ПРОЧНЫЙ КОРПУС(окончание)

 Не будем утомлять читателя-налогоплательщика бесконечными примерами. Но и на основании ска¬занного видно, что отцы армии и флота играли с нами в высокую боевую готовность. Мне это напоминало игру в подкидного, где народ всегда оставался в дура¬ках и рассчитывался за эту, навязанную игру, тысяча¬ми загубленных жизней и миллиардами выброшен¬ных на ветер средств. Даже поверхностный взгляд в прочный корпус флота это подтвердил. Это сугубо печальный опыт советского военного строительства. И хорошо, если реформа армии и флота пойдет с уче¬том этого опыта.
Но вернемся на флот. На тот, который есть се¬годня. Гибель кораблей флота не исчерпывается вышеизложенным. Гибнем еще и потому, и в пер¬вую очередь потому, что государство, которому служит подводник, не считает наших могил. Не ценит наши жизни. Спросите, сколько погибло подводников в мирное время. Никто вам не от¬ветит. В период подготовки к 300-летию Русско¬го флота "Морским собранием" среди других ме¬роприятий было предложено к флотскому юби¬лею издать Книгу Памяти погибших в мирное время подводников. Но на уровне ВМФ это предложение не поддержали. Подводник оказался заложником бездушной флотской машины. Под ее колесами оказались не только подводники,но и их могилы.
А может это месть высших сил? Или наших забытых отцов-соотечественников? Или возмуще¬ние самой извращенной истории Отечества? За не¬уважение к культурно-историческим и нацио¬нальным святыням?
В 1996 году "Морское собрание" предложило организовать поход памяти по местам сражений и гибели кораблей Русского флота в честь его 300-летия. С торжественным подъемом Андреевского флага в п. Бизерта, где 29 октября 1924 года Рус¬ский флот прекратил свое существование, спустив флаг на долгие 68 лет. А, между прочим, в составе Русской (Бизертской) эскадры в Бизерту прибыли и четыре подводные лодки. Андреевский флаг слу¬жил не только символом флота, но и считался го¬сударственным флагом свободной России. В Бизерте до сих пор потомками россиян бережно хра¬нятся культурные и флотские традиции, русский дух. Ни Министр обороны, ни Главком ВМФ идею похода не поддержали. Более того: когда среди вен¬ков, предназначенных к спуску на воду на месте гибели кораблей, оказался и венок затонувшему в ноябре 1920 года эсминцу "Живой", который, не считая экипажа, стал братской могилой для 250 офицеров Донского казачьего полка, один из высо¬ких адмиралов мне сделал внушение: "Венок бело¬гвардейцам?! Своим опускайте!"
Как известно, эсминец "Живой" был в составе 123 кораблей Черноморского флота, на которых убыли в изгнание не принявшие революцию и Советскую власть 150000 соотечественников и офицеров флота.
До сих пор высокий адмирал не понял, что нет чужих могил...
А Черноморская (русская) эскадра, нашедшая приют в Тунисском порту Бизерта, является од¬ной из ярких страниц из всей истории Российс¬кого флота. Бизерта - одно из памятных мест не только флота, но и государства. Андреевский флаг, гордо развевавшийся, как символ свободной Рос¬сии, на кораблях эскадры, был спущен в 1924 году. Сейчас он вернулся на мачты российских кораб¬лей. А вот могилы русских офицеров до сих пор чужие. Мне это напоминает сочетание: плюра¬лизм мнений в одной голове. Что касается Анд¬реевского флага, то его история и символика, с учетом христианского мировоззрения россиян, вполне позволяет рассматривать его как госу¬дарственный символ России. С 1920 по 1924 г.г. он эту "должность" уже исполнял официально. И до сих пор остатками русской колонии он вос¬принимается как Государственный Флаг России. Но сейчас разговор не об этом...
Передо мной приказ Главнокомандующего ВМФ № 310 от 19 декабря 1986 года "Об объявле¬нии памятных мест...", где нужно отдавать воин¬ские почести в соответствии со ст. 695 Корабель¬ного Устава. Бизерта там не значится. Не зна¬чатся среди памятных мест места гибели и лин¬кора "Новороссийск", и БПК "Отважный". Не значится и ПЛ К-129, ставшая братской могилой для 102 подводников, нет там и ПЛ С-80, став¬шей последним прибежищем для 68 человек. Чего там только нет! А что же есть? Есть, напри¬мер, место в память о восстании на броненосце "Потемкин" в 1905 году, в память о руководите¬лях Севастопольского восстания, в память о геро¬ических боях Каспийской флотилии с белогвардей¬цами, в память о советских моряках и воинах-интернационалистах, погибших в Испании. А вот по¬гибших в мирное время за свое родное Отечество можно и не помнить. Их могил среди памятных мест нет!
4 июля 1998 года я присутствовална откры¬тии уже упоминавшегося памятника погибшим: на АПЛ К-19. Хотя памятник был поставлен об¬щественностью, весь флотский генералитет с под¬готовленной для этой цели трибуны утверждал, что флот никогда не забывает своих сынов, вот и памятник... Попросила слова мать старшины 1 статьи Юры Ордочкина, до того стоявшая тут же на коленях у его могилы. "Импровизации нам не надо. На флоте все по плану..." – оборвал ее высокий адмирал. 30 августа 1989 года исполни¬лось 25 лет со дня гибели БПК "Отважный". От Графской пристани Севастополя отходил катер для опускания венков на месте катастрофы. На "юбилей" прибыли и родственники погибших. Сестру погибшего курсанта с букетом цветов от¬теснил дюжий капитан 1 ранга: женщинам не положено. Этого цинизма и фальши не выдер¬жит никакой, даже самый прочный корпус.
Не выдержал этого и "Курск".
По приглашению председателя думского ко¬митета по обороне генерала армии А. Николаева я оказался на думских слушаниях по военной ре¬форме. Все, кто принимал участие в слушаниях, в том числе и начальник Генерального штаба ге¬нерал-полковник А. Квашнин, единодушно утвер¬ждали, что для боеготовности армии и флота нуж¬но солдата вооружить, одеть, накормить и гаран¬тировать ему денежное содержание. Нельзя с этим не согласиться. Но без духовного, нравственного содержания это будет та же армия. Ничего не изменится. Пока командир не будет отвечать за солдата не только по уставу, а еще и по совести, будем гибнуть и тонуть. А для духовного содер¬жания и повышения нравственного порога нет ничего другого, как эпизоды родной истории. Все с этим согласились. Хотелось бы верить, что на¬ступят перемены. Политическая зрелость усту¬пит место простому патриотизму.
...Кратковременная прогулка по прочному кор¬пусу оставила еще много темных мест и вопросов. Уж больно высока насыщенность отсеков различ¬ными устройствами и механизмами, не считая вред¬ных для подводника физических полей. В лаби¬ринтах прочного корпуса легко и заблудиться, даже набить шишки. Но, тем не менее, вопрос, почему командир ПЛ К-429 капитан 1 ранга Н.М. Суво¬ров, в нарушение Корабельного Устава и всех суще¬ствующих инструкций, вышел в море на неисправ¬ной подводной лодке и сборным непроверенным экипажем, постараемся выяснить. Это важно.
Ну, во-первых. В период острого противостояния двух систем, кроме дорогостоящих мероприятий по созданию мифа о привлекательности социализма, огромные материальные и людские ресурсы были брошены на силовое сопровождение этого проти¬востояния и создание мифа о военном превосход¬стве. Потому-то и досталось командирам лодок, участвующих в "разрешении" Карибского кризиса за то, что всплыли. Для чинов из Министерства обо¬роны в плане создания мифа о военной мощи было лучше их погубить, чем показать, с чем пришли противостоять Америке. На довод командиров, что вариантов не было, кроме, как всплывать или то¬нуть, высокий генерал выбор решения подсказал: тонуть!
Нельзя сказать, что "дизеля", а в особенности лодки 641 проекта, были плохими. Они обладали достаточно хорошими техническими и эксплуатационными характеристиками и в умелых руках показали себя с самой хорошей стороны. Командир одной из лодок этого проекта капитан 2 ранга В. Чуканцов считал их лучшими в мире. Другое дело, что время их уже ушло, а атомный флот только разворачивался и вступал в эту карусель. Прихо¬дилось поддерживать противостояние, чем могли. Высокая интенсивность плавания требовала боль¬шого физического и морального напряжения под¬водников. На учебу, планово-предупредительный ремонт обычно не хватало времени. Режим интен¬сивной эксплуатации кораблей и усилия политорганов сформировали среди моряков атмосферу лич¬ной готовности каждого к выходу в море, причем, с оттенком геройства, в ущерб технической готовно¬сти корабля. На мелочи, тем более, никто не обра¬щал внимания. А черт, как известно, кроется в ме¬лочах. Не стали всенародной бедой и катастрофы кораблей. В их гибели виновных не было. Система не требовала. Правда, за утопление ПЛ К-429 ви¬новный был назначен. Ее командиру капитану 1 ранга Н.М. Суворову два с половиной года пришлось "изучать Корабельный Устав" в зоне. Немногим более на лесоповале "осваивал правила расхожде¬ния судов" командир ПЛ С-178, столкнувшийся с рефрижератором при подходе к базе во Владивос¬токе. Для сравнения скажу, что легендарный ко¬мандир ПЛ С-13 Александр Иванович Маринеско в течение трех лет "постигал закон о социалисти¬ческой собственности" на Колыме за то, что "пре¬ступно лежал на взятой с чердака института, где он работал, казенной койке". (Хотя, как подводник, мог спать и на полу). Флотская круговерть с оттен¬ком полной безнаказанности и сформировала А. Гусева. Дальше - мы знаем. Опять же, к слову, скажу, что практически все аварийные происше¬ствия, катастрофы происходили, когда на борту при¬сутствовал "дядька". Это подводники так называ¬ли комбрига или его заместителей, обеспечиваю¬щих безопасность плавания.
Во-вторых, подводник "тоже человек", и ему, как и другим офицерам, со временем хочется выбрать¬ся на свет божий. Поближе к центрам цивилиза¬ции. А то и в самые эти центры. Не сидеть же веч¬но в прочном корпусе. Один из наиболее желатель¬ных путей в этом плане – повышение по службе. Служить - значит повышаться. Офицеры-подвод¬ники повышение, обычно, связывали с боевой служ¬бой, даже с учениями. По пути домой, в базу, строи¬ли планы. Это вполне понятно. Даже простой пере¬вод "на большую землю" считался повышением. Не-маловажным было и то обстоятельство, что жало¬ванье подводника, как и военных вообще, не соот¬ветствовало его многотрудной и опасной работе. Офицер в этой ситуации "добирал свое" за счет льгот и возможностей, обусловленных должностью и спе¬цификой службы. Чем выше должность, тем боль¬ше льгот и возможностей. Это обстоятельство тоже подталкивало закрывать глаза "на мелочи" и идти на риск. Но, поди, скажи, что для подводной лодки "мелочь"! Вдобавок ко всему, никто не хотел ока¬заться под подозрением в отсутствии патриотизма, социалистической сознательности, смелости и по¬пасть в бесперспективный разряд неудачников, де¬магогов, а то и трусов. Все знали, что стране нужны герои. То, что обратная сторона нашего героическо¬го прошлого, и не только подводного, густо усеяна трупами, знали не все. Говорить об этом было не принято.
Вот и стал командир ПЛ К-429 перед выбором: выход в море — и перевод в Ленинград, или граж¬данская позиция - и вечный корпус.
Суворов выбрал море.

Мы воспитаны на принципе: цель – любой ценой. Еще с гражданской войны. С пионер¬ского возраста. Будем тонуть до тех пор, пока в мозгах флотских и государственных чинов¬ников не утвердится принцип: любая цена – за жизнь человека. Россиянина, где бы он ни был. Пока не сосчитаем свои могилы, не поклонимся им. Пока не дадим нравствен-ной, политической и экономической оценки периоду "социалистического строительства", которое в армии и на флоте продолжается до сих пор.
Хождение по прочному корпусу оказалось утомительными не только для читателя, но и для автора. Осталось попросить прощения за возможный душевный дискомфорт, причинен¬ный множеством эпизодов флотской истории и лабиринтов прочного корпуса. Но жизнь под¬водника, как и человека вообще, дороже ам¬биций и недовольства. По сути — несопостави¬мого со значением темы нашего разговора.

В.В. СТЕФАНОВСКИЙ
капитан 2 ранга, подводник