Что же произошло с реактором левого борта тогда 24 мая 1968 года в Баренцевом море?
Сплав висмута и свинца в активной зоне подвергается сильнейшему воздействию нейтр. потока и высокой темп-ре при не очень высоком давлении. В массе теплоносителя проявляется незначительное окисление, в силу чего появляются мелкие нерастворимые образования и по этой причине он подлежит очистке, т . н. высокотемпературной регенерации, чего перед выходом сделано не было. Я не говорю, что именно это и было причиной в данном случае и нужна ли была эта очистка сейчас. Были у них и ранее такие случаи стоившие многого труда экипажу и неконтролированному облучению его. Вот этот мусор в каналах ТВЕЛов в какой то части их перекрыл сечение прохода теплоносителя, уменьшив теплосъем, что и привело к расплавлению циркониевого чехла самого ТВЕЛа. Оголились урановые стержни и началось их разрушение и вымывание с выносом осколков делящегося урана в теплоноситель. Всплывая на сплаве Pb- Bi осколки горючего осели и затвердели в так наз. поплавковом клапане. Это стальной шар предусмотренный для температурного расширения ЖМТ теплоносителя при изменении мощности реактора. Он непосредственно связан с системой поддержаия давления в активной зоне. Над этим шариком и находилась вся эта грязь. Вымытый из АЗ уран был очень активен и представлял мощнейший источник быстрых нейтронов, выходя наружу вызывал вторичное гамма - излучение от посторонних конструкционных материалов. Это вторичное излучение совместно с нейтр. потоком было очень мощным и жестким. Так сначала определили уровень гамма более 2,5 тыс. рентген и то потому что аппаратура на большее не была расчитана, зашкаливала. Попутно из воздуха и паров воды образовывались огромные количества активных газов и золей. Вот это излучение и погубило м-а Воеводу т.к. его пост находился непосредственно через переборку- 22 мм стальной лист. Кости его рук ломались как песочные. Через некоторое время реактор л.б. заглушили, но ведь излучение не исчезло. Эти ЖМТ реакторы работали постоянно от загрузки до загрузки активной зоны, их запуск или остановка разрешалась только главкомом ВМФ. Остановка означала что сплав будет заморожен и вряд ли его удастся когда разогреть, хотя система разогрева существовала на пл.
Далее- беда не приходит одна . Еще до подхода лодки к причалу отказала трюмная помпа 2-П2 4-го отсека, которая откачивала конденсат из трюма. Май на севере еще далеко не лето. Конденсат стал скапливаться в трюме, достиг труб первого и второго контуров и интенсивно стал испаряться. Это радиоактивное облако выходило из люка 4-го отсека, а в 800 метрах наш жилой поселок, береговая база и казармы и штабы. Да и до Гремихи 4-5 км . В трюме 4-го температура достигала 110 гр., при мин. кислорода. Спускаясь первый раз в этот трюм я обжег легкие- так мне показалось. Это была сауна в форсированном варианте- я этого не ожидал. Но все же я продержался вместо 2 минут- 12-15 без всяких защитных средств, пока меня не поднял за шиворот азиат СРБ. Таких ходок пришлось сделать три. А как получилось? Было принято решение подсоединить вакуумную установку к системе осушения отсека, чтобы отсасывать конденсат, чтоб прекратить парение ( идея Гр. АЛр. Румянцева, ст. оф. ТУ КСФ.) которую быстро доставили из Росты с завода на котором я восстанавливал п.л. «С- 342». Это 2 куб.м емкость с вакуумным насосом. Она должна быть соединена с трюмной системой 80 мм гибким гофршлангом . Но в первый мой спуск гайка, сделанная по чертежам корабельной документации ( еще раз о том, что не все выглядело так, как на картинке, не все делалось на заводе по чертежу) не пошла по резьбе- шаг не тот. Что оставалось мне? Я понял что время мое уже вышло, снял с себя эту кучу дозиметров ( учет облучения ) сложил их так, чтоб не попали в трюм. На одном из них ударом ключа сделал отпечаток резьбы со штуцера. И тут меня схватил азиат за шкирку, и ругаясь по- русски, стал вытаскивать из трюма. Вышел конечно я сам. Если бы я был такой как сейчас- азиат выбросил бы меня, может за борт. А тогда я весил под 100. Определив по оттиску шаг резьбы изготовили другую гайку, И снова я пошел через эти 4 люка в трюм. Температура была за 100 гр. И дышалось тяжело т.к. мало было кислорода из-за вытеснения его паром. На этот раз я гайку поставил и уплотнил- ведь плотность должна быть вакуумная. Снова сгреб дозиметры и оставил в трюме, снова китаец " помогал "мне подняться. Третий поход мой был для протаскивания гофршланга с верхней палубы в трюм. А это более 8 м жесткого гофрированного шланга, который цепляется за что угодно, а надо проложить через 4 люка, расположенных не на одной вертикали. Азиаты снова подняли меня. Зачем я выбрасывал дозиметры? Да для того чтоб СРБ не могло учесть полученную дозу, иначе меня уже туда не пустят, а скорее загребут на обследование медики. А что тогда будет с лодкой, кто займется этим хозяйством? Как оказалось потом думал не правильно.
Комиссия из Москвы была собрана быстро и состояла из акад . Александрова и Лейпунского, много спецов конструкторов и проектантов, людей из ГТУ и ГШ ВМФ. Всю эту группу от ЦК возглавлял Пономарев. Все работали тихо, хотя обстановка была нервной. Гостинниц в Гремихе не было и все эти ребята размещались по нашим квартирам, полковнички рангом пониже в клубе и т.д.- у меня ночевал иногда Александров т.к. семья моя выехала на лето в Золотухино.
Тогда, в ходе ликвидации аварии я узнал одну вещь которую не предполагал. Оказывается на береговой базе существовал некий фонд продовольствия, не для нашего взгляда. Верхним членам комиссии приносили буквально все что хочешь. Апельсины, коньяк, виноград и..... отряжались целые бригады на ловлю разной рыбы и охоту на куропаток и зайцев. Короче каждый работал на своем месте. Эти верхние не ходили в столовую, им приносили еду и питье в кабинет. Многие из них выпивали по несколько гр. перед едой, некоторые...... Был один солидный чудак- Костя Карих- кто он не знаю до сих пор , кажется он был из Обнинска, из учебно- тренировочного центра подводников. Поразительно энергичный, взрослый и рослый мужик, могучего сложения и такого же здоровья, Герой соцтруда. Телефонная связь у нас работала только военная, позвонить мог совсем не любой. Телефонистки работали строго по спискам. Потом связь была через несколько коммутаторов и каждый мог тебе дать, но чаще отказывал. Костя Карих, выпив пару стаканов спирта садился за телефон и всегда дозванивался куда надо и даже домой. У него была удивительная способность переносить такое количество спирта и продолжать работать как ни в чем не бывало.
Немає коментарів:
Дописати коментар