Ошское побоище    
     
     
Сверху вниз: в разрушенном селе Кыр-Арык; раненые в ходе беспорядков в Оше; узбечка по имени Матлюба бежала из Оша после гибели своей семьи     
     
    
В республике говорят, что после прихода к власти Курманбека Бакиева (на фото вверху) самые лакомые куски собственности просто перешли к его родственникам. А их у него больше, чем у бывшего президента Аскара Акаева. Внизу: сын Курманбека Бакиева Максим    
    
     


Это финал киргизской национальной катастрофы или «только» ее продолжение?

Беспорядки, сотрясавшие Киргизию с начала года, вылились в трагедию на юге страны. За неделю «межэтнических» столкновений в Оше погибли, по официальным данным, около 200, а по оценкам наблюдателей – до 2000 человек. Тысячи раненых. Сотни тысяч беженцев. Целые районы города сожжены и разграблены. Сотни тысяч оставшихся без крова. Продуктов нет. Грузы с гуманитарной помощью по большей части до города не доходят: грузовики останавливают и грабят по дороге. Области грозит гуманитарная катастрофа, стране – раскол, а региону – появление нового очага напряженности.
Кто контролирует Ош, контролирует весь юг Киргизии. А кто контролирует юг Киргизии, тот имеет выход на весь Среднеазиатский регион с его богатейшими энергетическими ресурсами, а также Индию, Пакистан, Афганистан и даже Иран, не говоря уже о России и Китае. Поэтому именно Ош становится ареной напряженной борьбы.
Аналитики давно предупреждали, что Киргизия катится к катастрофе: криминализированная власть, нищета и безработица создавали все условия для социального взрыва. По официальным данным, более половины населения страны живет ниже уровня бедности, в сельской местности – около 70 процентов. На юге Киргизии плодородных земель меньше, чем на севере, а темпы прироста населения выше. Здесь чрезвычайно высок уровень безработицы, а потому и социальные противоречия намного острее.
Нынешний спад начался после мартовского переворота 2005 года, в результате которого к власти пришло правительство Курманбека Бакиева. За переворотом последовали передел собственности, грабежи и погромы. Мой киргизский собеседник рассказывал о той поре с условием, что я не стану упоминать его имени. «Молва утверждает: что было у Акаева – теперь у Бакиева, – говорил он. – Но когда был Акаев, были дети одной семьи, а сейчас и дети, и родственники президента. А ведь у него семь братьев. Телефонная связь, банки, гостиницы просто перешли из рук в руки. Раньше крупнейшим оператором мобильной связи была компания BiTel. Сейчас – другая компания – МегаКом, которая, по слухам, принадлежит сыну президента – Максиму Бакиеву». «Революция» сильно ударила по промышленности и бизнесу и лишила Киргизию стабильности – козыря в глазах зарубежных инвесторов.
То, что мы наблюдаем, представляется закономерным развитием ситуации двухлетней давности. Два года назад мне довелось побывать в Киргизии и пообщаться с людьми и на севере, и на юге. Теперь я открыла свои, тогда не опубликованные, заметки. При всей их репортажности и беглости, мне кажется, в них есть ощущение назревающего взрыва. Поэтому позволю себе себя процитировать.

Ош-2008
…Озабоченно протарахтев мимо более современных собратьев, небольшой Ан-24 вырулил на взлетную полосу, разбежался и взлетел. Этот самолетик – главное средство сообщения между севером и югом. Территория Киргизии разделена на две части снежными вершинами Алайского хребта. Правда, есть еще современная высокогорная автотрасса Бишкек – Ош, но ее периодически перекрывают из-за опасности лавин. Часовой перелет – и мы в Оше. Летное поле обнесено тремя проволочными заборами с воротами, которые отпирает перед нами милиционер. У здания аэропорта – новенькая мечеть. От аэропорта до города – минут пятнадцать. В самом Оше много машин и бензозаправок. Много мужчин, которые просто сидят на тротуаре. «Они ждут: может быть, кто-то предложит им работу на день, на два», – объясняет моя спутница Мира.
Вдоль дороги – деревья с короткими стволами и ветками, как длинные прутья. Оказывается, это тутовник. Раньше в городе работал шелковый комбинат. С этих деревьев обрезали ветки и кормили их листвой тутового шелкопряда. Шелковый комбинат давно закрыт, тутовник одичал, здание комбината покупают китайцы, чтобы открыть в нем вещевой рынок. В Оше был еще один комбинат – хлопчатобумажный, когда-то один из крупнейших в Средней Азии. Работал на собственном сырье. Сейчас и этот комбинат не работает. «Он выпускал ткань шириной 150 см, а это не евростандарт, продавать ее некому, – объясняют мне. – Надо ставить новое оборудование, а инвесторов нет». Нет больше и хлопчатника. «В рыночных условиях выращивать его невыгодно, народ сажает теперь на этом месте сельскохозяйственные культуры». Тем не менее сельское хозяйство тоже отнюдь не процветает: продукцию попросту некому продавать. Если город еще выживает благодаря торговле, то в окрестных селах нищета ужасающая.
Дорога выныривает из ущелья и бежит вдоль блестящей на солнце полосы Иссык-Куля. То тут, то там попадаются бредущие вдоль шоссе коровенки. Деревня Темир – одна из многих угнездившихся у трассы, опоясывающей Иссык-Куль. Сзади – заснеженные отроги хребта Кунгей-Ала-Тоо. Далеко впереди – ясная синь озера. Между горами и озером – несколько бедных деревень, которым не повезло оказаться в широкой части береговой полосы. Селения, расположенные ближе к Иссык-Кулю, находятся в относительно выгодном положении. За три летних месяца, которые продолжается в этих краях туристический сезон, их жители имеют возможность неплохо заработать. А вот такие деревни, как Григорьевка или Темир, находятся в нескольких километрах от берега, и их туристический поток обходит стороной.
Следы прошлого еще не стерлись ни с местности, ни из памяти местных жителей. На дальней окраине Григорьевки видны остатки каких-то длинных одноэтажных сооружений. «Раньше это была животноводческая ферма, – объясняют мне. – У нас здесь было крупное хозяйство. Но потом оно разрушилось, конечно...» Сейчас в полуразрушенных домах, которые когда-то были служебными постройками, поселилось несколько молодых семей, которые рассчитывают преуспеть, занимаясь разведением коров и лошадей. Пока, правда, все вырученные деньги уходят на ремонт ветхих строений.
 «В первые годы после развала СССР люди растерялись, – рассказывает Максад, в «советской» жизни – инженер с высшим образованием, а сейчас председатель общественного объединения пастбищепользователей в одном из сел на севере Киргизии. Ему около 50, он хорошо говорит по-русски и уверенно работает с цифрами. – Только в последнее время какой-то энтузиазм появился... Мы, например, стали объединяться в джамааты – ячейки по 6-7 человек, и уже несколько джамаатов объединились в кооператив. С экономической точки зрения, так целесообразнее».
Кооператив в Темировке, как называют селение Темир местные жители, располагается в одноэтажном здании бывшей школы. Три комнаты, которые когда-то были школьными классами. В каждой – беленые стены, деревянный пол, а в углу – высокая полукруглая печка. В одной из комнат разложены киргизские шапки, коврики, тапки и даже крохотные юрты, лошадки и брелоки, сшитые из войлока. Их шьют здесь и возят продавать в Бишкек. Войлок делается в соседней комнате на старой чесальной машине из овечьей шерсти, которую приносят местные жители. Никаких вытяжек и фильтров нет, и потому мелкие клочки шерсти и на стенах, и на печке, и на одежде женщины, которая на этой машине работает. Третья комната – кузнечный цех. Здесь паяют чайники и корыта, а печку переоборудовали в кузнечный горн. Один из самых ходовых товаров – подковы, которые кузнец изготавливает на заказ. Заработки в кооперативе скромные – в среднем полторы-две тысячи сомов в месяц (1 сом = 0,7 рубля).
«Объединяться целесообразнее, чем работать поодиночке, – продолжает председатель. – Кооператив мы регистрируем как юридическое лицо, а после этого можем подавать заявки на получение грантов». Все правильно: на старых кастрюлях и сувенирах много не заработаешь, и без помощи со стороны не обойтись.
Характерно, что гранты на развитие мелкого предпринимательства предоставляет не правительство, а иностранные организации, такие как UNDP, MercyCorps, американская USAID, французская ОКТЕТ и другие. Они приехали сюда бороться с бедностью и, как говорят их специалисты, «повышать потенциал сообществ».
На юге этот процесс идет активнее, чем на севере. Например, крестьян учат обращаться с кредитами. Несколько лет назад в Ошской области, в селе Мады, с помощью активистов из Программы развития Организации Объединенных Наций (ПРООН) несколько женщин создали фонд взаимопомощи: скидывались по сому в месяц. Платить больше были не в состоянии. Затем решили преобразовать этот фонд в миникредитное агентство – то есть выдавать односельчанам деньги под процент на покупку семян и скотины или, скажем, на то, чтобы открыть сапожную мастерскую. На этот проект ПРООН предоставило агентству грант – 4000 долларов США. Сейчас агентство выдает кредиты по 2000-3000 сомов, причем не под залог имущества, а под ответственность тех же джамаатов. «После того как человек три раза взял и отдал миникредит в этом агентстве, он может подавать заявку в обычные банки», – объясняет сотрудница Ошского отделения ПРООН Мира Субанкулова. Теперь агентство в Мады выиграло грант уже на 28 тысяч долларов от USAID. Правда, и сами сельчане обойтись без кредитов уже не могут. «Нам пока без кредитов трудно будет, – говорит 38-летняя Асылкан. – Но следующий мы уже сами в банке возьмем»…
Тот факт, что народ ищет способы выжить и выживает, несомненно, отраден. А вот то, что бороться за выживание он вынужден при полной безучастности властей, напротив, сильно расстраивает и приводит порой к неожиданным результатам.

У семи «нянек»
По мнению некоторых экспертов, именно всеобщая разочарованность во власти, вместе с нищетой и безработицей, стала одной из причин ускоренной исламизации в стране. Сейчас практически в каждом селе стоят новенькие мечети. Откуда при такой вопиющей нищете находятся средства на строительство? Все просто: помогают исламские организации из Кувейта, Саудовской Аравии и других стран. Собственно, сам по себе этот факт тревожить, по идее, не должен. Если бы не одно «но»: специалисты отмечают, что когда распространение мусульманского вероучения идет ускоренными темпами, то возникает дефицит грамотных распространителей и появляются упрощенные, фундаменталистские версии ислама. «Бедность и фундаментализм – это бинарное оружие, способное надолго дестабилизировать ситуацию», – предупреждает киргизский политолог Мурат Суюнбаев.
Сегодня мусульманская община Киргизии фактически разделена на сферы влияния таких крупных мусульманских стран, как Саудовская Аравия, Египет, Пакистан, Турция и Иран. Кроме того, в Киргизии, особенно на юге страны, стали активнее работать исламистские организации: военизированное «Исламское движение Узбекистана», уйгурское «Исламское движение Восточного Туркестана» и «международная политическая партия религиозного толка Хизб ут-Тахрир аль-ислами». «Хизб ут-Тахрир» запрещена во всех государствах региона как религиозно-экстремистская. Однако в списке террористических организаций США и ЕС она не фигурирует, ее штаб-квартира находится в Лондоне, она имеет свой сайт в Интернете и ориентирована на создание всемирного Халифата.
В последние годы, когда Киргизия проводит так называемую «многовекторную» внешнюю политику, желающих познакомиться с ней ближе оказалось немало. Принять участие в судьбе этой маленькой республики стремятся международные финансовые организации: МВФ, Всемирный банк, Азиатский банк развития, Европейский банк реконструкции и развития, Исламский банк. В этой компании заметны казахстанские банки. По оценкам Национального банка КР, доля казахского капитала в банках Кыргызстана составляет более 30 процентов. Недавно на финансовый рынок Киргизии вышли иранские банки.
Повышенное внимание к Киргизии проявляют США, ЕС, Китай, Турция. Турция не забыла о планах строительства «Большого тюркского мира» и сейчас развивает торговые связи с Киргизией, а на юге страны строит школы с изучением турецкого языка. Эти школы очень популярны, так как уровень обучения в них высок, преподавание части предметов ведется на турецком, а ученики имеют возможность ездить в Турцию. Китай ведет себя в присущей ему манере: вывозит из страны сырье, в первую очередь металлы, и заваливает местный рынок дешевым ширпотребом. Всю торговлю с Китаем, по словам самих киргизов, контролируют киргизские уйгуры. Они же привозят из Китая в Киргизию многочисленных родственников. Сегодня выходцы из КНР составляют до 70 про-
центов иностранной рабочей силы в республике. Несмотря на всеобщую бедность, в Оше на многих домах установлены спутниковые «тарелки». Оказалось, китайцы продают их по смешной цене – около 50 долларов за штуку. Такая антенна ловит с полсотни каналов, в том числе китайские, а заодно пакистанские, индийские, иранские и другие.
Вместе с тем Киргизия – стратегический союзник США по антитеррористической коалиции. База Манас, которая находится в 30 км от Бишкека, в непосредственной близости от международного аэропорта Манас – одна из трех крупнейших баз ВВС США в азиатском регионе. По размерам она уступает только базам на тихоокеанском острове Гуам и в Кандагаре. Эксперты утверждают, что нацелена она в первую очередь против Китая и только потом – против Пакистана и Ирана.

Час хаоса
Напряжение на юге Киргизии росло вместе с ценами на еду, электричество и бензин. При этом Бишкек практически не контролировал эту область. По словам экс-премьера Феликса Кулова, «об опасности потери контроля над ситуацией на юге страны давно говорят на всех уровнях киргизской власти, но никаких решений не принимается».
Сейчас многие киргизы с юга уезжают на более благополучный в экономическом отношении север республики. Между тем, в Джалалабадской и Ошской областях уже около половины населения – узбеки, и их число продолжает расти. «Ряд влиятельных лидеров узбекской диаспоры, которые при Акаеве играли достаточно заметную роль, оказались в стороне, так как не смогли договориться с Бакиевым, – рассказывал мне директор американской Eurasia Group Иан Бремер. – Среди них и лидер Узбекского общества в Оше Даврон Сабиров. Примкнуть к оппозиции эти люди тоже не могут: среди оппозиционных лидеров немало националистов, выступающих против узбекского влияния в киргизской политике». Этнические столкновения на юге были уже не раз – массовые и кровавые. «Если конфликтным ядром станут ферганские узбеки, это приведет к дестабилизации во всем регионе, так как узбекские диаспоры есть во всех странах Центральной Азии, – предупреждал профессор Кыргызско-Российского Славянского университета Александр Князев. – Это вариант сценария управляемого хаоса, нацеленный в первую очередь на отвлечение ресурсов России и Китая».
Национальный фактор попытались использовать и организаторы нынешних беспорядков. «У нас есть убедительные свидетельства того, что эти события не были спонтанными межэтническими столкновениями, они были организованными, целенаправленными и хорошо спланированными, – заявил журналистам в Женеве Руперт Колвилл, представитель Верховного комиссара ООН по правам человека. – В нескольких докладах указывается, что инцидент начался с пяти спланированных нападений в городе Ош мужчинами в масках и с оружием». Как сообщает Voice of America со ссылкой на Колвилла, одно нападение в Оше было совершено на тренажерный зал, посещаемый криминальными группировками.
Одна из версий состоит в том, что за нынешними столкновениями стоит Жаныбек Бакиев – бывший руководитель Службы государственной охраны Киргизии. «Беспорядки в Оше были организованы братом Бакиева – Жанышем Бакиевым, – утверждает Феликс Кулов. – Банда нападала одновременно и на узбеков, и на киргизов». В ближайшее время, по мнению Кулова, новых масштабных беспорядков не предвидится. Однако бандиты до сих пор не пойманы, люди боятся возвращаться в свои дома. И хотя, казалось, понятно, что беспорядки на этот раз были искусственно спровоцированы, недоверие между киргизами и узбеками только усилилось и наверняка сохранится надолго.

Ош – Москва "Совершенно Секретно"