Как живёт двоюродный брат премьер-министра России

Игорь Путин с женой Анжелой и дочкой Эвелиной

– За последнее десятилетие появилось несколько генеалогических исследований рода Путиных. Некоторые историки выводят ваш род чуть ли не от бояр Путятиных. Что вы знаете о своих предках?
– Что касается исследований генеалогического древа рода Путиных, то я сам лично не занимался глубоким изучением этого вопроса. У меня несколько книг есть, где показан весь род Путиных. К тому, что некоторые, особенно старательные историки-архивисты, начинают искать истоки нашего рода от бояр Путятиных, я отношусь отрицательно. 
http://www.sovsekretno.ru/magazines/article/2794

Такого не было. Семья крестьянская. Наш дед – выходец из Тверской области, деревни Поминово. У Спиридона Ивановича и бабушки Оли было пятеро детей. Ещё до революции он уехал в Петербург, где встретил Социалистическую революцию. После – вернулся в Москву. Здесь, в Москве, он всю оставшуюся жизнь честно проработал в качестве шеф-повара в санатории МГК КПСС, в Ильинском Красногорского района. Там же они с бабушкой Олей похоронены. Прожили до глубокой старости, умерли в возрасте 84 и 86 лет. До сих пор, когда бываю в Ильинском, те люди, которые сохранились там, старшее наше поколение, очень тепло о них отзываются.

«Нам прививались правила честной игры»
– Получается, что вы – человек из номенклатурной семьи, если дед работал в санатории Московского горкома партии?
– Я не согласен, что я рос в номенклатурной семье, дед своё место так не расценивал. Мы ещё были мальчишками, в возрасте от 7-и до 10 лет приезжали к нему. Нормальная семья была. Наше детство от детства обычных подростков ничем не отличалось. Отдыхали с отцом. Отец служил к этому времени в Рязани, закончил Академию тыла и транспорта в Ленинграде, прошёл всю Великую Отечественную войну, был в звании подполковника, впоследствии получил звание полковника.
Вспоминается это детское время как беззаботное, светлое. У меня две сестры родные – старшая и младшая, и вот мы вместе с ними приезжали, купались в Москва-реке, ловили рыбу вместе с дедом. Дед, кстати, был человеком очень грамотным. У него была библиотека, он, конечно, интересовался политикой того времени, радио у него было. Пили чай из самовара. В нашей семье традиционный напиток, конечно, чай. И я сам лично не люблю пить кофе, я пью чай. Дед нас приучил. Он говорил: «Утром, прежде чем завтракать, надо выпить стакан крепкого чая».

– Где сейчас ваши родные сестры?
– Людмила сейчас в Санкт-Петербурге, а младшая сестра, Ольга Александровна, проживает в Новороссийске.

– Детство ваше пришлось на времена так называемой советской «оттепели»60-х.
– При Хрущеве какая «оттепель»? Если только после сталинских репрессий, которые были до 53-го года. В политическом плане это, конечно, была «оттепель», то есть народ почувствовал, что прессинг, который над ним довлел в то время, уходит. Но всё-таки именно на период Хрущева выпал Карибский кризис 1962 г., когда Советский Союз хотел разместить ядерные ракеты под носом США. Это острый момент, который был скрыт в наше время, когда мир стоял на грани третьей мировой войны, причём ядерной. В какой-то степени – это период является «оттепелью», но с другой стороны, нет. У нас всё время шло соревнование между Советским Союзом и Америкой в плане кто кого догонит, перегонит и чья военная машина будет более могущественной. Вы вспомните план Трумэна, по которому десятки городов Советского Союза должны были быть подвергнуты ядерной бомбардировке. Напряжённость в тот период была серьёзной.
Как таковая «оттепель» началась, по моему мнению, только сейчас, когда мы достигли периода демократического развития России. У нас есть сейчас некоторый опыт перемирия, мы со всеми более или менее восстановили нормальные дружеские отношения. Хотя я, как человек военный, считаю, что ослаблять оборонную мощь страны никогда не стоит. Потому что мы постоянно сталкиваемся с проблемой, что сначала вооруженные силы резко сокращаем, а потом понимаем, что пошли неправильной дорогой и надо опять их поднимать. На это требуются определенные финансовые затраты, а самое главное – людские затраты. Чтобы получить высококлассного специалиста, тем более военного, а военная техника сейчас стоит миллиарды рублей, нужно готовить людей очень серьёзно.
Так что к Хрущеву у меня двоякое отношение. С другой стороны, этот человек достиг определенных прогрессивных моментов. Ему удалось, в первую очередь, советский народ переселить из общежитий в отдельные квартиры. В этом его величайшая заслуга, что начали строиться малогабаритные квартиры, которые и по сей день мы называем «хрущёвками». Многие смеются сейчас, но в то время для советского человека приобрести отдельную квартиру было простым человеческим счастьем. Никто не верил, что он будет жить в отдельной квартире, тем более с удобствами.

– Как, кстати, у ваших родителей был решён «квартирный вопрос»?
– Мы сначала жили в общежитии, а потом, когда отец был преподавателем, ему поручили перестраивать дома в военном городке. Они были без удобств, а ему поручили перестроить и сделать с удобствами. Он руководил этой стройкой и ему выделили двухкомнатную квартиру в 60 метров, в которой в настоящий период так и проживает моя мама. Дом старого образца из красного кирпича с толстыми стенами, в нём проживали ещё царские офицеры. Это не казарма, а дом. Трехэтажный. То есть в период Хрущева отец и получил квартиру. Для нашей семьи это было величайшее счастье, после того как они приехали, тыркались лет пять по общежитиям и съёмным квартирам, приобрести такое жилье было счастьем. Мне в то время было лет 12-13.
Но были и ошибки у Хрущева. У меня есть ещё одно воспоминание детства. Вы знаете, что одним из заблуждений Хрущева, его политики, было стремление всё засеять кукурузой. Что, мол, советскому человеку мука не обязательна, а весь хлеб будет делаться из кукурузы. Я запомнил тогда этот кирпич хлеба, который делался из кукурузы с добавлением небольшого количества муки, такой «ноздрятый» хлеб со специфическим вкусом. И мы с сестрой, чтобы купить настоящую булочку, отстаивали очередь человек в 40-50. Мы стояли часа по полтора в такой очереди. Это одно из ярких воспоминаний детства. В конце концов, от этого отказались, понимая, что кукурузой не решишь вопрос сельского хозяйства.
Но при этом в детстве всё казалось прекрасным. Родители хорошие, мама нас воспитывала: она нигде не работала, воспитала нас достойно. Нам прививались правила честной игры. Отец внушал, что надо быть честным, добросовестным, хорошо трудиться. Я запомнил его выражение: «Не надо никогда в жизни лавировать, надо быть честным, идти вперёд».
А ещё помню, когда Брежнев на 24-м или 25-м съезде КПСС сказал о том, что через четыре года советские люди будут жить при коммунизме, я спросил у отца: «Пап, а что значит жить при коммунизме? Это значит всё будет бесплатно?» «Да, заходишь в магазин, берёшь всё, что тебе нравится. Деньги не будут нужны». Они свято верили в это, наши отцы. Они были целеустремлёнными людьми, верили, что коммунизм победит во всём мире, что настанет светлое будущее. Потом, когда этот миф рассеялся, для них это стало тяжелейшим психологическим ударом, что те ценности, к которым они стремились, никогда не воплотятся в жизнь. Но должен сказать, что в период перестройки, при Михаиле Горбачеве (а было очень сложно с продуктами, как ветеранам им выдавали пайки) жизнь всё равно налаживалась, и отец принял, понял и прочувствовал перестроечные моменты.
В 1965 году он провёл год в спецкомандировке в Ираке, где готовили военных специалистов для иракской армии, куда мы поставляли тактические ракеты на базе автомобилей. По итогам поездки он даже купил себе автомобиль новой модели «Москвич 408». И вот в период перестройки, когда люди стали ввозить иномарки, он говорил, хотя возраст к 80–ти годам был: «Да, конечно, вопросы о демократизации хорошие, но всё равно коммунизм и социализм победит! Рабочий класс победит, а демократы эти уйдут в небытие». Так мой отец с этими мыслями и дожил до глубокой старости. В религию он не верил. Мама говорила, что перед смертью просила его сходить в церковь, чтобы покрестили. Он говорил: «Я не верю, что моя душа куда-то там переселится. Я верю в человеческий разум, человек умирает со своими идеями и на этом заканчивается жизнь». Воспитание у них было на материальном уровне, с верой в идеалы коммунизма и социализма. Патриоты они были. Прошли всю войну, в тяжелейших условиях жизнь проходила. Поколению этому досталась очень тяжёлая судьба.

«Я в первую очередь считаю себя инженером»
– Значит, ваше детство прошло между Подмосковьем, Ленинградом и Рязанью?
– Школу я заканчивал в Рязани, куда отец после окончания Академии переехал с нами служить в Рязанское высшее военное автомобильное командное училище. Были как у всех одноклассники, любимая учительница русского языка Алла Борисовна, до сих пор помню. Небольшого роста. Учила она нас русскому языку, прививала любовь к Родине, к всему хорошему. Тёплые воспоминания. Когда бываю в Рязани, часто захожу в школу. У меня сейчас маме 84 года, постоянно езжу к ней. К сожалению, время быстротечно. Кажется, что всё это было не так давно, а прошла целая жизнь.
Я закончил десятилетку в 22-й школе Рязани, после чего поступил в Рязанское высшее военное автомобильное командное училище. Мой выбор был основан не на том, что отец там служил и протекцию мог составить. Я поступил туда осознанно, потому что мне, как любому мальчишке, нравились автомобили. Училище было элитное. Его тогда называли придворным училищем, потому что многие дети из обеспеченных семей даже Москвы проходили учёбу именно там. Очень серьезной учебно-материальная база была, единственный музей автомобильной техники, в том числе военной, во всём Советском Союзе. Серьёзный музей. Мой отец там закончил службу, дошёл до должности старшего преподавателя кафедры эксплуатации автомобилей, получил там звание полковника. В Рязани он и похоронен. Большой был коллектив. Осталось очень много ветеранов. Сейчас училище сократили по непонятным причинам. Много говорят о нехватке инженерных кадров и вот характерный пример – не стоило сокращать.
Были друзья и по училищу, с которыми я до сих пор сохраняю отношения. Командир моего отделения, Владимир Ганяев, до сих пор живёт там, где живёт моя мама, рядом дом. Бывая в Рязани, я часто с ним общаюсь. Сейчас он в звании полковника, очень порядочный, грамотный человек.
Мои друзья дали мне положительный стимул в моей последующей работе. Первое моё высшее образование – инженер-механик, инженер по эксплуатации автомобильной техники. Образование тогда давали базовое, учили, чтобы на станках можно было работать и разбираться в любых инженерных проектах, поэтому я себя по жизни в первую очередь считаю инженером. Да и как водитель я – профессионал. Я сам езжу лично за рулём и по Москве, и везде. Базовое образование того времени давало право и возможность ездить не только за рулём автомобиля: гусеничная техника, все виды тягачей. Мы в совершенстве владели вопросами эксплуатации, ремонта. Всё это в жизни мне пригодилось. Например, на Волгабурмаше, где я в течение пяти лет проработал председателем совета директоров. Там при мне были построены две линии оцинкования металлического листа в рулонах и мне не составило труда разобраться со всем новым оборудованием ведущих фирм.
Впоследствии, после увольнения из армии, я работал в органах государственной власти. Был небольшой промежуток, где-то в течение года, когда я служил в  Рязанском комитете государственной статистики, был заместителем председателя комитета по Рязанской области. Кстати, в Госкомстате России мне предлагали возглавить областной комитет, но я отказался. Не захотел, так как это было не моим профилем, там работа связана с массой отчётов, цифр, коллектив специфический, женский. Я больше привык работать в коллективе 50 на 50. И когда встал выбор, я отказался в пользу того человека, который в этой области всю жизнь проработал. Он и сейчас является председателем комитета Госстатистики. А у меня в то время были определённые отношения с руководством Рязанской области, с губернатором, Любимовым Вячеславом Николаевичем, о котором я до сих пор вспоминаю с очень тёплым чувством. Он проиграл тогда на выборах. А через два месяца начался процесс назначений губернаторов. Конечно, его бы переназначили. Так вот он предложил мне возглавить Лицензионную палату Рязанской области, где я проработал почти 4 года. Я бы и дальше работал, но многие виды лицензирования были упразднены. Герман Греф, будучи министром экономического развития и торговли, рассматривал лицензирование как дополнительную преграду, ненужную ступень для развития предпринимательской деятельности. Когда я возглавлял палату, из 27 видов лицензирования на момент моего ухода осталось только три. То есть, смысл работы был утрачен. Я и коллектив оказались в режиме застоя. И я принял предложение переехать в Самару, возглавить производство. Решил себя попробовать в производстве, бизнесе.

– В одной из заметок написано: в Самару вы перебрались из-за того, что не сложились отношения с новым губернатором Шпаком и он стал отбирать полномочия у лицензионной палаты.
– Это абсолютно не соответствует действительности. С Георгием Ивановичем мы до сих пор поддерживаем нормальные отношения. Даже когда я уехал в Самару. Он сам приехал из Самары, где был заместителем командующего Приволжского военного округа и начальником штаба. Естественно, у него осталась там недвижимость определённая, и когда он приезжал, регулярно встречались. Мы – люди военные, естественно, нашли точки соприкосновения. Единственно то, что он привёл с собой другую команду, а у меня были перспективы при Любимове стать заместителем губернатора. Поэтому, я увидел, что дальнейшего роста у меня не будет, кроме как возглавить лицензионную палату. Ну а я по своей сущности не люблю сидеть и возглавлять «три вида» деятельности – это не по мне. Другой сидел бы, но я не захотел. Хотя были и машина и административный ресурс, и всё остальное. Это некая почётная должность, никто меня не трогал. Там оставался лишь один серьёзный вопрос: лицензирование и продажа алкогольной продукции. То есть, ездить и проверять, как продаётся алкогольная продукция: с лицензией или нет.

– Странно, но в ещё одной заметке про вас написано, что именно лицензирование алкогольной продукции новый губернатор у палаты и отобрал. Как наиболее выгодную сферу деятельности. Мол, сократили хлебное место.
– Нет, это не так. После моего ухода лицензионная палата была сокращена и оставлен один отдел, который лицензирует именно алкогольную продукцию. Должен сказать, что мне удалось решить с губернатором Любимовым вопрос о передаче алкогольной продукции под Лицензионную палату. До этого лицензированием алкогольной продукции занималось управление потребительского рынка, что не соответствовало правилам. Это был очень острый момент на тот период. Если бы не передали лицензирование алкогольного рынка лицензионной палате, то её вообще можно было бы сократить, потому что количество государственных служащих не соответствовало количеству видов деятельности. И хлебным место это не назовешь: у меня тогда зарплата была 17 000 рублей, плюс полных 28 лет я отслужил в вооружённых силах, поэтому получалось около 20 000 руб. А на данный момент, если бы осталась такая должность, то получал бы зарплату примерно 60 000 руб.

– Но кроме зарплаты такая должность даёт, так сказать, многие неучтённые возможности?
– Я сам спиртные напитки не употребляю. С друзьями, в праздник, можно, конечно, выпить рюмку. Но, возглавляя лицензионную палату, я никого и никогда не нагибал и не прогибал. Я, кстати сказать, очень тщательно подходил к этому вопросу: если кто-то из кого-то пытался извлечь личную выгоду, мы с этими людьми просто-напросто расставались. Да и многочисленные проверки, которые проводила прокуратура, никогда ничего не вскрывали: ни взяток, ни прочих поборов, которые сплошь и рядом имеют место.

– Давайте вернёмся опять к истории нашей страны и к тому, как вы и ваша семья переживали ключевые моменты этой истории. Начало вашей офицерской службы почти совпало с вводом наших войск в Афганистан. Как вас задела эта война, что вы о ней думали?
– После окончания военного училища я попал на Дальний Восток, служил в Уссурийске с 1974 по 1978 гг., затем мне предложили перейти на службу в Острогожск в Воронежской области. Там до сих пор стоит и функционирует учебная автомобильная бригада, которая готовит механиков-водителей на многоостные автомобили, перевозившие в том числе и ракетную технику. Я занимался подготовкой водителей. Когда началась война в Афганистане, нас не забирали. В то время у партии и правительства идеология была другая, до нас тогда всё доводилось таким образом, что мы защищаем интернациональные интересы афганского народа, а это  первая цель. Вторая цель – мы защищаем южные интересы Советского Союза. Тогда граница СССР проходила по Туркмении, Узбекистану, Таджикистану. В то время нам просто-напросто говорили, что если мы сейчас допустим то, что войдут американские войска в Афганистан, где будут американские военные базы, то это позволит приблизить, в том числе, и стратегические наступательные силы к нашим южным границам. Поэтому среди офицеров всё это воспринималось с определённым пониманием. Вопросов не возникало.
Вопросы стали возникать, когда война приняла затяжной характер, когда начали приходить цинковые гробы с молодыми ребятами, это всегда неприятно в любой стране. Ну, а когда уже к власти пришёл Михаил Горбачев, и эти элементы были названы не совсем правильной политикой нашего государства с последующим выводом войск, началось определённое переосмысление. Хотя всё равно мы как люди военные всё это воспринимали с пониманием. Если мы уйдём из Афганистана, то пустое место не бывает абсолютно пустым, его всё равно кто-то заполнит. Сейчас, когда Узбекистан, Таджикистан стали независимыми государствами, мы психологически считаем, что отодвинулись от наших южных границ. Но я не думаю, что у них настолько сильная армия, что они смогут в случае необходимости противостоять всему этому. Другое дело, что сейчас ведутся переговоры, общая демократизация. Процессы в Афганистане всю жизнь не были простыми, ещё начиная с царских времён, и в период Октябрьской революции – там то англичане, то американцы. Там нет стабильности. Нам всё равно надо постоянно укреплять свои границы, не важно какие: южные, дальневосточные. У государства, как говорил царь, есть два союзника: армия и военно-морской флот. Возьмём простого человека: если человек слабый, то его любой пытается обидеть, если человек сильный, то его обходят стороной. Не хотят с ним связываться. Так же и в государственной политике.

– Вы так красноречиво сказали о силе, необходимой человеку, а приходилось в школе драться?
– Я в школе не был агрессивным и кулачные бои особо не устраивал. Хотя всё было: иногда и подерёшься с кем-нибудь. Профессиональным спортом я в школе не занимался, я любил кататься на лыжах – по лыжне, с гор. Гимнастикой занимались на турниках. Профессионально начал заниматься спортом, когда поступил в военное училище. По генетическому складу у нас все сложены нормально, поэтому в училище меня отобрали в спортивный взвод. На лыжах бегали и по 10, и по 20 км, бегали кросс. У нас проводился знаменитый кросс имени Героя Советского Союза Сергея Полежайкина, который закончил наше училище. Я всегда прибегал первым или вторым в роте, а в роте было сто с лишним человек, то есть была достаточно серьёзная физическая подготовка. И в последующем, когда служил на Дальнем Востоке, приходилось ежегодно сдавать комплексные проверки: подтягиваться на перекладине, выполнять определенные физические упражнения, поэтому со спортом всегда был «на ты».
А в школе не было острых моментов, только когда отстаивал свою честь и независимость. Всё нормально развивалось, на среднем уровне. Я никогда не был круглым отличником. Средняя оценка у меня была твердая четверка. Очень мне нравились такие предметы как физика. Я её при поступлении в военное училище без посторонней помощи сдал на отлично. Физподготовку при поступлении тоже сам сдал без всяких тренировок. Немножко русский язык хромал. Но любой мальчишка не сильно увлекается русским языком. Очень любил научную фантастику, про космос, мечтал о других планетах. Одно из самых ярких воспоминаний детства – полёт Юрия Гагарина. Мы шли в школу или был перерыв, не помню, вдруг по радио объявляют: «Внимание, внимание! Работают все радиостанции Советского Союза. Час назад был запущен космический корабль с первым человеком…» Да, патриотизм тогда был очень высокий. Это был год, когда я учился в первом классе. Я запомнил это на всю оставшуюся жизнь. Первый полёт, газеты, мы все смотрели на портрет Гагарина. Была очень большая гордость за своё государство. За Советский Союз. За достижения. Мы считали, что СССР – лучшее государство в научно-техническом прогрессе и лучше нас никого в мире нет.
Я считаю, что патриотизм нужно воспитывать в молодёжи очень серьёзно. Патриотизм – это основа основ государства. Меня сейчас пригласили возглавить наблюдательный совет Федерации сильнейших атлетов России. Валентин Иванович Дикуль – почётный президент. Я побывал у него в центре, где он занимается реабилитацией, вытягиванием позвоночников, лечит больных церебральным параличом, причём абсолютно бесплатно. Это государственный центр, где больные ничего не платят. Этот центр был организован ещё во времена Рыжкова Николая Ивановича.
С 24 по 29 мая на Красной площади будут проходить показательные выступления сильнейших атлетов России. Пискунов Вячеслав Ильич, президент федерации, в прошлом году во время выступления обратился к зрителям, молодым ребятам, в руках которых были бутылки с пивом: «Что вы пиво пьёте, занимайтесь спортом!» Они все свои бутылки побросали. Вот на чем надо воспитывать молодежь.

– А давно вы со знаменитым Дикулем познакомились?
– С Дикулем я познакомился, когда приехал в Москву. Я уже полгода в Москве. Самара для меня не родной город. Дедушка и бабушка здесь похоронены, в Ильинском, мама моя из Бронниц, я сам отсюда, хотя и родился в Санкт-Петербурге, тогда ещё Ленинграде.

«Теоретически я могу обратиться к Владимиру Владимировичу, но я не хочу»
– Это был вопрос с подвохом. Доводилось читать о том, что своими успехами после демобилизации из армии вы во многом обязаны своей фамилии. Именно она открывает вам двери к сильным и знаменитым мира сего.
– Фамилия Путин, определённо играет свою роль. Если бы я был Иванов Иван Иванович, меня никто никуда бы может и не пригласил. Но и с фамилией Иванов люди обладают выдающимися способностями и талантами. Конечно, вначале у людей возникает чисто человеческое любопытство. Просят рассказать о семье Владимира Владимировича. Я очень хорошо отношусь к Владимиру Спиридоновичу, его отцу. Он патриот своей страны. От первого до последнего дня прошёл тоже Великую Отечественную войну, работал в Ленинграде мастером на заводе. Мой отец рассказывал, что когда его брат Владимир приходил с завода, руки были синие от физической работы. Они прошли блокаду от первого до последнего дня, потеряли там ребёнка. То есть люди – патриоты. У Владимира Владимировича родных сейчас нет никого – ни сестер, ни братьев, а мы с ним почти одногодки: он – 7 октября, я – 30 марта, недавно отметил 58 лет, он постарше меня на полгода. Но хочу сказать, что Владимир Владимирович мне в жизни особо не помогает. Я у него никаких преференций не просил и никогда не попрошу.

– А как бы вы ответили на просьбу важного для вас человека, решить какой-либо серьёзный вопрос через двоюродного брата?
– Я один раз пытался решить подобные вопросы через Владимира Владимировича. Но оказалось, что люди, которые просили, до конца мне всё не договаривали. На поверку выяснилось, что они не заслуживают положительного решения вопроса. Впоследствии всё равно они потерпели фиаско. Я глубоко убеждён, что если ты нечестный и непорядочный человек, тебе никто и ничего не поможет. Может человек «сверху» помочь на определенный период, но ты потом всё равно потерпишь неудачу.
Теоретически я могу обратиться к Владимиру Владимировичу, но я не хочу. Если человек по жизни движется нормально, то «заходов» делать не нужно. Каждый человек должен честно выполнять свои обязанности на своём рабочем месте. Нет постыдной работы, есть плохо выполненная работа. Надо стараться всё делать, как положено. Тогда тебя будут и окружающие уважать, и работа будет не в тягость, а в радость. Мерилом любой работы является заработная плата. Это нормальное человеческое свойство. Это всегда было. В любые времена, при любой власти. Любой человек, который работал честно, за это имел определенное денежное вознаграждение.
Отец рассказывал, что когда дедушка работал в первые годы после Октябрьской революции, зарплату давали царскими червонцами. Был такой период. Он приходил, бабушке выкладывал горсть червонцев и приговаривал: «Вот, получил я тебе зарплату!» А вообще любой взрослый человек должен оценивать себя, во-первых, отношением к себе окружающих, во-вторых, работа должна приносить психологическое удовлетворение и, наконец, труд должен оцениваться соответствующим денежным эквивалентом. Это немаловажно.
Я считаю себя самодостаточным человеком. У меня два высших образования, определенный жизненный опыт, занимал разные посты и должности, у меня масса друзей. Передо мной не стоит психологического барьера: если я уйду с должности, что я буду дальше делать, как я прокормлю свою семью. У меня, кстати, дочке 2 года и 8 месяцев. Эвелина очень шустрая, подвижная. И вот в конце июня мальчик у меня родится. Жена у меня достаточно молодая. Старшему сыну 33 года. То есть у меня будет трое детей, как и у моих родителей, я как бы достиг родовой концепции воспроизводства. Конечно, есть забота о своих детях, хочу, чтобы они выросли настоящими людьми, хочу дать им достойное образование. Я считаю, что это самое главное. Чтобы они дальше могли идти по жизни.

– Откуда такое интересное имя у вашей дочери?
– Жена у меня Анжела.

– Про вашего старшего сына Романа в одной из биографий есть интересная деталь. Якобы он разместил объявление на сайте «Работа.ру» о том, что ищет работу в бизнесе с зарплатой от 120 000 рублей.
– Сын Роман – советник мэра Рязани по безопасности. Чтобы искать работу в бизнесе, нужно уйти с государственной службы, но хочет ли он или не хочет, я не знаю, его мысли я не читаю. Хорошо известно, что если на государственной службе ты добросовестно выполняешь свои обязанности, то получаешь стабильную государственную плату. В бизнесе нужно постоянно прикладывать ум, силы: что-то искать, с кем-то договариваться, куда-то ездить, летать. Беспокойное это дело, бизнес. Конкуренты определённые тебя глушат. У нас только человек «поднимется», бизнес его пытаются разрушить.
Я своего сына через голову никогда не пихал. Если бы я это делал, он занимал бы другую должность. Что такое советник? Это же не заместитель главы города Рязани. Тем более не по капитальному строительству или по налогам и сборам. Эта должность низкая: советник – советы давать. Как любой нормальный человек, он стремится к чему-то. И думаю, ему нравится быть на госслужбе.
Вот мне это не очень нравится. Это постоянные совещания, бумаги, а в бизнесе более живая работа, большое количество друзей. Ездишь, заключаешь договоры, сделки. Получаешь определённое удовлетворение от своей деятельности. Если ты работаешь хорошо, то получишь достойное вознаграждение. Кстати, Владимир Владимирович говорил об этом про чиновников: хотите заработать деньги – идите в бизнес. Это по поводу негативных процессов, которые происходят.
Тем более, если говорить обо мне, то, так как я – Путин, я всё время чувствую за собой определенную ответственность. Я чувствую, что если что-либо допущу, то, поскольку теперь у нас всё прозрачно, Интернет и всё быстро становится известным, то моментально разнесётся весть, что вот, мол, родственники занимаются тем-то и тем-то.
Я, конечно, всю эту ответственность чувствую и мне очень неприятно, когда появляются публикации о том, чего я не делал. Когда меня пригласили работать в Мастер-Банк, например, один известный радиоведущий развёл свою соловьиную трель: «Для чего Игорь Путин пришёл в банк? Он никогда банкиром не был…» Кстати, я банкиром был, в Газэнергопромбанке лет 8 назад занимал должность начальника службы безопасности. Он сейчас слился с банком «Россия». Это на Калужском шоссе. Но мне там не особо понравилась тогда деятельность бывшего председателя правления, и я через 4 месяца ушёл оттуда. Я являюсь уже пять лет членом совета директоров Автовазбанка, который в Тольятти находится, принимал активное участие в заседаниях. С банковской деятельностью очень хорошо знаком. У меня очень много друзей, которые в банках находятся. И то, что тот радиоведущий сказал, что я, являясь инженером по эксплуатации тракторов, пришёл в банк, чтобы «изобретать банкоматы, которые ездят на гусеничном ходу по всей Москве», я считаю оскорблением.

– А как вы стали начальником службы безопасности в банке?
– Попал очень просто. У меня друг есть, Владимир Васильевич, он закончил Ярославское высшее военное финансовое училище. И когда я был в правительстве Рязанской области, он предложил мне переехать в Москву, поработать в банковской сфере, сказал, что поможет, сказал, что зарплата будет в три раза выше. Москву все рассматривают как дополнительную ступеньку своего движения вперёд и я согласился. Мне дали машину, отдельный кабинет, зарплату достойную, но в банке шли процессы, о которых не знал. Оказалось, что Газпромбанк предъявил свои права на Газэнергопромбанк. И мне был поручен участок от этого отбиться. Мне это не понравилось, и я ушёл. Вот и всё. Сейчас он вошёл в банк «Россия». К тому моменту руководство, при котором я был, полностью сменилось. Там пришла новая структура Мострансгаз, Межрегионгаз и они этот банк взяли под свое крыло, а в последствии под банк «Россия».

– Банк «Россия», как пишут, это банк друзей Владимира Путина.
– Я с друзьями Владимира Владимировича особо не пересекался. К тому моменту, когда происходило его становление в Ленинграде, у него сложился свой круг общения. А потом, как говорится, он уехал на Запад, а я на Восток. На Дальний Восток.
…После недолгой работы в Газпромэнергобанке я опять восточнее уехал, и стал трудиться на Самарском резервуарном заводе. Кстати, завод сейчас, после моего ухода, имеет не очень хорошее финансовое положение. Он находится в стадии банкротства. Там в структуре Волгабурмаш несколько раз произошла смена собственников. На момент моего прихода был Ищук Андрей Георгиевич, он был сенатором в Совете Федерации. Человек самодостаточный. Впоследствии оказалось, что он не доплачивал налоги в областной бюджет, стремился занять пост губернатора, и после прихода нового губернатора, Артякова Владимира Владимировича, по нему начался процесс финансовых, налоговых проверок. В результате Ищук заводы, а их было порядка пяти, продал другим собственникам, потом их перепродали третьим. Ну и сами представляете, что смена собственников, перепродажи, приход новой команды не способствуют укреплению производства в целом. Были разрушены рынки сбыта продукции, нарушены связи, и всё это привело к печальным последствиям. А, в конечном счёте, всё отражается на простом человеке: люди сидят без зарплаты и в социальной напряжённости.

«Я разочаровался в политике»
– Писали, что вы в своё время хотели войти в политсовет регионального отделения партии «Единая Россия».
– Пытался. Но там получилась очень нехорошая ситуация с бывшим мэром Самары Георгием Лиманским. На партконференции, когда шло выдвижение кандидатов на пост мэра. От партии «Единая Россия» был выдвинут Виктор Сазонов: председатель областной думы, генерал; нормальный человек. А Георгий Иванович Лиманский не являлся членом партии, и он на этой партконференции был объявлен врагом партии «Единая Россия». Потому что все его действия шли вразрез с решениями партии. Кроме того, как оказалось впоследствии, он ряд объектов собственности мэрии продал: земли в загородном парке, набережную, ну много чего. Тем не менее, он присутствовал на партконференции, поблагодарил за критику, пожал всем руки и … уехал в Москву. И приехал из столицы с партбилетом «Единой России». Тут же из Москвы стали звонить, из Генерального совета, что он является теперь кандидатом от партии. Представляете? Можно было сгореть со стыда. И, что не прибавляет авторитета тогдашнему руководству региональной организации «Единой России», они опять собрали конференцию и выдвинули Лиманского своим кандидатом на пост мэра. Я в то время только месяц как вступил в партию «Единая Россия». И я сказал, что в таком политсовете состоять не буду. Написал заявление и вышел. Был грандиозный политический скандал.

– Тогда комментировали этот шаг как хитрый политический ход, который вы сделали по просьбе лидера партии «Справедливая Россия» Сергея Миронова. Вы же тогда к «эсерам» перешли.
– Нет, Сергей Михайлович здесь не причем. Я это сделал принципиально, из собственных соображений. Я на одном поле с этим человеком, Лиманским, не хотел присутствовать. Впоследствии, когда его всё-таки выдвинули кандидатом на пост мэра, Сергей Миронов приезжал и встречался с общественностью Самары и Самарской области. И бабушки заявляли, что Лиманский искалечил поколение наших детей, отобрал загородный парк и другие объекты; а если он пройдет на следующий срок от партии «Единая Россия», то они начнут строить баррикады на улицах города. Потом начал ездить весь генеральный совет «Единой России» агитировать за Лиманского, два самолёта прилетало. Но он с треском проиграл выборы, после чего на ковёр были вызвано всё руководство «Единой Рроссии» Самарской области, вплоть до губернатора Титова. Последствия были очень плохие. А партия «Справедливая Россия» в лице Тархова выиграла эти выборы. Я Тархова тогда поддержал, но практика показала, что он не оправдал доверия, Самару он не выправил: она оставалась грязным, заброшенным городом, хотя город очень хороший. Всё хозяйство, дороги – разграблено, растащено. Там нужен твердый хозяйственник и руководитель. Народ хороший, патриотически настроенный. Очень обидно, что всё это происходит.
Сейчас я политикой не занимаюсь, я разочаровался в политике, я нигде не состою, отовсюду вышел. На тот период хотелось поставить своего человека, потому что в конечном итоге цели достигаются через политические партии, который выправил бы положение, и народ его поддерживал бы, и он всё бы делал для народа. Я рассчитывал на перспективу жить в Самаре. Думал, что производство будет развиваться стабильно. Я не ожидал смены собственников. Если бы мне сказали в 2005 году, что Ищука не будет, всё развалится, я бы никому не поверил. На момент моего прихода туда у меня были прекрасные отношения и с губернатором Титовым, идеи как мы будем развивать производство. Думалось, что будет нормальный мэр, нормальный город, но мы ничего этого не получили. Я полностью разочаровался в политике и вышел из неё. Я больше ей заниматься не буду. Наблюдаю со стороны. Может в последующем, изменю свои взгляды, но сейчас – нет. Тем более в Москве. Тем более, что заниматься политикой, значит отбрасывать определенную тень на Владимира Владимировича.
С Сергеем Михайловичем Мироновым мы знакомы, я у него был несколько раз, он одобрил моё возвращение в Москву. Может, мы с ним увидимся, хотя особой необходимости нет, учитывая степень его занятости. Партбилет «Справедливой России» у меня есть, но он остался в Самаре. Я остаюсь рядовым членом партии. Но это формальность. Особенно видя шараханья бывшего мэра Тархова, который возглавлял региональный политсовет «Справедливой России». Сейчас, лишившись должности, он снова пытается выйти на политический уровень, я оцениваю его действия негативно. Он нас подвёл сильно.

 «Я считаю себя самодостаточным человеком»
– Сейчас вы полностью ушли в бизнес: член совета директоров «Мастер-Банка», президент компании Сургуттрубопроводстрой. Расскажите, чем вы конкретно занимаетесь в этих компаниях?
– Мы стараемся возродить былое величие Сургуттрубопроводстроя. Это была очень большая компания в Советском Союзе. Хотелось бы, чтобы она снова стала крупной фирмой, чтобы она выполняла заказы на объектах нефтяной и газовой промышленности нашей страны. Есть обороты, есть техника. На Сахалине сейчас мы строим 15  км газопровода, стратегического для Газпрома. Строим очистные сооружения в Сочи, олимпийские объекты. За рубежом строим: Сирия, Султанат Оман. Я встречался с шейхом, он правая рука Султана, в Омане будем строить объекты дорожные. Перспективы есть большие. С руководством Башкирии, например, встречался.

– Получается, что, несмотря на столь громкое название, компания – это пока «средний бизнес». Но писали, будто ваша компания связана с друзьями Владимира Путина Геннадием Тимченко и Игорем Ротенбергом?
– Нет, с ними мы не связаны. Наша компания среди прочих работала у них на субподряде, проводила монтажные работы различные. На Сахалине работали наши 600 специалистов с тяжёлой техникой. По заказу Газпрома строили 15 км по самым сложным участкам – по горам, где все отказались строить. Трубу в 2400 километров мы пока не прокладываем. Но стремимся к этому, мы готовы. Просто есть определённые субъективные причины, которые нас не пускают.

– А как Сургуттрубопроводстрой связан с московским «Мастер-Банком»?
– В «Мастер-Банке» мы брали кредиты на строительство, поэтому я остаюсь в совете директоров.
...Если интересуются, как часто я общаюсь с Владимиром Владимировичем, то я стараюсь его не беспокоить лишний раз, понимаю, что человек занят. У меня нет желания занять какие-то политические посты. Занимаюсь своей работой, семьей, с друзьями встречаюсь. Веду нормальный образ жизни.