| .. |
Началось все с того, что мой хороший приятель, писатель Николай Прокудин позвонил и сообщил, что в Интернете нашел информацию о приезде в Санкт-Петербург Гюнтера Грасса, который вместе с нашим питерским классиком Даниилом Граниным будет устраивать семинар для молодых литераторов из России и Германии.
Хотя по возрасту я уже далеко не молодой человек, тем не менее, как литератор только начинаю формироваться, поэтому решил тоже подключиться к данному мероприятию. Однако, честно говоря, основная причина была все-таки в другом. Грасс уже несколько лет притягивает меня к себе, как автор романа «Траектория краба», рассказывающего о катастрофе немецкого лайнера «Вильгельм Густлоф», который был потоплен в январе 1945 года нашей советской подводной лодкой под командованием Александра Маринеско. Под влиянием этого романа, который мне удалось прочитать на немецком языке сразу же после его выхода в 2002 году, я еще больше углубился в тему «Атаки века», как у нас называют это событие. Стал искать немецкий перевод английской книги «Ужасная ночь», на которую в своем романе как раз и ссылался Гюнтер Грасс. Кончилось все тем, что мне не только удалось достать эту книгу в букинистическом магазине немецкого города Кобленц, но и тут же приступить к ее переводу.
Книжка увлекла меня своим построением в духе детективного жанра, а также тем, что в ней прослеживалась явная симпатия к советским подводникам, союзниками которых в войну были англичане. Маринеско в этой английской книжке назван был дословно «бриллиантовым командиром подводной лодки». Это выражение мне настолько понравилось, что я его так и перенес в русскую версию книги, которая вышла в 2005 году в издательском доме «Нева» под названием «Правда о Вильгельме Густлофе».И вот теперь появилась возможность не только увидеть классика современной немецкой литературы, но и подарить ему русское издание той самой английской книги. С этой целью, не откладывая дела в долгий ящик, я тут же сочинил письмо директору института Гете в Санкт-Петербурге доктору Ральфу Эппенедеру, попросив его содействовать такой встрече. Рассчитывал самое большее на несколько минут общения. И вдруг получил известие, что институт Гете приглашает меня на обед с Гюнтером Грассом в перерыве между занятиями семинара. Скажу честно, эти 60 минут общения с живым немецким классиком, видимо, никогда не забуду. Не сомневаюсь, что утомил его своим напором и расспросами, но делал я это сознательно. Ведь такой шанс бывает раз в жизни, и его негоже было упускать.
Я обязан был прояснить для себя то, что вызывало у меня вопросы и недопонимание в теме «Маринеско против Густлофа». Именно с таким названием мне хочется подготовить собственную книгу. Материала собрано на базе наших и немецких источников уже много, причем, в основном, нигде не опубликованного. С фактографической точки зрения многое уже достаточно ясно, но все более интересной становится тема философского осмысления эпизода, случившегося январской ночью в водах Балтийского моря. Мне хочется понять на его основе, где проходит грань между подвигом и трагедией. У нас потопление «Вильгельма Густлофа» с советских времен однозначно классифицируется, как подвиг. Правда, упор при этом делается на уничтожении фашистских подводников и опускается факт присутствия на корабле немецких беженцев, а их, как недавно было установлено, погибло девять с лишним тысяч человек, в основном женщины и дети. В Германии гибель лайнера считается самой крупной человеческой трагедией на море, превосходящей катастрофу «Титаника» в шесть раз.
Скажу честно, ясного ответа я так и не дождался. Однако из уст Гюнтера Грасса услышал применительно к личности Александра Маринеско слово, которого мне так не хватало для осмысления отношения немецкого писателя к советским морякам. По-немецки - оно прозвучало так: „unbequem“ то есть – «неудобный», «мешающий» и даже «неугодный». Характеризуя других персонажей своего романа, вокруг которых он выстроил всю свою сюжетную линию, а именно нацистского функционера в Швейцарии Вильгельма Густлофа и его убийцу – еврейского юношу-студента Давида Франкфуртера, Грасс без тени сомнения прикрепил им ярлык «фанатиков». А вотМаринеско оказался для него более сложной фигурой – он ему непонятен и неудобен. Если перенестись в сегодняшнее время, то характеристика Грасса без помех может распространяться на среднестатистического россиянина. Мы – русские, непонятны тем, кто в Европе. Мы неудобны, мешаем своим присутствием, а потому подчас и неугодны. За это нас чаще всего и не жалуют там, а проще говоря, не любят. Но никуда не денешься, с Россией приходится считаться.
Писатель Гюнтер Грасс оказался силен тем, что разглядел в Маринеско эти истинно русские черты, несмотря на то, что отец нашего командира-подводника был румыном, а мать украинкой. Маринеско был и останется в людской памяти россиянином, ибо он по своей натуре являлся настоящим русским человеком со всеми своими достоинствами и слабостями.Однако дискутировать на эту тему с Грассом я не стал. Мне важно было услышать его мнение, и я его услышал. Грасс добавил еще одну фразу, которая окончательно расставила точки над «i». Он назвал Вильгельма Густлофа, Давида Франкфуртера и Александра Маринеско «детьми своего времени». По его мнению, они воплотили в себя ту эпоху, в которой сформировались, как личности. Поэтому и отношение к ним должно определяться с точки зрения понимания особенностей того времени, в котором они жили. Когда я показал Грассу фотографию, сделанную мною у двери здания молодежной турбазы в Шверине, там, где когда-то было место упокоенияВильгельма Густлофа и его сподвижников-нацистов, то писатель улыбнулся, а потом сказал, что сам там специально побывал, чтобы убедиться в подлинности событий. Для меня же эта фотография имела принципиальное значение, так как в романе «Траектория краба» писатель зачем-то с мельчайшими подробностями стал описывать табличку на дверях этого здания, рассказывая о том, что она висела криво, и напечатано на ней было то, что турбаза с 9 до 16 часов закрыта. Интуитивно я почувствовал, что ему это для чего-то было нужно, но подлинная причина открылась лишь тогда, когда я сам оказался у дверей турбазы. Все соответствовало написанному. Единственным отличием было то, что табличка висела теперь аккуратно. Видимо, дирекция турбазы тоже прочитала роман. Это был характерный для Грасса литературный прием, чтобы продемонстрировать, таким образом, достоверность того, о чем он рассказывает. После этого я, действительно, уже на веру воспринимал дальнейшие исторические эпизоды романа.Мне было интересно мнение Гюнтера Грасса о недавно прошедшем по западногерманскому телевидению двухсерийном художественном фильме «Вильгельм Густлоф». Оказалось, писатель не стал смотреть его из принципиальных соображений. Одиссея «Густлофа» по его словам это не «лавстори», а, в первую очередь, трагедия, и именно так ее нужно было показывать на экране. Я заметил на это, что его роман «Траектория краба» был бы в данном смысле очень выигрышным и, может быть, найдется со временем достойный режиссер для экранизации этого произведения, которое было названо Даниилом Граниным «сильной антифашистской книгой». В завершение этой неожиданной нашей встречи Грасс разрешил делать ссылки на роман в моей будущей книге «Маринеско против Густлофа», которую я как раз хочу построить на сопоставлении российских и немецких источников. Сам он, по его словам, к этой теме возвращаться уже не будет. Он ее поднял и направил в нужное русло, а дальше ее подхватили другие, в том числе и немецкие старшеклассники, которые дают оценку «Траектории краба» в своих школьных сочинениях. Хотелось бы, конечно, узнать, что они там пишут о нашей подводной лодке «С-13» и ее командиреАлександре Маринеско. Секретарь Грасса, госпожа Озолинг, присутствовавшая на нашей встрече, пообещала прислать мне выдержки из наиболее интересных школьных работ. Так что, видимо, меня ожидают новые открытия, а, значит, предстоит очередной увлекательный этап литературного творчества.
27 мая 2008 года
Санкт-Петербург
Хотя по возрасту я уже далеко не молодой человек, тем не менее, как литератор только начинаю формироваться, поэтому решил тоже подключиться к данному мероприятию. Однако, честно говоря, основная причина была все-таки в другом. Грасс уже несколько лет притягивает меня к себе, как автор романа «Траектория краба», рассказывающего о катастрофе немецкого лайнера «Вильгельм Густлоф», который был потоплен в январе 1945 года нашей советской подводной лодкой под командованием Александра Маринеско. Под влиянием этого романа, который мне удалось прочитать на немецком языке сразу же после его выхода в 2002 году, я еще больше углубился в тему «Атаки века», как у нас называют это событие. Стал искать немецкий перевод английской книги «Ужасная ночь», на которую в своем романе как раз и ссылался Гюнтер Грасс. Кончилось все тем, что мне не только удалось достать эту книгу в букинистическом магазине немецкого города Кобленц, но и тут же приступить к ее переводу.
Книжка увлекла меня своим построением в духе детективного жанра, а также тем, что в ней прослеживалась явная симпатия к советским подводникам, союзниками которых в войну были англичане. Маринеско в этой английской книжке назван был дословно «бриллиантовым командиром подводной лодки». Это выражение мне настолько понравилось, что я его так и перенес в русскую версию книги, которая вышла в 2005 году в издательском доме «Нева» под названием «Правда о Вильгельме Густлофе».И вот теперь появилась возможность не только увидеть классика современной немецкой литературы, но и подарить ему русское издание той самой английской книги. С этой целью, не откладывая дела в долгий ящик, я тут же сочинил письмо директору института Гете в Санкт-Петербурге доктору Ральфу Эппенедеру, попросив его содействовать такой встрече. Рассчитывал самое большее на несколько минут общения. И вдруг получил известие, что институт Гете приглашает меня на обед с Гюнтером Грассом в перерыве между занятиями семинара. Скажу честно, эти 60 минут общения с живым немецким классиком, видимо, никогда не забуду. Не сомневаюсь, что утомил его своим напором и расспросами, но делал я это сознательно. Ведь такой шанс бывает раз в жизни, и его негоже было упускать.
Я обязан был прояснить для себя то, что вызывало у меня вопросы и недопонимание в теме «Маринеско против Густлофа». Именно с таким названием мне хочется подготовить собственную книгу. Материала собрано на базе наших и немецких источников уже много, причем, в основном, нигде не опубликованного. С фактографической точки зрения многое уже достаточно ясно, но все более интересной становится тема философского осмысления эпизода, случившегося январской ночью в водах Балтийского моря. Мне хочется понять на его основе, где проходит грань между подвигом и трагедией. У нас потопление «Вильгельма Густлофа» с советских времен однозначно классифицируется, как подвиг. Правда, упор при этом делается на уничтожении фашистских подводников и опускается факт присутствия на корабле немецких беженцев, а их, как недавно было установлено, погибло девять с лишним тысяч человек, в основном женщины и дети. В Германии гибель лайнера считается самой крупной человеческой трагедией на море, превосходящей катастрофу «Титаника» в шесть раз.
Скажу честно, ясного ответа я так и не дождался. Однако из уст Гюнтера Грасса услышал применительно к личности Александра Маринеско слово, которого мне так не хватало для осмысления отношения немецкого писателя к советским морякам. По-немецки - оно прозвучало так: „unbequem“ то есть – «неудобный», «мешающий» и даже «неугодный». Характеризуя других персонажей своего романа, вокруг которых он выстроил всю свою сюжетную линию, а именно нацистского функционера в Швейцарии Вильгельма Густлофа и его убийцу – еврейского юношу-студента Давида Франкфуртера, Грасс без тени сомнения прикрепил им ярлык «фанатиков». А вотМаринеско оказался для него более сложной фигурой – он ему непонятен и неудобен. Если перенестись в сегодняшнее время, то характеристика Грасса без помех может распространяться на среднестатистического россиянина. Мы – русские, непонятны тем, кто в Европе. Мы неудобны, мешаем своим присутствием, а потому подчас и неугодны. За это нас чаще всего и не жалуют там, а проще говоря, не любят. Но никуда не денешься, с Россией приходится считаться.
Писатель Гюнтер Грасс оказался силен тем, что разглядел в Маринеско эти истинно русские черты, несмотря на то, что отец нашего командира-подводника был румыном, а мать украинкой. Маринеско был и останется в людской памяти россиянином, ибо он по своей натуре являлся настоящим русским человеком со всеми своими достоинствами и слабостями.Однако дискутировать на эту тему с Грассом я не стал. Мне важно было услышать его мнение, и я его услышал. Грасс добавил еще одну фразу, которая окончательно расставила точки над «i». Он назвал Вильгельма Густлофа, Давида Франкфуртера и Александра Маринеско «детьми своего времени». По его мнению, они воплотили в себя ту эпоху, в которой сформировались, как личности. Поэтому и отношение к ним должно определяться с точки зрения понимания особенностей того времени, в котором они жили. Когда я показал Грассу фотографию, сделанную мною у двери здания молодежной турбазы в Шверине, там, где когда-то было место упокоенияВильгельма Густлофа и его сподвижников-нацистов, то писатель улыбнулся, а потом сказал, что сам там специально побывал, чтобы убедиться в подлинности событий. Для меня же эта фотография имела принципиальное значение, так как в романе «Траектория краба» писатель зачем-то с мельчайшими подробностями стал описывать табличку на дверях этого здания, рассказывая о том, что она висела криво, и напечатано на ней было то, что турбаза с 9 до 16 часов закрыта. Интуитивно я почувствовал, что ему это для чего-то было нужно, но подлинная причина открылась лишь тогда, когда я сам оказался у дверей турбазы. Все соответствовало написанному. Единственным отличием было то, что табличка висела теперь аккуратно. Видимо, дирекция турбазы тоже прочитала роман. Это был характерный для Грасса литературный прием, чтобы продемонстрировать, таким образом, достоверность того, о чем он рассказывает. После этого я, действительно, уже на веру воспринимал дальнейшие исторические эпизоды романа.Мне было интересно мнение Гюнтера Грасса о недавно прошедшем по западногерманскому телевидению двухсерийном художественном фильме «Вильгельм Густлоф». Оказалось, писатель не стал смотреть его из принципиальных соображений. Одиссея «Густлофа» по его словам это не «лавстори», а, в первую очередь, трагедия, и именно так ее нужно было показывать на экране. Я заметил на это, что его роман «Траектория краба» был бы в данном смысле очень выигрышным и, может быть, найдется со временем достойный режиссер для экранизации этого произведения, которое было названо Даниилом Граниным «сильной антифашистской книгой». В завершение этой неожиданной нашей встречи Грасс разрешил делать ссылки на роман в моей будущей книге «Маринеско против Густлофа», которую я как раз хочу построить на сопоставлении российских и немецких источников. Сам он, по его словам, к этой теме возвращаться уже не будет. Он ее поднял и направил в нужное русло, а дальше ее подхватили другие, в том числе и немецкие старшеклассники, которые дают оценку «Траектории краба» в своих школьных сочинениях. Хотелось бы, конечно, узнать, что они там пишут о нашей подводной лодке «С-13» и ее командиреАлександре Маринеско. Секретарь Грасса, госпожа Озолинг, присутствовавшая на нашей встрече, пообещала прислать мне выдержки из наиболее интересных школьных работ. Так что, видимо, меня ожидают новые открытия, а, значит, предстоит очередной увлекательный этап литературного творчества.
27 мая 2008 года
Санкт-Петербург
Немає коментарів:
Дописати коментар