БИСКАЙСКИЙ РЕКВИЕМ ( Продолжение )

В 14.58 11 апреля ЦКП ВМФ передал радиограмму на гидрографическое судно "Харитон Лаптев", находившееся в Северной Атлантике по плану маневров "Океан". Текст радиограммы был лаконичен: "Срочно следовать в точку широта 48" 15" северная, долгота 20" 09" западная для оказания помощи подводной лодке. Свое место, курс следования, время прибытия донести. Начальник Главного штаба ВМФ Сергеев". Командир "Лаптева" капитан 3 ранга Афонин был моряком опытным. Ему ли не понять, что крылось за тремя строчками московской радиограммы! - Курс 328 градусов! - приказал он, едва взглянув на произведенные штурманом расчеты. - Обе машины вперед, самый полный! Зарываясь форштевнем в океанскую волну, гидрограф устремился на помощь терпящим бедствие. Механики выжимали из машины все что можно. Корабль трясся, как в лихорадке, из трубы валили снопы искр. Вперед, только вперед! Вспоминает капитан 1 ранга в отставке Сергей Петрович Бодриков, в 1970 году бывший старшим помощником командира гидрографического корабля "Харитон Лаптев": "С получением приказания "следовать в район аварии подводной лодки" А.В. Афонин собрал командиров боевых частей на ГКП. Так как информация о состоянии лодки полностью отсутствовала, мы попытались просчитать возможные варианты состояния атомохода и продумать возможные варианты оказания помощи. Проверили готовность плавсредств, подготовили два плотика ПСН-20 для передачи на лодку. Плотики надули, положили туда одеяла, продукты, медикаменты". Спустя час после начала бешеной гонки Афонин сыграл большой сбор. Построенному на палубе экипажу в несколько слов объявил задачу. Лица людей сразу же посуровели. Старший помощник командира капитан-лейтенант Бодриков зачитал приказ о назначении аварийно-спасательной партии. Утром следующего дня в эфире внезапно прозвучал позывной "Лзей". Неизвестный "Лзей" слал в эфир тревожные вести: "Нахожусь рядом с поврежденной подводной лодкой, снял часть экипажа". - "Лзей"! "Лзей"! Я советский гидрограф "Лаптев". Кто вы? Дайте ваши координаты! - немедленно откликнулся радист спешащего на помощь корабля. - Я болгарский теплоход "Авиор". Нахожусь в точке с координатами Ш.... Д.... Не снижая хода, "Лаптев" немного изменил курс, чтобы точнее выйти к месту нахождения лодки. И снова радио-грамма из Москвы: "Лодка без хода. Средства связи не действуют. Точными данными о состоянии лодки и экипажа мы не располагаем. По возможности высадите на подводную лодку офицера с переносной радиостанцией и врача". В час ночи командира "Лаптева" вызвал к телеграфному аппарату Адмирал Флота Сергеев. Сергеев: Кто у аппарата? Афонин: Командир! Сергеев: Главная задача - удержать лодку на плаву. Для продувания цистерн главного балласта используйте воздух высокого давления из командирской группы ВВД торпедных баллонов. Докладывайте ежечасно. Афонин: Вас понял! У радиостанции остается замполит капитан 3 ранга Мариин. Сам буду находиться на левом крыле мостика. Сергеев: Хорошо! Ждем! Конец связи. Через каких-то двадцать минут взволнованный голос вахтенного радиометриста у навигационной РЛС "Дон": - Есть контакт трех целей! Цели прямо по курсу! Афонин подбежал к индикатору станции. В зеленоватом мерцании экрана вспыхивали и медленно таяли три пятна, два больших и одно поменьше. Меньшее - это лодка! - Рулевой! Лево пятнадцать! - подкорректировал курс командир. В ночной темноте стали смутно угадываться ходовые огни транспортов. - До ближайшей цели тридцать кабельтовых! - непрерывно докладывал дистанцию радиометрист. С одного из судов, привлекая внимание, дали две ракеты: красную и белую. Затем последовал семафор ратьером: "Я судно "Комсомолец Литвы". Ваш курс ведет к опасности". "Лаптев" резко сбавил ход. Леденящий душу трезвон боевой тревоги буквально выбросил подвахтенную смену из коек. Люди чувствовали, как резко накренился корабль. Это Афонин, описывая широкую дугу, выводил "Лаптева" на аварийную лодку. На верхней палубе немногословно и по-деловому распоряжался старпом Бодриков. Под его руководством матросы готовили к спуску вельбот. Разом вспыхнуло палубное освещение и прожектора. Вот наконец и лодка! Огромная черная туша корпуса с задранным кверху носом. Будто огромный раненый кит, продолжавший бороться за свою жизнь среди штормовых волн. Вспоминает капитан 1 ранга в запасе С. П. Бодриков: "С выходом на визуальный контакт обнаружили, что лодка имеет значительный дифферент на корму. Атомоход лежал носом на волну, так как волнение было довольно сильным, точно определить действующую ватерлинию было довольно сложно, однако однозначно постоянно над ватерлинией находились крышки верхних торпедных аппаратов, довольно часто просматривались и крышки второй пары. В корме же вода доходила до кормового среза рубки". С подводной лодки, заметя подходящий корабль, дали зеленую ракету. "Лаптев" тем временем пытался сблизиться с атомоходом, зайдя с правого борта. Попытка не удалась. Помешали волны и зыбь. Гидрограф немедленно пошел на второй заход. На лодке кто-то зажег карманный фонарь. С "Лаптева" было хорошо видно, как волны одна за другой перекатываются через всю лодку, заливая ее по самую ходовую рубку. На маленьком флагштоке бился на ветру краснозвездный флаг ВМФ СССР. На мостике были видны четверо, все в зимних шапках и канадках. Афонин взял в руки электромегафон. - Я корабль "Харитон Лаптев"! Если слышите, поднимите руки! На лодке кто-то поднял вверх обе руки. - Прибыл к вам для оказания помощи. В чем нуждаетесь? Прибыл по приказу НГШ адмирала Сергеева! С лодки ветром донеслось слабое: - Поняли! Есть ли у вас ВВД? - ВВД нет. Есть воздух среднего давления в 30 атмосфер. С К-8 запросили: - Укажите вашу принадлежность! - Мы из Североморска. Гидрограф "Харитон Лаптев"! - Поняли! - отозвались с атомохода. - Есть ли у вас изолирующие противогазы? - Есть пять комплектов ИП-46 и три акваланга! - отозвался "Лаптев" и в свою очередь поинтересовался. - Имеете ли жертвы? В бинокль было видно, как на лодке совещаются. Затем один из подводников крикнул: - У нас все нормально! И снова обратимся к воспоминаниям Сергея Петровича Бодрикова: "С подходом на голосовую связь и началом переговоров поразил довольно холодный прием, нежелание отвечать на задаваемые вопросы, явное недоверие, несмотря на то, что были освещены прожектором труба, надписи на рубке и на носу. Нам было сказано: "На "Касимове" наш старший, возьмите его к себе на борт, тогда будем разговаривать". На вопрос: "Какое время вы еще можете продержаться?" получили ответ: "Не знаем, будем держаться!" Вообще наши подводники довольно часто принимали свои гидрографические корабли за американские разведывательные суда. Возможно, что их смущала белая окраска корпуса и название корабля, выполненное латинскими буквами, как того требовал международный регистр. Так, к сожалению, случилось и при встрече с К-8". Тем временем "Лаптев" сильно сдрейфовало, снося к носу подводной лодки. Афонин был озабочен - корма корабля упорно не шла на ветер. "Лаптев" бросало волной с борта на борт, отчаянно креня. Передвигаться по палубе теперь можно было лишь с большим трудом. В лицо хлестал мел-кий колкий снег. Надо было как можно быстрее отходить в сторону, ибо через несколько минут столкновение с лодкой становилось неизбежным. Командир гидрографа сам встал к ручкам телеграфа. "Харитон Лаптев", кувыркаясь в разводах пены, шел на новый заход. В это время в ходовую рубку вбежал замполит Мариин: - Александр Вячеславович, НГШ требует вас на связь! Афонин бросился в радиорубку. Адмирал флота Сергеев передал свежую информацию по лодке: - По нашим данным, обстановка на лодке следующая: 30 человек погибших, часть личного состава на теплоходе "Касимов". По данным капитана этого транспорта, лодка теряет плавучесть. Выясните, кто фактически командует лодкой. Сведения о состоянии лодки у нас скудны. Все надо уточнить... От вас командование ждет полных и точных сведений о лодке. В течение последующих пятнадцати минут "Лаптев" принял сразу три радиограммы. Сквозь треск помех Москва требовала взять на борт старшего из находящихся на "Касимове" подводников. И снова, валясь поочередно на оба борта, "Лаптев" устремился к атомоходу. Было 4 часа 05 минут московского времени, когда гидрограф вновь вышел на голосовую связь с К-8. На бак "Лаптева" вышли старпом Бодриков и механик Романкевич. Рискуя быть смытыми за борт, они вызвались репетовать все услышанное с лодки командиру. "Лаптев": Имею к вам вопросы от НГШ. Если поняли меня, отвечайте фонарем! С лодки в ответ несколько раз помахали фонариком. "Лаптев": Кто командует лодкой? К-8: Командир! "Лаптев": В каком состоянии экипаж? Какие повреждения? Какая требуется помощь? К-8: Повторите вашу принадлежность! "Лаптев": Я океанографическое судно "Харитон Лаптев" из Североморска. Вы должны нас знать, мы работали с Черновым, с К-38. Пришли к вам на помощь по приказанию НГШ. Его интересуют следующие вопросы... К-8: Поняли! Есть ли ИПы, ВВД? "Лаптев": 5 комплектов ИПов, 3 акваланга. ВВД нет, есть СВД и 20 метров шланга. Есть ли у вас шланг? К-8: Шланга нет! "Лаптев": Повторяем, есть ли жертвы? Какие повреждения? К-8: Мы уже сообщили все в Москву через "Касимов"! "Лаптев":Сергеев просит уточнений! К-8: На этот вопрос отвечать не будем! "Лаптев": Для вас получена радиограмма от Главкома. Передаю текст: "Основное удержаться на плаву. Запасы воздуха 6-й группы, торпедного хозяйства и командирские запасы подавать в цистерны с 1-й по 6-ю". К-8: Вас поняли! Покажите свою принадлежность! На "Лаптеве" немедленно разворачивают прожектор. Мощный луч света упирается в дымовую трубу. Среди снежной круговерти ясно видны голубые полосы, а между ними серп и молот. Еще разворот прожектора и освещен ходовой мостик. Теперь видны офицеры в канадках и шапках с "крабами". К-8: Поняли! Поняли! "Лаптев": Командир! НГШ спрашивает о жертвах и повреждениях! Москва требует уточнить! К-8: Всю информацию получите на "Касимове"! "Лаптев": Получено приказание принять замкомдива с "Касимова" на наш борт! К-8: У нас все нормально. Обстановку узнаете у ЗКД, он все знает! "Лаптев": Мы идем к "Касимову". Возьмем вашего замкомдива на борт. Сколько времени вы можете продержаться на плаву? К-8: Не знаем! "Лаптев": Надо решать скорее! Держитесь! С атомной лодки уходящему гидрографу махали руками... А Афонин уже выходил по УКВ на связь с "Касимовым". - Подхожу к вам. Буду снимать замкомдива! В микрофоне немилосердно трещало. Голос капитана "Касимова" был простужен и хрипл: - Не могу дать хода. Удерживаюсь на малом. На бакштове имею шлюпку. - Ну что ж, - решил Афонин. - Будем рисковать сами! - Вельбот к спуску изготовить! Команде в вельбот! - распорядился он. Первым в пляшущую у борта скорлупку спрыгнул старший помощник Бодриков. За ним остальные. Вельбот швыряло как щепку. Волна гуляла уже баллов за семь... С третьего захода изловчившись, Бодриков все же подскочил к "Касимову". Каширский прыгал в вельбот прямо с верхней палубы. Рисковал, конечно, но повезло, не промахнулся
. И снова моряки с "Лаптева" сделали почти невозможное! Несмотря на шторм они с первого захода ювелирно подошли к "Лаптеву". Было 5 часов 30 минут утра, когда капитан 1 ранга Каширский взобрался по штормтрапу на борт "Харитона Лаптева". Вспоминает капитан 1 ранга в запасе С. П. Бодриков: "...Кораблем подошли к "Касимову" на 2- 3 кабельтова, спустили вельбот. Взяли с "Касимова" капитана 1 ранга Каширского. Помню, что на него в вельботе не оказалось спасательного жилета. Это было чисто моим упущением. Совершенно забыл в спешке. Когда подходили к своему кораблю, то при попытке высадить Каширского и экипаж вельбота на "Лаптев" вельбот сильно ударило волной о борт корабля. После этого я получил приказание командира поднимать вельбот на борт со всем экипажем и только после этого выгружать людей. Подошел под тали. Носовые завели за гак, а кормовые не успели. Ударила новая волна, и нос вельбота задрало вверх градусов под семьдесят, так что часть матросов чуть не выпала за борт. Немедленно сдали носовые тали и пошли на новый заход. На этот раз все обошлось благополучно: высадил и Каширского, и матросов. Вельбот взяли на бакштов и начали движение к подводной лодке, до которой было кабельтов двадцать пять". * * * Наступила роковая ночь с 11 на 12 апреля. Шторм не утихал. Заливаемые волнами "Харитон Лаптев", "Комсомолец Литвы и "Касимов" старались держаться невдалеке от аварийной подводной лодки, образовав как бы огромный треугольник, в центре которого и находилась К-8. Не-прерывно вращались антенны локаторов, отбивая на экранах индикаторов цель - небольшое зеленоватое пятно. На судовых часах было 6 часов 13 минут московского времени, когда второй помощник "Касимова" внезапно увидел взвившуюся над атомной подводной лодкой красную ракету. Одновременно на экране локатора отметка от подводной лодки стала быстро меркнуть и, наконец, исчезла... Еще через какую-то минуту корпус "Касимова" содрогнулся от двух мощных гидравлических ударов. Второй помощник капитана немедленно объявил тревогу и дал полный ход на лодку. На палубу теплохода выскакивали полуодетые, прилегшие было отдохнуть подводники. Из объяснительной записки капитана 3 ранга О.Н. Фалеева: "В 6.30 я находился в каюте, отдыхал. Внезапно вбежал капитан 3 ранга Вилль, разбудил: -Ты слышал гидравлические удары? Что это значит? -Есть ли отметка на РЛС? — спросил я. -Пропала! -Лодки больше нет! — сказал я. — Возможно, был взрыв аккумуляторных батарей! В 6.32 мы прибежали на мостик. Там уже находился командир БЧ-5. Пришли к выводу, что подводную лодку раздавило на глубине. Связались по УКВ с РЗК и "Комсомольцем". Они подтвердили, что слышали взрывы и наблюдали пропадение отметки подводной лодки на экранах РЛС. 6.35 с РЗК по УКВ приказали начать маневрирование к подводной лодке. Курсы... Точка... Включили все прожектора..." Из объяснительной записки капитана 1 ранга А. В. Каширского: "..."Лаптев", поставив вельбот на бакштов, начал сближаться с подводной лодкой. Я и замполит находились в радиорубке, вели радиопереговоры с Москвой. В конце передачи я и замполит "Лаптева" ощутили резкий удар, похожий на удар сильной волны. По докладу командира "Лаптева" он в 6.08 потерял радиолокационный контакт с подводной лодкой, а в 6.18 всеми на корабле услышаны два гидравлических удара. "Лаптев" включил прожектора и, ускорив ход, начал обследовать район. Ничего не обнаружили, подводная лодка пропала. Об этом я и замполит ГИСу сделали донесение... Начаты поиск и попытки спасти личный состав..." Из объяснительной записки капитана 2 ранга В. Н. Па-шина: "...Утром я почувствовал два сильных гидравлических удара. Был вызван к капитану судна. Он спросил: "Что может рваться на подводной лодке?" Я доложил свое мнение. Он сказал, что объект исчез. Я сделал вывод, что это были два гидравлических удара от разрыва подводной лодки на глубине". Вспоминает старшина 1-йстатьи Юшин: "...Не спал. Услышал удар о корпус "Касимова". Выбежал наверх. Услышал второй удар слабее первого. Ощущение было такое, что удар пришелся по корпусу теплохода "Касимов" снизу. Удар, как будто сидя в пустой бочке ударили кувалдой". Из рассказа Г. А. Симакова: "С последней партией ушел на "Касимов". Приблизительно часов в шесть услышал удар о борт. Подумал, что, может быть, мы случайно натолкнулись на лодку. Вместе с лейтенантом Герасименко выбежали на палубу. В это время включили прожекторы. Видел спасательный круг, думаю, что наш. Удар по корпусу был очень сильный. Сразу же за первым второй. На воде никого не видел..." С подходящих к месту трагедии судов слышали крики тонущих подводников: "Люди, спасите!" Но лучи прожекторов выхватывали из ночной темноты лишь пенные гребни волн. Наконец с "Касимова" прямо по курсу обнаружили державшегося на воде человека. Ему бросили круг. Подводник попытался было из последних сил до него дотянуться, но тут же был накрыт очередной волной. Больше с борта транспорта его уже не видели. Не взирая на шторм с "Харитона Лаптева" и "Касимова" прямо на ходу спустили вельботы. Моряки "Лаптева" увидели плававшего штурмана подводной лодки старшего лейтенанта Николая Шмакова. Боцман "Лаптева" сумел, изловчившись, зацепить штурмана "кошкой" за китель. Казалось, еще чуть-чуть и штурман будет спасен. Но в самый последний момент лопнул китель, и старший лейтенант Шмаков навсегда исчез в волнах... Позднее оставшиеся в живых члены экипажа К-8 будут вспоминать, что в какое-то мгновение луч прожектора выхватил среди штормовой круговерти капитана 2 ранга Ткачева. Старшего помощника опознали по клетчатой рубашке, которую он носил под кителем. Увы, в следующее мгновение старпом скрылся под водой. Несмотря на девятибалльную волну и снежные заряды, вельботы продолжали поиск оставшихся в живых. Вскоре обнаружили и командира лодки капитана 2 ранга Бессонова. Тело его без признаков жизни держалось на воде благодаря пуховой канадке. Голова командира была разбита... Бессонова удалось зацепить багром. Подтянули к вельботу, схватили за руку. И в этот момент огромная волна отбросила вельбот далеко в сторону. В руке пытавшегося вытащить Бессонова матроса Селезнева осталась лишь книжка "Боевой номер" со списком оставшихся на лодке подводников. Больше командира никто не видел. Уже мертвый, он исполнил свой последний долг, передав живым последний составленный им документ. Но почему у Бессонова была разбита голова? Может быть, ударило волной о борт тонущего атомохода? Может, случилось еще что-то, о чем мы уже никогда не узнаем. Во время работы автора над книгой один из членов экипажа К-8 поведал ему о версии капитана 2 ранга В. Н. Пашина. По словам бывшего командира БЧ-5, где-то на вторые сутки аварии Бессонов спустился во второй отсек, где располагалась его каюта, и вышел наверх с личным пистоле-том. На вопрос Пашина: "Зачем это надо?" Бессонов ответил: "Ты что, не понимаешь, ведь впереди могут быть ситуации, когда пистолет офицеру просто необходим!" И как знать, быть может, в последние мгновения жизни своего корабля его командир вынес приговор и себе... Бывший заместитель командира дивизии капитан 1 га в отставке В. А. Каширский придерживается, однако, иного мнения: "Версия не верна. Оружие командир взял в момент подхода канадского судна. Одновременно было вооружено отделение матросов и старшин автоматами - для предотвращения возможных провокационных действий". Из воспоминаний капитана 1 ранга В. А. Каширского: "...Подошли в район гибели, слышали крики о помощи. По носу был обнаружен плывущий человек, которому был брошен круг, но человек утонул. Еще один человек был обнаружен слева по борту. К нему был послан вельбот. При подходе опознали труп командира лодки капитана 2 ранга Бессонова. Сумели выловить записную книжку. Тело командира поднять не удалось. Пошел снежный заряд. Больше криков не слышали. Продолжали поиск в районе. Обнаружили еще два тела. Подняли тело инженера-капитана 3 ранга Рубеко. Его ручные часы остановились в 06.08. Обнаружили и подняли аварийно-сигнальный буй подводной лодки, буй плавал в перевернутом состоянии. Обнаружили еще одно плавающее тело, а также огромную пробку, пенопласт, полиэтилен... Четыре куска подняли, но видели больше. "Комсомолец Литвы" поднял три шапки. На следующий день на глубине один метр было видно плавающее тело. Обнаружили куски солидола, полиэтилена, сливочного масла. 15 апреля поиск прекратили. Весь спасенный личный состав перешел . на борт РК (ракетного корабля. - В. Ш.) "Бойкий". Еще одни воспоминания очевидца: "...Резкое ухудшение видимости из-за снежного заряда и густая темнота ограничивали возможность спасения личного состава. С вельбота "Лаптева" пытались подобрать обнаруженных людей, бросали спасательные круги, безуспешно. Вельбот стал заполняться водой, и командир "Лаптева" его вернул. С бака были слышны отдельные крики о помощи. При обнаружении человека бросался круг, но поднять никого не удалось..." Из донесения командира гидрографа "Харитон Лаптев" капитана З ранга А. В. Афонина: "06.16. Радиометрист ст. 2 ст. Литовченко доложил: "Потерян контакт с подводной лодкой. Дистанция 27 кабельтов, пеленг 82 ". Дал команду усилить наблюдение. 06.18. Последовал гидродинамический удар. Командир БЧ-5 высказал предположение, что это возможный взрыв пускового баллона сжатого воздуха в своей машине. Ракет не видели. Пошли к месту нахождения ПЛ. Дал команду на "Комсомолец Литвы" и "Касимов" светить прожекторами в районе гибели ПЛ. Курс 270" - 290", дистанция 10 кабельтов. Спустил вельбот. Выставили наблюдателей. Включили все прожектора, начали давать ракеты. Весь личный состав по бортам и на баке. Дал команду: "Команде вельбота в вельбот!" Море 8 баллов, ночь, ветер 10 баллов, снежные заряды, видимость 2 кабельтова. 06.37. Вельбот отошел. Старший - капитан 3 ранга Романкевич. Дал команду: "Маневрируйте в луче прожектора в нашей видимости!" 06.45. Обнаружили плавающее тело в свете прожектора с левого борта. Вельбот к нему. Сбросили спасательный круг с вельбота. Рядом с телом книжка "Боевой номер", подобрали в вельбот. Ударом волны тело было переверну-то в расстоянии 30 метров от борта. Каширский в лучах прожектора опознал командира К-8. На голове большая ссадина. Труп ушел под корпус корабля. 06.50. С носа корабля доклад впередсмотрящего: "Слева 5" слышен крик. Прямо по курсу дистанции 10 метров человек. Дал команду: "Вельботу перейти на правый борт и направиться к плавающему". "X. Лаптев" повернул 5" вправо. Сбросили круг. Круг упал в метре от человека. Тот потянулся к кругу и в этот момент ушел под воду. 07.00. С вельбота доклад: "Имеем пробоину. Заполняемся водой". Дал команду: "Вельбот к борту и снять команду, вельбот на бакштов". 07.06. Видимость ухудшилась до 0,5 кабельтов. Снежные заряды. Море 8 баллов. Темно. 07.07. Дали ход. Начали маневрировать, ища людей и документы. Доложил Главнокомандующему о гибели ПЛ в точке Ш-8" 0,5' Северная Д - 18" 54" Западная. Н - 4125 метров. В командование поиском по указанию начальника Главного штаба вступил Каширский". Из воспоминаний капитана 1 ранга в запасе С. П. Бодрикова: "Доставив Каширского на борт "Лаптева", доложился командиру о выполнении задания и спустился в каюту переодеться, так как сильно промок. Снял ботинки и в апочках пошел в кают-компанию выпить горячего чая. В это время с мостика раздался громкий крик радиометриста: "Цель увеличивается!" А секунд через тридцать: "Цель пропала!" Я бросился на мостик. В это время раздались два сильных удара по корпусу, словно кто-то бил гигантской кувалдой. Командир скомандовал: "Команде катера в катер!" Я побежал в каюту, наскоро переобулся и выскочил наверх. В это время вельбот сильно ударило о борт и капитан 3 ранга Романкевич, бывший уже в нем, вынужден был отойти от борта. Я остался на корабле. Подошли в район гибели подводной лодки. Вскоре по левому борту обнаружили человека, плавающего на спине без признаков жизни. Обе его руки были приподняты над водой. Вельбот подошел к человеку. Расстояние было не более метра. Один из матросов попытался схватить человека за руку, но это оказалась не ладонь, а зажатая в кулаке книжка "Боевой номер", в которой были записаны карандашом последние приказы командира К-8. В это время волна отбросила вельбот от плавающего и на нем заглох двигатель. Корабль медленно дрейфовало на человека. Со шлюпочной палубы капитан 1 ранга Каширский опознал в плавающем командира подводной лодки. Захватить его было нечем, так как единственная "кошка" находилась на баке и пока ее принесли, тело Бессонова ушло под корпус, а попытку одного из матросов прыгнуть за борт я вынужден был пресечь, так как выловить его потом было бы очень трудно. По моим наблюдениям, после гибели лодки на плаву осталось 4-5 человек, которые в момент ее погружения находились на мостике, остальные, кто был в рубке, видимо, даже не всплыли... На мой взгляд, в случае хорошей погоды, лодка могла бы продержаться на плаву еще часов шесть - восемь, но из-за большой волны произошла резкая потеря продольной остойчивости и она почти вертикально ушла под воду. Этого, скорее всего, не ожидали и сами подводники. Была ли возможность спасти людей? Думаю, что была. Если бы было немного больше доверия к нам со стороны командования атомохода. Можно было подать к борту лодки два ПСН-20, вывести на них основную массу личного состава, который находился в рубке, пусть бы даже плотики были ошвартованы к борту подводной лодки". В 7.35 капитан 1 ранга Каширский передал в Москву: "В 06.18 все три судна наблюдали динамический удар, после чего все потеряли радиолокационный контакт с ПЛ. При поиске ПЛ обнаружили тело командира ПЛ с рассеченным черепом, поднять на борт не удалось. Предполагаю гибель ПЛ, продолжаю поиск. Поиск ведут все три судна и спущенные на воду плавсредства". 08.58 Каширский вновь вышел на связь с Москвой и передал фамилии погибших. В 13.15 Главнокомандующий ВМФ приказал капитану 1 ранга Каширскому принять на себя общее командование поисковой операцией. Теплоходу "Касимов" было велено взять курс навстречу крейсеру "Мурманск" для пересадки на него спасенных подводников. Наибольшие потери в личном составе понесла минно-торпедная боевая часть. В ней погибли все, за исключением одного человека. Дело в том, что торпедный отсек - первый. В него не дошел ни огонь, ни дым, и на первом этапе аварии старшины и матросы БЧ-3 не пострадали. Зато когда вечером 11 апреля командир лодки оставлял наиболее сохранивших силы подводников для буксировки, весь личный состав минно-торпедной боевой части остался на атомоходе. В живых остался лишь один - мичман Неживой. Судьба словно сыграла с ним злую шутку, наградив столь мрачной фамилией, и уберегала от смерти. Мичману Не-живому "повезло": спускаясь в очередной раз в задымленный отсек в составе аварийной партии, он сорвался с трапа, упал и сломал ключицу. После этого с очередной оказией Бессонов отправил его на теплоход. Судьба Николая Филипповича вообще полна испытаний. В 1961 году молодым матросом он уже попадал в аварию на печально знамени-том атомном ракетоносце К-19, прозванном на флоте, не без оснований, "Хиросимой", и вот теперь, спустя девять лет, новое испытание, да какое! Командующему Северным флотом адмиралу Лобову, Державшему свой флаг на "Мурманске", Главнокомандующий ВМФ передал, что спасти К-8 не удалось: "...Вместе с Вами скорбим об этой тяжелой утрате. Экипаж корабля во главе с командиром Бессоновым до конца выполнил свой Долг, борясь за живучесть корабля. Командир погиб на боевом посту. Спасено 73 человека. Сейчас надо к ним проявить большое внимание. Всех спасенных принять на борт крейсера, оказать им медпомощь, провести обследование, дать отдых. До сих пор неизвестны обстоятельства происшествия. В беседах с л/с надо восстановить картину событий, имея в виду, все материалы бесед должны быть переданы комиссии по расследованию". В ответ с "Мурманска" передали: "Мы тяжело переживаем постигшее флот несчастье. Экипаж ПЛ К-8 мужественно до конца боролся за спасение корабля. Следуем для приема экипажа на крейсер. Прошу дать указание капитану "Касимова" следовать в Ш... Д... Мое место... Курс - 220 ", ход — 24 узла. Лобов". Вспоминает контр-адмирал в запасе С. А. Скворцов, бывший в 1970 году старшим помощником командира крейсера "Мурманск": "В море мы вышли в самом начале апреля. Корабль выступал в роли флагмана Северного флота на начинающихся маневрах "Океан". В ходе развертывания сил крейсер находился в районе острова Новая Земля. Находящийся на борту "Мурманска" командующий флотом уже начал управление силами в своей оперативной зоне. И вдруг - шифровка от Главнокомандующего из Москвы: "Широта... долгота... Немедленно начать движение полным ходом". Что это значит? Во всяком случае предполагаем что-то не-приятное, задача, очевидно, будем поставлена позже. Приказ есть приказ. Дивизиону движения боевая готовность № 1. Шесть главных котлов на полную производительность. Обе машины вперед самый полный! Взревели турбины. Даем 28 узлов. Огромный крейсер дрожит как в лихорадке. Что случилось, остается только догадываться. Вскоре от адмирала Лобова узнаем, что потерпела аварию наша атомная лодка. Экипаж уже несколько суток борется за живучесть. Лодка в надводном положении, хода не имеет, реактор заглушен, в ряде отсеков пожар. Плохое начало. У всех нас настроение на нуле. Хочется быть там немедленно, оказать помощь, в которой нуждаются наши ребята-подводники. Но по воздуху не полетишь! Даже самым полным ходом, которым мы бежим, до встречи с аварийной лодкой около четырех суток. Мы уверены, что командованием ВМФ принимаются все меры к оказанию помощи, а если надо — к спасению экипажа, но легче от этого не становится. Сжигая по восемьсот тонн мазута в топках котлов, мы только единожды за четверо суток немного притормозили, пополняя топливо с танкера, и снова продолжили свой сумасшедший бег. Все это время экипаж почти не спал, все непрерывно находились на боевых постах. Ведь при таком режиме работы технических средств и механизмов могли случиться любые осложнения. Мы сделали все, что было в наших "силах, но, к сожалению, прийти на помощь подводникам так и не успели. Подводная лодка затонула, когда нас отделяло от нее каких-то пятьдесят миль... На месте гибели лодки провели траурный митинг. Не скрывали слез ни молодой матрос, ни командующий флотом..." Через сутки в районе гибели "восьмерки" оставались лишь "Харитон Лаптев" с "Комсомольцем Литвы". Через некоторое время к ним подошел и большой ракетный корабль "Бойкий". С "Лаптева" проводили ежечасные замеры радиации, брали пробы воздуха и воды на разных глубинах. Радиоактивный фон остался без изменений — экипаж К-8 до конца исполнил свой долг перед человечеством... В течение трех суток, выстроившись в строй фронта, два корабля и судно беспрерывно утюжили место гибели атомохода в тщетной надежде обнаружить хоть что-то. В небе над ними кружили самолеты: наши Ту-95, американские "Орионы" и английские "Шеклтоны". Лишь 15 апреля по приказу из Москвы, приняв на борт капитана 1 ранга Каширского, БРК "Бойкий" взял курс на Балтийск. Ушел по своему маршруту и "Комсомолец Литвы". На месте катастрофы остался лишь "Лаптев". Но и здесь не обошлось без сюрприза. Неподалеку от места трагедии "Бойкий" обнаружил неизвестную подводную лодку, которая, энергично маневрируя в глубине, стремилась прорваться в точку гибели К-8. Установив с подводной лодкой гидролокационный контакт, "Бойкий" в течение двух часов гнал ее впереди себя, а затем, дав самый полный ход, повернул на Балтийск. Командование Военно-Морского Флота требовало Доставить к ним как можно скорее капитана 1 ранга Каширского для выяснения всех обстоятельств гибели атомной лодки. * * * Уже на следующий день после гибели К-8 в Вашингтоне представитель Пентагона провел пресс-конференцию с представителями американских средств массовой информации Ошарашив собравшихся, он заявил: "В конце прошлой недели в Атлантике, очевидно, затонула советская атомная подводная лодка. Патрульный самолет обнаружил подводную атомную лодку в надводном положении, видимо, в состоянии бедствия. Позднее там же были обнаружены два советских корабля, пытавшихся взять лодку на буксир. Утром в воскресенье лодка исчезла, были обнаружены только маслянистые пятна - возможное свидетельство гибели подводной лодки. Американских кораблей или подводных лодок в данном районе океана не было. Подводная лодка опознана, как относящаяся к типу "Новембер". Ее экипаж составляет обычно 88 человек. Согласно справочника "Джейн" в СССР построено 15 подобных лодок. Никаких сношений между руководством США и СССР в связи с происшедшим инцидентом не было. Советскую подводную лодку наблюдали наши и английские самолеты до воскресенья. В этом же районе совершали полеты и советские самолеты, которые, скорее всего, прилетали из района Мурманска. О судьбе экипажа нам ничего неизвестно, но вполне возможно, что он был снят на находившиеся рядом суда еще до гибели подводной лодки". Четырнадцатого апреля в Лондоне перед журналистами выступил и представитель министерства обороны Великобритании, сообщивший журналистам следующее: "В прошлую пятницу во время обычного патрульного полета самолет морской авиации "Шеклтон" обнаружил советскую подводную лодку в 550 милях к юго-западу от Англии. Лодка была в надводном положении и без хода. В том же районе позднее были обнаружены два судна, с которых были спущены шлюпки. Эти суда оставались в районе и в воскресенье. Лодки около них обнаружено не было. Возможно, что она затонула. Судьба экипажа неизвестна. Отмечена значительная активность советской авиации в данном районе". В тот же день радиостанции "Голос Америки" и "Би-би-си", ведущие трансляцию на СССР, сообщили на весь мир, что "14 апреля в районе к юго-западу от Великобритании потерпела аварию советская атомная подводная лодка. Самолетами ВВС Великобритании и США в районе гибели лодки замечено в воде большое масляное пятно". В советской прессе о гибели К-8 не сообщалось. Страна готовилась к столетнему юбилею Ленина, и передовицы газет были полны сообщений о ходе подготовки трудовых коллективов к этому событию. На все, что имело отношение к трагедии в Северной Атлантике, был немедленно на-ложен гриф строжайшей секретности, неукоснительно соблюдаемый почти четверть века. Все это время о гибели атомохода говорили лишь в кругу своих товарищей офицеры-подводники да ходили, обросшие целым ворохом домыслов, легенды по всем четырем флотам. И даже когда несколько лет спустя в далеком Гремихском гарнизоне откроют памятник погибшим, то оставшихся в живых членов экипажа К-8 на него не пригласят "во избежание возможной моральной травмы и по соображениям режимности"... Но пока о памятнике речи еще не шло, все это будет потом, а пока оставшиеся в живых подводники приходили в себя на борту плавбазы "Волга", уже взявшей курс к заполярным берегам. Из Москвы на Северный флот вылетела правительственная комиссия, а в самой Гремихе готовились оповещать жен погибших... "