ЛИЧНОСТИ ФЛОТА ПОЛЬСКОГО.. ИСТОРИЯ.

АДМИРАЛЫ ПОЛЬСКОГО ФЛОТА

В глубине страны, на реках и озерах, у Польши имелся еще свой военный и транспортный речной флот. Речное Адмиралтейство располагалось в Пинске (именно там находился в 1940 году штаб советской Пинской речной флотилии). В ведении ее командующего - речного адмирала - находилось: 6 речных бронепалубных мониторов, вооруженных 4 10-дюймовыми орудиями, дюжина речных канонерских лодок, 30 вооруженных моторных катеров. По рекам шныряли вооруженные транспорты и 165 судов различного класса. В небо поднимались гидросамолеты и глиссеры. То, что имелось, конечно, не соответствовало бравурным надеждам 20-х годов. Не было линкоров и тяжелых крейсеров, да и подлодок оказалось явно меньше. Польская экономика не могла «выдержать на плаву» такую армаду. Но, тем не менее, всего за два десятка лет «бывшие русские» моряки сумели сделать Польшу морской державой. Польше не досталось кораблей от России, зато из нее прибыли десятки опытнейших командиров, артиллеристов, минеров, штурманов, гидрографов, механиков и кораблестроителей, преподавателей ВМУ. Без них всего за 20 лет польский флот не вырос бы «с нуля» до серьезной военно-морской величины. Польские военные моряки были готовы к войне и с нацистской Германией, и с Советской Россией. Умели воевать на море. Но, глядя на политическую карту мира 1939 года, понимали, что в одиночку им не справиться с этими монстрами. Польские адмиралы верили в неизбежную англо-французскую помощь, как человек верит в завтрашний восход солнца. Их так воспитали в военно-морских академиях Англии и Франции. И когда в начале сентября 1939 года немецкие бомбардировщики бомбили Гдыню, а советские танки поползли к Пинску, польские моряки были просто парализованы коварством своих давних союзников из Западной Европы. Стерлись из истории героические прорывы в Англию польских кораблей-одиночек. Осталось только одно - горечь преданной страны. И сожаление о неиспользованных возможностях. Польских моряков, равно как и эстонских, латышских, литовских, начавших службу под Андреевским флагом, жаль даже более, чем русских белоэмигрантов. Судьба и время заставили их пережить двукратную эмиграцию, двукратно ломать жизнь и строить ее заново. Тяжкое испытание досталось им. Генрих Фаддеевич Цывинский В столице уже суверенной Латвии в 1921 году вышла примечательная книга. Это были мемуары вице-адмирала Русского Императорского флота, поляка, достигшего в России наиболее высокого чина и прослужившего Российской Империи полвека. Поэтому книга так и называлась - «50 лет в Императорском флоте» (по своему стилю и содержанию очень напоминает книгу «советского» графа Игнатьева «50 лет в строю», но, в отличие от нее, практически неизвестна российскому и польскому читателю). Ее автором был бывший вице-адмирал русского флота Генрих Фаддеевич Цывинский, который ко времени издания своего труда в Риге еще перебивался в красном Петрограде в ожидании вызова из польского посольства. Будущий адмирал русского флота родился в Вильно, где никто и никогда не мог прочить польскому мальчику столь высокую военно-морскую карьеру. Его отговаривали от поступления в Морской корпус, указывая на враждебное отношение русских великодержавников к полякам (еще свежи были раны и воспоминания о польском национальном восстании 1863 года). Юный Генрих был тверд. 13 апреля 1875 года Цывинский был произведен в корабельные гардемарины и одновременно увлекся произведениями демократов-писателей. В те времена не вся учащаяся молодежь шла к народовольцам, но мода на «народничество» была в молодежной среде весьма распространенной. Не исключено, что увлечение коргарда демократическими идеями было замечено флотским начальством. И новоиспеченный мичман пострадал. По списку успеваемости при окончании корпуса он был восьмым. Это не только было отлично - это давало шанс на уход в дальнее плавание. По традиции 17 первых, лучших выпускников корпуса имели право на такую льготу. Но мичмана Цывинского корпусное начальство лишило заслуженной награды, совершенно не объяснив, за что. Это так больно ударило по самолюбию, что обиду он пронес через всю жизнь. Он окончил военно-морскую академию, оба его сына окончили тот же Морской корпус, но сам Генрих Фаддеевич до 1922 года, до того дня, когда навсегда покинул Питер, ни разу больше не перешагнул порог своей альма-матер. Тем более что судьба преподнесла еще одно жестокое разочарование. Россия заступилась за братскую, православную Сербию. Русские добровольцы ехали воевать с турками. Молодой мичман Цывинский записался добровольцем в Сербию, в отряд генерала Черняева. Но не попал - не было денег, не было протекции, то есть полезных знакомств. Опять обида. Правда, неудачи в попытках попасть на войну он компенсировал тем, что поступил на механический факультет Военно-морской академии. Из-за учебы слушатель академии Цывинский не попал на русско-турецкую войну 1877-1878 гг., зато окончил еще и дополнительный курс минного класса академии. После этого он как-то успокоился. Понял, что если не удается самому строить свою судьбу, следует смириться с ее течением. И оно «само» вынесло Цывинского к высотам карьеры... С высшим военно-морским образованием, с опытом двух дальних плаваний на Дальний Восток лейтенант Цывинский устремился к ней, как «чайный» клипер под попутным муссоном. Служа на крейсере «Африка», он так пришелся командиру - будущему адмиралу Дубасову (в 1905-м военный губернатор Москвы и автор исторического приказа, уничтожившего первую русскую революцию: «Холостых залпов не давать, патронов не жалеть!»), - что тот стал крестным его сына Евгения. У Генриха Фаддеевича вначале с сыновьями не получалось. Первым ребенком в семье была дочь Маргарита, вторым - опять девочка - Наталья. А он хотел иметь продолжателей рода и военно-морского дела. Вторым сыном и четвертым ребенком стал Георгий. Уже в зрелые годы в доме появилась отцовская отрада - младшая доченька Оленька. Три дочери стали опорой родителям в старости в лихие годы революции, а вот оба сына смогли лишь продолжить дело отца и уже после своей гибели спасти его от смерти. Но об этом позже. В походе на Дальний Восток старший офицер крейсера «Владимир Мономах» Цывинский столовался рядом с почетным пассажиром корабля - цесаревичем и Великим князем Николаем Александровичем Романовым, будущим последним Императором России. Вообще последнее десятилетие XIX века дарило Цывинскому знакомства с историческими личностями. Помимо будущего царя и будущего адмирала-кума - «душителя революции» - он дружил с офицером-художником Игнациусом. Русско-японскую войну Генрих Цывинский встретил капитаном 1 ранга, его старший сын Евгений - мичманом. В составе эскадры адмирала Рожественского на войну ушел сын на эскадренном броненосце «Бородино». В мае 1905-го этот корабль, пылая, как скирда сухого сена, опрокинулся и затонул в Цусимском проливе... Так в кабинете контр-адмирала русского флота Цывинского, командующего эскадрой Черноморского флота, появилась первая фотография с траурной лентой. Великая война 1914 года принесла в дом вице-адмирала Цывинского новое великое горе. В мае он поздравил младшего сына Георгия с производством в мичманы и с назначением на крейсер «Паллада» Балтийского флота. А 28 сентября 1914 года крейсер подорвался на немецкой мине и мгновенно затонул, как утюг, со всем экипажем. Всплыла только иконка. А в кабинете отца-адмирала появился второй фотопортрет с траурной лентой... 1917 год многие в России встречали с предчувствием огромной беды. Уже в феврале, как вспоминал Генрих Фаддеевич в армии, на флоте и в обществе «обсуждались поведение и действия безвольного царя и суеверной больной царицы». Отречение от престола своего давнего пассажира и адмирал Цывинский, и многие в России вначале встретили с облегчением, как отстранение плохого работника от дела, и как сигнал к пробуждению национальных чувств бывших подданных многонациональной Империи. В июле 1917 года в здании Невской капеллы собрались поляки-офицеры русской армии и флота и выдвинули требование к Временному правительству Керенского - начать формирование сугубо польского корпуса в русской армии и предоставить Польше суверенитет. На первое Керенский согласился, разговор о суверенитете предложил отложить до созыва Учредительного Собрания... Большевистский переворот и разгон Временного правительства престарелый адмирал пережил в столице. Жил бы себе сравнительно спокойно в Петрограде в своей квартире, если бы не был объявлен «красный террор». Не хаотичный террор «черни», громившей все, что попадется на пьяные глаза, а методичное, хладнокровное уничтожение всех «бывших». В сентябре 1918 года в квартиру отставного адмирала пришел с мандатом на обыск сотрудник Петроградской ЧК, бывший матрос. Он готовился арестовать царского адмирала, но его взгляд остановился на фотопортретах погибших сыновей хозяина кабинета. - Это кто? - ткнул пальцем чекист. - Мои сыновья, - спокойно ответил адмирал. - Оба офицеры и у «беляков»? - проницательно прищурился моряк. - Нет, - печально объяснил отец. - Они оба погибли. Это старший - Евгений. Погиб в Цусиме на «Бородино». А это младший мой, Гоша. Погиб в 14-м на крейсере «Паллада»... Может, помните, подорвался почти в самом начале войны? Оба моих мальчика погибли. За Россию. Матрос-чекист смутился. Видимо, он был настоящим балтийским матросом, и о гибели крейсера «Паллада» знал не понаслышке. Он уже без злобы посмотрел на пожилого «контрреволюционера». В его квартире не нашлось ничего «контрреволюционного». - Вы, адмирал, это... - сначала чекист мялся, но потом решился: - Вот что, уезжайте-ка из Петрограда, да поживее! А то вас здесь просто выведут в расход, как контру. И сыновья не помогут. Уезжайте, ей Богу! А я пошел. Будь этот чекист не из боевых матросов-балтийцев, а, скажем, из среды торговцев, сгинул бы адмирал в подвалах Петроградской ЧК, как тысячи заложников из числа «бывших». Но Бог тогда спас Генриха Фаддеевича. Он внял совету моряка и в октябре 1918 года уехал из Петрограда в Киев, к семье одной из своих дочерей. В столице Украины он начал писать мемуары «50 лет в царском флоте», хранясь от террора Киевской ЧК и с надеждой ожидая вестей из Сибири, где вождем национальных сил стал его молодой сослуживец, вице-адмирал Колчак. Летом 1919 года Киев освободили от красных войска генерала Деникина, но адмирал, которому исполнилось уже 63 года, в ряды «белых» не стал. Когда в Киев в феврале 1920 года пришла весть о расстреле адмирала Колчака, Генрих Фаддеевич записал такие строки: «Со смертью Колчака погибла последняя надежда на реставрацию России как правового государства... Как Костюшко был почти народным героем погибающей Польши, так Колчак достоин чести считаться героем погибающей России. Костюшко воскресшая Польша почтила памятником, но Колчаку еще придется долго ждать, когда воскреснет Россия и благодарно вспомнит своего героя» (слова поляка и русского адмирала-великодержавника оказались пророческими. Колчак действительно ждал долго - спустя 83 года после казни в Петербурге в его родном городе, в Морском корпусе, выпускником которого он являлся, была открыта мемориальная доска в его честь - первая в России. А спустя год, в ноябре 2004 года, в Иркутске был установлен памятник Колчаку. Хотя «воскресшей» Россию считать еще очень рано. - А.С.). Гражданская война закончилась, и в 1921 году Цывинский вернулся из Киева в Петроград. Бывшего адмирала вначале было даже приняли преподавателем минного дела в морскую академию РККФ. Но не только в «красном» флоте, вообще в привычном городе ему стало неуютно. Вокруг шныряли типажи, обликом и нутром похожие на Шарикова из романа Булгакова. Если он сам служил в военно-морской академии, то зять адмирала - муж дочери Натальи - ходил на работу в организацию со странным названием «Областоп» (чем не булгаковский «Москвашвей»?). Да и вся Россия, произносившаяся теперь как какое-то собачье рычание:  «РСФСР», - стала каким-то громадным «Областопом». В такой России не только жить, умирать-то было противно. К тому же в Риге были изданы мемуары адмирала, и он опять почувствовал еще скрытое, но пристальное внимание к себе со стороны Петроградской ЧК. И Генрих Фаддеевич пошел в здание консульства Польши. В апреле 1922 года ему пришел вызов из Варшавы... 28 мая 1922 года на перроне Варшавского вокзала его провожала жена, дочери, зять и двое внуков. Генрих Фаддеевич понимал, что прощается с ними навсегда. Жена, русская дворянка, решительно отказалась принять польское подданство, пожелав умереть в родном городе среди дочерей и внуков. Звякнул третий звонок, и вагон тронулся, оставив за окном всю его прошлую жизнь. И какую жизнь! 8 июня 1922 года Цывинский прибыл в родное Вильно, из которого когда-то уехал поступать в Морской корпус. В «красном» Петрограде ему оставалось либо тихо умереть среди близких, либо пасть под грохот залпа в ЧК. В родной Польше 66-летний старик ощутил такую востребованность, что это придало ему сил. Во-первых, морское министерство Польши присвоило ему чин вице-адмирала польского флота. Во-вторых, в Адмиралтействе его просто засыпали вакансиями. Ему предлагали стать комендантом военного порта в Гдыне, начальником радиостанции в Вильно, директором порохового завода в Радоме, минного завода в Грушкове, заведующим минной лабораторией в Торуне. Но пан адмирал принял решение, огорошившее всех. Войдя в дом своего деда, епископа Цывинского в Вильно, он решил, что с военно-морской службой пора расстаться. Потеряв на войне двух сыновей, оставив в России трех дочерей и внуков, он остро ощутил одиночество. Одиночество старика, не слышащего детских голосов. И, сняв адмиральский мундир, Генрих Фаддеевич стал директором гимназии-интерната в Вильно. Той гимназии, которую полвека назад закончил сам. Вице-адмирал русского и польского флотов Генрих Фаддевич Цывинский прожил долгую и, можно сказать, удачно сложившуюся жизнь. Судьба берегла его от пуль турок и красногвардейцев, от ареста ЧК и голодной смерти. Он скончался 6 декабря 1938 года в родном городе Вильно и похоронен на Бернадинском кладбище. Трудно сказать, какая смерть была бы уготована 83- летнему старику, проживи он еще хотя бы год и дождись прихода частей Красной Армии. Как бы отнеслись органы НКВД к бывшему царскому адмиралу, угадать легко... Главнокомандующий ВМФ Польши вице-адмирал польского флота Георгий Владимирович Свирский Главкомом польского флота в годы, когда он превратился в самый мощный флот Балтийского моря (после советского), был бывший капитан 2 ранга Русского Императорского флота. Дореволюционная биография Свирского - внешне вполне обычная биография офицера, но есть в ней несколько белых пятен. Родился будущий главком в 1882 году в семье потомственных дворян Могилевской губернии, благочестивых католиков. В 1902 году выпускник Морского корпуса, мичман. Совершил дежурное плавание штурманским офицером крейсера «Аскольд» в Тихий океан. Но в ноябре 1903 года в его биографии появляется первая загадочная строка. Двадцатилетний мичман вдруг получает отпуск, да еще за границу. Где именно, в какой стране он его проводил, архивы не сообщают. В те времена юному офицеру трудно было получить отпуск с правом выезда за пределы Империи. Вернуться он должен был в свой экипаж 10 января 1904 года. Не вернулся... 29 января 1904 года царь Николай II издает Манифест о начале войны с Японией. Молодой офицер по-прежнему не появился не только в своем экипаже, но и в России, и даже в Польше. Гремели пушки под Порт-Артуром, горели и тонули корабли в Цусимском проливе. Однокашники и сослуживцы Свирского воевали и умирали «за Веру, Царя и Отечество» - его не было с ними. В июне 1905 года Россия и Япония объявили перемирие, вскоре завершившееся Портсмутским миром. И чуть ли не день в день - 8 июня -мичман Свирский объявился в экипаже. Архивы указывают, что его «отсрочка» (задержался всего-то на полтора года!) начальством признана «удовлетворительной». Далее есть справка, что 23-летний мичман овдовел 13 декабря 1905 года. Тут вероятны две версии, обе не в пользу мичмана. Известно, что ряд польских националистов и социал-демократов не только желали победы Японии, но и получали от нее деньги на антирусские действия. К войне с Россией японцы подготовились хорошо и задолго до ее начала. Польские патриоты надеялись, что поражение России в войне поможет возродить суверенитет их страны. И уже к концу 1903 года знали о предстоящей войне. Не исключено, что поляку Свирскому был дан тайный приказ покинуть Россию и флот и ждать возможности возрождения польских ВМС. Возможно, потому, что сыграли свою роль связи в среде польской аристократии. Тем более что Свирский был изысканно образован, владел английским, немецким, французским и даже итальянскими языками (явление не частое даже в среде образованного офицерства русского флота). А болезнь жены была только поводом для отъезда за границу. Именно поэтому он не прибыл в часть не только к концу отпуска, но за все время ведения войны. Как будто его еще с 1904 года берегли как будущего главкома ВМС суверенной Польши, что «от моря до моря». Должность министра, пусть и морского, все равно политическая. Член правительства - это политик, как ни крути. Не исключено, что фундамент своей политической и морской карьеры будущий польский адмирал Свирский заложил еще мичманом русского флота. И был дисциплинированным членом тайной польской националистической партии еще более, чем подданным Его Императорского Величества. Это одна версия, и только версия. Но она правдоподобна. Вторая версия менее таинственная и более прозаическая. Не был Георгий ни тайным сторонником националистической польской партии, ни «пешкой», которую дальновидно готовили провести в морские «ферзи». А был он самым банальным обывателем в мундире морского офицера. Мягко говоря, не героем. Здоровье молодой жены волновало его больше, чем защита Отечества. Его сверстники гибли в штыковых атаках под Порт-Артуром, захлебывались в соленых от крови волнах Цусимы, томились в плену, а он ухаживал за больной женой в мирной, тихой Европе. Да, как муж Георгий Свирский заслуживает похвалы. Но как офицер... Тот же лейтенант Колчак отправился на войну спустя три дня после своей свадьбы, не оправившись от полярной арктической экспедиции. Да что Колчак, из запаса и из внутренних округов на войну с японцами попросились более 40 тысяч офицеров, многие из которых были обременены семьей и в летах. И своих жен, матерей, детей любили не меньше, чем Свирский. Видимо, для Георгия Свирского его «я», эгоизм был выше долга перед Отечеством. Если, конечно, таковым он для себя признавал Российскую Империю. Этот психологический анализ личности будущего главкома более правдоподобен, так как вся служба и жизнь его до 1917 года подтверждают его. Похоронив жену, ради которой спрятался от войны, молодой вдовец недолго хранил траур. Вскоре женился. Служба протекала в теплых краях Черноморского флота, на не боевых кораблях. Штурман яхты «Колхида», затем штурман яхты «Алмаз» ЧФ. Это были прогулочно-представительские суда, тем не менее ходившие под военным Андреевским флагом. В море они выходили не часто. А в 1913 году старший лейтенант флота Свирский вообще был списан на берег и начало войны с Турцией и Германией встретил, находясь в вооруженном резерве. Это значит, что он регулярно получал жалованье, но жил на берегу в ожидании вакансий. Великая война выдернула Свирского с суши. В 1915 году он даже был удостоен двух боевых орденов. Но кораблями не командовал и ничем не отличился. В 1916 году в штабе командующего ЧФ вице-адмирала Колчака некоторое время исполнял обязанности флагманского штурмана. Должность тоже не боевая, а сухопутно-штабная. Перемирие с Германией, а затем и Брестский мир капитан 1 ранга русского флота Свирский встретил, наверное, с огромным облегчением. В «белом» движении не участвовал - на кой ему война за Единую и Неделимую Россию, если в Версале провозгласили суверенитет его родной Польши? Ион поспешил в Варшаву... Там, в Польше, он получил все, о чем только мог мечтать. И кабинет морского министра, и адмиральские погоны, славу, богатство, почет. Что «поднимало» его наверх - его дореволюционные связи или бесцветность и безликость его личности? Ни в России, ни в Польше он не оставил после себя трудов по военно-морской истории, тактике и стратегии. Он был военно-морским чиновником, хоть и высшего ранга - и не более. Это доказывает тот факт, что созданная им система управления ВМФ Польши оказалась парализованной в первые же дни войны с Германией. ВМС немцев были пассивны, но командиры польских кораблей действовали на свой страх и риск. Каждый самостоятельно воевал и пробивался или в Англию, или в нейтральную Швецию. Оценка действий ВМС Польши в сентябре 1939 года - это оценка их главкому, адмиралу Свирскому. Какая оценка - это читатель решит для себя сам. Главкому ВМФ Польши удалось осенью 1939 года прорваться в Англию. Просидев на берегу и вторую мировую войну, он скончался в английской столице в 1959 году в возрасте 77 лет, в покое и мире. Главком военно-морского флота Польской Народной Республики контр-адмирал Владимир Владимирович Штаер В здании Морского корпуса на Васильевском острове С-Петербурга учился еще один Главнокомандующий флотом Польши - Владимир Штаер. В 1913 году он окончил корпус, правда, особенно ярко проявить себя под Андреевским флагом ему не удалось. Северянина Штаера, он родился в 1892 году в городе Шнекурске Архангельской губернии, отправили на Дальний Восток - во Владивостокскую крепость. Вахтенным начальником крейсера «Аскольд» он и встретил войну с Германией. Спустя год военная судьба занесла его в Средиземное море, где с кайзеровским флотом он сражался в составе союзной, английской эскадры. Боевые ордена: Святого Станислава III степени с мечами и с бантом, Святого Владимира IV степени с мечами и с бантом... Крах русского государства встретил старшим лейтенантом его флота. В «белом» движении он не участвовал - это несомненно. Ибо бывшего «белого» офицера в Польской Народной Республике,  которая стала своеобразным протекторатом СССР после второй мировой войны, органы госбезопасности никогда бы не допустили на должность Главкома ВМФ. Приехав в 1919 году на родину предков, 27-летний Штаер начал новую жизнь и новую карьеру в польском флоте. В его составе отразил наступление красной армии в 1920-м и встретил новое ее нашествие в 1939-м... Капитан 1 ранга польского флота Штаер, среди поляков считался героем обороны польского побережья в сентябре 1939 года. И был им. Бывших офицеров польской армии и флота уничтожали с одинаковым рвением коллеги - сталинское НКВД и гитлеровское гестапо. Но капитан 1 ранга польского флота Штаер как-то выкрутился между ними, как корабль античных аргонавтов между Сциллой и Харибдой и остался жив-здоров. Июнь 1941 года снял опасность с Востока: поляки и русские вновь стали союзниками против Германии. В СССР начали, как в 1917 году, формировать польские дивизии, а германская армия, как и в начале 1917 года, стала выдыхаться на востоке. Видимо, тогда и сделал свой выбор Штаер в пользу Советской России. Англия и Франция предали Польшу - раз, а второе - сами оказались слабы перед немецкой мощью. Россия же, хоть и под красными знаменами, вновь могуча и непобедима. Значит, нужно быть союзником ей, а не лживым западным демократиям. Возможно, так рассуждал он, когда в феврале 1945-го в Варшаву вошла Красная Армия и вновь встал выбор: с кем ему быть? Не исключено, что к 1947 году, когда возрождались ВМС Польской республики, Штаер оказался единственным старшим морским офицером, способным стать их главкомом. Он и стал им, одновременно получив звание контр-адмирала. Воссоздание польского флота в конце 40-х годов, отчасти напоминало его возрождение в начале 20-х. Опять реквизированные у побежденной Германии корабли и орудия. Но в том-то и дело, что лишь отчасти. До второй мировой войны Польша была независима. После - каждый ее шаг был под наблюдением «большого старшего брата» - Советского Союза. Непосредственно за Главкомом ВМС наблюдал министр национальной обороны Польши - Рокоссовский - он же Маршал Советского Союза. Это были два диаметрально противоположных по своему образу человека. Штаер - потомственный дворянин, кадровый офицер царского флота, двадцать лет прослуживший в польском флоте суверенного польского государства. Рокоссовский - разночинец, унтер-офицер царской армии, в Польше не жил еще со времен, предшествующих первой мировой... Большевик и красный командир до мозга костей. Между ними была пропасть. Каждый получил свое назначение исключительно по причине сложившихся обстоятельств. Но если за маршалом Рокоссовским стояли Сталин и СССР, то за контр-адмиралом Штаером ровным счетом никого и ничего. И, как это часто бывает, едва нужда в профессионализме адмирала ослабла, его «ушли». Что именно послужило причиной отставки главкома ВМС - неизвестно. Но что-то очень обидное для Рокоссовского, так как адмирал не просто был снят с должности по прямому указанию министра, но еще и с запретом «появляться на морском побережье». Кавалерист Рокоссовский знал, как больнее ударить моряка. И все же Штаеру повезло - его не расстреляли, как агента вражеской разведки, и не сослали пилить лес в Сибирь. Опальный главком поселился в сухопутном городке Остроленка, ежедневно ожидая ареста польской ЧК. Ждал до марта 1953-го, лишь после смерти Сталина вздохнув спокойно. И все же справедливость восторжествовала! Вскоре он смог «появиться на побережье» - переехать жить в город-порт Гдыню, с которым так много было связано в его жизни. Он скончался 15 сентября 1957 года, в возрасте 65 лет, пережив три войны и многих своих однокашников по выпуску из корпуса 1913 года. Хоронила его вся морская Польша со всеми высшими воинскими почестями. Вице-адмирал польского флота Казимир Адольфович Порембский После Цывинского это был второй вице-адмирал польского флота, контр-адмирал русского. Но, главное, этот отчаянный поляк вписал свое имя в историю русского флота начала XX века. Это был единственный адмирал польского флота, который покинул Россию кавалером ордена Святого Георгия IV степени и золотого оружия с надписью: «За храбрость», участвовал в освоении Арктики и в создании военно-морской авиации... Это был адмирал-поляк, которому русский Черноморский флот обязан первыми шагами в авиации, а Балтийский - спасением в «Ледовом походе»... Выходец из потомственных дворян Виленской губернии, Порембский получил чин мичмана по окончании Морского корпуса в 1892 году. На рубеже прошедших веков Арктика была местом, куда рвался служить каждый честолюбивый офицер. Тем более что в водах Северного Ледовитого океана Андреевский флаг подняли над вооруженным судном «Бакан» - первым кораблем будущего Северного флота. И новоиспеченный мичман рвался не в Гвардейский экипаж, не на эскадренный броненосец, не на новейший крейсер, а только туда - на сравнительно невзрачный «Бакан». В должности вахтенного начальника участвовал в гидрографической описи Печерского залива. Может быть, и совсем пленила бы его Арктика, но еще более, чем «белые пятна» на картах полярных морей, мичмана манила мощь минного оружия. Вернувшись из заполярного плавания, он поступил в Минный офицерский класс. Для лейтенанта Порембского двадцатый век начался командировкой в Германию, на строящийся новейший крейсер «Новик». В самом сказочном сне лейтенанту русского флота в Данциге не могло присниться, что спустя 25 лет он будет служить вице-адмиралом польского флота в Гдыне... Видимо, наблюдал он за постройкой корабля так пристально и успешно, что немцы наградили бдительного офицера прусским орденом Красного Орла IV степени, а свое начальство - орденом Святого Станислава III степени. Это за участие в освоении «Новика». В ноябре 1903 года лейтенант Порембский был назначен старшим офицером «Новика», и корабль ушел в плавание на Дальний Восток - в Порт-Артур. «Новик» оказался в самой гуще морской осады японцами Порт-Артура. В марте 1904 года его старший офицер получил из рук командующего флотом Тихого океана вице-адмирала С.О. Макарова свой первый боевой орден - Святого Станислава III степени с мечами и бантом. А в июле крейсер пошел на прорыв через японскую эскадру. 13 августа 1904 года, заменив убывшего командира, лейтенант Порембский принял командование над экипажем погибшего корабля. И в октябре, пешим порядком, привел экипаж во Владивосток. Храбрость и распорядительность старшего офицера вначале была оценена скупо - орденом Станислава с мечами и бантом II степени. Но уже после завершения войны высочайшие награды посыпались на моряков-артурцев, как золото из прохудившегося кошелька. Сначала за бои 28 июля и 7 августа 1904 года лейтенант Порембский был награжден орденом Святого Георгия IV степени. Затем, уже в июле 1907 года, капитан 2 ранга Порембский получил золотое оружие «За храбрость». «Новик» вырвался из Порт-Артура, но до Владивостока не дошел, затонул. Команда пришла в вожделенный порт пешком, с суши. Но в Адмиралтействе, сравнив судьбу крейсера с кораблями, сдавшимися в плен или застрявшими в нейтральных портах, сочли это большим подвигом. Поэтому и наградили офицеров «Новика» дважды, как и офицеров канлодки «Кореец». После войны капитан 2 ранга Порембский отличился в числе моряков, прибывших на спасение жителей итальянских городов Мессина и острова Сицилии, пострадавших от землетрясения. Награды итальянского правительства - орден Командорского Креста святых Маврикия и Лазаря, орден Итальянской короны и серебряная медаль за Мессину. Во время спасательных работ энергичный кавторанг командовал ротой гардемарин морского корпуса. В ноябре 1912 года произведен «За отличие» в капитаны 1 ранга и направлен на Черное море. И получил в командование новейший достраивающийся линкор «Императрица Мария». Будущий вице-адмирал польского флота Порембский - первый командир линейного корабля, ставшего символом трагедии русского Черноморского флота. На его мостике он и встретил мировую войну. Воевать начал хорошо - в апреле 1915 года «за отличие в делах против неприятеля» получил мечи к ордену Святого Владимира III степени. Через год повышение - он сдал линкор князю Трубецкому и принял командование над бригадой крейсеров ЧФ и поднял флаг комбрига на крейсере «Кагул». Это уже адмиральская должность, и 28 мая 1916 года Порембский получил по одному черному орлу на погоны. Контр-адмирал в 44 года, даже в условиях войны, в среде флота того времени - мягко говоря, неплохо. У него сразу появилась «эскадра» завистников и недоброжелателей, друзья пророчили орлы вице-адмирала и должность комфлота... Казимир Адольфович весной и в начале лета 1916 года переживал один из самых лучших периодов своей жизни. Для адмирала молод, здоров, известен - его считали восходящей звездой Черноморского флота! Но в июле 1916 года на Черноморский флот из Балтийского флота прибыла другая «звезда». Командовать флотом приехал 42-летний вице-адмирал Александр Васильевич Колчак. Порембский был старше его всего на два года, и их биографии перекликались. Колчак начинал свою службу на Севере, за что его прозвали «Полярным». Порембский получил золотое оружие за Порт-Артур, и Колчак был отмечен так же. Оба - Георгиевские кавалеры. Оба - молодые и честолюбивые адмиралы. Оба - волевые, с взрывным, подчас заносчивым нравом. Колчак, едва прибыв в Севастополь, сразу бросился в погоню за германским крейсером «Бреслау». Не догнал и вернулся раздраженным. Критически оценил расторопность и меткость моряков крейсерской бригады, в первую очередь экипажа «Кагул». Порембский не побоялся вступить в спор с новоиспеченным начальником, что с точки зрения карьериста было самоубийственным поступком. Два молодых адмирала взаимной вспышкой «погасили» сами себя. Но психологическая дуэль была объявлена. Соперники? Или отражение друг друга? Не прошло и месяца, как 3 августа 1916 года Колчак снял Порембского с боевой должности. Он был назначен Начальником Учебного отряда ЧФ и одновременно Председателем Георгиевского комитета. Это был удар! И хотя комфлота был в Севастополе «царем и Богом», морская общественность была недовольна решением Колчака. Александр Васильевич, видимо, остыв, 31 августа назначил Порембского исполняющим обязанности Начальника Авиации и Воздухоплавания ЧФ. Дескать, пока послужи «ИО», а там посмотрим... Морские летчики-черноморцы действуют под командованием Порембского хорошо, о действиях бомбардировщиков флота, громивших турецкие порты и корабли, сегодня много написано. Казимир Адольфович справился и со службой в «пятом океане». Но в октябре новая трагедия - погиб линкор «Императрица Мария», и убитый горем Колчак как-то связал это с именем первого командира утонувшего корабля. В октябре 1916 года контр-адмирал Порембский был снят с поста начальника морской авиации и отчислен в вооруженный резерв. Тогда же Казимир Адольфович понял, что на Черном море ему службы не будет. Вернулся на Балтику, но и там ему не обрадовались. Без дела боевой и деятельный адмирал толкался в распроклятом резерве более трех месяцев. Лишь 20 февраля 1917 года, за полмесяца до отречения монарха, контр-адмирал Порембский получил наконец назначение начальником тыловой позиции Финского залива. Это после командования бригадой крейсеров и военно-морской авиацией... Бог хранил его от гибели и в марте 1917-го, и в ноябре. Порембский пережил зиму 1917-1918 годов и лишь в марте 1918 года был уволен в отпуск. Совет ским правительством был подписан декрет об образовании Рабоче-Крестьянского Красного флота, в котором потомственный дворянин Порембский себя не видел. Зато его еще видели. 5 апреля 1918 года командующим «красным» Балтфлотом был назначен бывший капитан 1 ранга Щастный, призванный то ли сдать немцам корабли в Финляндии, то ли вывести их в Кронштадт. И Щастный взял к себе безработного адмирала Порембского начальником штаба Морских Сил Балтийского Моря - то есть Балтфлота. Так георгиевский кавалер Порембский стал военмором Советского флота. И более того, получилось так, что именно пролетарская революция вознесла его на должность начальника штаба Балтфлота. Мог ли он об этом мечтать при царе? Основные силы Балтфлота были выведены из Финляндии и спасены для России, но Щастный заплатил за это жизнью. Его начальника штаба, что удивительно, ЧК не тронула. Лишь 19 августа 1918 года Казимир Адольфович сдал дела и был уволен из рядов РККФ. «Красного адмирала» из него не вышло. Почему прервалась его карьера - неизвестно. Можно предположить, что он почувствовал к себе зловещий интерес ЧК и поспешил исчезнуть. И правильно сделал, ибо останься он в Кронштадте, расстрела бы ему не миновать. О том, участвовал ли контр-адмирал Порембский в «белом» движении и в советско-польской войне 1920 года, данных нет. Как и когда он перебрался в родную Польшу, также неизвестно. Но в 20-х годах ему присвоили чин вице-адмирала польского флота. А вскоре Порембский исчез с горизонта военно-морской и общественной среды Польши. Он поселился в Варшаве и жил тихо и незаметно, как монах-отшельник. Видимо, наступил предел его терпению. Годами жить, ежедневно ожидая то осколка японского снаряда, то штыков революционных матросов, то ночного ареста чекистами... Психологами давно подмечено, что люди, пройдя огонь, воду и медные трубы, навеки теряют вкус к власти и славе и мечтают только об одном - чтобы их оставили в покое. Казимир Адольфович Порембский так «законспирировался», что белоэмигрантский «Морской журнал» опубликовал сообщение о его смерти за три года до его действительной кончины. В действительности же первый командир «Императрицы Марии» и вице-адмирал польского флота скончался 20 января 1934 года и был похоронен в Варшаве. Он прожил 63 года, познал победу и поражение, славу и опалу, и нашел вечный покой в родной земле. Кто посмеет сказать, что его жизнь не удалась?.. Контр-адмирал польского флота Вячеслав Евгеньевич Клочковский Этот адмирал, можно сказать, был одним из основателей польского подводного флота, внесших в него весь свой опыт, полученный под Андреевским флагом. Родители Вячеслава - родовитые шляхтичи Витебской губернии (род Клочковских был внесен в VI часть родословной книги потомственного дворянства) - не видели сына на опасной службе офицера-подводника. Юноша вначале слушался их - окончил Димидовский юридический лицей. Да еще как окончил - на основании научного сочинения Ученым Советом ему была присвоена степень кандидата юридических наук (Аттестат № 535, выданный в феврале 1899 года). Его ждала спокойная, обеспеченная и уважаемая жизнь адвоката, судьи, преподавателя юридического факультета... Все смешалось в доме Клочковских, когда там узнали, что их 25-летний сын записался юнкером флота. И в сентябре 1899 года уже с погонами мичмана он явился в отчий дом. В 25 лет всего лишь мичман, да еще не окончивший ни Морской корпус, ни Морское Инженерное училище. Какая его ждала карьера? Родители были в ужасе и в скорби. Но кандидат юридических наук оказался на флотской службе удачливым. Уже в декабре 1900 года начальство отметило его крупной денежной премией в 720 рублей за действия, предпринятые по снятию с камней эскадренного броненосца «Генерал-адмирал Апраксин». Правда, когда решение это было принято, сам герой находился на Дальнем Востоке - на эсминце «Камчатка». Там, на китайской земле, он принял и боевое крещение, высадившись с десантом матросов для подавления национального восстания китайцев. А войну с Японией встретил штурманом крейсера «Адмирал Нахимов». В войне, правда, принять участия ему не довелось. Зато в 1907 году капитан-лейтенант Клочковский окончил в Либаве школу подводного плавания и с тех пор уже, образно говоря, служил только под водой. В апреле 1912 года он - капитан 2 ранга и помощник начальника учебного отряда подводного плавания и командир подлодки «Сом». На этом имеющиеся в России данные о нем обрываются. Известно только, что в Польше он был произведен в контр-адмиралы и был среди тех моряков, кто создавал польский подводный флот. Скончался сравнительно в молодом возрасте в 1930 году. * * * Завершая тему об адмиралах польского ВМФ, необходимо отметить вот что. В царской России к уроженцам Польши и к польским дворянам относились со скрытым, редко проявляемым недоверием. Поляки, являясь верными подданными Его Императорского Величества, переживали это болезненно. Тем не менее, для поляков были открыты двери и Морского кадетского корпуса, и Морского Инженерного Училища, и Военно-морской академии. За службу им не боялись присваивать адмиральские чины и награждать высшими орденами Империи.