Один из первых атомоходов ТОФ 659-го проекта
…После окончания в марте 1956 года Высшего военно-морского инженерного училища в городе Пушкине Ленинградской области я был назначен командиром моторной группы БЧ-5 подводной лодки Б-14 Тихоокеанского флота, которая входила в состав бригады, базировавшейся в городе Владивостоке. Это назначение меня вполне устраивало, так как я сам родился во Владивостоке в 1933 году и сам просил назначить меня на ТОФ.
…Вскоре я был назначен командиром БЧ-5 подводной лодки М-283, входившей в состав бригады, базирующейся в Находке. Командиром был капитан-лейтенант Аскольд Александрович Затаковой. В состав бригады входило 13 лодок типа М ХIV серии, все много плавали. Офицеры в основном были молодые, долго не задерживались и уходили с повышением. Мне очень повезло с командиром. Аскольд Александрович прекрасно знал устройство корабля, замечательно им управлял, не давил офицеров, умело учил и воспитывал. Мне особенно запомнились его действия при выполнении учебных торпедных атак по скоростной надводной цели с выпуском четырех торпед. Мне пришлось несколько раз участвовать в таких атаках с разными командирами, но лучше него их никто не выполнял. В начале 1959 года по бригаде пошли слухи, что отбирают офицеров для службы на какой-то новой технике. Мы уже знали об американской атомной лодке «Наутилус», доходили смутные сведения и о нашей атомной лодке. Вскоре слухи подтвердились, и кадровики начали пригашать на беседу офицеров. В основном беседовали с командирами лодок и командирами БЧ-5. Командирам предлагалась должность старшего помощника командира атомохода, механикам — должность командиров дивизионов БЧ-5. Отношение к этому было разное: кто соглашался, а кто и отказывался. Как-то в курилке собрались механики, к нам подошел заместитель командира бригады капитан 2-го ранга Криворучко и стал рассказывать, что хорошо знает командира первого атомохода Леонида Гавриловича Осипенко и что он сейчас уже плохо себя чувствует, болен. И все-таки многие наши офицеры дали согласие на перевод. Из командиров я помню Дубяго, Чесибиева, Банокина, Вереникина, которые впоследствии стали командирами атомоходов. Из механиков в первый экипаж пошел Меркулов, а во второй — я и Халилюлин, а на последующие экипажи — Гарбарец, Ловцкий, Головин и другие. Надо сказать, что и Криворучко в последующем стал вице-адмиралом, командиром 15-й эскадры подводных лодок на Камчатке, в составе которой были атомные лодки.
…В августе 1959 года я прибыл в Управление кадров ВМФ в Москве, где мне выдали предписание в Учебный центр в Обнинске, объяснив, что я сначала должен явиться во флотский экипаж, где должен переодеться в форму МВД. В Обнинске уже находилась часть нашего экипажа. Командир капитан 3-го ранга Аркадий Викторович Ганрио, старший помощник капитан-лейтенант Борис Суренович Багдасарян, командир БЧ-5 капитан-лейтенант Виктор Михайлович Никитин.
В центре проходил подготовку прибывший раньше нас на три месяца первый тофовский экипаж во главе с командиром корабля капитаном 3-го ранга Виктором Григорьевичем Белашевым. Я его знал по Улиссу, где он был командиром соседней лодки Б-17,будучи еще в звании капитан-лейтенанта. Он был тогда самым молодым командиром, и нам, молодым офицерам, ставили его в пример. Впоследствии Белашев стал вице-адмиралом, командующим флотилией подводных лодок и погиб в известной авиационной катастрофе в 1981 году под Ленинградом.
Учебный центр в то далекое время еще только развивался и размещался в трех одноэтажных деревянных зданиях барачного типа, окруженных глухим забором. Начальником центра был Герой Советского Союза — капитан 1-го ранга Осипенко, бывший командир нашей первой атомной подводной лодки, а преподавателями — офицеры с первых экипажей этих лодок. Как-то раз я вспомнил о разговоре с Криворучко и рассказал об этом Осипенко. Тот заулыбался и попросил при встрече передать привет Криворучко и передать, что он жив и вполне здоров и что у него только недавно родился ребенок. Вместе с нами в одном потоке готовился экипаж для Северного флота, командиром которого был капитан 3-го ранга Чернавин — будущий главнокомандующий ВМФ. Сначала мы проходили теоретическую подготовку, затем началась практическая отработка на действующем стенде энергетической установки атомной подводной лодки.
После завершения почти годичной подготовки в учебном центре личный состав и часть офицеров отправили поездом в город Комсомольск-на-Амуре — на судостроительный завод, где и строилась наша лодка, а остальных офицеров — в отпуск с последующим прибытием во Владивосток. Когда я прибыл в начале сентября с женой и двумя детьми во Владивосток, в управлении кадров мне сказали, что наша лодка К-59 будет входить в состав 9-й отдельной бригады подводных лодок с базированием в бухте Павловского, но офицеры сейчас располагаются где-то в поселке Промысловка, где мне и надо их искать. До сих пор вспоминается, с каким трудом я со своим семейством и вещами на двух поездах и автобусе добирался до этой Промысловки. Это теперь город Фокино, а тогда — небольшой поселок с несколькими 4-этажными домами, где жили офицеры эскадры надводных кораблей. К счастью, я встретил сослуживца Аркадия Веснина, который повел нас к каким-то брошенным домикам на окраине поселка, где разместилась большая часть офицеров корабля и где еще были свободные комнаты. В одном из домов пустовали две комнаты, в которых стояли пустые железные кровати, несколько тумбочек и табуреток; в одной из комнат мы и разместились…
Офицеры первых атомоходов ТОФ
С нашей лодкой обстановка была другая. Несмотря на самую интенсивную работу завода, было ясно, что до 25 октября работы по вводу в действие ГЭУ не будут закончены, а по сему было принято решение ВМФ и Минсудпрома вести лодку после выхода из дока в Приморье на буксире. После постановки в док мы начали движение по Амуру 25 октября, а после выхода из дока нас взял «под уздцы» мощный океанский буксир и потащил со скоростью 5–6 узлов в охранении сторожевого корабля. 4 ноября 1960 года мы прибыли к месту постоянного базирования, где в то время была и сдаточная база завода.
С прибытием в бригаду на корабле проходили авральные работы по достройке и проведению испытаний материальной части, поскольку по планам министерства корабль подлежал сдаче флоту в 1960 году; и хотя все понимали, что это нереально, вслух об этом не говорилось. В начале декабря на сдаточную базу прибыл Устинов, бывший в то время членом ЦК КПСС, заместителем председателя Совета министров СССР и руководителем Военно-промышленной комиссии. С ним прибыли главком ВМФ адмирал флота Горшков и много других руководителей. По поводу нашей лодки был разыгран спектакль, скорее похожий на плохой фарс в захудалом театре. По указанию Устинова был составлен график выполнения работ по сдаче лодки в 1960 году, который он и утвердил. Но тут заводу «повезло»: при очередной проверке была обнаружена серьезная неисправность в одном из реакторов, устранение которой требовало проведения объемных и длительных работ. Как мне показалось, эта неисправность была воспринята инициаторами сдачи лодки, включая Устинова, с чувством облегчения, так как освобождала их от принятого решения.
А вскоре на лодке произошел пожар в 7-м отсеке, который почти полностью выгорел. Однажды, когда я был дома (что случалось не так часто), в 2 часа ночи я был поднят стуком в дверь матросом-посыльным, который сообщил о вызове в часть. Выскочив на улицу к машине, обнаружил, что собрались офицеры только нашего корабля, никто ничего не знал. Привезли нас прямо к пирсу. На корабле был командир, который ночевал в бригаде, он и сказал, что горит 7-й отсек и его не могут обесточить, так как не отключается батарейный автомат. Поскольку лодка была еще заводская, то и вахта на ней неслась рабочими, но по случаю выданной накануне получки их было мало, а электриков не было вовсе. Я доложил командиру, что можно обесточить отсек, сняв перемычки от аккумуляторной батареи непосредственно в аккумуляторной яме. Получив разрешение, я с одним из своих моряков-электриков спустился в яму и начал рассоединять батарею. Поскольку не были известны ни величина тока, ни содержание водорода в яме, это представляло определенную опасность, но об этом вспомнилось уже после того, как все было сделано. Но все обошлось благополучно, перемычки были сняты, отсек обесточен, и пожар в нем потушен. На устранение замечания по реактору и восстановление 7-го отсека ушло полтора месяца.
Почти весь 1961 год продолжались работы по достройке корабля, проходили сначала заводские ходовые, а затем и государственные испытания. Много времени ушло на доводку ракетного комплекса П-5, ракеты никак не хотели лететь, пришлось неоднократно переделывать конструкцию газоотводных вырезов палубы за контейнерами, чтобы выхлопные газы передних ракет не глушили двигатели последующих. Наконец все работы по программе государственных испытаний были выполнены, и 12 декабря 1961 года был подписан акт государственных испытаний, а на корабле поднят Военно-морской флаг. Атомная подводная лодка К-59 вошла в состав ТОФ. Подводная лодка К-45 была принята в состав флота несколько раньше — 28 июня 1961 года.
После прихода в состав 9-й бригады второй подводной лодки она была преобразована в 26-ю дивизию подводных лодок. Командиром дивизии был назначен контр-адмирал Юрий Васильевич Иванов. Хочется сказать несколько слов об этом замечательном человеке и моряке. Во время Великой Отечественной он был штурманом на подводной лодке С-56, которая под командованием Щедрина совершила переход с Тихоокеанского флота на Северный, блестяще там воевала, стала Гвардейской и Краснознаменной, а командир стал Героем Советского Союза. После войны Юрий Васильевич командовал подводной лодкой, а затем три года был военно-морским атташе в Мексике. По возвращении отказался от должности в Главном штабе ВМФ и был назначен командиром новейшей подводной лодки 611-го проекта Б-68, с которой перешел с Северного флота на ТОФ, завершив тем самым свое кругосветное плавание. В 26-ю дивизию он был назначен с должности командира 90-й бригады дизельных подводных лодок, и нам было хорошо служить под его знаменами. Впоследствии он был назначен на должность начальника разведки ВМФ, получил звание вице-адмирала; за время службы он был награжден орденами Октябрьской Революции, двумя — Красного Знамени, четырьмя орденами Отечественной войны, двумя — Красной Звезды и многими медалями.
Служить и осваивать новую технику было интересно. Мне, как пришедшему с дизельных подводных лодок, было с чем сравнивать. Не говоря уже о новой силовой установке, позволяющей практически неограниченное время находиться в подводном положении и иметь большую скорость хода, меня еще особенно обрадовали три момента, связанные с бытом подводников. Во-первых, наличие пресной воды за счет установки специальных испарителей, что позволяло периодически мыться под душем. Во-вторых, постоянная комфортная температура в отсеках. И в-третьих, наличие постоянных мест размещения (коек) в каютах. Вспоминается 10-суточный поход в зимнее время на М-283, когда за все время похода с себя снимали только рукавицы на время приема пищи; помыть руки можно было только морской водой, а подвесная койка была одна на двоих.
В середине апреля, собрав всех офицеров, командир сказал, что командование поставило задачу подготовить корабль к длительному походу. Хотя мы были по счету 11-м «атомным» экипажем и на Северном флоте уже плавало несколько атомоходов, автономных походов еще не было. Приняв полные запасы, мы вышли в море 5 июня 1962 года. Старшим на борту был командир 26-й дивизии контр-адмирал Иванов.
Это был первый автономный поход атомных подводных лодок (тогда еще такие походы боевой службой не назывались). Выйдя из базы, мы удифферентовались, погрузились на глубину 100 метров и двинулись в путь. Подводная лодка успешно выполнила поставленные задачи непрерывного сорокасуточного подводного плавания и 25 июля вернулась в базу. Пройдя из Японского в Охотское море, выйдя в Тихий океан, экипаж проверил в непрерывной работе технические средства, приобрел опыт длительного подводного плавания.
За время похода не обходилось без замечаний в работе техники. Слабым местом в работе ГЭУ на первых лодках были парогенераторы, в которых нагретая в реакторах вода первого контура передавала тепло воде второго контура, превращая ее в пар, поступающий на турбину. Вода первого контура имела высокую радиационную активность, при появлении микроскопических трещин в трубопроводах становился радиоактивным пар, и появлялась активность в воздухе в турбинном отсеке, в котором находились моряки…
По итогам похода, а также за успешное освоение новой техники командир корабля капитан 2-го ранга Ганрио, командир БЧ-5 капитан 3-го ранга Никитин были награждены орденами Ленина, старший помощник капитан 2-го ранга Багдасарян и замполит капитан 2-го ранга Коростов — орденами Красной Звезды, а я — медалью «За боевые заслуги».
Вслед за нашими двумя лодками завод построил еще три однотипных корабля. Но, как оказалось, ракетное вооружение с использованием комплекса П-5, а затем и П-6 получилось неэффективным, и в период с 1965 по 1969 год все лодки проекта 659 прошли модернизацию со снятием ракетного вооружения и переоборудованием в торпедный вариант по проекту 659Т.
http://www.novayagazeta-vlad.ru/127/Istoriya/Pervieatomniekorpusa
Немає коментарів:
Дописати коментар