СОВЕТСКИЙ ПОДВОДНЫЙ КРЕЙСЕР К-360 В РАЗВЕДКЕ У БЕРЕГОВ США
Николай ЧЕРКАШИН
Фото автора и из семейных альбомов Г. ЛУКИНА и Е. СИМОНОВА
Если у Мирового океана есть память, то он запомнит середину 80-х годов минувшего века как время ядерной грозы, вызревавшей в его глубинах и только по великому счастью не разразившейся атомными громами и молниями. Впрочем, хладнокровные историки называют этот почти четырехлетний отрезок времени (1983-1986 гг.) «периодом очередного обострения холодной войны». Но то был не только очередной, но и последний всплеск ядерного противостояния, его острейший после Карибского кризиса пик.
Все началось в декабре 1983 года, когда к берегам США с обоих океанских направлений - атлантического и тихоокеанского - двинулись атомные подводные крейсера СССР с баллистическими ракетами в шахтах. То был «адекватный ответ» на размещение американских «першингов» в Западной Европе.
Караваны ракет, упакованных в прочные корпуса атомарин, проплывали под водой с севера на юг и с юга на север вдоль западного и восточного побережий США, не останавливая своего грозного движения ни на час - каждодневно, ежемесячно, круглый год: Одни атомные ракетовозы через положенные сроки сменяли другие, держа под постоянным прицелом крупнейшие города
США и военно-промышленные центры. Этот чудовищный механизм требовал исполинского напряжения человеческих сил, повышенной надежности корабельной, ракетной, ядерной техники. Оба флота, вовлеченные в эту глобальную круговерть, - Северный и Тихоокеанский - расплатились за гонку, спешку, перенапряжение боевых служб потерей двух атомных подводных лодок - К-429 в 1983-м и К-219 в 1986 году - и не одним десятком моряцких жизней...
Кроме атомных ракетных подводных крейсеров стратегического назначения участвовали в том Великом цикле и многоцелевые торпедные подводные лодки.
О приключениях одной из них - камчатской К-360 - и пойдет рассказ. Рассказ, записанный из первых уст - тогдашнего командира К-360 капитана 2-го ранга Григория Бутакова, старшего штурмана (командира БЧ-1) капитана 3-го ранга Юрия Еремина и командира вычислительной группы старшего лейтенанта Евгения Симонова.
Контр-адмирал запаса Григорий Лукич БУТАКОВ:
- В начале августа 1984 года меня, молодого командира, вызвал командующий нашей 2-й камчатской флотилией Герой Советского Союза вице-адмирал Эдуард Дмитриевич Балтин. Я не ожидал увидеть в его кабинете начальника штаба Тихоокеанского флота вице-адмирала Хватова. Но именно он, Геннадий Александрович Хватов, поставил мне эту непростую задачу. Смысл ее заключался в том, чтобы скрытно подойти к входу в крупнейшую военно-морскую базу США Бангор - там базировались атомные подводные лодки с баллистическими ракетами типа «Огайо» - и записать шумы только что вошедшего в состав Тихоокеанского флота США (четвертый корпус) стратега-ракетоносца «Мичиган». Задача более чем непростая: подходы к этой базе - проливу Хуан-де-Фука - охранялись всей мощью противолодочных сил, начиная от патрульных самолетов типа «Орион» и кончая совместными действиями американских и канадских кораблей. Нашим подводникам это место было хорошо известно, замечу: так же, как и американским подходы к нашей Авачинской губе. Мы называли его «горячей сковородкой» из-за слишком интенсивного судоходства в этом районе и малых глубин. Ровное, как столешница, каменистое дно также мало способствовало нашей главной задаче - записи шумов, поскольку оно многократно отражало звук и возникала так называемая «донная реверберация». Шансов сохранить скрытность и вернуться незамеченными было ничтожно мало. Но приказ есть приказ, и 5 августа 1984 года мы оставили свой родной причал в поселке Рыбачьем...
***Атомная подводная лодка К-360 была спущена на воду в Комсомольске-на-Амуре в апреле 1982 года. Кодовое название ее - 671РТМ проекта «Щука». Американцы называли их «Виктор-2» и относили к классу «атакующих» подводных лодок. По советским определениям атомарины 671-го проекта считались многоцелевыми атомными торпедными подлодками, способными нести не только торпеды, но и крылатые ракеты.
Их основным назначением было выслеживать и уничтожать вражеские атомные подводные лодки с баллистическими ракетами. Разумеется, они могли действовать и против надводных кораблей, в том числе авианосцев, но все же создавали их специально для охоты в глубинах на вражеские атомарины. Именно поэтому они были чрезвычайно обтекаемыми, быстроходными и малошумными (по сравнению с непротиволодочными субмаринами).
Ко всем прочим своим достоинствам «Щуки» могли уходить на глубину до 600 метров, двигаться под водой с максимальной скоростью 31 узел и обеспечивать экипаж в 96 человек без каких бы то ни было дозаправок в течение 80 суток.
Главной особенностью этого проекта в отличие от его ранних модификаций было то, что шумность «Щук» была значительно снижена за счет «отключения фундаментов», т. е. между шумящими агрегатами и корпусом лодки были поставлены специальные амортизаторы-вибропоглотители. Был уменьшен и гидродинамический шум путем устройства вертикальных шпигатов. В прочном корпусе было установлено новейшее размагничивающее устройство, которое резко снижало возможности обнаружения «Щук» поисковыми магнитометрами патрульных самолетов.
КОМАНДИР ВЫЧИСЛИТЕЛЬНОЙ ГРУППЫ К-360 Евгений Владимирович СИМОНОВ:
- На подводных лодках нашего проекта стоял новейший по тем временам гидроакустический комплекс «Скат», который позволял не только определять цели в обычном звуковом режиме, но и в инфразвуковом диапазоне частот. Это было почти фантастикой. Но принимать неслышимые человеческим ухом звуки позволяла длинная гибкая буксируемая антенна, которая выпускалась из бульбообразного контейнера, установленного над вертикальным стабилизатором кормового оперения. Именно он придавал силуэту лодки необычный вид.
«По своим возможностям комплекс «Скат» втрое превосходил подобную аппаратуру предшествующего поколения и вплотную приближался к американским комплексам, - отмечает современный справочник по подводным лодкам (хотя по-прежнему уступал им по массогабаритным характеристикам. - Н. Ч.) Максимальная дальность обнаружения целей при нормальных гидрологических условиях составляла 230 километров».
Григорий БУТАКОВ:
Обычно наши лодки ходили в тот район северным маршрутом, а я для большей скрытности пошел южным маршрутом, как бы намереваясь пройти вдоль Курильской гряды, но потом резко повернул влево, т. е. на восток. Довольно быстро и благополучно пересекли Северо-Тихоокеанскую котловину, разлом Мендосино и, оставив десять тысяч миль за кормой, вышли на шельф близ стыка территориальных вод Канады и США у пролива Хуан-де-Фука - прямо на «горячую сковородку». Помимо обычного довольно напряженного судоходства в районе этого пролива еще шел интенсивный лов рыбы.
Я запросил у командующего флотом разрешение всплывать на сеанс связи не раз в сутки, а раз в двое суток. Очень сложно было всплывать на перископную глубину. Могли попасть под таранный удар любого надводного судна или влезть в рыбацкие сети. Поэтому перед каждым подвсплытием я часа два проверял надводную обстановку - нет ли поблизости судов. Но и это не давало особых гарантий. Там была очень плохая гидрология. К тому же рыбаки нередко ложились в дрейф, а обнаружить их без хода в пассивном режиме нашего «Ската» было невозможно. С нами шла еще одна ПЛА, но она действовала в другом районе. Мне повезло: в первый же день удалось залезть под днище огромного супертанкера, который шел в Сиэтл. И мы под ним миновали все ловушки хваленой системы СОСУС.
Евгений СИМОНОВ:
- Мой боевой пост находился в центральном посту, и я был в курсе всего, что происходило как на корабле, так и вокруг него над водой, поскольку БИУС (боевое информационное устройство) находилось в моем ведении. Обстановка была очень напряженная. Помимо всего прочего у многих членов экипажа был свеж еще шок, который мы пережили накануне нашего похода. Правда, это было на другой лодке - К-507. Дело было так.
Вышли по боевой тревоге в бухту Саранная. Срочное погружение. И тут заклинили рули. Сработала аварийная защита реактора. Ситуация: неуправляемая лодка с рулями на погружение набирает глубину. Бутаков командует: «Всем турбинам реверс на высоких оборотах!» Но винт не вращается. Хода нет. Это страшно. Боцман докладывал глубину в непрерывном режиме. Летим вниз на скорости. Я - вахтенный офицер боевого информационного поста. Сижу в центральном посту и мне хорошо видно, как лысина нашего механика сначала побелела, потом покраснела, потом посинела.
Мне показалось, что никто не знает, что теперь делать. Мы проваливались в океанскую пучину. Взгляд уперся в фотокарточку жены, прикрепленную к пульту. Мысленно прощаюсь с Надей, с надеждой на нашу встречу:
Григорий БУТАКОВ:
- Под килем пять километров. Боцман непрерывно докладывает: «Глубина 170 метров, лодка быстро погружается: Глубина 175 метров, лодка быстро погружается: Глубина: Быстро погружается:» Голос боцмана все тревожнее и тревожнее. Рядом со мной наш механик, командир БЧ-5 Илья Железнов. Он твердит, как зацикленный: «Товарищ командир, сейчас будет ход. Товарищ командир, сейчас будет ход:» Но хода нет! Лысина механика чудовищно багровеет. Он-то первым понял, что пришел нам полный абзац. Хода нет. Стали продувать цистерны. И как назло - там закусило, там отказ. У личного состава шок!
Заорал, чтоб продуть все аварийным продуванием. Все выдули. Даже командирскую группу. Боцман докладывает: «Глубина 207 метров, лодка встала».
Знаю, что после 200 метров продувание цистерн главного балласта малоэффективно. Всплывать с такой глубины можно только за счет хода, когда под корпусом и рулями возникает подъемная гидродинамическая сила. Но хода нет, как не было, несмотря на все заклинания механика. А мы уже за 200-метровой отметкой. Но лодка встала: Надолго ли? Куда она пойдет - вниз или вверх? От нас уже ничего не зависело. Судьба наша решалась на точнейших аптечных весах. На одной чаше весов - законы физики, на другой - наши молитвы. Томительнейшие секунды.
Но Бог все-таки есть! Лодка постояла, подумала и стала всплывать.
Голос боцмана, как глас Божий: «Глубина 206 метров, лодка медленно всплывает!»
Пошла, пошла, пошла: Быстрей: Быстрей. На глубине 100 метров открыл клапана вентиляции. Додули остатки балласта остатками ВВД (воздух высокого давления). Закачало на крутой волне. Надо подниматься, отдраивать верхний рубочный люк. Но шевельнуться не могу. Голова ясная, все остальное - каменное. От стресса.
Потом выяснилось, что авария произошла по вине завода. Одна из шестерен турбозубчатого механизма треснула из-за литейного брака, в ней оказалась каверна. И произошло рассоединение муфты ТЗМ с линией вала. Подобная неисправность обнаружилась потом на еще одной «Щуке». Но нам-то от этого было не легче.
Евгений СИМОНОВ:
- Всплыли и тут же попали в жесточайший шторм. А хода нет. И несет нас на камни бухты Саранной. Качка убийственная. Все в лежку лежали. У нас акустик был, так только он на рулях стоял. Да толку-то, без хода корабля рули бесполезны.
Григорий БУТАКОВ:
- Потом говорили, что такого шторма более ста лет не было! Волны выбросили бы меня на камни и расхлестали вдрызг. Надо подальше отходить от берега. И тут получаю приказание немедленно заходить в бухту. Но я же могу только на электромоторах двигаться. Под ними в такой шторм в узость не войдешь. Безопаснее было бы в океане штормовать. Однако командующий флотилией вице-адмирал Павлов принял решение заводить нашу лодку в бухту двумя буксирами. Я в перископ смотрю, а буксир где-то в небе, волна его поднимает. Связываюсь с базой:
- Товарищ командующий, мне нельзя подходить. Уберите от меня эти буксиры! Я же людей на палубу вывести не могу! Смоет всех!
А буксиры идут у меня вдоль бортов и стреляют из линеметов.
Я им кричу в мегафон: «Тащите меня в океан, закончится шторм, тогда в базу пойдем!»
Но они все равно завести ничего не смогли.
Мы же пытались исправить злополучную муфту. Пробовали с обеих сторон железяки приварить. Не сработало. Пытались ломом заклинить. Все ломало, как спички.
Евгений СИМОНОВ:
- Полутора суток буксиры пытались заарканить нас на волне. Тросы лопались один за другим. Чудом никого не убило. При запредельных кренах и дифферентах сработала аварийная защита реактора: В общем, из огня да в полымя!
Григорий БУТАКОВ:
- Спасло нас от навала на камни то, что ветер изменил направление и пошел от берега:
А ход смогли дать только через четверо суток.
Продолжение следует
Немає коментарів:
Дописати коментар