В трагедии на АПЛ «Нерпа» виноваты десятки людей, а судить собираются только командира и матроса
25 апреля флотский военный суд приступит к предварительному слушанию по громкому делу
В конце марта военная прокуратура Тихоокеанского флота утвердила обвинительное заключение Следственного управления СКП по ТОФ и передала во флотский военный суд 60 томов уголовного дела, закрытого от посторонних грифом «Совершенно секретно». В нем – обстоятельства и причины трагедии, случившейся у южных берегов Приморья 8 ноября 2008 года во время ходовых испытаний на борту атомной подводной лодки «Нерпа», когда в результате несанкционированного срабатывания системы пожаротушения в отсеки корабля пошел ядовитый газ и, задохнувшись, погибли 20 человек.
Следствие обвинило в случившемся двоих - командира экипажа АПЛ, гвардии капитана первого ранга Дмитрия Лаврентьева и матроса-контрактника, гвардии старшину второй статьи Дмитрия Гробова.
Нашему корреспонденту удалось познакомиться с некоторыми принципиальными для понимания этой истории документами и свидетельствами. Может, потому они и секретны, что идут вразрез с выводами многотомного расследования, ставят под сомнение исключительную виновность Лаврентьева и Гробова, а также дают понять, кто на самом деле должен ответить за то, что случилось на борту атомной субмарины?
Да, конечно, командир отвечает за все. И всегда виноват. Это скажет любой моряк. Но тут – особый случай. Вслед за аварией Лаврентьев и экипаж были представлены командованием… к государственным наградам. Ордена и медали получили семнадцать военных моряков. Командира из наградного списка в последний момент исключили. И вместо ордена Мужества присвоили «звание» главного виновника трагедии.
Следствие долго определялось со статьей УК. Сперва вменили «Халатность», потом, когда доказательства не склеились и «Дело» посыпалось, «Халатность» заменили «Превышением должностных полномочий». Тем временем Дмитрий Лаврентьев, как и Дмитрий Гробов, не то что не сели за решетку, но продолжали служить. Командир – на «Нерпе», Гробов – на другом корабле.
Такого на подводном флоте, наверное, тоже еще не бывало. После прогремевшего на весь мир ЧП – продолжать командовать экипажем стоящей в заводе атомной подлодки. Не раз и не два после случившегося выводить боевой, начиненный опытным оборудованием и вооружением корабль в море на испытания. Погружаться, всплывать – готовить АПЛ к передаче в аренду другой стране. Стрелять - испытывать (как говорят, успешно) вооружение. Учить индийский экипаж управлению сложнейшей техникой… А в свободное от службы время ходить на допросы к следователям, мучиться и не понимать, кто ты – командир гвардейской АПЛ или без пяти минут уголовник? И в таком сумасшедшем режиме - два с половиной года подряд.
Я помню день похорон в Большом Камне, городе, где доводят до готовности и все никак не доведут многострадальную «Нерпу». В последний путь провожали пятерых (остальные погибшие были в основном из Комсомольска-на-Амуре, где на Амурском судоремзаводе еще в начале 90-х заложили «Нерпу»): замкомандира АПЛ по воспитательной работе, капитана второго ранга Евгения Головных, начальника химслужбы, капитана третьего ранга Александра Подборнова, кока-инструктора, мичмана Александра Прудникова и гражданских специалистов большекаменского завода «Звезда» Алексея Лысенко и Владимира Сулимова.
В пестрой толпе горожан выделялась черная строчка – строй экипажа подлодки во главе с командиром. На Лаврентьева было страшно смотреть. Читалось: ему здесь не легче, чем несколько дней назад в море, в отравленном газом отсеке, а потом на мостике аварийной подлодки. Набравшись духа, я подошла к нему, спросила, что он думает о причинах ЧП.
- Следствие отрабатывает два момента, - кратко ответил тогда командир. - Техника и человек. Разберутся.
Материалы, предоставленные мне адвокатом Лаврентьева и специалистами, просившими себя не называть, говорят о том, что если и «разобрались», то явно не с теми.
По результатам работы комиссии установлено: 1. Система была технически неисправна и не обеспечивала работу по прямому назначению. 2.Предполагаемая причина – неисправность (сбой) в работе основного процессора программного обеспечения управлением работой системы.
С учетом вышеизложенного отмечаю, что автоматический регистратор событий системы зафиксировал подачу команды… как команду, поданную оператором, хотя фактически подача команды вахтенным не производилась. Представитель НПО «Аврора» (предприятия – разработчика системы) специалист Луковой В.Г. по существу выявленного сбоя объективных пояснений дать не может, так как не является программистом системы. Причина срабатывания датчиков подачи огнегасителя системы ЛОХ также не установлена».
Это – цитата из заявления за подписью командира АПЛ «Нерпа» Лаврентьева, адресованного военному прокурору гарнизона города Большой Камень. Сбой системы, о котором он пишет, случился – внимание! - совсем недавно, накануне передачи уголовного дела в суд, а именно 5 марта 2011 года. На двух листках этого документа – ключ к расследованию трагедии 2008-го. Конечно, Лаврентьев проецирует последнее, слава богу, обошедшееся без жертв ЧП на события двухлетней давности. Он пишет:
«На основании ознакомления с материалами уголовного дела считаю необходимым доложить: следствием не произведен полный анализ автоматического регистратора работы системы… что ставит под глубокое сомнение человеческий фактор (читай: запуск системы ЛОХ старшиной Гробовым. – Авт.). Факт аварии 5 марта 2011 года является лишь подтверждением того, что с программным обеспечением далеко не все в порядке».
- Все последние годы вечные сбои автоматики «Нерпы» ни для кого не секрет, - замечает адвокат командира, сам в прошлом подводник Александр Кулаков. – Я ходатайствовал приобщить к материалам дела переписку моего подзащитного с заводом-изготовителем (ОАО «Амурский судостроительный завод»), контрагентскими организациями, командованием соединения и ТОФ по поводу технических недоработок систем АПЛ, проявившихся в ходе испытаний, и дать оценку качества поставляемых нашей оборонной промышленностью образцов военной техники. Так, в системе, управляющей в том числе и подачей огнегасителя (фреона) в отсеки, до злосчастных ходовых испытаний было зафиксировано более пятидесяти сбоев!
Среди документов переписки Лаврентьева есть письмо от 15 сентября 2008 года. Незадолго до трагедии командир посылает по кругу сигнал SOS:
«Автоматическое дистанционное управление общекорабельными системами не обеспечивает живучесть корабля и имеет ряд конструктивных недоработок, устранить которые необходимо до выхода ПЛА на заводские ходовые испытания. В случае аварийной ситуации в море в подводном положении данное обстоятельство способно привести к гибели корабля и экипажа. Корабль к выходу НЕ ГОТОВ».
Пройдет месяц, и директор Амурского судостроительного завода Анатолий Адаменя выпустит приказ о начале заводских ходовых испытаний. 24 и 29 октября будут две неудачные попытки «Нерпы» оторваться от пирса: едва выйдет за пределы внутреннего рейда, начинаются сюрпризы - то разгерметизация, то протечка, то остановка оборудования. Наконец, 31 октября «Нерпу» все-таки выдавят в море. Прямо навстречу ЧП.
А вскоре, буквально по горячим следам трагедии, назначат первого виноватого – гвардии старшину второй статьи Дмитрия Гробова - и широко разнесут эту весть по стране.
В экипаже подлодки никто в эту версию не поверил. Гробова все знали по службе с 2005 года. Cерьезный товарищ, контрактник-со скуки нажимает кнопки компьютера? Не может такого быть! Но Гробов на допросе признался в содеянном и своей рукой написал: «Подошел к стойке «Молибден» и из личного любопытства предположительно нажал следующие клавиши…».
В «дурака» по фамилии Гробов не поверил и один из членов госкомиссии по расследованию ЧП, заместитель начальника штаба ТОФ, контр-адмирал (ныне – запаса) Андрей Войтович. Во-первых, как и Лаврентьев, он хорошо знал, на какие «чудеса» способна не принятая на вооружение опытная корабельная автоматика. Во-вторых, обратился к специалисту – сдаточному механику «Нерпы» Григорьеву В.А., и тот пояснил: даже если Гробов чего и нажимал, то эти действия «не соответствовали правильному алгоритму управления системой ЛОХ, а потому не обеспечили бы подачу огнегасителя в отсек». В-третьих, поверить в версию следствия не давали документы по неоднократному несанкционированному срабатыванию систем, в том числе и системы ЛОХ, на других атомных подлодках ВМФ России.
- До «Нерпы» на наших флотах обходилось без жертв, - рассказывают специалисты. - По следам происшествий на системы устанавливали программные ловушки, и сбои автоматики прекращались. То же самое было сделано и на «Нерпе», но не до, а аж через два года после ЧП! До аварии – ни ловушек, ни механической блокировки как защиты от «дурака». Это – несоблюдение требований ГОСТа конкретными должностными лицами. Но к ним у следствия вопросов нет.
Странно, но вопросы не появились даже после того, как проводивший экспертизу российский научный центр «Курчатовский институт» пришел к вполне однозначному заключению о причинах аварии (цитирую): «Руководящим составом предприятий промышленности, ОАО «СПМБМ «Малахит», ОАО «Концерн НПО «Аврора» допущены нарушения требований нормативных актов в области обеспечения безопасности мореплавания, сохранения жизни и здоровья людей в ходе подготовки к заводским ходовым и государственнм испытаниям строящейся АПЛ. Указанные нарушения были допущены в результате ненадлежащего исполнения руководящим составом своих обязанностей по изготовлению оборудования «Молибден-И» с необходимым качественным программным обеспечением, которое не позволило бы несанкционированно задействовать систему ЛОХ без приказа командира АПЛ».
Казалось бы, после таких выводов и с Гробова, и с Лаврентьева должны быть сняты все обвинения. И начато принципиально новое расследование. Но как тогда, так и два года спустя следствие не просто намертво стоит на своем, но и расширяет обвинение до того, что, кажется, еще чуть-чуть - и командиру подлодки пришьют (чего мелочиться!) измену Родине, вредительство и шпионаж. Иначе как понимать протокол за подписью следователя Романова А.А., где Лаврентьев обвиняется «в срыве сроков сдачи АПЛ заказчику – ВМФ и подрыве деловой репутации предприятия-изготовителя, Амурского судостроительного завода»?
Того самого завода, который закачал в «Нерпу» под видом фреона быстродействующую смертельную смесь.
Военным нельзя давать интервью про ЧП. Но, когда топят товарища, нельзя и молчать. Я обещаю не называть моего собеседника, и Валерий (назовем его так) рассказывает:
- Сработал ревун, спустя считаные секунды из распылителя хлынул прямо на голову сжиженный газ. Он был жгучий – сразу запекло затылок. И едкий, как ацетон. Мы сразу поняли, это не фреон, потому что фреон – газ без запаха.
Тем, кто выжил в тот день, повезло: лодка находилась хоть и под водой, но на небольшой, перископной, глубине. Если б всплывали дольше, было бы больше погибших. Мог быть дальневосточный «Курск». Действовал газ мгновенно. Первый вдох – и побежала голова. Следом - галлюцинации, потеря сознания, остановка дыхания.
Экипаж сразу включился в свои ПДА (персональные дыхательные аппараты) – сказалась знаменитая на весь Тихоокеанский флот фирменная «лаврентьевская муштра». Гражданских сгубило неумение обращаться со средством защиты. На многих, кого спасали и не спасли, говорит Валерий, были надеты невключенные ПДА.
Разница между военными и гражданскими состояла не только в выучке, но и в психологической готовности к ЧП. Это ясно читается в заключениях медэкспертиз о вреде здоровью, полученном каждым из пострадавших. У экипажа это – ингаляционные отравления, обморожения, ушибы и прочие травмы. У специалистов и штабных чинов были зафиксированы все больше стрессовые реакции: невралгии, дистонии, кризы, расстройства адаптации, депрессивный синдром. Первые, четко выполняя команды гвардии капитана первого ранга Лаврентьева, спасали вторых.
Я спросила у Валерия, скольких он вытащил из газовой камеры - второго отсека подлодки? Он не считал. Помнит, что несколько раз менял кислородный патрон в противогазе. Обычно одного такого хватает на два с половиной часа, но в ситуации запредельной траты энергии и сил – минут на двадцать, не больше.
- Всего мы подняли наверх восемьдесят человек. Но ведь двадцать-то не спасли…
Он как будто себя винит. Говорит, те же мысли до сих пор не дают покоя и командиру.
А вот было бы интересно узнать, как нынче спится тем, кого не тряхнуло следствие, - поставщикам липового огнегасителя, закачанного в систему ЛОХ АПЛ «Нерпа» в составе, далеком от ГОСТа: 34,6% - фреон 114В-2, 64,4% - тетрахлорэтилен (в просторечии – растворитель)?
Следствие, что называется, на голубом глазу называло и называет газ-убийцу фреоном. Как будто и знать не хочет про то, что уже через неделю после аварии ядовитое вещество было исследовано в эколого-аналитическом центре ДВГУ, после чего в Москву на имя первого заместителя министра обороны РФ, генерал-полковника А. Колмакова был отправлен доклад о «несоответствии огнегасителя установленным требованиям». Защита Лаврентьева просила приобщить этот документ к материалам уголовного дела – опять получила отказ.
Может, тот анализ непринципиален? И чистый фреон так же опасен, как в смеси с тетрахлорэтиленом? Ответ на этот вопрос в деле есть. Согласно выводам комплексной химико-токсикологической экспертизы, будь в системе ЛОХ «правильный» огнегаситель, при его подаче в отсек даже при многократном превышении ПДК и отсутствии средств защиты никто бы не погиб в течение целых двух часов! Могли быть обморожения кожи и дыхательных путей, травмы, но все бы остались живы!
Те, кто читал уголовное дело, утверждают: следствие не выяснило, кто разбавлял фреон и сколько на том заработал. Известно лишь, что до поставки газа на Амурский судоремзавод в марте 2008 года огнегаситель прошел по длинной цепи фирм-посредников и обошелся одной из них в сумму, более чем в три раза меньшую реальной стоимости. Газ, а вернее, бюджетные деньги, крутили два с половиной года (!) по разным адресам - Петербург, Нижний Новгород, Дальний Восток… В Нижнем был сделан анализ, подтвердивший: продукт соответствует ГОСТу. Каким-то чудом в тот же день и год был проведен входной анализ фреона на АСЗ в Комсомольске-на-Амуре. Понятно, что от Нижнего до Комсомольска далековато и анализа с такой датой в принципе быть не могло. Но военные следователи данный факт привычно отфильтровали. И двинулись дальше, прямиком в Большой Камень, где у причала завода «Восток» как стояла, так и стоит до сих пор невезучая АПЛ.
Какой телегой доставили сюда под загрузку стратегическую, единственную в своем роде и предназначенную для сдачи в аренду другой стране атомную подлодку, левый груз - неопломбированные канистры с жалкими бумажными наклейками «Фреон»? Ответа в деле нет. Но рабочие заводской бригады, загружавшие смертоносный газ в систему ЛОХ, дали показания, возбудившие бы любого (раскручивай – не хочу!), но только не следователей ВСУ СКП по Тихоокеанскому флоту.
Получали «фреон», признались рабочие, из неохраняемого, открытого всем ветрам помещения. С утра до обеда возили канистры на причал. А ночью, по приказанию представителя АСЗ, закачивали в лодку адскую смесь. Состава «фреона» не знали, потому что на заводе «Восток» входной анализ продукции не проводился.
Кто когда-нибудь въезжал в ЗАТО (закрытое территориальное образование) Большой Камень, тот знает, как непросто порой прорваться в город сквозь КПП. Однако кто-то легко провез через все кордоны на засекреченное оборонное предприятие две с половиной тонны нервно-паралитического газа под видом стандартного огнегасителя. Кто и как? Нет ответа.
Чем ближе процесс, тем громче голоса в защиту Лаврентьева. Сослуживцы-подводники пишут письма в инстанции, не скупятся на критику в адрес следствия, называя его заказным, а обвинение – расправой над невиновным. Они требуют рассмотрения засекреченного уголовного дела в составе суда присяжных и обещают собрать в защиту командира подписи подводников чуть не со всей страны.
Будут ли среди подписавшихся действующие военные? Пока открыто заявляют свое несогласие адмиралы, контр- и вице-адмиралы, офицеры - все запаса или в отставке.
Лодка стоит в заводе. Завод устраняет все новые косяки проектировщиков-разработчиков. Есть подозрение, что ближайшее будущее «Нерпы» – страшная военная тайна даже для такого большого начальника, как Главком ВМФ. Подписав приказ «О зачислении ПЛ в состав ВМФ России», Владимир Высоцкий пока не рискнул утвердить другой документ - акт госкомиссии о приемке ПЛ от промышленности. А значит…
- Текущее состояние АПЛ «Нерпа» нелегитимно. Без вины виноватый командир под судом. Причина несанкционированного срабатывания системы ЛОХ до сих пор не выявлена, - возмущен бывший адмирал-инспектор подводных сил ВМФ страны, ныне председатель Владивостокского Морского собрания, вице-адмирал в отставке Борис Приходько.
Те, кто остро озабочен скорейшей передачей стратегической АПЛ в долгосрочную аренду Индии, надеются: все обойдется. Яд-растворитель давно слит из систем пожарной безопасности АПЛ, и подобное безобразие больше (авось!) не повторится. Во избежание новых роковых неожиданностей сегодня злосчастный ЛОХ переведен на ручной режим управления.
Того же самого – умения вручную управлять системой – требовал с экипажа во избежание ЧП и командир Лаврентьев. Он думал, что в условиях вечного бардака и неуправляемой автоматики эта вынужденная мера хотя бы уменьшит риск потерять людей и подлодку.
Ни за что бы тогда командир не поверил, что этот и прочие факты можно вывернуть наизнанку и сшить шестидесятитомное уголовное дело с обвинительным заключением - в три тома мелкого текста! Видимо, довести Лаврентьева до суда оказалось значительно проще, чем до экспортной кондиции атомную подлодку.
Прямая речь
«НЕ ПОГИБ? ИДИ ПОД СУД!»
- Мы тесно общаемся со своими тихоокеанскими коллегами. Получаем информацию из первых рук и уверены, что следствие переводит стрелки. Причина трагедии не в командире, все гораздо глубже, - считает председатель Санкт-Петербургского клуба моряков-подводников и ветеранов ВМФ Игорь КУРДИН. - К сожалению, реалии таковы: если командир лодки погибает во время катастрофы, его награждают. Так было в 1989 году при пожаре на К-287 «Комсомолец». Погибший вместе с лодкой ее командир Евгений Ванин был посмертно награжден орденом боевого Красного Знамени. В апреле 1970 года АПЛ К-8 затонула после пожара в Бискайском заливе - командир Всеволод Бессонов получил звание Героя Советского Союза (посмертно). Если же командир остается в живых, то отвечает за все. Вот пример. Дизельная подводная лодка С-178 погибла 21 октября 1981 года в результате столкновения с «Рефрижератором-13». Часть людей были спасены. Командир С-178 капитан третьего ранга Маранго и старпом РФС-13 Курдюков были осуждены на 10 лет каждый.
Еще пример. 23 июня 1983 года потерпела катастрофу атомная подлодка «К-429». 14 человек погибли при взрыве, два - при свободном всплытии, 104 человека удалось спасти. Командира подлодки Суворова осудили. Оба эти случая произошли, кстати, на Тихоокеанском флоте.
Оправдания редки, но тоже имели место в истории. Всем известна по голливудской экранизации история с АПЛ К-19, на которой случилась авария реактора. Командир Николай Затеев был награжден орденом, направлен на учебу в академию, после чего продолжил службу.
Подводники помнят еще одну невероятную историю со счастливым концом. В 1963 году в Полярном у пирса взорвались торпеды на подводной лодке Б-37. Командир Анатолий Бегеба остался жив. Его судили военным трибуналом, он отказался от адвокатов и защищал себя сам. Председатель трибунала, подполковник юстиции Титов оправдал Бегебу, но впоследствии признался, что на него давили, требуя осудить командира лодки. Редкие прецеденты дают надежду на объективное расследование трагедии АПЛ «Нерпа» военным судом. Вину за ЧП нельзя сваливать только на командира и матроса.
Следствие обвинило в случившемся двоих - командира экипажа АПЛ, гвардии капитана первого ранга Дмитрия Лаврентьева и матроса-контрактника, гвардии старшину второй статьи Дмитрия Гробова.
Нашему корреспонденту удалось познакомиться с некоторыми принципиальными для понимания этой истории документами и свидетельствами. Может, потому они и секретны, что идут вразрез с выводами многотомного расследования, ставят под сомнение исключительную виновность Лаврентьева и Гробова, а также дают понять, кто на самом деле должен ответить за то, что случилось на борту атомной субмарины?
Статья УК вместо ордена
Суть обвинения сводится к трем позициям. Первая - «командир принял решение о готовности выхода АПЛ в море при условии слабой подготовленности экипажа в вопросах знания и умения эксплуатировать вверенную матчасть». Вторая – «матрос начал из любопытства нажимать клавиши и любоваться изменениями рисунков и фигур на мониторе, пока не сработала система пожаротушения». Третья – «командир ответствен за слабую подготовленность находившихся на борту АПЛ гражданских лиц - членов сдаточной команды в вопросах, касающихся безопасности и пользования приборами индивидуальной защиты, что повлекло тяжкие последствия – массовую гибель людей».Да, конечно, командир отвечает за все. И всегда виноват. Это скажет любой моряк. Но тут – особый случай. Вслед за аварией Лаврентьев и экипаж были представлены командованием… к государственным наградам. Ордена и медали получили семнадцать военных моряков. Командира из наградного списка в последний момент исключили. И вместо ордена Мужества присвоили «звание» главного виновника трагедии.
Следствие долго определялось со статьей УК. Сперва вменили «Халатность», потом, когда доказательства не склеились и «Дело» посыпалось, «Халатность» заменили «Превышением должностных полномочий». Тем временем Дмитрий Лаврентьев, как и Дмитрий Гробов, не то что не сели за решетку, но продолжали служить. Командир – на «Нерпе», Гробов – на другом корабле.
Такого на подводном флоте, наверное, тоже еще не бывало. После прогремевшего на весь мир ЧП – продолжать командовать экипажем стоящей в заводе атомной подлодки. Не раз и не два после случившегося выводить боевой, начиненный опытным оборудованием и вооружением корабль в море на испытания. Погружаться, всплывать – готовить АПЛ к передаче в аренду другой стране. Стрелять - испытывать (как говорят, успешно) вооружение. Учить индийский экипаж управлению сложнейшей техникой… А в свободное от службы время ходить на допросы к следователям, мучиться и не понимать, кто ты – командир гвардейской АПЛ или без пяти минут уголовник? И в таком сумасшедшем режиме - два с половиной года подряд.
Я помню день похорон в Большом Камне, городе, где доводят до готовности и все никак не доведут многострадальную «Нерпу». В последний путь провожали пятерых (остальные погибшие были в основном из Комсомольска-на-Амуре, где на Амурском судоремзаводе еще в начале 90-х заложили «Нерпу»): замкомандира АПЛ по воспитательной работе, капитана второго ранга Евгения Головных, начальника химслужбы, капитана третьего ранга Александра Подборнова, кока-инструктора, мичмана Александра Прудникова и гражданских специалистов большекаменского завода «Звезда» Алексея Лысенко и Владимира Сулимова.
В пестрой толпе горожан выделялась черная строчка – строй экипажа подлодки во главе с командиром. На Лаврентьева было страшно смотреть. Читалось: ему здесь не легче, чем несколько дней назад в море, в отравленном газом отсеке, а потом на мостике аварийной подлодки. Набравшись духа, я подошла к нему, спросила, что он думает о причинах ЧП.
- Следствие отрабатывает два момента, - кратко ответил тогда командир. - Техника и человек. Разберутся.
Материалы, предоставленные мне адвокатом Лаврентьева и специалистами, просившими себя не называть, говорят о том, что если и «разобрались», то явно не с теми.
Система пожаротушения снова дала сбой меньше месяца назад
«Настоящим докладываю, что… в 00 часов 38 минут на АПЛ «Нерпа» произошел сбой работы программного обеспечения системы дистанционного автоматизированного управления общекорабельными системами (СДАУ ОКС) «Молибден-И», в результате чего БЕЗ КОМАНДЫ ОПЕРАТОРА… сработала сигнализация перепада давления в трубопроводах системы ЛОХ (лодочная объемная химическая, сигнализация о подаче огнегасителя в отсек), вышла из строя и осталась в нерабочем состоянии левая стойка ЦПУ ОКС…По результатам работы комиссии установлено: 1. Система была технически неисправна и не обеспечивала работу по прямому назначению. 2.Предполагаемая причина – неисправность (сбой) в работе основного процессора программного обеспечения управлением работой системы.
С учетом вышеизложенного отмечаю, что автоматический регистратор событий системы зафиксировал подачу команды… как команду, поданную оператором, хотя фактически подача команды вахтенным не производилась. Представитель НПО «Аврора» (предприятия – разработчика системы) специалист Луковой В.Г. по существу выявленного сбоя объективных пояснений дать не может, так как не является программистом системы. Причина срабатывания датчиков подачи огнегасителя системы ЛОХ также не установлена».
|
«На основании ознакомления с материалами уголовного дела считаю необходимым доложить: следствием не произведен полный анализ автоматического регистратора работы системы… что ставит под глубокое сомнение человеческий фактор (читай: запуск системы ЛОХ старшиной Гробовым. – Авт.). Факт аварии 5 марта 2011 года является лишь подтверждением того, что с программным обеспечением далеко не все в порядке».
- Все последние годы вечные сбои автоматики «Нерпы» ни для кого не секрет, - замечает адвокат командира, сам в прошлом подводник Александр Кулаков. – Я ходатайствовал приобщить к материалам дела переписку моего подзащитного с заводом-изготовителем (ОАО «Амурский судостроительный завод»), контрагентскими организациями, командованием соединения и ТОФ по поводу технических недоработок систем АПЛ, проявившихся в ходе испытаний, и дать оценку качества поставляемых нашей оборонной промышленностью образцов военной техники. Так, в системе, управляющей в том числе и подачей огнегасителя (фреона) в отсеки, до злосчастных ходовых испытаний было зафиксировано более пятидесяти сбоев!
А был ли Гробов?
Следователь ВСУ СК РФ по Тихоокеанскому флоту, подполковник юстиции Романов А.А. адвокату в его ходатайстве отказал. Спросить бы, почему? Но военно-следственное управление по ТОФ молчит как рыба. Здесь решают, что пришить, что отрезать, без участия посторонних. К слову сказать, по тому же кулуарному принципу собирали комиссию по расследованию ЧП на «Нерпе». Туда вошли только «свои» - представители заказчика (ВМФ РФ), предприятия-проектанта (ОАО «СПМБМ «Малахит»), предприятия-разработчика (ОАО «Концерн НПО «Аврора») и предприятия-изготовителя (ОАО «Амурский судостроительный завод»). То есть чины в нарядных погонах и высокие должностные лица, для кого гвардии капитан первого ранга Лаврентьев – громоотвод, единственный шанс на спасение от скамьи подсудимых.Среди документов переписки Лаврентьева есть письмо от 15 сентября 2008 года. Незадолго до трагедии командир посылает по кругу сигнал SOS:
«Автоматическое дистанционное управление общекорабельными системами не обеспечивает живучесть корабля и имеет ряд конструктивных недоработок, устранить которые необходимо до выхода ПЛА на заводские ходовые испытания. В случае аварийной ситуации в море в подводном положении данное обстоятельство способно привести к гибели корабля и экипажа. Корабль к выходу НЕ ГОТОВ».
Пройдет месяц, и директор Амурского судостроительного завода Анатолий Адаменя выпустит приказ о начале заводских ходовых испытаний. 24 и 29 октября будут две неудачные попытки «Нерпы» оторваться от пирса: едва выйдет за пределы внутреннего рейда, начинаются сюрпризы - то разгерметизация, то протечка, то остановка оборудования. Наконец, 31 октября «Нерпу» все-таки выдавят в море. Прямо навстречу ЧП.
А вскоре, буквально по горячим следам трагедии, назначат первого виноватого – гвардии старшину второй статьи Дмитрия Гробова - и широко разнесут эту весть по стране.
В экипаже подлодки никто в эту версию не поверил. Гробова все знали по службе с 2005 года. Cерьезный товарищ, контрактник-со скуки нажимает кнопки компьютера? Не может такого быть! Но Гробов на допросе признался в содеянном и своей рукой написал: «Подошел к стойке «Молибден» и из личного любопытства предположительно нажал следующие клавиши…».
|
|
Странно, но вопросы не появились даже после того, как проводивший экспертизу российский научный центр «Курчатовский институт» пришел к вполне однозначному заключению о причинах аварии (цитирую): «Руководящим составом предприятий промышленности, ОАО «СПМБМ «Малахит», ОАО «Концерн НПО «Аврора» допущены нарушения требований нормативных актов в области обеспечения безопасности мореплавания, сохранения жизни и здоровья людей в ходе подготовки к заводским ходовым и государственнм испытаниям строящейся АПЛ. Указанные нарушения были допущены в результате ненадлежащего исполнения руководящим составом своих обязанностей по изготовлению оборудования «Молибден-И» с необходимым качественным программным обеспечением, которое не позволило бы несанкционированно задействовать систему ЛОХ без приказа командира АПЛ».
Казалось бы, после таких выводов и с Гробова, и с Лаврентьева должны быть сняты все обвинения. И начато принципиально новое расследование. Но как тогда, так и два года спустя следствие не просто намертво стоит на своем, но и расширяет обвинение до того, что, кажется, еще чуть-чуть - и командиру подлодки пришьют (чего мелочиться!) измену Родине, вредительство и шпионаж. Иначе как понимать протокол за подписью следователя Романова А.А., где Лаврентьев обвиняется «в срыве сроков сдачи АПЛ заказчику – ВМФ и подрыве деловой репутации предприятия-изготовителя, Амурского судостроительного завода»?
Того самого завода, который закачал в «Нерпу» под видом фреона быстродействующую смертельную смесь.
Кто устроил душегубку?
Причиной гибели людей на «Нерпе» военное следствие называет «асфиксию вследствие недостатка кислорода в замкнутом пространстве». Сторона защиты Лаврентьева не согласна: причина – острое химическое отравление.Военным нельзя давать интервью про ЧП. Но, когда топят товарища, нельзя и молчать. Я обещаю не называть моего собеседника, и Валерий (назовем его так) рассказывает:
- Сработал ревун, спустя считаные секунды из распылителя хлынул прямо на голову сжиженный газ. Он был жгучий – сразу запекло затылок. И едкий, как ацетон. Мы сразу поняли, это не фреон, потому что фреон – газ без запаха.
Тем, кто выжил в тот день, повезло: лодка находилась хоть и под водой, но на небольшой, перископной, глубине. Если б всплывали дольше, было бы больше погибших. Мог быть дальневосточный «Курск». Действовал газ мгновенно. Первый вдох – и побежала голова. Следом - галлюцинации, потеря сознания, остановка дыхания.
Экипаж сразу включился в свои ПДА (персональные дыхательные аппараты) – сказалась знаменитая на весь Тихоокеанский флот фирменная «лаврентьевская муштра». Гражданских сгубило неумение обращаться со средством защиты. На многих, кого спасали и не спасли, говорит Валерий, были надеты невключенные ПДА.
Разница между военными и гражданскими состояла не только в выучке, но и в психологической готовности к ЧП. Это ясно читается в заключениях медэкспертиз о вреде здоровью, полученном каждым из пострадавших. У экипажа это – ингаляционные отравления, обморожения, ушибы и прочие травмы. У специалистов и штабных чинов были зафиксированы все больше стрессовые реакции: невралгии, дистонии, кризы, расстройства адаптации, депрессивный синдром. Первые, четко выполняя команды гвардии капитана первого ранга Лаврентьева, спасали вторых.
Я спросила у Валерия, скольких он вытащил из газовой камеры - второго отсека подлодки? Он не считал. Помнит, что несколько раз менял кислородный патрон в противогазе. Обычно одного такого хватает на два с половиной часа, но в ситуации запредельной траты энергии и сил – минут на двадцать, не больше.
- Всего мы подняли наверх восемьдесят человек. Но ведь двадцать-то не спасли…
Он как будто себя винит. Говорит, те же мысли до сих пор не дают покоя и командиру.
А вот было бы интересно узнать, как нынче спится тем, кого не тряхнуло следствие, - поставщикам липового огнегасителя, закачанного в систему ЛОХ АПЛ «Нерпа» в составе, далеком от ГОСТа: 34,6% - фреон 114В-2, 64,4% - тетрахлорэтилен (в просторечии – растворитель)?
Следствие, что называется, на голубом глазу называло и называет газ-убийцу фреоном. Как будто и знать не хочет про то, что уже через неделю после аварии ядовитое вещество было исследовано в эколого-аналитическом центре ДВГУ, после чего в Москву на имя первого заместителя министра обороны РФ, генерал-полковника А. Колмакова был отправлен доклад о «несоответствии огнегасителя установленным требованиям». Защита Лаврентьева просила приобщить этот документ к материалам уголовного дела – опять получила отказ.
Может, тот анализ непринципиален? И чистый фреон так же опасен, как в смеси с тетрахлорэтиленом? Ответ на этот вопрос в деле есть. Согласно выводам комплексной химико-токсикологической экспертизы, будь в системе ЛОХ «правильный» огнегаситель, при его подаче в отсек даже при многократном превышении ПДК и отсутствии средств защиты никто бы не погиб в течение целых двух часов! Могли быть обморожения кожи и дыхательных путей, травмы, но все бы остались живы!
Те, кто читал уголовное дело, утверждают: следствие не выяснило, кто разбавлял фреон и сколько на том заработал. Известно лишь, что до поставки газа на Амурский судоремзавод в марте 2008 года огнегаситель прошел по длинной цепи фирм-посредников и обошелся одной из них в сумму, более чем в три раза меньшую реальной стоимости. Газ, а вернее, бюджетные деньги, крутили два с половиной года (!) по разным адресам - Петербург, Нижний Новгород, Дальний Восток… В Нижнем был сделан анализ, подтвердивший: продукт соответствует ГОСТу. Каким-то чудом в тот же день и год был проведен входной анализ фреона на АСЗ в Комсомольске-на-Амуре. Понятно, что от Нижнего до Комсомольска далековато и анализа с такой датой в принципе быть не могло. Но военные следователи данный факт привычно отфильтровали. И двинулись дальше, прямиком в Большой Камень, где у причала завода «Восток» как стояла, так и стоит до сих пор невезучая АПЛ.
Какой телегой доставили сюда под загрузку стратегическую, единственную в своем роде и предназначенную для сдачи в аренду другой стране атомную подлодку, левый груз - неопломбированные канистры с жалкими бумажными наклейками «Фреон»? Ответа в деле нет. Но рабочие заводской бригады, загружавшие смертоносный газ в систему ЛОХ, дали показания, возбудившие бы любого (раскручивай – не хочу!), но только не следователей ВСУ СКП по Тихоокеанскому флоту.
Получали «фреон», признались рабочие, из неохраняемого, открытого всем ветрам помещения. С утра до обеда возили канистры на причал. А ночью, по приказанию представителя АСЗ, закачивали в лодку адскую смесь. Состава «фреона» не знали, потому что на заводе «Восток» входной анализ продукции не проводился.
Кто когда-нибудь въезжал в ЗАТО (закрытое территориальное образование) Большой Камень, тот знает, как непросто порой прорваться в город сквозь КПП. Однако кто-то легко провез через все кордоны на засекреченное оборонное предприятие две с половиной тонны нервно-паралитического газа под видом стандартного огнегасителя. Кто и как? Нет ответа.
Суд грядет!
Несмотря на то, что уже 25 апреля флотский военный суд приступит к предварительному слушанию по делу, Дмитрий Лаврентьев по-прежнему не отстранен от должности. АПЛ «Нерпа» - не серийное «изделие», ее командир – штучный специалист, заменить его сегодня попросту некем…Чем ближе процесс, тем громче голоса в защиту Лаврентьева. Сослуживцы-подводники пишут письма в инстанции, не скупятся на критику в адрес следствия, называя его заказным, а обвинение – расправой над невиновным. Они требуют рассмотрения засекреченного уголовного дела в составе суда присяжных и обещают собрать в защиту командира подписи подводников чуть не со всей страны.
Будут ли среди подписавшихся действующие военные? Пока открыто заявляют свое несогласие адмиралы, контр- и вице-адмиралы, офицеры - все запаса или в отставке.
Лодка стоит в заводе. Завод устраняет все новые косяки проектировщиков-разработчиков. Есть подозрение, что ближайшее будущее «Нерпы» – страшная военная тайна даже для такого большого начальника, как Главком ВМФ. Подписав приказ «О зачислении ПЛ в состав ВМФ России», Владимир Высоцкий пока не рискнул утвердить другой документ - акт госкомиссии о приемке ПЛ от промышленности. А значит…
- Текущее состояние АПЛ «Нерпа» нелегитимно. Без вины виноватый командир под судом. Причина несанкционированного срабатывания системы ЛОХ до сих пор не выявлена, - возмущен бывший адмирал-инспектор подводных сил ВМФ страны, ныне председатель Владивостокского Морского собрания, вице-адмирал в отставке Борис Приходько.
Те, кто остро озабочен скорейшей передачей стратегической АПЛ в долгосрочную аренду Индии, надеются: все обойдется. Яд-растворитель давно слит из систем пожарной безопасности АПЛ, и подобное безобразие больше (авось!) не повторится. Во избежание новых роковых неожиданностей сегодня злосчастный ЛОХ переведен на ручной режим управления.
Того же самого – умения вручную управлять системой – требовал с экипажа во избежание ЧП и командир Лаврентьев. Он думал, что в условиях вечного бардака и неуправляемой автоматики эта вынужденная мера хотя бы уменьшит риск потерять людей и подлодку.
Ни за что бы тогда командир не поверил, что этот и прочие факты можно вывернуть наизнанку и сшить шестидесятитомное уголовное дело с обвинительным заключением - в три тома мелкого текста! Видимо, довести Лаврентьева до суда оказалось значительно проще, чем до экспортной кондиции атомную подлодку.
Прямая речь
«НЕ ПОГИБ? ИДИ ПОД СУД!»
- Мы тесно общаемся со своими тихоокеанскими коллегами. Получаем информацию из первых рук и уверены, что следствие переводит стрелки. Причина трагедии не в командире, все гораздо глубже, - считает председатель Санкт-Петербургского клуба моряков-подводников и ветеранов ВМФ Игорь КУРДИН. - К сожалению, реалии таковы: если командир лодки погибает во время катастрофы, его награждают. Так было в 1989 году при пожаре на К-287 «Комсомолец». Погибший вместе с лодкой ее командир Евгений Ванин был посмертно награжден орденом боевого Красного Знамени. В апреле 1970 года АПЛ К-8 затонула после пожара в Бискайском заливе - командир Всеволод Бессонов получил звание Героя Советского Союза (посмертно). Если же командир остается в живых, то отвечает за все. Вот пример. Дизельная подводная лодка С-178 погибла 21 октября 1981 года в результате столкновения с «Рефрижератором-13». Часть людей были спасены. Командир С-178 капитан третьего ранга Маранго и старпом РФС-13 Курдюков были осуждены на 10 лет каждый.
Еще пример. 23 июня 1983 года потерпела катастрофу атомная подлодка «К-429». 14 человек погибли при взрыве, два - при свободном всплытии, 104 человека удалось спасти. Командира подлодки Суворова осудили. Оба эти случая произошли, кстати, на Тихоокеанском флоте.
Оправдания редки, но тоже имели место в истории. Всем известна по голливудской экранизации история с АПЛ К-19, на которой случилась авария реактора. Командир Николай Затеев был награжден орденом, направлен на учебу в академию, после чего продолжил службу.
Подводники помнят еще одну невероятную историю со счастливым концом. В 1963 году в Полярном у пирса взорвались торпеды на подводной лодке Б-37. Командир Анатолий Бегеба остался жив. Его судили военным трибуналом, он отказался от адвокатов и защищал себя сам. Председатель трибунала, подполковник юстиции Титов оправдал Бегебу, но впоследствии признался, что на него давили, требуя осудить командира лодки. Редкие прецеденты дают надежду на объективное расследование трагедии АПЛ «Нерпа» военным судом. Вину за ЧП нельзя сваливать только на командира и матроса.
Немає коментарів:
Дописати коментар