Ранним
утром 11 апреля к атомной подводной лодке подошел советский транспорт
"Саша Ковалев". Находившийся на "Авиоре" капитан 3 ранга
Фалеев связался с ним по УКВ.
- Осветите свой борт и укажите государственную принадлежность!
На "Ковалеве" немедленно выполнили приказание. После этого Фалеев указал ему место невдалеке от атомохода. Самому "Авиору" в тот момент было нелегко. На нем сломался топливный насос, и теплоход начало дрейфовать от подводной лодки.
Вскоре капитан "Ковалева" снова вышел на связь с Фалеевым и доложил, что в район нахождения атомной лодки подошло еще два советских сухогруза: "Комсомолец Литвы" и "Касимов".
- Вас понял! - приняв доклад, отозвался помощник К-8. - Прошу одно из пришедших судов подойти ко мне на голосовую связь, так как не имею хода!
К "Авиору" приблизился "Комсомолец Литвы".
- Имею на борту сорок три подводника! Необходимо их снять на советское судно! - прокричал в мегафон на сухогруз Фалеев.
- Понял! - отозвался капитан "Комсомольца Литвы" Анатолий Андреевич Беляков. - Я сейчас буду пытаться завести буксир на лодку, а вас снимет "Касимов". Он сейчас к вам подойдет!
Подходивший "Комсомолец Литвы" развернуло бортом к волне и сильно валяло. Бросили буксирный конец. Недолетев, он упал в воду. Не увенчались успехом и еще несколько попыток. Тогда капитан Беляков приказал спускать на воду вельбот. С вельбота наконец-то удалось добросить конец.
Бессонов с Каширским решили заводить буксир за выдвинутые горизонтальные носовые рули. Не получилось. Тогда завели буксир на буксирный гак. "Комсомолец Литвы" дал малый ход. Конец натянулся... и лопнул! В это время несколько волн подряд накрыли вельбот. На нем заглох мотор, и утлое суденышко быстро понесло куда-то в океан.
Оставив на время К-8, "Комсомолец Литвы" бросился вдогонку за уносимым вельботом. Догнав его и подняв на борт, он вновь подошел к атомоходу, чтобы продолжить попытки буксировки.
К середине дня к борту "Авиора" подошел теплоход "Касимов". Вспоминает помощник командира К-8 О. Н. Фалеев: "...Построил личный состав, проверил наличие. Перед строем поблагодарил капитана судна и его помполита и в их лице болгарский экипаж за оказанную помощь. По моей просьбе капитан судна и помполит дали мне список особо отличившихся болгарских товарищей..."
Вспомним и мы еще раз тех, кто, рискуя жизнью, пришел на помощь советским подводникам, делился с ними куском хлеба.
Вспомним, чтобы еще раз воздать им должное за мужество и братскую помощь! Вот их имена: старший помощник капитана Георгий Петров - это он командовал спасательной шлюпкой, а затем оказывал медицинскую помощь пострадавшим подводникам, первый помощник капитана Богдан Младенов, третий помощник капитана Любен Волкович, четвертый помощник Гавриил Спиров - это он первым заметил сигнал аварии с подводной лодки, второй механик Святослав Илиев, третий механик Владимир Архангелов, четвертый механик Димитр Антонов, боцман Никола Гюрчев, моторист Янко Стоянов, матросы Николай Ангелов, Божидар Милчев, Гёоргий Янков и Стефан Николов.
..
- Осветите свой борт и укажите государственную принадлежность!
На "Ковалеве" немедленно выполнили приказание. После этого Фалеев указал ему место невдалеке от атомохода. Самому "Авиору" в тот момент было нелегко. На нем сломался топливный насос, и теплоход начало дрейфовать от подводной лодки.
Вскоре капитан "Ковалева" снова вышел на связь с Фалеевым и доложил, что в район нахождения атомной лодки подошло еще два советских сухогруза: "Комсомолец Литвы" и "Касимов".
- Вас понял! - приняв доклад, отозвался помощник К-8. - Прошу одно из пришедших судов подойти ко мне на голосовую связь, так как не имею хода!
К "Авиору" приблизился "Комсомолец Литвы".
- Имею на борту сорок три подводника! Необходимо их снять на советское судно! - прокричал в мегафон на сухогруз Фалеев.
- Понял! - отозвался капитан "Комсомольца Литвы" Анатолий Андреевич Беляков. - Я сейчас буду пытаться завести буксир на лодку, а вас снимет "Касимов". Он сейчас к вам подойдет!
Подходивший "Комсомолец Литвы" развернуло бортом к волне и сильно валяло. Бросили буксирный конец. Недолетев, он упал в воду. Не увенчались успехом и еще несколько попыток. Тогда капитан Беляков приказал спускать на воду вельбот. С вельбота наконец-то удалось добросить конец.
Бессонов с Каширским решили заводить буксир за выдвинутые горизонтальные носовые рули. Не получилось. Тогда завели буксир на буксирный гак. "Комсомолец Литвы" дал малый ход. Конец натянулся... и лопнул! В это время несколько волн подряд накрыли вельбот. На нем заглох мотор, и утлое суденышко быстро понесло куда-то в океан.
Оставив на время К-8, "Комсомолец Литвы" бросился вдогонку за уносимым вельботом. Догнав его и подняв на борт, он вновь подошел к атомоходу, чтобы продолжить попытки буксировки.
К середине дня к борту "Авиора" подошел теплоход "Касимов". Вспоминает помощник командира К-8 О. Н. Фалеев: "...Построил личный состав, проверил наличие. Перед строем поблагодарил капитана судна и его помполита и в их лице болгарский экипаж за оказанную помощь. По моей просьбе капитан судна и помполит дали мне список особо отличившихся болгарских товарищей..."
Вспомним и мы еще раз тех, кто, рискуя жизнью, пришел на помощь советским подводникам, делился с ними куском хлеба.
Вспомним, чтобы еще раз воздать им должное за мужество и братскую помощь! Вот их имена: старший помощник капитана Георгий Петров - это он командовал спасательной шлюпкой, а затем оказывал медицинскую помощь пострадавшим подводникам, первый помощник капитана Богдан Младенов, третий помощник капитана Любен Волкович, четвертый помощник Гавриил Спиров - это он первым заметил сигнал аварии с подводной лодки, второй механик Святослав Илиев, третий механик Владимир Архангелов, четвертый механик Димитр Антонов, боцман Никола Гюрчев, моторист Янко Стоянов, матросы Николай Ангелов, Божидар Милчев, Гёоргий Янков и Стефан Николов.
..
* * *
В
это же самое утро в Средиземном море в район поиска погибшей французской
подводной лодки "Эридис" прибыло американское поисковое судно
"Мизар". С него спустили необитаемый подводный аппарат. Поиск
погибшей лодки осложнялся сильным подводным течением. Трудным был и рельеф дна,
изрезанный глубокими скальными каньонами.
На "Мизаре" с волнением ждали сообщений. Вскоре аппарат начал передавать на поверхность одну телекартину за другой: ржавые канистры и бутылки, невесть как попавший на дно чей-то рваный ботинок и обрывки газет. Но "Эридиса" не было нигде...
Погибшую подводную лодку найдут лишь спустя семнадцать дней после начала поисковых работ "Мизара", когда магнитометр внезапно среагировал на разбросанные в разные стороны останки разрушенной лодки. Глубина в месте гибели "Эридиса" составляла 1100 метров. Однако, несмотря на обнаружение подводной лодки, причина гибели "Эридиса" так и осталась нераскрытой...
На "Мизаре" с волнением ждали сообщений. Вскоре аппарат начал передавать на поверхность одну телекартину за другой: ржавые канистры и бутылки, невесть как попавший на дно чей-то рваный ботинок и обрывки газет. Но "Эридиса" не было нигде...
Погибшую подводную лодку найдут лишь спустя семнадцать дней после начала поисковых работ "Мизара", когда магнитометр внезапно среагировал на разбросанные в разные стороны останки разрушенной лодки. Глубина в месте гибели "Эридиса" составляла 1100 метров. Однако, несмотря на обнаружение подводной лодки, причина гибели "Эридиса" так и осталась нераскрытой...
* * *
В
15 часов 10 минут 11 апреля "Комсомолец Литвы" донес через Балтийское
пароходство, что электроэнергия на подводной лодке отсутствует и буксир
приходится выбирать вручную.
В 19.00 Главнокомандующему через Балтийское пароходство было сообщено, что "Комсомолец Литвы" взял подводную лодку на буксир. Однако радовались в Главном штабе недолго, почти сразу же пришло новое сообщение - буксир оборван и повторно завести его никак не удается.
К этому времени вся кормовая надстройка от восьмого отсека и дальше уже постоянно была в воде. К Бессонову снова подошел Пашин:
- Всеволод Борисович! Давайте продуем кормовую группу ЦГБ!
- Продуем, когда возьмут на буксир!
Однако буксир все не заводился, и командир разрешил немного продуть корму. Шторм все усиливался. Теперь, разбиваясь о борт лодки, волны то и дело осыпали водопадом брызг находящихся на мостике. Попытки взять лодку на буксир предпринимались в течение всего дня, но все было безрезультатно - К-8 по-прежнему была предоставлена силе волн и ветра.
В 22 часа 10 минут внезапно послышались удары из задраенного первого отсека. Личный состав просился выйти наверх. Бессонов отказал.
Через несколько минут снова послышалась дробь - условленный сигнал аварийной тревоги. Находившиеся наверху отдраили люк. На палубу выбрался командир БЧ-5 Пашин в угоревшем состоянии. Его рвало и шатало. С ходового мостика спустился командир.
- Всеволод Борисович! В отсек все интенсивнее поступает угарный газ. Начинается массовое отравление. Многих рвет, некоторые уже теряют сознание!
Следом выбрался начальник химической службы:
- СО2 превышает норму вдвое!
- Выводите людей! - распорядился Бессонов. - Теперь все будем ютиться наверху.
Начали выбираться, держась за натянутые леера, матросы и офицеры. Дело это было достаточно сложным, так как волна полностью то и дело захлестывала люк. Наконец первый отсек оставил последний человек. На мостике совещалось командование лодки. Решили снять еще часть личного состава, так как размещаться им теперь было просто негде.
На ближайший из трех окружавших атомоход транспортов дали сигнал - пять красных ракет. Ближайшим к лодке был "Касимов". Вскоре он уже подошел насколько было можно к лодке. Сложив руки рупором, Бессонов прокричал на транспорт:
- Можете ли взять на борт тридцать человек?
- Могу и приму! - отозвался капитан "Касимова". - Спускаю баркас!
Бессонов занялся составлением списка тех, кому необходимо было остаться на лодке для буксировки и восстановительных работ. Волна к этому времени уже, проходя от кормы лодки в нос, заливала всю надстройку вплоть до первого отсека.
Из объяснительной капитана 1 ранга А. В. Каширского: "В это время дифферент лодки составлял примерно три градуса. Состояние лодки мне и командиру опасения не внушало. Считали, что сможем провести восстановительные работы в третьем и четвертом отсеках..."
Бессонов собрал экипаж. Заливаемые водой, продрогшие и смертельно усталые люди, поддерживая друг друга на качке, слушали своего командира.
- Кто желает уходить, того оставлять не буду! - обвел Бессонов взглядом обступивших его подводников.
Желание добровольно покинуть корабль не высказал никто. Тогда командир зачитал список остающихся, записанный им в книжке "Боевой номер", которую он взял у сигнальщика. Набралось порядка двадцати человек.
- Остальные покидают лодку! - объявил Бессонов.
Сразу же к нему придвинулись двое: старший помощник командира корабля капитан 2 ранга Виктор Ткачев и старшина 1 -й статьи Леонид Чекмарев.
- Товарищ командир, - взял Бессонова за рукав канадки Ткачев. - Я решил остаться. Вместе плавали, вместе и умирать будем!
- Брось, Саша, мы еще повоюем! Уходи, у тебя жена, дети! - ответил командир.
- Все равно я обязан остаться, как ваш первый заместитель. Мало ли что может случиться!
- Хорошо, оставайся!
С Чекмаревым Бессонов решил долго не разговаривать.
- Чекмарев, в баркас!
- Товарищ командир, - не отступался, однако, тот. - Пусть вместо меня уходит кто-нибудь из молодых матросов. У нас ведь и женатые есть, и с детьми.
- Ты на что это намекаешь? - нахмурил было брови Бессонов.
- Да ни на что, лучше все же остаться мне, я все же более опытный!
- Ну ладно, оставайся, - махнул рукой Бессонов.
Замполит Анисов тем временем уничтожал на всякий случай шифродокументы. У тех, кому предстояло покинуть корабль, отрывал маркировку с карманов курток.
В 19.00 Главнокомандующему через Балтийское пароходство было сообщено, что "Комсомолец Литвы" взял подводную лодку на буксир. Однако радовались в Главном штабе недолго, почти сразу же пришло новое сообщение - буксир оборван и повторно завести его никак не удается.
К этому времени вся кормовая надстройка от восьмого отсека и дальше уже постоянно была в воде. К Бессонову снова подошел Пашин:
- Всеволод Борисович! Давайте продуем кормовую группу ЦГБ!
- Продуем, когда возьмут на буксир!
Однако буксир все не заводился, и командир разрешил немного продуть корму. Шторм все усиливался. Теперь, разбиваясь о борт лодки, волны то и дело осыпали водопадом брызг находящихся на мостике. Попытки взять лодку на буксир предпринимались в течение всего дня, но все было безрезультатно - К-8 по-прежнему была предоставлена силе волн и ветра.
В 22 часа 10 минут внезапно послышались удары из задраенного первого отсека. Личный состав просился выйти наверх. Бессонов отказал.
Через несколько минут снова послышалась дробь - условленный сигнал аварийной тревоги. Находившиеся наверху отдраили люк. На палубу выбрался командир БЧ-5 Пашин в угоревшем состоянии. Его рвало и шатало. С ходового мостика спустился командир.
- Всеволод Борисович! В отсек все интенсивнее поступает угарный газ. Начинается массовое отравление. Многих рвет, некоторые уже теряют сознание!
Следом выбрался начальник химической службы:
- СО2 превышает норму вдвое!
- Выводите людей! - распорядился Бессонов. - Теперь все будем ютиться наверху.
Начали выбираться, держась за натянутые леера, матросы и офицеры. Дело это было достаточно сложным, так как волна полностью то и дело захлестывала люк. Наконец первый отсек оставил последний человек. На мостике совещалось командование лодки. Решили снять еще часть личного состава, так как размещаться им теперь было просто негде.
На ближайший из трех окружавших атомоход транспортов дали сигнал - пять красных ракет. Ближайшим к лодке был "Касимов". Вскоре он уже подошел насколько было можно к лодке. Сложив руки рупором, Бессонов прокричал на транспорт:
- Можете ли взять на борт тридцать человек?
- Могу и приму! - отозвался капитан "Касимова". - Спускаю баркас!
Бессонов занялся составлением списка тех, кому необходимо было остаться на лодке для буксировки и восстановительных работ. Волна к этому времени уже, проходя от кормы лодки в нос, заливала всю надстройку вплоть до первого отсека.
Из объяснительной капитана 1 ранга А. В. Каширского: "В это время дифферент лодки составлял примерно три градуса. Состояние лодки мне и командиру опасения не внушало. Считали, что сможем провести восстановительные работы в третьем и четвертом отсеках..."
Бессонов собрал экипаж. Заливаемые водой, продрогшие и смертельно усталые люди, поддерживая друг друга на качке, слушали своего командира.
- Кто желает уходить, того оставлять не буду! - обвел Бессонов взглядом обступивших его подводников.
Желание добровольно покинуть корабль не высказал никто. Тогда командир зачитал список остающихся, записанный им в книжке "Боевой номер", которую он взял у сигнальщика. Набралось порядка двадцати человек.
- Остальные покидают лодку! - объявил Бессонов.
Сразу же к нему придвинулись двое: старший помощник командира корабля капитан 2 ранга Виктор Ткачев и старшина 1 -й статьи Леонид Чекмарев.
- Товарищ командир, - взял Бессонова за рукав канадки Ткачев. - Я решил остаться. Вместе плавали, вместе и умирать будем!
- Брось, Саша, мы еще повоюем! Уходи, у тебя жена, дети! - ответил командир.
- Все равно я обязан остаться, как ваш первый заместитель. Мало ли что может случиться!
- Хорошо, оставайся!
С Чекмаревым Бессонов решил долго не разговаривать.
- Чекмарев, в баркас!
- Товарищ командир, - не отступался, однако, тот. - Пусть вместо меня уходит кто-нибудь из молодых матросов. У нас ведь и женатые есть, и с детьми.
- Ты на что это намекаешь? - нахмурил было брови Бессонов.
- Да ни на что, лучше все же остаться мне, я все же более опытный!
- Ну ладно, оставайся, - махнул рукой Бессонов.
Замполит Анисов тем временем уничтожал на всякий случай шифродокументы. У тех, кому предстояло покинуть корабль, отрывал маркировку с карманов курток.
Здесь
мы подходим к моменту, который всегда вызывал и вызывает до сегодняшнего дня
множество различных кривотолков: почему с последней группой с К-8 ушли
представители командования лодки: заместитель командира дивизии капитан 1 ранга
Каширский, заместитель командира корабля по политической части Анисов и
командир электромеханической боевой части капитан 2 ранга Пашин?
Из объяснительной записки капитана 1 ранга В. А. Каширского: "Мы с командиром считали, что главное донести Главкому ВМФ о состоянии подводной лодки и принять меры по выяснению возможности находящихся в районе подводной лодки теплоходов в обеспечении изолирующими дыхательными приборами, средствами автономной связи и взаимодействия при заводке буксира на подводную лодку. Решили, что я схожу на "Касимов". В процессе работы над книгой автор нашел среди документов, относящихся к К-8, и одну из радиограмм, адресованных Главкомом ВМФ на аварийную лодку. В ней С. Г. Горшков прямо приказывает замкомдиву перебраться с атомохода на один из находившихся поблизости транспортов и быть постоянно на связи, возглавив одновременно и действия по спасению лодки. На самой же "восьмерке" положение у него было к тому же несколько двусмысленное.
При всей трагичности обстановки командир лодки Бессонов действовал на редкость грамотно и решительно, так что отстранять его от командования у замкомдива не было никаких оснований. Его же роль при этом сводилась лишь к советам командиру и руководству личным составом, когда Бессонов просто не мог быть в двух местах одновременно. Другое дело, что тогда было не до объяснений личному составу причин ухода, и у части офицеров и матросов сход с борта аварийного корабля старшего начальника вызвал полное непонимание и даже осуждение.
Из объяснительной записки заместителя командира корабля по политической части капитана 2 ранга В. В. Анисова: "Я настаивал оставить на лодке 5-7 человек, остальных отправить на "Касимов", но командир приказал садиться в шлюпку, чтобы проводить работу среди личного состава, находящегося на "Касимове". Вторая объяснительная В. В. Анисова: "...Командир зачитал список убывающего личного состава. К борту лодки подошел спасательный бот. Я обратился к командиру: "Прошу остаться с вами!" Он ответил: "Немедленно в бот! Мы здесь справимся, а на "Касимове" много народа". Я спустился в бот, там уже был Каширский". Претензий к поведению и действиям замполита ни у кого из оставшихся в живых членов экипажа не было. Наоборот, все, с кем довелось встретиться автору в процессе работы над книгой, отзываются о нем с неизменной теплотой. К тому же реальной помощи Анисов оказать оставшимся явно не мог. Немолодой уже человек (фронтовик) со слабым зрением, в очках, которые беспрестанно обдавало брызгами, он действовал временами почти на ощупь. К слову, замполит едва не погиб, когда перебирался с баркаса на борт теплохода. Не разглядев того, что корпуса "Касимова" и баркаса сходятся, он едва не был ими раздавлен.
Но почему ушел с борта лодки командир электромеханической боевой части, главный идеолог борьбы за живучесть? Ведь кому, как не ему были известны все тонкости предполагаемых восстановительных работ! Из объяснительной записки капитана 2 ранга В. Н. Пашина: "Вышел из первого отсека с трюмным старшим матросом Новиковым. Задраили люк. Подошла шлюпка. Зачитали списки убывающих. Слышно плохо. Запросил, где находиться механику. Командир сказал: "Механик в шлюпку!" Я предложил еще раз командиру снять всех людей. Шлюпка могла взять 52 человека, и я чувствовал, что подводная лодка тонет, так как видна была третья пара торпедных аппаратов, а корма находилась в воде. На судне ко мне подошел помощник командира. Я еще раз повторил свое мнение, что личный состав надо снимать".
Вспомним, что за последние сутки между Бессоновым и Пашиным возникли серьезные разногласия в вопросе о целесообразности борьбы за спасение лодки. И если командир твердо верил в необходимость продолжения этой борьбы, то командир БЧ-5, наоборот, высказывал мнение о том, что лодку спасти уже практически невозможно и следует как можно быстрее снять с нее всех людей. Не удивительно, что при столь серьезных разногласиях, да еще в столь критической обстановке, Бессонов просто не захотел иметь рядом с собой человека, не разделяющего его убеждений, и который своей настойчивостью, видимо, просто его уже раздражал. В связи с этим обвинять командира электромеханической боевой части в трусости совершенно несправедливо. На протяжении всех трех суток борьбы за лодку капитан 2 ранга В. Н. Пашин все время был на самых трудных участках. Действовал грамотно и энергично, ну а то, что не скрывал своего мнения и твердо его отстаивал, то в этом он выполнял прежде всего свой служебный долг как командира БЧ-5, главного специалиста по вопросам живучести. К тому же развернувшиеся вскоре трагические события во многом подтвердили предположения Пашина.
Из вопросов, задаваемых в ходе расследования обстоятельств аварии К-8 капитану 1 ранга Каширскому, капитанам 2 ранга Анисову и Пашину:
Вопрос к Каширскому: Почему вы, прибыв на транспорт, не обеспечили оставшихся на подводной лодке средствами спасения?
Ответ: Надежной связи с подводной лодкой не было из-за непогоды. На лодке было 20 жилетов, но на палубе у людей всего 3 — 4.
Вопрос к Анисову: Почему ушел Каширский?
Ответ: Каширский ушел, чтобы доложить обстановку на ПЛ.
Вопрос к Анисову: Почему командир отправил командира БЧ-5?
Ответ: Из-за того, что механик "раскис".
Вопрос к Пашину: Как вы расцениваете сход капитана 1 ранга Каширского?
Ответ: Не имею об этом суждения.
Вопрос к Пашину: Были ли у оставшихся 22 человек спасательные жилеты?
Ответ: Только у одного.
Вопрос к Каширскому: Докладывал ли кто-либо, что необходимы спасательные средства для тех, кто остался на ПЛА?
Ответ: Я перед уходом спрашивал у командира лодки, что вам необходимо. Он сказал: "Ничего не нужно, уходит!"
Вопрос к Каширскому: Почему сошел капитан 2 ранга Пашин?
Ответ: При перечислении необходимых ему на лодке людей командир не назвал командира БЧ-5. Я спросил: "Почему?" Командир ответил, что командир БЧ-5 отравился газами и ему достаточно двух командиров дивизионов (электротехнического и живучести). Я это утвердил.
Из объяснительной записки капитана 1 ранга В. А. Каширского: "Мы с командиром считали, что главное донести Главкому ВМФ о состоянии подводной лодки и принять меры по выяснению возможности находящихся в районе подводной лодки теплоходов в обеспечении изолирующими дыхательными приборами, средствами автономной связи и взаимодействия при заводке буксира на подводную лодку. Решили, что я схожу на "Касимов". В процессе работы над книгой автор нашел среди документов, относящихся к К-8, и одну из радиограмм, адресованных Главкомом ВМФ на аварийную лодку. В ней С. Г. Горшков прямо приказывает замкомдиву перебраться с атомохода на один из находившихся поблизости транспортов и быть постоянно на связи, возглавив одновременно и действия по спасению лодки. На самой же "восьмерке" положение у него было к тому же несколько двусмысленное.
При всей трагичности обстановки командир лодки Бессонов действовал на редкость грамотно и решительно, так что отстранять его от командования у замкомдива не было никаких оснований. Его же роль при этом сводилась лишь к советам командиру и руководству личным составом, когда Бессонов просто не мог быть в двух местах одновременно. Другое дело, что тогда было не до объяснений личному составу причин ухода, и у части офицеров и матросов сход с борта аварийного корабля старшего начальника вызвал полное непонимание и даже осуждение.
Из объяснительной записки заместителя командира корабля по политической части капитана 2 ранга В. В. Анисова: "Я настаивал оставить на лодке 5-7 человек, остальных отправить на "Касимов", но командир приказал садиться в шлюпку, чтобы проводить работу среди личного состава, находящегося на "Касимове". Вторая объяснительная В. В. Анисова: "...Командир зачитал список убывающего личного состава. К борту лодки подошел спасательный бот. Я обратился к командиру: "Прошу остаться с вами!" Он ответил: "Немедленно в бот! Мы здесь справимся, а на "Касимове" много народа". Я спустился в бот, там уже был Каширский". Претензий к поведению и действиям замполита ни у кого из оставшихся в живых членов экипажа не было. Наоборот, все, с кем довелось встретиться автору в процессе работы над книгой, отзываются о нем с неизменной теплотой. К тому же реальной помощи Анисов оказать оставшимся явно не мог. Немолодой уже человек (фронтовик) со слабым зрением, в очках, которые беспрестанно обдавало брызгами, он действовал временами почти на ощупь. К слову, замполит едва не погиб, когда перебирался с баркаса на борт теплохода. Не разглядев того, что корпуса "Касимова" и баркаса сходятся, он едва не был ими раздавлен.
Но почему ушел с борта лодки командир электромеханической боевой части, главный идеолог борьбы за живучесть? Ведь кому, как не ему были известны все тонкости предполагаемых восстановительных работ! Из объяснительной записки капитана 2 ранга В. Н. Пашина: "Вышел из первого отсека с трюмным старшим матросом Новиковым. Задраили люк. Подошла шлюпка. Зачитали списки убывающих. Слышно плохо. Запросил, где находиться механику. Командир сказал: "Механик в шлюпку!" Я предложил еще раз командиру снять всех людей. Шлюпка могла взять 52 человека, и я чувствовал, что подводная лодка тонет, так как видна была третья пара торпедных аппаратов, а корма находилась в воде. На судне ко мне подошел помощник командира. Я еще раз повторил свое мнение, что личный состав надо снимать".
Вспомним, что за последние сутки между Бессоновым и Пашиным возникли серьезные разногласия в вопросе о целесообразности борьбы за спасение лодки. И если командир твердо верил в необходимость продолжения этой борьбы, то командир БЧ-5, наоборот, высказывал мнение о том, что лодку спасти уже практически невозможно и следует как можно быстрее снять с нее всех людей. Не удивительно, что при столь серьезных разногласиях, да еще в столь критической обстановке, Бессонов просто не захотел иметь рядом с собой человека, не разделяющего его убеждений, и который своей настойчивостью, видимо, просто его уже раздражал. В связи с этим обвинять командира электромеханической боевой части в трусости совершенно несправедливо. На протяжении всех трех суток борьбы за лодку капитан 2 ранга В. Н. Пашин все время был на самых трудных участках. Действовал грамотно и энергично, ну а то, что не скрывал своего мнения и твердо его отстаивал, то в этом он выполнял прежде всего свой служебный долг как командира БЧ-5, главного специалиста по вопросам живучести. К тому же развернувшиеся вскоре трагические события во многом подтвердили предположения Пашина.
Из вопросов, задаваемых в ходе расследования обстоятельств аварии К-8 капитану 1 ранга Каширскому, капитанам 2 ранга Анисову и Пашину:
Вопрос к Каширскому: Почему вы, прибыв на транспорт, не обеспечили оставшихся на подводной лодке средствами спасения?
Ответ: Надежной связи с подводной лодкой не было из-за непогоды. На лодке было 20 жилетов, но на палубе у людей всего 3 — 4.
Вопрос к Анисову: Почему ушел Каширский?
Ответ: Каширский ушел, чтобы доложить обстановку на ПЛ.
Вопрос к Анисову: Почему командир отправил командира БЧ-5?
Ответ: Из-за того, что механик "раскис".
Вопрос к Пашину: Как вы расцениваете сход капитана 1 ранга Каширского?
Ответ: Не имею об этом суждения.
Вопрос к Пашину: Были ли у оставшихся 22 человек спасательные жилеты?
Ответ: Только у одного.
Вопрос к Каширскому: Докладывал ли кто-либо, что необходимы спасательные средства для тех, кто остался на ПЛА?
Ответ: Я перед уходом спрашивал у командира лодки, что вам необходимо. Он сказал: "Ничего не нужно, уходит!"
Вопрос к Каширскому: Почему сошел капитан 2 ранга Пашин?
Ответ: При перечислении необходимых ему на лодке людей командир не назвал командира БЧ-5. Я спросил: "Почему?" Командир ответил, что командир БЧ-5 отравился газами и ему достаточно двух командиров дивизионов (электротехнического и живучести). Я это утвердил.
* * *
...Баркас
с "Касимова" смог подойти к борту атомохода лишь с четвертого захода.
Уходящих провожал сам командир. Он долго стоял на ходовом мостике, подняв над
головой обе руки, будто навсегда прощаясь... Со шлюпки было особенно ясно
видно, в каком тяжелом положении находится их лодка. Над кормой ее гуляли
волны, нос же, наоборот, был высоко задран вверх.
Вспоминает капитан 2 ранга в запасе Г. А. Симаков: " 11 апреля погода резко ухудшилась, и верхний люк первого отсека, в котором находилась основная часть экипажа, пришлось закрыть, так как его постоянно стало заливать водой. В связи с отсутствием вентиляции в первом отсеке сра-3У же стало быстро увеличиваться содержание газа, проникавшего в него из второго и третьего отсеков. У людей началась рвота. Было принято решение вывести всех на верхнюю палубу. Перед командиром встал вопрос: что делать дальше? Я находился недалеко от него и слышал, как Бессонов, держа в руках бланк радиограммы, говорил: "Приказано спасать подводную лодку и людей. Но ведь прежде указана лодка! Что же делать?" К этому времени подошел "Касимов". Командир передал на него: "Прошу принять тридцать человек!" На "Касимове" сразу же согласились принять и спустили мотобот. Из-за шторма очень долго подходили к лодке. Наконец после четвертой попытки мне все же удалось поймать бросательный конец, после чего мы с боцманом Ермаковичем закрепили буксирный трос за стойку леерного заграждения. В мотобот стали прыгать матросы и офицеры. Внезапно услышал крик Бессонова: "Симаков? Ты что, особое приглашение ждешь! Прыгай в шлюпку!" Я едва успел прыгнуть, и мотобот сразу же отошел от борта апл, вернее, нас просто отшвырнуло огромной волной. Едва отошли, я оглянулся на лодку. Стоявшие на верхней палубе махали нам руками. Сама лодка уже по самую рубку была в воде. Кормы не было видно. Помню, что возникло щемящее чувство, что вижу свой корабль в последний раз. Пока шли к "Касимову", нас буквально заливало волнами, временами казалось, что не дойдем. У нескольких человек оказались спасательные жилеты. Помню, лейтенант Герасименко, у которого был жилет, пододвинулся ко мне и сказал: "Геннадий Алексеевич, возьми мой жилет. Я в случае чего обойдусь и без него, продержусь, я ведь помоложе!" Вот это и есть наше настоящее морское братство.
Около 23 часов подошли к "Касимову" и началась высадка на его борт. Происходило это так: очередная волна поднимала пришвартованный мотобот и когда он на какое-то мгновение оказывался на одном уровне с палубой судна, кто-то из нас прыгал, буквально падая в объятия ловивших его моряков".
Из воспоминаний капитана 1 ранга А. В. Каширского: "...С прибытием на "Касимов" меня провели к капитану. Я представился и попросил передать донесение в адрес НГШ о том, что на теплоход прибыл замкомандира дивизии и просит воспользоваться для передачи радиограммы документами капитана. Составил вместе с капитаном радиограмму и передал. Рядом присутствовали Вилль, Анисов и Фалеев. Помощник доложил, что организовано непрерывное наблюдение за лодкой. В 02.40 появилось судно (приняли за американца). Передал, что его курс ведет к опасности и чтобы он немедленно прекратил движение. Оказался ГИСУ "X. Лаптев". Установили связь по УКВ. С "Лаптева" передали, что имеют хорошую возможность для связи и мне лучше перейти на него.
Обсудили с капитаном "Касимова" передачу на подводную лодку нескольких ИПов, шлюпочной радиостанции и автономного светосигнального прибора. Я спросил капитана: "Когда можете послать вельбот?" Он сказал: "С рассветом". Я попросил его постараться удерживаться вблизи подводной лодки.
Перед сходом с "Касимова" я послал Фалеева за уточнением данных к командиру БЧ-5. Вернувшись, он доложил, что командир БЧ-5 предлагает снять с подводной лодки весь личный состав, так как считает борьбу за живучесть безнадежной. С этим заявлением командира БЧ-5, не обоснованным никакими заключениями и сделанным мне только перед сходом с "Касимова" и переданным через Фалеева (хотя он мог это сделать и раньше лично), я был не согласен. Я сказал Фалееву: "Берегите все записи!" Считал, что за живучесть еще можно бороться. Вельботом перешел на "Лаптев", поднялся в радиорубку и начал передачу радиограммы".
Из доклада капитана 1 ранга В. А. Каширского в Главный штаб ВМФ: "Корабль в дрейфе с дифферентом 4 - 7 " на корму. В 22.00 личный состав, размещавшийся в 1-м и 2-м отсеках, был выведен из-за начавшейся рвоты из-за повышенной концентрации окиси углерода. Вероятные причины проникновения газов по сальниковым вводам переборки между 2-м и 3-м отсеками. Естественное вентилирование 1-го и 2-го отсеков через входной люк первого отсека было прекращено в 15.30. В 11.40 отсеки загерметизированы, продуты кормовая и средняя цистерны главного балласта. 9-й и 8-й отсеки загерметизированы и с 9.40 не осматривались из-за сплошного потока воды на кормовую надстройку. Отсутствуют изолирующие дыхательные аппараты. Радиационная обстановка в энергетических отсеках неизвестна из-за выхода из строя измерительной аппаратуры. Обрабатывать донесения на корабле без вентилирования 1-го и 2-го невозможно. В 23.00 группа личного состава в количестве 30 человек из-за невозможности размещения на корабле эвакуирована на тр "Касимов". Всего эвакуировано 72 человека. На корабле в ограждении рубки оставлено для обеспечения живучести и крепления буксира группа в 22 чел.
Попытки завести буксир в течение 11.4 остались безрезультатными. Запас ВВД на 23.00: первая группа - 6 баллонов по 200 кг, четвертая группа - 4 баллона по 100 кг. Для освещения первого, третьего отсеков на расходе первая группа аккум. батареи. Заряжена полностью. Необходимы средства для обеспечения борьбы за живучесть, в первую очередь изолирующие противогазы ИП-46 и подача на корабль воздуха высокого давления для продувания главного балласта средствами АСС".
В 23.20 дежурный Балтийского морского пароходства передал в Главный штаб ВМФ сообщение теплохода "Касимов": "Объект теряет плавучесть. Начал съемку людей. Ветер 6-7 баллов. Море 5-6 баллов. Капитан Масолов".
В 01.20 с "Касимова" поступило еще одно тревожное сообщение: "Буксир не заведен. Пытаюсь снять с объекта часть экипажа. Следующая попытка заводки буксира будет делаться с рассветом". Почти одновременно откликнулся и гидрограф "Харитон Лаптев": "Слышу привод транспорта "Комсомолец Литвы". Иду на привод... У ПЛ буду в 4.00".
К находящемуся в Северном море спасательному судну "Карпаты" из Балтийска спешил полным ходом эсминец "Спешный". На борту эсминца находился начальник аварийно-спасательной службы ВМФ контр-адмирал Чикер - человек еще при жизни ставший легендой флота. "Карпаты", приняв на борт контр-адмирала, должен был идти к К-8. В Чикера на флоте верили все, от матроса до Главкома, ибо знали, что он найдет выход из самых сложнейших ситуаций.
- Если Чикер успеет, - говорили в те часы в Главном штабе, - все будет нормально - лодку спасем!
Увы, в тот раз Николай Иванович Чикер не успел. Не хватило каких-то двенадцати часов хода..
Вспоминает капитан 2 ранга в запасе Г. А. Симаков: " 11 апреля погода резко ухудшилась, и верхний люк первого отсека, в котором находилась основная часть экипажа, пришлось закрыть, так как его постоянно стало заливать водой. В связи с отсутствием вентиляции в первом отсеке сра-3У же стало быстро увеличиваться содержание газа, проникавшего в него из второго и третьего отсеков. У людей началась рвота. Было принято решение вывести всех на верхнюю палубу. Перед командиром встал вопрос: что делать дальше? Я находился недалеко от него и слышал, как Бессонов, держа в руках бланк радиограммы, говорил: "Приказано спасать подводную лодку и людей. Но ведь прежде указана лодка! Что же делать?" К этому времени подошел "Касимов". Командир передал на него: "Прошу принять тридцать человек!" На "Касимове" сразу же согласились принять и спустили мотобот. Из-за шторма очень долго подходили к лодке. Наконец после четвертой попытки мне все же удалось поймать бросательный конец, после чего мы с боцманом Ермаковичем закрепили буксирный трос за стойку леерного заграждения. В мотобот стали прыгать матросы и офицеры. Внезапно услышал крик Бессонова: "Симаков? Ты что, особое приглашение ждешь! Прыгай в шлюпку!" Я едва успел прыгнуть, и мотобот сразу же отошел от борта апл, вернее, нас просто отшвырнуло огромной волной. Едва отошли, я оглянулся на лодку. Стоявшие на верхней палубе махали нам руками. Сама лодка уже по самую рубку была в воде. Кормы не было видно. Помню, что возникло щемящее чувство, что вижу свой корабль в последний раз. Пока шли к "Касимову", нас буквально заливало волнами, временами казалось, что не дойдем. У нескольких человек оказались спасательные жилеты. Помню, лейтенант Герасименко, у которого был жилет, пододвинулся ко мне и сказал: "Геннадий Алексеевич, возьми мой жилет. Я в случае чего обойдусь и без него, продержусь, я ведь помоложе!" Вот это и есть наше настоящее морское братство.
Около 23 часов подошли к "Касимову" и началась высадка на его борт. Происходило это так: очередная волна поднимала пришвартованный мотобот и когда он на какое-то мгновение оказывался на одном уровне с палубой судна, кто-то из нас прыгал, буквально падая в объятия ловивших его моряков".
Из воспоминаний капитана 1 ранга А. В. Каширского: "...С прибытием на "Касимов" меня провели к капитану. Я представился и попросил передать донесение в адрес НГШ о том, что на теплоход прибыл замкомандира дивизии и просит воспользоваться для передачи радиограммы документами капитана. Составил вместе с капитаном радиограмму и передал. Рядом присутствовали Вилль, Анисов и Фалеев. Помощник доложил, что организовано непрерывное наблюдение за лодкой. В 02.40 появилось судно (приняли за американца). Передал, что его курс ведет к опасности и чтобы он немедленно прекратил движение. Оказался ГИСУ "X. Лаптев". Установили связь по УКВ. С "Лаптева" передали, что имеют хорошую возможность для связи и мне лучше перейти на него.
Обсудили с капитаном "Касимова" передачу на подводную лодку нескольких ИПов, шлюпочной радиостанции и автономного светосигнального прибора. Я спросил капитана: "Когда можете послать вельбот?" Он сказал: "С рассветом". Я попросил его постараться удерживаться вблизи подводной лодки.
Перед сходом с "Касимова" я послал Фалеева за уточнением данных к командиру БЧ-5. Вернувшись, он доложил, что командир БЧ-5 предлагает снять с подводной лодки весь личный состав, так как считает борьбу за живучесть безнадежной. С этим заявлением командира БЧ-5, не обоснованным никакими заключениями и сделанным мне только перед сходом с "Касимова" и переданным через Фалеева (хотя он мог это сделать и раньше лично), я был не согласен. Я сказал Фалееву: "Берегите все записи!" Считал, что за живучесть еще можно бороться. Вельботом перешел на "Лаптев", поднялся в радиорубку и начал передачу радиограммы".
Из доклада капитана 1 ранга В. А. Каширского в Главный штаб ВМФ: "Корабль в дрейфе с дифферентом 4 - 7 " на корму. В 22.00 личный состав, размещавшийся в 1-м и 2-м отсеках, был выведен из-за начавшейся рвоты из-за повышенной концентрации окиси углерода. Вероятные причины проникновения газов по сальниковым вводам переборки между 2-м и 3-м отсеками. Естественное вентилирование 1-го и 2-го отсеков через входной люк первого отсека было прекращено в 15.30. В 11.40 отсеки загерметизированы, продуты кормовая и средняя цистерны главного балласта. 9-й и 8-й отсеки загерметизированы и с 9.40 не осматривались из-за сплошного потока воды на кормовую надстройку. Отсутствуют изолирующие дыхательные аппараты. Радиационная обстановка в энергетических отсеках неизвестна из-за выхода из строя измерительной аппаратуры. Обрабатывать донесения на корабле без вентилирования 1-го и 2-го невозможно. В 23.00 группа личного состава в количестве 30 человек из-за невозможности размещения на корабле эвакуирована на тр "Касимов". Всего эвакуировано 72 человека. На корабле в ограждении рубки оставлено для обеспечения живучести и крепления буксира группа в 22 чел.
Попытки завести буксир в течение 11.4 остались безрезультатными. Запас ВВД на 23.00: первая группа - 6 баллонов по 200 кг, четвертая группа - 4 баллона по 100 кг. Для освещения первого, третьего отсеков на расходе первая группа аккум. батареи. Заряжена полностью. Необходимы средства для обеспечения борьбы за живучесть, в первую очередь изолирующие противогазы ИП-46 и подача на корабль воздуха высокого давления для продувания главного балласта средствами АСС".
В 23.20 дежурный Балтийского морского пароходства передал в Главный штаб ВМФ сообщение теплохода "Касимов": "Объект теряет плавучесть. Начал съемку людей. Ветер 6-7 баллов. Море 5-6 баллов. Капитан Масолов".
В 01.20 с "Касимова" поступило еще одно тревожное сообщение: "Буксир не заведен. Пытаюсь снять с объекта часть экипажа. Следующая попытка заводки буксира будет делаться с рассветом". Почти одновременно откликнулся и гидрограф "Харитон Лаптев": "Слышу привод транспорта "Комсомолец Литвы". Иду на привод... У ПЛ буду в 4.00".
К находящемуся в Северном море спасательному судну "Карпаты" из Балтийска спешил полным ходом эсминец "Спешный". На борту эсминца находился начальник аварийно-спасательной службы ВМФ контр-адмирал Чикер - человек еще при жизни ставший легендой флота. "Карпаты", приняв на борт контр-адмирала, должен был идти к К-8. В Чикера на флоте верили все, от матроса до Главкома, ибо знали, что он найдет выход из самых сложнейших ситуаций.
- Если Чикер успеет, - говорили в те часы в Главном штабе, - все будет нормально - лодку спасем!
Увы, в тот раз Николай Иванович Чикер не успел. Не хватило каких-то двенадцати часов хода..
(продолжение следует).
Немає коментарів:
Дописати коментар