Как жить на халяву.
С жизненными
размышлениями Константина Лукьяненко о т.н.»халяве» не могу не согласиться, хотя
ряд его трактовок считаю спорными. А вот что думает
читатель,интересно было бы знать. (В.Мазуренко)
Я давно уже для себя открыл, что халява развращает. Какая бы помощь ни была, какими бы гуманными целями она ни оправдывалась, но, если это халява, то она будет развращать. Таково ее свойство. Можно писать пятиэтажные формулы и определять поведение стран и граждан, можно так впечатлить этим тех, кто сам такие формулы писать не хочет, что за это дадут нобелевскую премию. А можно просто сказать: Халява, сэр!» – и смысл будет тот же самый, но только выраженный без лишних слов и эмоций.
Печально то, что, будучи пороком, халява отрицательными эпитетами так и не обзавелась, и, даже вступив в новую историю, остается для многих вожделенной и скрашивающей серые будни, наполненные естественным отбором и эволюцией. Халява тоже эволюционирует и становится все серьезней. Она подчиняет себе страны и континенты, но остается как бы в тени. Однако обо всем по порядку.
Не скрою, что написать о халяве мне захотелось потому, что многие очень и не очень умные, но все равно маститые авторы как-то быстро стали открещиваться от своего русского прошлого и восхвалять западную цивилизацию. Говорят красиво и по-разному, а смысл все тот же: завела русская душа Россию в цивилизационный тупичок, тогда как запад продолжает развиваться и машет нам голубым платочком с уходящего в счастливую морскую даль парохода. И никому невдомек, что на борту этого парохода красивыми буквами выведено «Халява». Хотя иногда это слово произносят и как «Титаник». Но суть та же.
Не торопитесь видеть в этом образе апокалиптический мотив. Сначала поговорим про халяву. Первой в новой истории прелесть халявы поняла Испания. Ее галеоны навезли в Европу столько серебра, что Карлу Марксу потом пришлось с этим долго разбираться и даже написать работу об обесценивании европейских денег и финансовом кризисе в Европе, вызванном непосильным трудом испанских моряков, то и дело пересекавших Атлантику с грузом то золота, то серебра. Еще больше оценила халяву девушка по имени Елизавета. Когда она узнала, что в трюмах только одного пиратского корабля больше золотишка, чем в ее казне (а девушка была далеко не бедной и даже правила такой страной, как Англия), то тут же кинулась на борт, поближе к золотишку, а самого пирата возвела в рыцарское достоинство. Вот так впервые мы сталкиваемся с тем, что халява и достоинство могут вполне даже сосуществовать, особенно если халявы много, а достоинство – по любому халява, потому что его, как говорит нынешнее поколение, вообще немерено.
У халявных денег есть одно свойство – их тратят обычно с большей легкостью, чем те, которые даются пОтом и кровавыми мозолями. Это я к тому, что в Западной Европе стала развиваться культура, наука и прочая приятная роскошь человеческого существования. Но у халявных денег есть и другое свойство – они очень легко переходят в разряд долгов, потому что, когда привыкаешь незаметно тратить, то так же незаметно влезаешь и в долги. А долги – это великий двигатель социальных отношений. Из-за долгов начинались войны, делались революции, причем, если в социальном плане такие эксперименты всегда были неудачными, то с финансовой стороны все было очень даже пристойно – долги списывались, и начиналась новая халявная жизнь с чистого листа. На этом позвольте предварительные замечания закончить и перейти к событиям одна тысяча девятьсот сорок четвертого года, который оказался переломным в жизни халявы и долгов.
Немає коментарів:
Дописати коментар