Ноябрист
Тридцать пять лет почти прошло с той ночи 8-9 ноября 1975 года, когда на большом противолодочном корабле «Сторожевой» вспыхнуло восстание советских военных моряков. Мятеж возглавил заместитель командира корабля по политической части капитан 3-го ранга Валерий Саблин. Героический моряк до сих пор не реабилитирован.
 |
Большой потиволодочный корабль «Сторожевой» изначально входил в состав Балтийского флота СССР. После бунта его перевели в другой класс кораблей, сменили название и большую часть команды и перегнали служить на Тихий океан. |
Накануне празднования 58-й годовщины Октябрьской революции в широкое устье Даугавы, по берегам которой раскинулись кварталы тогда еще советской Риги, вошли боевые корабли Краснознаменного Балтийского флота. Они должны были принимать участие в военно-морском параде. Среди них выделялся своими размерами и вооружением (в том числе ракетным) большой противолодочный корабль «Сторожевой», прибывший из Балтийска. После праздников он должен был встать в док в Лиепае, поэтому весь свой штатный боекомплект за исключением патронов к стрелковому оружию для экипажа корабль сдал на временное хранение в береговые склады.
За два года до этого «Сторожевому» довелось нести боевую службу в Средиземном море и в Атлантическом океане. После этого он пробыл два месяца на Кубе, совершил переход в Североморск, где выполнил на «отлично» учебную ракетную стрельбу.
За два года до этого «Сторожевому» довелось нести боевую службу в Средиземном море и в Атлантическом океане. После этого он пробыл два месяца на Кубе, совершил переход в Североморск, где выполнил на «отлично» учебную ракетную стрельбу.
Судьба моряка
На кораблях замполитов редко уважали из-за слабого знания корабельных специальностей и морского дела вообще. Саблин был среди них «белой вороной». Он закончил в 1960 году старейшее в стране Высшее военно-морское училище имени Фрунзе (бывший российский Морской корпус), получив специальность корабельного артиллериста, и девять лет прослужил на строевых должностях на кораблях Северного и Черноморского флотов. За это время Саблин не раз бывал в дальних походах, стал опытным моряком. В Военно-политическую академию имени В. И. Ленина он ушел в 1969 году, будучи уже капитан-лейтенантом, помощником командира сторожевого корабля.
За четыре года учебы в Москве Саблин, штудируя классиков марксизма-ленинизма, пришел к выводу, что коммунистические идеалы в Советском Союзе были преданы забвению. Он разработал программу переустройства советского общества, содержавшую около тридцати пунктов. С ней он собирался выступить перед общественностью и руководством СССР. Содержание этой программы «позволило» впоследствии Военной коллегии Верховного суда признать Саблина виновным в том, что он «длительное время вынашивал замыслы, направленные на достижение враждебных советскому государству преступных целей: изменение государственного и общественного строя, замену правительства». Однако Саблин выступал не против советской власти, а против зажравшейся партийно-государственной верхушки, обеспечившей за счет народа «жизнь по потребности» для себя и своих близких. Его возмущала некомпетентность и безответственность государственных лиц, грубые просчеты правительства, коррупция в эшелонах власти и непомерное чинопочитание. Он выступал за многопартийность, свободу слова и дискуссий, изменение порядка выборов в партии и стране. Его удручала девальвация среди военных такого понятия, как офицерская честь.
В 1973 году капитан 3-го ранга Саблин с отличием заканчивает Военно-политическую академию и получает назначение – замполит на новом БПК «Сторожевой». Вскоре он завоевывает непререкаемый авторитет у моряков. Постепенно он знакомит некоторых близких ему товарищей, в том числе членов экипажа, со своими планами переустройства общества и находит среди них единомышленников. Участие в морском параде Саблин решает использовать для решительных действий и назначает время выступления – 8 ноября. Он полагал, что сдача боеприпасов перед заходом в доки подтвердит его мирные намерения.
За четыре года учебы в Москве Саблин, штудируя классиков марксизма-ленинизма, пришел к выводу, что коммунистические идеалы в Советском Союзе были преданы забвению. Он разработал программу переустройства советского общества, содержавшую около тридцати пунктов. С ней он собирался выступить перед общественностью и руководством СССР. Содержание этой программы «позволило» впоследствии Военной коллегии Верховного суда признать Саблина виновным в том, что он «длительное время вынашивал замыслы, направленные на достижение враждебных советскому государству преступных целей: изменение государственного и общественного строя, замену правительства». Однако Саблин выступал не против советской власти, а против зажравшейся партийно-государственной верхушки, обеспечившей за счет народа «жизнь по потребности» для себя и своих близких. Его возмущала некомпетентность и безответственность государственных лиц, грубые просчеты правительства, коррупция в эшелонах власти и непомерное чинопочитание. Он выступал за многопартийность, свободу слова и дискуссий, изменение порядка выборов в партии и стране. Его удручала девальвация среди военных такого понятия, как офицерская честь.
В 1973 году капитан 3-го ранга Саблин с отличием заканчивает Военно-политическую академию и получает назначение – замполит на новом БПК «Сторожевой». Вскоре он завоевывает непререкаемый авторитет у моряков. Постепенно он знакомит некоторых близких ему товарищей, в том числе членов экипажа, со своими планами переустройства общества и находит среди них единомышленников. Участие в морском параде Саблин решает использовать для решительных действий и назначает время выступления – 8 ноября. Он полагал, что сдача боеприпасов перед заходом в доки подтвердит его мирные намерения.
«Сторожевой» – свободная территория
Прошел первый день праздничных мероприятий в Риге. Состоялся морской парад. Наступил вечер. Саблин заранее заказал на борт кинофильм «Броненосец «Потемкин», который был показан экипажу. В 21.40 на «Сторожевом» по внутрикорабельной связи объявили сигнал «большой сбор». Командир корабля Потульный был изолирован. Матросы и старшины выстроились на нижней артиллерийской палубе в корме корабля, Саблин довел до них план своих действий, и большинство его поддержало, но из офицеров – не все.
Выведя корабль в море, Саблин направил кодированную радиограмму тогдашнему Главнокомандующему ВМФ СССР Сергею Горшкову. В ней сообщалось, что «Сторожевой», не изменяя Родине, следует в Ленинград, где Саблин намерен выступить по телевидению с обращением к трудящимся. Мятежный замполит пригласил на «свободную территорию корабля» членов правительства и ЦК партии для изложения им своих требований справедливого переустройства общества. Вслед за первой радиограммой с борта «Сторожевого» в эфир пошли другие, в том числе открытым текстом, начинающиеся словами: «Всем, всем, всем!» и уведомлявшие о намерениях моряков.
Из Лиепайской военно-морской базы по командам из Москвы и Калининграда к «Сторожевому» была направлена по боевой тревоге большая группировка военных кораблей разных классов, в том числе морские десантники. Высшее руководство страны отдало приказ: «Остановить взбунтовавшийся корабль. При продолжении плавания – обстрелять или разбомбить и потопить».
Первыми это распоряжение получили пограничные корабли, сопровождавшие «Сторожевой» на выходе из Даугавы. Они передали световым семафором требование: «Остановить движение – в противном случае корабль будет обстрелян и уничтожен». Саблин по наружной громкоговорящей связи объяснил морякам-пограничникам свои намерения. И те, выслушав его, не стали применять оружие.
Его применила утром 9 ноября 1975 года авиация. По боевой тревоге в Прибалтийском военном округе были подняты два авиаполка, базировавшиеся в Тукумсе и Румбуле, возле Риги. Взлетела первая эскадрилья из 12 истребителей-бомбардировщиков с полным боекомплектом 250-килограммовых авиабомб, подвесных ракет и пушечных снарядов, затем были подняты и другие самолеты. Летчики Тукумского авиаполка под сильным давлением командования сделали несколько боевых заходов на «Сторожевой» звеньями по три самолета каждое. Бомбы и снаряды, падавшие с высоты 300-400 метров, ложились по курсу перед носом корабля и по корме (за ювелирное бомбометание летчики потом получили боевые ордена). Саблин во время погони находился на ходовом мостике и старался вывести корабль из-под бомбовых ударов и обстрела авиационными пушками. Но взрывы повредили рулевое устройство и бортовую обшивку «Сторожевого». Корабль отвернул с курса, задымил, замедлил ход и стал вращаться на месте.
Тем временем командир корабля Потульный был освобожден группой «одумавшихся» моряков. Взойдя на мостик, он выстрелил в Саблина из пистолета и попал ему в ногу. Арестовав раненого замполита, Потульный вступил в командование кораблем и приказал застопорить ход.
К остановившемуся «Сторожевому» с обоих бортов подошли корабли с морским десантом. Вооруженные до зубов десантники стали высаживаться на палубу, прочесывая внутренние помещения, выводя экипаж наверх. Другие корабли взяли «Сторожевой» в плотное кольцо.
Выведя корабль в море, Саблин направил кодированную радиограмму тогдашнему Главнокомандующему ВМФ СССР Сергею Горшкову. В ней сообщалось, что «Сторожевой», не изменяя Родине, следует в Ленинград, где Саблин намерен выступить по телевидению с обращением к трудящимся. Мятежный замполит пригласил на «свободную территорию корабля» членов правительства и ЦК партии для изложения им своих требований справедливого переустройства общества. Вслед за первой радиограммой с борта «Сторожевого» в эфир пошли другие, в том числе открытым текстом, начинающиеся словами: «Всем, всем, всем!» и уведомлявшие о намерениях моряков.
Из Лиепайской военно-морской базы по командам из Москвы и Калининграда к «Сторожевому» была направлена по боевой тревоге большая группировка военных кораблей разных классов, в том числе морские десантники. Высшее руководство страны отдало приказ: «Остановить взбунтовавшийся корабль. При продолжении плавания – обстрелять или разбомбить и потопить».
Первыми это распоряжение получили пограничные корабли, сопровождавшие «Сторожевой» на выходе из Даугавы. Они передали световым семафором требование: «Остановить движение – в противном случае корабль будет обстрелян и уничтожен». Саблин по наружной громкоговорящей связи объяснил морякам-пограничникам свои намерения. И те, выслушав его, не стали применять оружие.
Его применила утром 9 ноября 1975 года авиация. По боевой тревоге в Прибалтийском военном округе были подняты два авиаполка, базировавшиеся в Тукумсе и Румбуле, возле Риги. Взлетела первая эскадрилья из 12 истребителей-бомбардировщиков с полным боекомплектом 250-килограммовых авиабомб, подвесных ракет и пушечных снарядов, затем были подняты и другие самолеты. Летчики Тукумского авиаполка под сильным давлением командования сделали несколько боевых заходов на «Сторожевой» звеньями по три самолета каждое. Бомбы и снаряды, падавшие с высоты 300-400 метров, ложились по курсу перед носом корабля и по корме (за ювелирное бомбометание летчики потом получили боевые ордена). Саблин во время погони находился на ходовом мостике и старался вывести корабль из-под бомбовых ударов и обстрела авиационными пушками. Но взрывы повредили рулевое устройство и бортовую обшивку «Сторожевого». Корабль отвернул с курса, задымил, замедлил ход и стал вращаться на месте.
Тем временем командир корабля Потульный был освобожден группой «одумавшихся» моряков. Взойдя на мостик, он выстрелил в Саблина из пистолета и попал ему в ногу. Арестовав раненого замполита, Потульный вступил в командование кораблем и приказал застопорить ход.
К остановившемуся «Сторожевому» с обоих бортов подошли корабли с морским десантом. Вооруженные до зубов десантники стали высаживаться на палубу, прочесывая внутренние помещения, выводя экипаж наверх. Другие корабли взяли «Сторожевой» в плотное кольцо.
Настоящий офицер флота
Вскоре на палубу корабля вывели в наручниках хромавшего Саблина. Его поддерживали под руки два моряка со «Сторожевого». Все моряки экипажа-бунтаря, которых построили на верхней палубе, затаили дыхание, еще не отойдя от перенесенного потрясения. Один из десантников что-то пробурчал в адрес Саблина. Тогда матрос, помогавший идти своему раненому командиру, обернулся и отчетливо – так, чтобы услышали все вокруг, – произнес: «Запомните этого человека на всю жизнь! Это настоящий командир, настоящий офицер советского флота!» Спускаясь по трапу на катер, Саблин крикнул: «Прощайте, ребята! Не поминайте лихом!»
Вслед за ним на подошедшие корабли стали пересаживать остальных моряков «Сторожевого». Их доставили в Ригу и разместили в береговых казармах. Работники КГБ приступили к допросам. На следующий день с арестованным Саблиным беседовали прибывшие в Ригу Главком ВМФ адмирал флота Советского Союза Сергей Горшков и начальник Главного политического управления СА и ВМФ СССР генерал армии Алексей Епишев. Потом все члены экипажа «Сторожевого» в наручниках были отправлены самолетами в Москву. Лишь Саблин в сопровождении двух «особистов» был без наручников: он опирался на костыль.
«Сторожевой» поставили на ремонт, после чего перевели в другой класс кораблей, заменили название, тактический и бортовой номера, сменили большую часть команды и перегнали служить на Тихоокеанский флот. Со всех кораблей, участвовавших в пресечении бунта, были собраны вахтенные журналы, где фиксируются события, происходящие на корабле и вокруг него. Они были возвращены, но без листов, на которых было отражено происшествие 8-9 ноября. Об этом чрезвычайном инциденте не было издано ни приказов, ни директив. Полное молчание...
Тем временем в Москве, в Лефортово, началось следствие и выяснение всех обстоятельств чрезвычайного происшествия. Саблин вину за случившееся взял на себя, никого не назвав своими сообщниками. Следователям пришлось самим выявлять их. Нашли одного – матроса Шеина, который был привлечен к суду вместе с Саблиным и получил 8 лет. Остальных матросов, старшин и офицеров постепенно выпустили на свободу, а вскоре и демобилизовали, взяв подписку о неразглашении того, что произошло со «Сторожевым».
По «версии» следствия, замполит поднял экипаж корабля на бунт с целью уйти в Швецию. Все якобы происходило по аналогии со скандальной историей, наделавшей много шума в конце пятидесятых годов. Тогда командир балтийского эсминца Артамонов при стоянке корабля в одном из польских портов сбежал в Швецию вместе с любовницей-полькой на своем командирском катере. Потом он перебрался в США, попросил политического убежища и выдал все военные тайны, которые знал.
Следствие по делу о происшествии на «Сторожевом» продолжалось несколько месяцев. Уже на первых допросах Саблину предъявили обвинение в измене Родине и попытке угнать боевой корабль за границу, которое он категорически отверг. В самом деле, зачем заговорщикам надо было дожидаться прихода «Сторожевого» в Ригу, чтобы оттуда угнать корабль за рубеж без боеприпасов? Это можно было сделать проще и с гораздо большим эффектом – переход на сторону США новейшего ракетоносного корабля с полным боекомплектом на борту! – при стоянке на Кубе, откуда рукой подать до берегов Америки. Но судьба замполита была определена на самом «верху». И Верховный суд лишь послушно исполнил формальности.
Подтверждением этому является ныне обнародованная, ранее сверхсекретная записка № 408-А в ЦК КПСС от 18 февраля 1976 года, подписанная председателем КГБ Юрием Андроповым, министром обороны Андреем Гречко, генеральным прокурором Романом Руденко и председателем Верховного суда СССР Львом Смирновым. В этом документе правоохранители еще до суда квалифицировали действия Саблина как измену Родине, что обрекало его на высшую меру наказания. На полях записки четко видны подписи Леонида Брежнева, Михаила Суслова и других тогдашних руководителей страны. По результатам поименного голосования все они оказались «за».
Вслед за ним на подошедшие корабли стали пересаживать остальных моряков «Сторожевого». Их доставили в Ригу и разместили в береговых казармах. Работники КГБ приступили к допросам. На следующий день с арестованным Саблиным беседовали прибывшие в Ригу Главком ВМФ адмирал флота Советского Союза Сергей Горшков и начальник Главного политического управления СА и ВМФ СССР генерал армии Алексей Епишев. Потом все члены экипажа «Сторожевого» в наручниках были отправлены самолетами в Москву. Лишь Саблин в сопровождении двух «особистов» был без наручников: он опирался на костыль.
«Сторожевой» поставили на ремонт, после чего перевели в другой класс кораблей, заменили название, тактический и бортовой номера, сменили большую часть команды и перегнали служить на Тихоокеанский флот. Со всех кораблей, участвовавших в пресечении бунта, были собраны вахтенные журналы, где фиксируются события, происходящие на корабле и вокруг него. Они были возвращены, но без листов, на которых было отражено происшествие 8-9 ноября. Об этом чрезвычайном инциденте не было издано ни приказов, ни директив. Полное молчание...
Тем временем в Москве, в Лефортово, началось следствие и выяснение всех обстоятельств чрезвычайного происшествия. Саблин вину за случившееся взял на себя, никого не назвав своими сообщниками. Следователям пришлось самим выявлять их. Нашли одного – матроса Шеина, который был привлечен к суду вместе с Саблиным и получил 8 лет. Остальных матросов, старшин и офицеров постепенно выпустили на свободу, а вскоре и демобилизовали, взяв подписку о неразглашении того, что произошло со «Сторожевым».
По «версии» следствия, замполит поднял экипаж корабля на бунт с целью уйти в Швецию. Все якобы происходило по аналогии со скандальной историей, наделавшей много шума в конце пятидесятых годов. Тогда командир балтийского эсминца Артамонов при стоянке корабля в одном из польских портов сбежал в Швецию вместе с любовницей-полькой на своем командирском катере. Потом он перебрался в США, попросил политического убежища и выдал все военные тайны, которые знал.
Следствие по делу о происшествии на «Сторожевом» продолжалось несколько месяцев. Уже на первых допросах Саблину предъявили обвинение в измене Родине и попытке угнать боевой корабль за границу, которое он категорически отверг. В самом деле, зачем заговорщикам надо было дожидаться прихода «Сторожевого» в Ригу, чтобы оттуда угнать корабль за рубеж без боеприпасов? Это можно было сделать проще и с гораздо большим эффектом – переход на сторону США новейшего ракетоносного корабля с полным боекомплектом на борту! – при стоянке на Кубе, откуда рукой подать до берегов Америки. Но судьба замполита была определена на самом «верху». И Верховный суд лишь послушно исполнил формальности.
Подтверждением этому является ныне обнародованная, ранее сверхсекретная записка № 408-А в ЦК КПСС от 18 февраля 1976 года, подписанная председателем КГБ Юрием Андроповым, министром обороны Андреем Гречко, генеральным прокурором Романом Руденко и председателем Верховного суда СССР Львом Смирновым. В этом документе правоохранители еще до суда квалифицировали действия Саблина как измену Родине, что обрекало его на высшую меру наказания. На полях записки четко видны подписи Леонида Брежнева, Михаила Суслова и других тогдашних руководителей страны. По результатам поименного голосования все они оказались «за».
Письма Дон Кихота
Перед судом Валерию Саблину разрешили пятиминутное свидание с женой и малолетним сыном. Они едва узнали его – похудевшего, с выбитыми передними зубами, покалеченными пальцами, с потускневшими и ввалившимися глазами, но не сломленного. Следователи не церемонились, стараясь добыть нужные сведения. Скорее всего – фамилии единомышленников, особенно с других кораблей, которые так и остались неизвестными следствию.
13 июля 1976 года состоялось заключительное заседание Военной коллегии Верховного суда (все трое судей были генералы, не моряки), которая признала Саблина Валерия Михайловича, 1939 года рождения, виновным по пункту «а» статьи 64 УК РСФСР (измена Родине), и приговорила его к смертной казни. С лишением воинского звания, ордена и медалей. Приговор был окончательным и не подлежал обжалованию. По имеющимся сведениям, после вынесения приговора Саблину предложили отказаться от своих взглядов в обмен на жизнь и длительный срок заключения. Но Саблин отказался.
Его просьбу о помиловании президиум Верховного Совета СССР отклонил, мотивируя это решение исключительной тяжестью преступления, совершенного Саблиным. Есть сомнения, рассматривали ли вообще члены президиума эту просьбу. Ведь для всестороннего изучения подобных дел требуется немало времени, иногда годы, а со дня суда и до казни прошло всего 19 дней. 3 августа 1976 года Саблин был расстрелян.
В письмах Саблина родным из Лефортово были вложены несколько его рисунков, изображавших Дон Кихота, сражавшегося с ветряными мельницами. На одном из них Саблин воспроизвел слова Рыцаря Печального Образа: «Намерения мои направлены всегда к хорошей цели: именно – делать всем добро и никому не делать зла!»
Его родные, которых Саблин поставил в известность о своих намерениях только накануне выступления, написав им письма с борта «Сторожевого», мучительно переживали происшедшее. О казни они узнали лишь спустя восемь месяцев после суда, получив официальное свидетельство о его смерти, небрежно оформленное в феврале 1977 года. Но отец казненного, капитан 1-го ранга в отставке Михаил Павлович Саблин, воевавший во время Великой Отечественной войны на Северном флоте, каким-то образом узнал о расстреле сына раньше, и это свело его в могилу: в конце января 1977 года сердце не выдержало. Роковая весть сразила и бабушку Саблина, вдову моряка с погибшего еще до революции крейсера «Паллада». Вскоре умерла мать Саблина, Анна Васильевна
13 июля 1976 года состоялось заключительное заседание Военной коллегии Верховного суда (все трое судей были генералы, не моряки), которая признала Саблина Валерия Михайловича, 1939 года рождения, виновным по пункту «а» статьи 64 УК РСФСР (измена Родине), и приговорила его к смертной казни. С лишением воинского звания, ордена и медалей. Приговор был окончательным и не подлежал обжалованию. По имеющимся сведениям, после вынесения приговора Саблину предложили отказаться от своих взглядов в обмен на жизнь и длительный срок заключения. Но Саблин отказался.
Его просьбу о помиловании президиум Верховного Совета СССР отклонил, мотивируя это решение исключительной тяжестью преступления, совершенного Саблиным. Есть сомнения, рассматривали ли вообще члены президиума эту просьбу. Ведь для всестороннего изучения подобных дел требуется немало времени, иногда годы, а со дня суда и до казни прошло всего 19 дней. 3 августа 1976 года Саблин был расстрелян.
В письмах Саблина родным из Лефортово были вложены несколько его рисунков, изображавших Дон Кихота, сражавшегося с ветряными мельницами. На одном из них Саблин воспроизвел слова Рыцаря Печального Образа: «Намерения мои направлены всегда к хорошей цели: именно – делать всем добро и никому не делать зла!»
Его родные, которых Саблин поставил в известность о своих намерениях только накануне выступления, написав им письма с борта «Сторожевого», мучительно переживали происшедшее. О казни они узнали лишь спустя восемь месяцев после суда, получив официальное свидетельство о его смерти, небрежно оформленное в феврале 1977 года. Но отец казненного, капитан 1-го ранга в отставке Михаил Павлович Саблин, воевавший во время Великой Отечественной войны на Северном флоте, каким-то образом узнал о расстреле сына раньше, и это свело его в могилу: в конце января 1977 года сердце не выдержало. Роковая весть сразила и бабушку Саблина, вдову моряка с погибшего еще до революции крейсера «Паллада». Вскоре умерла мать Саблина, Анна Васильевна
 |
Образцом для Валерия Саблина стал лейтенант Петр Петрович Шмидт, который в 1905 году возглавил мятеж моряков в Севастополе на крейсере «Очаков» и поплатился за это жизнью |
Человек, приговоривший СССР
В 1992 году депутаты Верховного Совета РСФСР провели общественное слушание по делу с участием бывшего председателя Конституционного Суда С. Алексеева, на котором единодушно был вынесен вердикт «невиновен». Тем не менее, в 1994 году военная коллегия Верховного суда РФ в составе генерал-майоров юстиции Л. Захарова, Ю. Пархомчука и В. Яськина по сути подтвердила приговор, вынесенный в 1976 году.
Правда, в 1994 году Военная коллегия, пересматривавшая дело «в свете новых обстоятельств», заменила Саблину «расстрельную» статью за измену Родине на статьи о воинских преступлениях – превышение власти, неповиновение и сопротивление начальнику, – которые, по их мнению, имели место в ходе выступления моряков на БПК «Сторожевой». За что «дала» казненному Саблину 10 лет тюремного заключения, а помогавшему ему матросу Шеину 5 лет. Саблин давно уже был расстрелян, а Шеин к тому времени полностью отбытыл восемь лет, так что пересмотр приговора выглядит вполне абсурдно.
Но главное, что в определении Военной коллегии Верховного суда РФ от 12 апреля 1994 года указано, что ни Саблин, ни Шеин не подлежат реабилитации. Почему?
Недавно стало известно, что с этим вопросом о своем земляке в конце 1996 года обращался к президенту России тогдашний губернатор Нижегородской области Борис Немцов. А Генеральный прокурор РФ Юрий Скуратов вынес протест на определение Военной коллегии Верховного суда от 1994 года в части исключения из него формулировки о том, что Саблин и Шеин не подлежат реабилитации. Справедливость должна восторжествовать, как это произошло недавно в отношении большинства участников Кронштадтского мятежа 1921 года.
Американские журналисты как-то задали вопрос Роберту Гейтсу, министру обороны США, а прежде директору ЦРУ: когда, по его мнению, начался распад СССР? Тот ответил – в 1975 году, после выступления советских военных моряков.
В домашней библиотеке Саблина сохранилась вырезка из статьи «Депутат Революции», написанной Петром Петровичем Шмидтом, руководителем восстания на крейсере «Очаков» в 1905 году. Рукой Валерия Михайловича там подчеркнуто: «Когда провозглашенные политические права начали отнимать у народа, то стихийная волна жизни выделила меня, заурядного человека из толпы, и из моей груди вырвался крик. Я счастлив, что этот крик вырвался из моей груди!»
Правда, в 1994 году Военная коллегия, пересматривавшая дело «в свете новых обстоятельств», заменила Саблину «расстрельную» статью за измену Родине на статьи о воинских преступлениях – превышение власти, неповиновение и сопротивление начальнику, – которые, по их мнению, имели место в ходе выступления моряков на БПК «Сторожевой». За что «дала» казненному Саблину 10 лет тюремного заключения, а помогавшему ему матросу Шеину 5 лет. Саблин давно уже был расстрелян, а Шеин к тому времени полностью отбытыл восемь лет, так что пересмотр приговора выглядит вполне абсурдно.
Но главное, что в определении Военной коллегии Верховного суда РФ от 12 апреля 1994 года указано, что ни Саблин, ни Шеин не подлежат реабилитации. Почему?
Недавно стало известно, что с этим вопросом о своем земляке в конце 1996 года обращался к президенту России тогдашний губернатор Нижегородской области Борис Немцов. А Генеральный прокурор РФ Юрий Скуратов вынес протест на определение Военной коллегии Верховного суда от 1994 года в части исключения из него формулировки о том, что Саблин и Шеин не подлежат реабилитации. Справедливость должна восторжествовать, как это произошло недавно в отношении большинства участников Кронштадтского мятежа 1921 года.
Американские журналисты как-то задали вопрос Роберту Гейтсу, министру обороны США, а прежде директору ЦРУ: когда, по его мнению, начался распад СССР? Тот ответил – в 1975 году, после выступления советских военных моряков.
В домашней библиотеке Саблина сохранилась вырезка из статьи «Депутат Революции», написанной Петром Петровичем Шмидтом, руководителем восстания на крейсере «Очаков» в 1905 году. Рукой Валерия Михайловича там подчеркнуто: «Когда провозглашенные политические права начали отнимать у народа, то стихийная волна жизни выделила меня, заурядного человека из толпы, и из моей груди вырвался крик. Я счастлив, что этот крик вырвался из моей груди!»
Источник "Совершенно Секретно"
Немає коментарів:
Дописати коментар