» всё. Как взорвалась торпеда, почему и кто виноват. Сколько жили подводники в 9-м отсеке, как они погибли, как их НЕ спасали. Кто, почему и как фальсифицировал экспертизы.
Многое о катастрофе в Баренцевом море мне было известно и до знакомства с Борисом Аврамовичем. Но только благодаря адвокату Кузнецову, рассекретившему и разжевавшему всем, кого интересовали сто с лишним томов уголовного дела, я могу каждое написанное слово (а за 12 лет о «Курске» я написала километры слов) подтвердить документом. Просто потому, что это дело читала.
К сожалению, не помню, как познакомились. Но отчетливо помню описанный в книге Бориса Аврамовича «Она утонула…» день, когда дело «Курска» закрыли окончательно. Московский военный гарнизонный суд. Кузнецов и его адвокаты обложились томами уголовного дела. На противоположной стороне зала суда — руководитель следственной группы галантный Артур Егиев. Тройка военных судей. Я — и пресса, и зрители. Никого больше. Никому не интересно. Никого уже не волнует. А ведь всего-то два года после трагедии национального масштаба.
Я неоднозначно отношусь к работе Кузнецова над собственными ошибками. Если бы, пишет адвокат, я привлек СМИ… Если бы заставил потерпевших «Курска» быть более активными… Если бы шумел больше…
Жаль, конечно, что Цукерберг придумал Facebook только в 2004 году. Но каким должно быть национальное равнодушие, если через два года на судебный процесс, на котором дело «Курска» подло закрывали, не пришел никто?
12 лет спустя «Курск» остается катастрофой первого ранга. Вехой, от которой россияне ведут летопись национальных трагедий. Символом — в буквальном и переносном смысле — ДНА.
К сожалению, попав в подкорку нашего сознания, «Курск» не превратился в рациональный опыт, из которого были бы извлечены полезные уроки. Командиры российских подлодок по-прежнему безвольно выполняют преступные, незаконные приказы вышестоящего начальства, всегда остающегося на берегу.12 лет назад у нас был шанс перекроить национальное лекало безнаказанности, по которому живые преступники прикрываются героями-мертвецами и уходят от ответственности на повышение. «Курск», случившийся на заре режима, стал первым и последним преступлением века, расследованным до конца. Этот уникальный исторический момент, когда власть практически подвела уголовное дело к скамье подсудимых, профукало само общество. До правосудия оставался шаг, и его не сделали именно мы. Те, кто вытирал слезы у телевизоров в августе 2000-го.
Без приговора преступникам мы помним про «Курск» неправильно.
Мы помним, что Путин, главком ВМФ Куроедов и его пресс-секретарь Дыгало нам врали. Но мы уверены, что они «скрывали правду» об американской подлодке-убийце.
Удобная версия, появление которой адвокат Кузнецов максимально дотошно анализирует во втором издании своей книги о «Курске», сделала меня молчаливой. Я молчу или меняю тему каждый раз, когда заходит речь о подлодке. Потому что это лепет душевнобольных, забаррикадировавшихся в психиатрической больнице.
Версию об американской подлодке с американской торпедой запустили российские адмиралы. Те конкретные адмиралы, которые лично довели «Курск» до беды, сбежали из района гибели сразу после взрывов на лодке, ничего не сделали для спасения выживших подводников 9-го отсека. Но себя они спасали судорожно. Подчищали документы, подделывали подписи за мертвого командира Лячина, врали стране, президенту, следователям. В буквальном смысле репетировали перед зеркалом жесты отчаяния, чтобы им поверили семьи погибших подводников.
Это очень гадкая история. Но именно это — правда.
Если бы мы хотели ее услышать, то тогда, в 2002 году, мы бы это сделали. Но, видимо, не очень-то хотели.
Писать о правде бесполезно, если нет потребности эту правду знать. Тем не менее мы делаем еще одну попытку.
12 августа — 12-я годовщина гибели «Курска».
Не врите в этот день.
http://www.novayagazeta-vlad.ru/149/Obshchestvo/BezprigovoraprestupnikammipomnimproKursknepravilno
Немає коментарів:
Дописати коментар