Славный путь моряка
Ветеран подводного флота рассказал о походах и боевых заданиях
Морские плавания, борьба со стихиями и противостояние врагу — все это было атрибутом великого советского флота. Атомные подводные лодки являлись важной частью стратегических ядерных сил СССР. О боевых заданиях субмарин, походах по морям и океанам, быте подводников нам поведал капитан 1 го ранга Александр Потапов.
— Александр Николаевич, с чего началась ваша служба в подводном флоте СССР?
— Службу на флоте я начал после окончания высшего Севастопольского военно-морского училища подводного плавания в 1963 году. На Северном флоте ВМФ меня распределили в пункт базирования«Западная Лица» в Мурманской области. Именно в то время начинали формироваться советские соединения атомных подлодок. Первая была спущена на воду в 1957 году — АПЛ К 3, вторая — К-8, третья — К-21, на которую я попал служить в звании лейтенанта. Экипаж уже был боевой, все ранее плавали на дизельных лодках. Нашим командиром был капитан 2 го ранга Павлов.
— Службу на флоте я начал после окончания высшего Севастопольского военно-морского училища подводного плавания в 1963 году. На Северном флоте ВМФ меня распределили в пункт базирования«Западная Лица» в Мурманской области. Именно в то время начинали формироваться советские соединения атомных подлодок. Первая была спущена на воду в 1957 году — АПЛ К 3, вторая — К-8, третья — К-21, на которую я попал служить в звании лейтенанта. Экипаж уже был боевой, все ранее плавали на дизельных лодках. Нашим командиром был капитан 2 го ранга Павлов.
— Расскажите о ваших боевых походах.
— На К 21 я совершил три боевых похода. Основная поставленная перед нами задача — освоение боевого использования главной энергетической атомной установки с точки зрения ее надежности и безопасности, проверка эксплуатации. Риск был высокий. Это показала в свое время авария на К 19. В реакторном отсеке взорвался паропровод, произошла разгерметизация первого контура, и только благодаря героизму старшего лейтенанта, командира седьмого отсека Корчилина авария не распространилась по всей подлодке. Корчилин погиб, получив 600 рентген облучения, ему было присвоено звание Героя Советского Союза.
Первые наши боевые походы не были длительными — всего 29–30 суток, затем дошло до 130. В основном плавали в северной части Ледовитого океана и вокруг острова Гренландия с подходом к берегам США. Два месяца мы находились в плавании, затем 10 суточный межпоходовый ремонт на рейде в Белом море — и снова в море. К 21 имела на борту 20 торпед для потенциальной борьбы с конвоями и авианосно-ударными группировками США. Наиболее мощные из них — авианосцы «Нимиц», «Энтерпрайз» с 70–80 самолетами на борту, несущие ядерное вооружение. Также мы искали полыньи — пространства чистой воды в ледяном покрове океана. Для обеспечения боевых точек для более мощных ракетных подлодок мы искали льдины и разрушали их торпедами. Однажды в Северном море на глубине 120 метров произошла авария. Начался пожар в отсеке, мы поднялись на глубину 60 метров, дали пуск системы пожаротушения с использованием фреона. Все закончилось благополучно.
— На К 21 я совершил три боевых похода. Основная поставленная перед нами задача — освоение боевого использования главной энергетической атомной установки с точки зрения ее надежности и безопасности, проверка эксплуатации. Риск был высокий. Это показала в свое время авария на К 19. В реакторном отсеке взорвался паропровод, произошла разгерметизация первого контура, и только благодаря героизму старшего лейтенанта, командира седьмого отсека Корчилина авария не распространилась по всей подлодке. Корчилин погиб, получив 600 рентген облучения, ему было присвоено звание Героя Советского Союза.
Первые наши боевые походы не были длительными — всего 29–30 суток, затем дошло до 130. В основном плавали в северной части Ледовитого океана и вокруг острова Гренландия с подходом к берегам США. Два месяца мы находились в плавании, затем 10 суточный межпоходовый ремонт на рейде в Белом море — и снова в море. К 21 имела на борту 20 торпед для потенциальной борьбы с конвоями и авианосно-ударными группировками США. Наиболее мощные из них — авианосцы «Нимиц», «Энтерпрайз» с 70–80 самолетами на борту, несущие ядерное вооружение. Также мы искали полыньи — пространства чистой воды в ледяном покрове океана. Для обеспечения боевых точек для более мощных ракетных подлодок мы искали льдины и разрушали их торпедами. Однажды в Северном море на глубине 120 метров произошла авария. Начался пожар в отсеке, мы поднялись на глубину 60 метров, дали пуск системы пожаротушения с использованием фреона. Все закончилось благополучно.
— А в других водных просторах плавали?
— На К-21 два других похода я совершал в Средиземное море. Нам поставили задачу входить в соединения противника для их возможного уничтожения. На этой территории курсировал мощный шестой американский флот с авианосцем и его соединениями. Мы входили в непосредственный контакт с ними с целью возможного торпедного удара. Это было совсем нелегко, нужно было прорвать охраняемую оборону. Находили момент, как правило, неблагоприятные штурмовые условия, и подходили под днище авианосца. На средней глубине 80 метров он не мог нас засечь. Если бы заметили, то заставили всплыть. Мы знали, где у авианосца ослаблено боевое охранение, и удачно выходили из опасного пространства. В Средиземном море мы проходили под кораблями, торговыми судами. В этот момент не составляло труда выпустить четыре торпеды по вражескому авианосцу и фактически его уничтожить. Представьте, у него боевые заряды, комплекты ракет для 80 самолетов, топливо, 75 тыс. тонн водоизмещения. Это было бы настоящее зарево.
После я плавал в ранге помощника командира на атомных ракетных лодках межконтинентального типа 667 го проекта. В основном боевая служба проходила в северной и южной части Атлантического, в Индийском океане. Изначально первые американские ракеты были эффективнее — они использовались с твердотопливным пуском, у нас применялось жидкое топливо, что значительно утяжеляло вес. Поэтому важной задачей развития стратегических ядерных сил явилось создание атомного военно-морского флота СССР.
После службы на лодках проекта мне предложили новое место — на научно-исследовательской атомной подводной лодке. Ее водоизмещение составляло всего 400 тонн. Семь человек экипажа, наличие манипуляторов — своеобразных щупалец. Главное предназначение такой машины — спасательные операции под водой, возможность подключаться и перерезать кабельные трассы на дне океана, закладка морских мин, гидрологические исследования. После распада СССР строительство этих лодок было заморожено.
— На К-21 два других похода я совершал в Средиземное море. Нам поставили задачу входить в соединения противника для их возможного уничтожения. На этой территории курсировал мощный шестой американский флот с авианосцем и его соединениями. Мы входили в непосредственный контакт с ними с целью возможного торпедного удара. Это было совсем нелегко, нужно было прорвать охраняемую оборону. Находили момент, как правило, неблагоприятные штурмовые условия, и подходили под днище авианосца. На средней глубине 80 метров он не мог нас засечь. Если бы заметили, то заставили всплыть. Мы знали, где у авианосца ослаблено боевое охранение, и удачно выходили из опасного пространства. В Средиземном море мы проходили под кораблями, торговыми судами. В этот момент не составляло труда выпустить четыре торпеды по вражескому авианосцу и фактически его уничтожить. Представьте, у него боевые заряды, комплекты ракет для 80 самолетов, топливо, 75 тыс. тонн водоизмещения. Это было бы настоящее зарево.После я плавал в ранге помощника командира на атомных ракетных лодках межконтинентального типа 667 го проекта. В основном боевая служба проходила в северной и южной части Атлантического, в Индийском океане. Изначально первые американские ракеты были эффективнее — они использовались с твердотопливным пуском, у нас применялось жидкое топливо, что значительно утяжеляло вес. Поэтому важной задачей развития стратегических ядерных сил явилось создание атомного военно-морского флота СССР.
После службы на лодках проекта мне предложили новое место — на научно-исследовательской атомной подводной лодке. Ее водоизмещение составляло всего 400 тонн. Семь человек экипажа, наличие манипуляторов — своеобразных щупалец. Главное предназначение такой машины — спасательные операции под водой, возможность подключаться и перерезать кабельные трассы на дне океана, закладка морских мин, гидрологические исследования. После распада СССР строительство этих лодок было заморожено.
— Как вы взаимодействовали со штабом ВМФ, сколько человек было в экипаже?
— Я практически не видел берегов. Смысл атомных подлодок в том, что она погружалась и не всплывала, кроме сеансов связи со штабом военно-морского флота. Это дизельные лодки должны заряжать аккумуляторы при всплытии на воду. Нам же это не надо: источник энергии — атомный реактор. В аварийной ситуации или при малошумном ходе турбины отключались и подключались электродвигатели, которые могли питаться как от турбогенераторов, так и от аккумуляторных батарей.
В зависимости от типа лодка 627 го проекта имела экипаж в 98–99 человек, на более крупных машинах — 130 человек личного состава. Из них порядка 3% офицеров, 40% мичманов, 30% моряков срочной службы.
Атомная подводная лодка — это замкнутый объект. В ней 10 отсеков — жилой, торпедный, реакторные, турбинные. И если задраен один отсек, в другие уже никак не попадешь. Представляете, насколько психологически должен быть подготовлен экипаж, чтобы моряк не закрыл переборку и не устроил беспорядок. Посмотрите фильм «Командир счастливой «Щуки». Экипаж вынужден был лечь на дно, лодку бомбили, кислорода не хватало. Один моряк продул главный балласт, лодка всплыла прямо на немцев. То же самое может делать моряк в атомной подводной лодке.
В 1967-м на К-3 произошла авария. Я был временно прикомандирован и ходил с ними на боевую службу в Средиземное море. При возвращении в Норвежском море на глубине 120 метров случился пожар в первом торпедном отсеке. В результате неправильных действий личного состава (незагерметизирование и несвоевременное пожаротушение) огонь перешел из первого во второй отсек. Командир лодки, капитан 2 го ранга Степанов принял решение задраить переборку в третий отсек (командный пункт, где находится система управления кораблем). На лодке было 99 человек, в первых двух отсеках оказалось 39 — все они сгорели. Командир принял решение спасти корабль и остальной экипаж. Это тяжелейшее решение, но другого выхода не было.
— Я практически не видел берегов. Смысл атомных подлодок в том, что она погружалась и не всплывала, кроме сеансов связи со штабом военно-морского флота. Это дизельные лодки должны заряжать аккумуляторы при всплытии на воду. Нам же это не надо: источник энергии — атомный реактор. В аварийной ситуации или при малошумном ходе турбины отключались и подключались электродвигатели, которые могли питаться как от турбогенераторов, так и от аккумуляторных батарей.
В зависимости от типа лодка 627 го проекта имела экипаж в 98–99 человек, на более крупных машинах — 130 человек личного состава. Из них порядка 3% офицеров, 40% мичманов, 30% моряков срочной службы.
Атомная подводная лодка — это замкнутый объект. В ней 10 отсеков — жилой, торпедный, реакторные, турбинные. И если задраен один отсек, в другие уже никак не попадешь. Представляете, насколько психологически должен быть подготовлен экипаж, чтобы моряк не закрыл переборку и не устроил беспорядок. Посмотрите фильм «Командир счастливой «Щуки». Экипаж вынужден был лечь на дно, лодку бомбили, кислорода не хватало. Один моряк продул главный балласт, лодка всплыла прямо на немцев. То же самое может делать моряк в атомной подводной лодке.
В 1967-м на К-3 произошла авария. Я был временно прикомандирован и ходил с ними на боевую службу в Средиземное море. При возвращении в Норвежском море на глубине 120 метров случился пожар в первом торпедном отсеке. В результате неправильных действий личного состава (незагерметизирование и несвоевременное пожаротушение) огонь перешел из первого во второй отсек. Командир лодки, капитан 2 го ранга Степанов принял решение задраить переборку в третий отсек (командный пункт, где находится система управления кораблем). На лодке было 99 человек, в первых двух отсеках оказалось 39 — все они сгорели. Командир принял решение спасти корабль и остальной экипаж. Это тяжелейшее решение, но другого выхода не было.
***
— Расскажите о быте и отношениях на подводной лодке.
— На флоте не было понятия «дедовщина». Приходит молодой моряк — и старослужащий может послать его убираться в трюм. Но это часть процесса обучения — в трюме находятся механизмы по перекачке воды, креновая и дифферентная системы и т. д. Весь экипаж после отдачи швартовых становится равным. Все ходят в одинаковой форме с разницей лишь званий на белых полосках. В одинарных каютах спят только командир и старший офицерский состав. Остальные офицеры используют двухместные, мичманский состав — четырехместные, старшинский — восьмиместные каюты. Как поется в песне, «нет у моряка страшнее врага, чем море, огонь и враг».
Готовили на борту очень хорошо, питание было у всех одинаковое — трехразовое плюс вечерний чай. Использовались как сублимированные продукты (специальная технология удаления воды из свежих продуктов вакуумным способом, после этого остаются практически все полезные вещества), так и свежее мясо, консервы, таранька, шоколад, красная икра, иногда даже черная. Ежедневно в обед выдавали 200 граммов сухого вина.
Замкомандира по политчасти всегда думал, как разнообразить быт подводников. У нас были соревнования по бегу, подтягиванию, отжиманиям. Бегали, конечно, только когда находились на низкой глубине в носовых отсеках. Также в кают-компаниях располагались аквариумы с рыбками, диарамы, чтобы снимать напряженность. Тренировались на тренажерах, слушали музыку, играли в шахматы, шашки, карты. На борту работали доктора и психологи. Если они что-то замечали, то старались ободрить моряков. Например, при всплытии записать на диктофон послание семье или организовать передачу по радио приветствия родственников.\
— Расскажите о быте и отношениях на подводной лодке.
— На флоте не было понятия «дедовщина». Приходит молодой моряк — и старослужащий может послать его убираться в трюм. Но это часть процесса обучения — в трюме находятся механизмы по перекачке воды, креновая и дифферентная системы и т. д. Весь экипаж после отдачи швартовых становится равным. Все ходят в одинаковой форме с разницей лишь званий на белых полосках. В одинарных каютах спят только командир и старший офицерский состав. Остальные офицеры используют двухместные, мичманский состав — четырехместные, старшинский — восьмиместные каюты. Как поется в песне, «нет у моряка страшнее врага, чем море, огонь и враг».
Готовили на борту очень хорошо, питание было у всех одинаковое — трехразовое плюс вечерний чай. Использовались как сублимированные продукты (специальная технология удаления воды из свежих продуктов вакуумным способом, после этого остаются практически все полезные вещества), так и свежее мясо, консервы, таранька, шоколад, красная икра, иногда даже черная. Ежедневно в обед выдавали 200 граммов сухого вина.
Замкомандира по политчасти всегда думал, как разнообразить быт подводников. У нас были соревнования по бегу, подтягиванию, отжиманиям. Бегали, конечно, только когда находились на низкой глубине в носовых отсеках. Также в кают-компаниях располагались аквариумы с рыбками, диарамы, чтобы снимать напряженность. Тренировались на тренажерах, слушали музыку, играли в шахматы, шашки, карты. На борту работали доктора и психологи. Если они что-то замечали, то старались ободрить моряков. Например, при всплытии записать на диктофон послание семье или организовать передачу по радио приветствия родственников.\
***
— Александр Николаевич, что бы вы хотели сказать в завершение нашей беседы?
— Я очень благодарен за статью в вашей газете с генералом Владимиром Холиным, где он ясно показал проблемы ветеранов военной службы. Вся моя служба прошла в освоении атомных подводных лодок. Есть такая профессия — защищать Родину. На морских просторах атомный флот являлся надежным щитом для нашей страны. Сегодня ветераны военной службы могут гордиться тем, что они достойно приняли традиции участников Великой Отечественной войны, продолжали их славу в защите от врага. А врагом как был, так и остается Североатлантический блок — НАТО. Когда у нас имелся мощный морской щит, они не могли позволить себе разговаривать с нами так, как сегодня.
Русско-советский флот стал для меня вторым домом, воспитал уважение к Родине, армии, сослуживцам и людям. К сожалению, то, что сейчас происходит с ветеранами, солдатами и офицерами, кроме как издевательством, назвать нельзя. Я чту память великого флотоводца Павла Нахимова, который говорил, что у моряка нет трудного или легкого пути — только славный путь.
— Александр Николаевич, что бы вы хотели сказать в завершение нашей беседы?
— Я очень благодарен за статью в вашей газете с генералом Владимиром Холиным, где он ясно показал проблемы ветеранов военной службы. Вся моя служба прошла в освоении атомных подводных лодок. Есть такая профессия — защищать Родину. На морских просторах атомный флот являлся надежным щитом для нашей страны. Сегодня ветераны военной службы могут гордиться тем, что они достойно приняли традиции участников Великой Отечественной войны, продолжали их славу в защите от врага. А врагом как был, так и остается Североатлантический блок — НАТО. Когда у нас имелся мощный морской щит, они не могли позволить себе разговаривать с нами так, как сегодня.
Русско-советский флот стал для меня вторым домом, воспитал уважение к Родине, армии, сослуживцам и людям. К сожалению, то, что сейчас происходит с ветеранами, солдатами и офицерами, кроме как издевательством, назвать нельзя. Я чту память великого флотоводца Павла Нахимова, который говорил, что у моряка нет трудного или легкого пути — только славный путь.
Немає коментарів:
Дописати коментар