Старший матрос апл К-8 Виктор Мищенко мог покинуть терпящую бедствие подлодку, но остался на ней добровольно и погиб

Не было безымянных героев,а были люди,которые имели свое имя,свой облик,свои надежды и веру в будущее.Мы приклоняемся перед ними,перед их отвагой и мужеством и любовью к своему Отечеству


 Гибель из-за пожара в апреле 1970 года подводной лодки К-8 стала первой катастрофой в

истории атомного подводного флота СССР. Большую часть экипажа тогда удалось спасти, но 52 моряка погибли. Один из них — старший матрос Виктор Мищенко из города Белая Церковь Киевской области. Его тело покоится на океанском дне. На днях на родину матроса доставили капсулу с морской водой, набранной в месте гибели К-8 в Бискайском заливе в 490 километрах от Испании. Капсулу предали земле рядом с могилой его матери. Виктору Мищенко было 20 лет, когда он погиб на атомной подлодке К-8 — Такие символические захоронения — давняя флотская традиция, которая не противоречит церковным канонам, — говорит активистка общественной организации ветеранов Северного флота Мария Русина.
— Недавно по нашей просьбе сразу несколько кораблей набрали воду в месте, где затонула К-8. Мы уже захоронили капсулы с ней в трех городах России. И вот теперь привезли в Белую Церковь. На кладбище капсулу нес один из выживших членов экипажа К-8 Иван Олейник из Черкасской области. Три года назад «ФАКТЫ» (номер за 13 апреля 2010 года) опубликовали интервью, в котором он подробно рассказал об аварии, о том, как матросы спасались сами и пытались уберечь подлодку. — Мы шли в Северную Атлантику, чтобы принять участие в масштабных учениях, посвященных 100-летию со дня рождения Ленина, — вспоминал после церемонии захоронения капсулы Иван Олейник. — По пути стряслась беда: вечером 8 апреля раздались звонки аварийной сигнализации, командир передал по громкой связи, что вспыхнул пожар. Нависла угроза над ядерным реактором. Его нужно было экстренно заглушить. Офицеры, дежурившие на пульте управления реактором, выпроводили оттуда матроса Геннадия Семенова (тем самым спасли ему жизнь) и, задраившись в отсеке, остановили энергетическую установку. Они знали, что живыми им оттуда не выйти. Подлодка совершила аварийное всплытие. Десятки моряков сразу выбрались наружу. Но 16 человек, которые оказались в восьмом отсеке, задохнулись от дыма — не сумели открыть аварийный люк. — Он был предназначен для того, чтобы в случае ЧП можно было покинуть лодку, — продолжает Иван Олейник. — Я с товарищами находился в соседнем, девятом отсеке. Мы просидели там без света, задыхаясь от просочившегося дыма три с половиной часа. Нас спасли товарищи, открывшие снаружи заклинивший аварийный люк восьмого отсека. И мы наконец вырвались из западни. К-8 лишилась связи, и мы не могли подать сигнал бедствия. Провели ночь на палубе. Из-за стресса уснуть было невозможно. Просто дремали. Кусок в горло не лез. Утром вдруг появился канадский корабль. Он не оказал помощь. Зато вскоре над нами стали летать военные самолеты стран НАТО. В той части океана суда появлялись редко, но нам повезло — на болгарском сухогрузе «Авиор» произошла поломка, поэтому он оказался в этих водах. Через капитана сухогруза, знавшего русский, наш командир капитан второго ранга Всеволод Бессонов передал сообщение об аварии. Он приказал, чтобы часть экипажа подлодки перебралась на «Авиор». Я должен был остаться на субмарине. Однако вышло иначе: мне приказали сопровождать старшину Юрия Ильченко, которому накануне удалили аппендикс. Когда вспыхнул пожар, врач капитан медслужбы Арсений Соловей отдал ему свой дыхательный аппарат. Спас Ильченко, а сам задохнулся. К нам подоспели два советских военных корабля. С борта одного из них спустили толстый капроновый канат, чтобы зацепить подлодку и буксировать ее. Но помешал разыгравшийся шторм силой восемь баллов. Тем временем корма К-8 все больше погружалась в воду. Поэтому командир решил переправить на корабль еще несколько десятков человек — чтобы не рисковать их жизнями. Видели бы вы, как идущие к нам шлюпки бросало на высоченных валах: они то проваливались в пучину, исчезая из виду, то взмывали на гребень волны. А моряки запрыгивали в них, как заправские каскадеры. Виктор Мищенко мог тогда эвакуироваться, но остался на подлодке добровольно. На К-8 остался боевой расчет — 21 человек. Всю ночь они боролись за живучесть судна, и все же в 6.13 утра оно пошло на дно. При этом произошло два мощных гидравлических удара, потрясшие находившиеся рядом корабли. На поверхности воды плавали несколько трупов. Поднять и доставить на борт крейсера удалось только одного погибшего. Но командование решило не везти его на родину и похоронить на месте в океане. Только мы сошли на берег в Северодвинске, нас окружили автоматчики. Сопроводили в автобус с зашторенными окнами и отвезли на базу отдыха. Началось расследование. На точно такой же подлодке, как наша К-8, каждый повторил то, что делал во время аварии. Это позволило комиссии восстановить ход событий. Она признала действия экипажа правильными. Командир Всеволод Бессонов был посмертно удостоен звания Героя Советского Союза. Всех погибших наградили орденами Красной Звезды, выживших — медалями Ушакова. Встретиться с нами пожелал лично министр обороны СССР маршал Андрей Антонович Гречко. Перед встречей наш замполит придумал заявить министру, дескать, уцелевшие подводники просят назвать новую подлодку К-8 и хотят отправиться на ней в поход. Никто из нас не согласился бы на такое. Маршал внимательно посмотрел замполиту в глаза и спросил: «Вы думаете, о чем говорите?» — Командир К-8 Всеволод Бессонов сделал все от него зависящее, чтобы спасти лодку, — говорит председатель Всеукраинской ассоциации ветеранов-подводников капитан первого ранга в отставке Александр Кузьмин. — Кроме того, впервые в истории советского подводного флота командир принял решение эвакуировать часть экипажа на иностранное судно. По тем временам — смелый поступок. Благодаря этому удалось сохранить жизнь 73 моряков. Санкт-Петербург, 2013 год
Материал взят с сайта
-http://submarinersclub.ru/letter_K8_michenko.html