ТАЙНА МЫСА МЕГАНОМ
или «Адмирал Нахимов» — корабль-призрак
Был
ли ядерный взрыв в Крыму? Почему новейший крейсер «Адмирал Нахимов» был
исключен из корабельного состава ВМФ СССР? Зачем вахтенные журналы и
другие документы «Адмирала Нахимова» были изъяты КГБ СССР?
Следствие ведут севастопольские экологи и правозащитники
Когда я познакомился с выкладками бывшего корабельного врача с
аварийно-спасательного судна «Казбек» Виталия Костриченко об испытаниях
ядерной мины в прибрежных водах Крыма, я посчитал их очередной досужей
«страшилкой». Хватит с нас одного Чернобыля, куда уж боле? Ядерный взрыв
в Крыму — такой же абсурд, как подводная лодка в степях Украины. Но вот
у Украины, пусть и не в степях, но все же появились свои подводные
лодки. Вот и после встречи в севастопольской правозащитной организации
«Моряки и корабли» («Морское собрание») с ее президентом, бывшим
инженером-подводником Владимиром Стефановским, а также с Виталием
Костриченко. контуры невероятной гипотезы обрели свою логику.
—
Виталий Васильевич, на чем основывается ваше утверждение о том, что в
декабре 1960 года в районе мыса Меганом произошел подводный ядерный
взрыв?
— К такому выводу я пришел после многолетних
изысканий в крымских архивах и других хранилищах государственных
документов, после многих бесед с ветеранами Черноморского флота, после
изучения научных данных, которые предоставили в мое распоряжение
крымские гидрологи и сейсмологи. Речь идет прежде всего о загадочной
судьбе легкого крейсера «Адмирал Нахимов». Это самый таинственный
корабль советского флота, корабль-легенда, корабль-призрак... Давно
рассекречены материалы по трагедиям линкора «Новороссийск», большого
противолодочного корабля «Отважный», атомной подводной лодки
«Комсомолец» и многих других кораблей, претерпевших в разное время
катастрофы и тяжелые аварии. Стена молчания окружает лишь этот мало кому
известный крейсер «Адмирал Нахимов». Это единственный корабль бывшего
советского флота, вахтенные журналы и другие документы которого были
изъяты из Центрального государственного архива ВМФ Комитетом
государственной безопасности СССР. Но почему?
Невозможно
найти ни одного приличного снимка крейсера, сделанного в последние годы
его короткой жизни. Все фотографии и негативы «Адмирала Нахимова» были
тщательно изъяты у моряков особым отделом Краснознаменного Черноморского
флота.
— Вы хотите сказать, что именно этот корабль подвергся ядерным испытаниям в декабре 1960 года?
—
Да. Есть немало оснований, чтобы утверждать это. По воспоминаниям ныне
покойного ветерана Севастопольского морского завода Александра Ивановича
Тимофеева, крейсер перед списанием прошел осмотр в Северном сухом доке.
При этом было выявлено «обширное повреждение подводной части корпуса
корабля в виде перебитого киля и деформаций подводной обшивки и килевых
конструкций, невидимых в воде». Какая сила смогла так изуродовать корпус
бронированного корабля длиной более двухсот метров? Касание с грунтом?
Но на мель «Адмирал Нахимов» ни разу не садился. Подобный факт слишком
трудно утаить от моряков и флотской общественности.
— Тем труднее скрыть от экипажа в тысячу с лишним человек факт ядерного испытания...
—
Во-первых, экипаж, находившийся внутри корабля по штормовой готовности,
мог и не подозревать ни о каком ядерном воздействии на крейсер. Ведь
взрыв был подводный, без световой вспышки. Просто одна из «штормовых
волн» ударила под днище, встряхнула корабль, раскачала его и все. Такое в
морях бывает, вы, наверное, слышали про неожиданные всплески
волн-убийц? А радиация, как известно, ни на глаз, ни на ощупь не
определима. Во-вторых, команду вообще могли оставить на берегу в
казармах, а крейсер с подопытными овцами, лошадьми и другими животными
могли отвести в район испытаний на буксирах. Но даже если команда и
находилась на корабле, то утечка нежелательной информации могла быть
предотвращена обычной подпиской каждого члена экипажа «о
неразглашении...», как это практиковалось в те времена. Ведь сколько
тысяч людей, участвовавших в так называемом тоцком эксперименте, в
войсковых учениях со взрывом атомной бомбы, молчали десятки лет вплоть
до наступления «эпохи гласности».
— Лично я считаю, что «феодосийский эксперимент», — вступает в нашу беседу капитан 2 ранга, инженер запаса Владимир Стефановский,
— проводился со всем своим личным составом на борту. Ведь цель
подобного «учения» была не только в том, чтобы проверить возможности
гидродинамического удара по крупному надводному кораблю, но провести
весь комплекс мер по борьбе за живучесть в условиях ядерной войны. По
сути дела это было продолжение уральских учений — только на море. А о
людях в шестидесятом году думали так же мало, как и в пятьдесят седьмом.
Ну схватили моряки свою дозу, так, может, и сейчас еще с ней живут. Те,
разумеется, кто оказался наиболее устойчив к радиации. Как сказал один
печальный юморист: все мы живем по недосмотру начальства.
— Еще один косвенный, но тем не менее факт, — развивает свою версию Костриченко.
— Хорошо известно, что после того, как «Нахимов» получил столь мощные
повреждения подводной части, он прошел полный комплекс дезактивационных
работ. С крейсера содрали весь деревянный настил палубы, а корпус был
«отшкрябан», а затем покрыт очень дорогой краской — свинцовым суриком.
Это перед самым-то списанием! Точнее, перед расстрелом. Чтобы избавиться
от «фонившего» корабля, решили его затопить под благовидным предлогом:
вытащить на глубину и расстрелять как плавучую мишень
противокорабельными ракетами. В июне 1961 года «Адмирала Нахимова»
вывели на буксирах в сторону Одессы (миль на 50 от Севастополя) и
оставили в дрейфе. С дистанции 72 километра ракетный корабль
«Прозорливый» выпустил по нему ракету, которая попала в левый борт между
первой и второй башнями главного калибра. «Нахимов» получил сквозную
пробоину, а от разлившегося топлива ракеты возник пожар, который полыхал
12 часов кряду. Когда и куда отволокли корпус выгоревшего крейсера,
достоверно неизвестно. Я полагаю, что его разобрали на металл в Херсоне.
— Заметьте, — комментирует В. Стефановский, — «Адмиралу Нахимову» было к тому времени всего семь лет — юношеский для крейсера возраст.
—
Но ведь такой корабль стоил огромных денег. Разве нельзя было подыскать
для испытания ядерной мины старый сухогруз подходящих размеров?
—
Наверное, можно. Но важно было проверить, как поведет себя в атомном
поединке именно военный корабль, конструктивно приспособленный для
получения мощных огневых и гидродинамических ударов. Хрущев к тому
времени определил на свой глаз, что крупные военные корабли нам не
нужны, поскольку в условиях атомной войны они обречены на гибель.
Поэтому приказал резать даже новейшие почти готовые крейсера и линкоры,
стоявшие у достроечных стенок. Видимо, кому-то из его подпевал
захотелось доказать правоту мудрого генсека экспериментально.
—
Положим, крейсер ему было не жалко, но допустить ядерный взрыв вблизи
южного берега Крыма, где Никита Сергеевич сам любил отдыхать... Должен
же он был о собственном здоровье подумать?
— Насколько мне известно, — усмехнулся Костриченко,
— Никита Сергеевич предпочитал Крыму Сочи. Но особого страха перед
ядерным оружием он не испытывал, судя по его лихим выступлениям и
деяниям. К тому же придворные специалисты могли авторитетно ему
объяснить, что подводный ядерный взрыв в отличие от наземного или
воздушного не заражает местность радиоактивной пылью, что вся гадость
остается в воде, а циркуляция вод в Черном море довольно динамичная. Не
пройдет и месяца, как все «рассосется». Преимущества же выбранного ими
места бесспорны: феодосийский полигон был идеально оборудован
необходимой научно—измерительной аппаратурой.
В нашу беседу снова вступил Владимир Стефановский:
—
Я думаю, что на решение генсека о столь экстраординарных испытаниях
ядерных мин повлияла и весьма напряженная внешнеполитическая обстановка
тех лет. В мае 60-го над Уралом был сбит американский самолет-разведчик.
Американцы нагнетали военную истерию вокруг Кубы. Назревала морская
блокада «острова свободы» с весьма вероятной высадкой десанта.
Проверенные на практике морские ядерные мины могли быть выставлены в
Карибском море в противовес американской военной мощи в горячем регионе.
Если на остров были доставлены ракеты с ядерными боеголовками, то
почему бы не обезопасить подходы к плацдарму социализма в Центральной
Америке и атомными минами?
— Но ведь это всего лишь предположение... Вы оба как инженер и врач должны оперировать фактами.
— Есть и факты, — раскрыл свою папку с документами Виталий Костриченко.
— Вот справка из Гидрометеослужбы Черноморского флота. В интересующий
нас период у побережья Крыма произошло лишь одно землетрясение: 4
декабря 1960 года. Его эпицентр находился в пяти милях мористее мыса
Меганом на глубине 500 метров. Сила толчка — 3—4 балла. Человеческих
жертв и разрушений нет. Ну очень интересное землетрясение, если иметь в
виду, что феодосийский ракетно-артиллерийский полигон находился
практически рядом, а 15 февраля после докования с крейсера «Адмирал
Нахимов» был спущен флаг. Да и время проведения «землетрясения» выбрано
весьма удачно: середина зимы, побережье безлюдно, даже вездесущие рыбаки
не выходят в море.
На моей памяти, как и на памяти многих
крымских старожилов, та огромная приливная волна, которая прошлась 4
декабря по побережью, срывая с якорей и выбрасывая на набережные
рыбацкие суденышки, буксиры и баржи.
В прошлом году
глубоководные аппараты «АРСы» брали пробы донных отложений под
Феодосией. Результаты анализов удручают: радиоактивность ила в тех
местах в десятки раз выше фоновых.
Экологи
Крыма продолжают свое расследование... А я вдруг вспомнил Феодосию 1961
года, детский санаторий «Волна», в который меня привезла мама. Как
радостно и доверчиво мы бросались в белую пену прибоя. Неужели мы
купались в море, отравленном за тридцать пять лет до Чернобыля?
Постоянный адрес страницы: http://www.novayagazeta.ru/society/11749.html
Немає коментарів:
Дописати коментар